Берег мой. Книга 1

— Что значит "другой"? — насупилась Саша.

— Ну а что тогда?

Она совсем смешалась. Сергей поморщился:

— Слушай, только не надо смотреть на меня такими большими глазами! Взрослые ведь люди. Я потому тебе и... Мы с Ольгой знакомы уже полгода, вам с Игорешей хватило двух недель. Значит, дело не в принципах-идеях, а в чем-то другом. Ольга не хочет сказать прямо, но ты-то можешь... по крайней мере, говорить свободно.

— Нам с Игорешей? — Саша ничего не поняла, но щекам стало очень жарко.

— Именно. Тем более, что ты сама говорила недавно, он тебе не пишет. То есть, ничего серьезного не планировалось. А я люблю Ольгу и, если это так важно, могу прямо сейчас сделать предложение. То есть, я уже собирался, но она так странно себя повела...

Саша оглушенно молчала. Веллер покачал головой:

— Да ты не думай, я не считаю тебя какой-нибудь там... Все нормально и понятно, то-то и оно, что понятно. Только если ты сама смотришь на вещи шире, могла бы и Ольге объяснить. Или — мне сейчас, в чем, собственно, дело.

— Как это "смотрю на вещи шире"? — шепотом спросила Саша. — С чего ты взял? При чем тут Игореша? Ты что, думаешь...

Она подавилась слезами. Захотелось немедленно убежать... вообще, уехать отсюда. Насовсем.

Руки тряслись. Она поставила нетронутый коктейль, едва не расплескав, и потянула к себе пальто. Оно упало на пол вместе с Серегиной курткой. Саша закрыла лицо руками, пряча рванувшиеся слезы.

— Ты что?

Веллер вскочил, поднял одежду. Саша хотела тут же отобрать свое пальто, но Сергей не дал, заставил ее снова сесть, и сам постарался повернуться так, чтобы закрыть девушку от любопытных взглядов.

Наконец, она немного успокоилась. Сергей подал ей бокал. Она машинально отпила несколько глотков. Спросила прерывистым шепотом, не поднимая глаз:

— Откуда... почему ты решил, что... что мы с Игорем, — она умолкла, чтобы не разреветься снова.

— Игорь сказал.

Как будто само собой разумеющееся, мрак! Саша отчаянно замотала головой:

— Нет... он не мог...

— Это что, тайна была? — Сергей улыбнулся ей, как маленькой, но она не смогла ответить, лишь крепче сжала зубы. — Саша, ну е-мое, детский сад прямо! Нашла, чего скрывать. Это же глупо!

— Глупо?!

— Ну конечно! Во-первых, это совершенно невозможно. Тут, в городке, такие вещи разносятся со скоростью звука и даже еще быстрее. А потом — какой смысл? Чего бояться, кого? Время не то уже, за аморалку из комсомола не исключат. И люди кругом взрослые, все понимают, никто не осудит, даже не подумает ничего!

Саша надела очки. Взрослые люди, все понимают... да, наверное. Вон они, кругом. Пьют коктейли, хохочут, обнимаются у всех на виду. И они с Сережкой сидят сейчас почти обнявшись. И всем все понятно... особенно вон той девице, в коротенькой шубейке и колготках; юбка, наверное, тоже есть, но не видна. Как не холодно так ходить?

Девица шла прямо к ним, без стеснения рассматривая Сашу. Узнала, кивает. Саша тоже кивнула, улыбнулась приветливо — что поделать, она не умеет иначе. Вот мама бы сейчас та-ак глянула, что та села бы на пол... или хотя бы глаза отвела.

— Величка, привет! — Девица подошла к ним, взъерошила Сергею волосы. — Привет, Саша.

— Привет, Анюта, — Веллер улыбнулся ей, как обыкновенно встречал всех знакомых. — Сколько зим! Где пропадала?

— Так, — она изящно махнула рукой, мол, долго рассказывать.

— Анечка, ну ты где? — окликнул ее дядька лет тридцати.

— Иду! Ну, пока! — она торопливо отошла к своему кавалеру.

Саше вдруг стало ее жалко.

— Говоришь, не подумают, — тихо сказала она, косясь в сторону пары, пристроившейся в хвост очереди. — Вот Анютка Белоконь. Про нее чего только не говорят.

— Сравнила! — присвистнул он. — То Анютка. Она и ее компания — отдельная статья. Кстати, ты ее откуда знаешь?

— Надя познакомила, еще в сентябре.

— Понятно. Ладно, неважно. Белоконь ни при чем, мы же про нормальных людей говорим.

Саша, щурясь, смотрела на светильник. Плавные движения трубок-нитей завораживали.

— Значит, я ненормальная, — сказала она. И, помолчав, добавила: — И Ольга тоже. А Игорь... ничего говорить про меня не мог. Потому что ничего у нас с ним не было.

— Что же, он врал, выходит?

— Выходит, врал.

Не верит ей Серега. Как же убедить?

"А надо ли?" — вяло подумала она и сама испугалась этой вялости. Посмотрела на Анютку. Та спорила о чем-то со своим спутником, кривила ярко накрашенные губки, капризно, и в то же время жалобно. Лицо дядьки было в тени, но от всей его фигуры веяло презрительным недовольством, как будто ему тут все не нравилось. Он приобнял Анютку за плечи, притянул к себе. Вроде, такой теплый жест... Но Саше вдруг стало холодно внутри, она будто на собственных плечах почувствовала эту тяжелую, недобрую руку, внутри похолодело от неведомой вины, голова клонилась под гнетом унижения... Саша отвела глаза, велела себе сесть прямо. Спросила, глядя в упор на Сергея:

— Когда Игорь это говорил?

— Перед отъездом. Он тогда у вас весь день просидел. Потом мы присоединились, вечером уже.

— Правильно. Они пришли утром, вдвоем с Борисом. Я одна была, наши тогда еще ходили на лекции. Посидели, пили чай, потом стали петь. Потом пришли Панков и Вовчик, позвали Борю в клуб, и он ушел с ними, было около часа. Я точно помню, потому что Вовчик сказал, что они с Панковым ушли с половины пары, чтобы зайти в столовку после открытия. Игорь спел пару песенок и стал показывать мне, как играть вступление к "Город золотой". Может, он и думал чего, помню, даже на кровать ко мне пересел, в Надькином мамонте. Но не успел, потому что пришла Наташка — она тоже ушла с половины пары, но с третьей, то есть, было где-то два часа. Все! Вот считай теперь, когда и чего мы могли? А до того мы с ним вдвоем виделись всего раза три. Минут по пять-десять, не больше. Да, он говорил чего-то такое... намеки какие-то... даже писать обещался из армии. Но...

Она махнула рукой и замолчала. Сергей тоже молчал, пальцы его ломали соломинку.

— Если не веришь мне, можешь спросить у Наташки, — сказала Саша. — Она точно помнит. У них был английский, она поспорила с англичанкой по поводу лондонского акцента, потому и ушла, психанула... Она много раз потом эту историю вспоминала.

Сергей поднял голову.

— Вот это я влетел, — проговорил он тихо. — Идиот, е-мое...

— Ну, теперь-то тебе все понятно? Или надо еще объяснять? — поинтересовалась Саша, сумрачно глядя на него исподлобья.

— Теперь-то конечно... яснее ясного. Ты извини меня. Я самый настоящий тупой идиот. Мог бы догадаться. Видел же, не то что-то. Извини меня, пожалуйста! — он осторожно погладил ее по руке.

Но Саша не слушала, она снова смотрела на Анютку. Может, и с ней так было? Ведь не родилась же она... такой?

— Это что же, Сережа, — сказала она хрипло. — Значит, теперь ко мне каждый может подойти вот так вот запросто и?.. — она перевела на него отчаянный взгляд.

— Угу, может, — хмыкнул он. — К таким подойдешь. Я вот попробовал — мало не показалось.

Но Саша не улыбнулась. По щекам ее катились слезы. Сергей крепко сжал ее кисть:

— Да ладно тебе! — заговорил он с жаром. — Не бери в голову! Мало ли кто чего болтает. Это я дурак, повелся, потому что... хотелось очень, — он криво усмехнулся. — А другие и не знают ничего, скорее всего.

— Ты сам говоришь, такие слухи быстро разносятся.

— Не всегда, — возразил он. — Я никому не передавал. Игорь уехал на следующий день. А кроме меня никто не слышал. Борька с Вовчиком пошли к вашим нижним соседкам, где Олеся с Тамарой. Чингиза тогда еще не было. Игорь разоткровенничался... я еще удивлялся — с чего вдруг?

"Значит, Борис не слышал", — отметила про себя Саша. Но как-то отстраненно. Это, конечно, было важно... но не настолько. "Да, не настолько", — с удивлением подумала она.

— Ну что, пошли домой? — Веллер похлопал ее по руке и встал. — Мне еще надо с Ольгой будет поговорить, ты ей только расскажи сначала... расскажешь?

— Ты же хотел, чтобы никто? — Саша тоже встала.

Сергей помог ей надеть пальто.

— А теперь не хочу, — он весело подмигнул ей, но тут же снова стал серьезным. — Я боюсь, она не станет меня слушать, сразу пошлет, — признался он. — Ты скажи ей, что я больше... что ей не надо меня бояться.

11

"Девушка, разрешите с вами познакомиться?"

"Попробуй, вдруг получится".

"А вы девушка или с физфака?"

"Как не стыдно портить парты!"

"Напиши это у себя на ..."

Саша подвинула учебник, закрыв надписи. Пишут всякую ерунду. Ответить бы, но ничего остроумного в голову не приходит. Как только эти квантовцы шутки сочиняют? Да, скоро День физика, выборы президента физфака. Удастся попасть на капустник, нет ли? Говорят, чтобы достать билеты, надо в предвыборной кампании участвовать. Или еще как-то помогать готовить праздник. Это бы хорошо, да кто их возьмет в помощники? В последнее время они с Ольгой совсем оторвались от коллектива. Заучились, называется. Из читалки не вылезают до закрытия, только на пары да в столовку. И уроков почти не пропускают. Примерные такие студентки. А все по вине Наташки. Или, наоборот, благодаря ей. Сути дела не меняет: дома тошно, чем меньше там бывать, тем лучше.

С другой стороны, до примерных тоже далеко. По сравнению с прошлым семестром занимаются ого-го! А результаты... Ну, вот, что она, Саша, успела сегодня сделать? Матан, это само собой. Лабу? Кое-как переписала таблицы с черновиков и обсчитала, остались всякие выводы да теория. Надо еще молекулярку, алгебру и английский. Алгебру, положим, завтра успеет — это быстро. Английский... Танька говорила, набросала тему для диалога, надо будет перевести, тоже завтра. Хорошо, на английский она к ним в группу теперь ходит, втроем веселее дела спорятся. А молекулярку? Опять эти задачки зачетные, и не только они. Все повторяется, как в прошлом семестре. Теория попроще, толку-то — задачи все равно не решаются! Еще это... численное моделирование. "Чмо" по-простому.

Сашу передернуло, как вспомнила. Вот уж кошмар-то где -программирование. Совершеннейшая муть, как вообще можно в этом что-то понимать? Машины... кто их только придумал, компьютеры эти. Хотя, есть среди них и хорошие... нормальные, во всяком случае. Вот "Искра" в институте — очень даже ничего... милая машинка, не вредная. Сашу слушается. По крайней мере, включается и выключается, когда надо, а не когда сама захочет. Может, даже и считать будет, что нужно. Надо только ей программку написать. Это уж Саша постарается. Наизнанку вывернется, а — напишет! Потому что... это тебе не "чмо". Это дело, настоящее. Работа.

Вот именно! Саша решительно захлопнула учебник молекулярки и достала из дипломата книжку по Бейсику, которую дал ей шеф.

Шеф. Слово-то какое! Самый настоящий. Не препод. Научный руководитель, во!

Про то, что весной им предстоит в дополнение к лабам сдавать еще какие-то курсовые, было известно давно. Что это такое, Саша представляла себе смутно. Подозревала только что-то непременно ужасное. Какая-нибудь огромная Лаба, в результате которой надо будет открытие совершить, не меньше, чтобы пятерку получить. Ну а на троечку — написать чего-нибудь... страниц на сто. Или двести. Исследование какое-нибудь. Пугал даже не объем, а то, что тему исследования надо самой будет придумать. Иначе — кому? Кто станет возиться с ними? Тем более, Лешка говорит, что нормальный человек сам себе задачи ставит. Даже будучи первокурсником.

Поэтому она очень удивилась, когда на ее вопрос о курсовой, заданный на первом же занятии, Дуплянко отмахнулся и сказал, чтобы не озадачивались, у него, мол, есть идеи насчет их группы, надо немножко подождать.

Через две недели он объявил, что договорился в Иституте гидродинамики с несколькими коллегами, и те согласились взять по паре студентов, чтобы обеспечить им условия для написания курсовой. При слове "пара" Саша и Ольга обрадовались, уверенные, что их записали вдвоем к одному "шефу". Но Дуплянко разочаровал их до слез, заявив, что потенциальные руководители и так вздрагивали при слове "девушка", а если бы он сказал "две девушки"? Вот такая она суровая, правда жизни. Пришлось Саше смириться с тем, что ее записали в пару с Вовкой Боровиковым, что не очень здорово, конечно — Вовка почти не жил в общаге, и сам по себе странноватый человек, непонятно, как с ним быть. Даже за стипендией стеснялся зайти, пришлось ей самой его разыскивать, чтобы отдать.

Но Ольге повезло еще меньше: ее напарником оказался Ренат. Который появился у шефа только один раз, и вот уже вторую неделю Ольге приходится краснеть и оправдываться, что приветы она ему передавала, но не тащить же за руку в институт двадцатилетнего мужика? А Саше с Вовкой совсем общаться не пришлось по поводу курсовой, их сразу разделили, и она не знала, где он и чем занимается.

Сначала было страшновато, но скоро Саша забыла про страхи. Шеф относился к ней с уважением, и задачу дал интересную. Хоть и чмошную... то есть, программистскую. Эх, так и толкает ее судьба к машинам. Даже установку ей не показали, обещали как-нибудь потом, а пока некогда — программку писать надо скорее и в машину забивать.

Установка была, как шеф рассказывал, с пузырьковой средой. С нее делали фотографии, которые предстояло обрабатывать с помощью специального устройства, "паука" — железный карандашик, присоединенный к компьютеру, старой "Искре". Сашина программа должна была эти данные получать, обсчитывать и строить всякие графики и диаграммы.

По сути, на чмо они занимались тем же самым, на том же самом Бейсике. Но Саше и в голову не приходило ворочать книжки, допрашивать знакомых (и Бориса не постеснялась достать, впрочем, он как будто обрадовался ее интересу к программированию), тратить часы, чтобы разобраться с семинарскими задачками. На них даже смотреть не хотелось, один вид красной методички вызывал приступ зевоты и досады. И машины пугали, за которыми заниматься приходилось. А "Искру" свою Саша даже полюбить успела. С первого взгляда. Может, потому, что стояла эта "Искра" не в университетской аудитории, а в лаборатории института? Куда входить с пропуском, и не учиться — работать.

Работа! Дело. Настоящее. Вот чем отличалась ее программа от этих, учебных. И шеф — не задачки спрашивал, а проблемами делился, тоже настоящими. При чем тут какие-то задачки теперь? Одно грустно: летом все кончится. Или нет? Может, получится устроиться каким-нибудь лаборантом в институте, да так и остаться там на всю жизнь?

— Сдавайте книги, ребята, читальный зал через полчаса закрывается!

Половина десятого? Как так?! Она же собиралась только часик почитать. Мда, часик вылился в четыре, а "почитать", верно, означает вот эту кипку листов с кусками программы... будущей. Пока еще нечего набивать, а в институт послезавтра, значит, завтра опять сидеть.

А молекулярка? Английский? Да какой там английский, вы еще историю вспомните... или физкультуру. Некогда учиться, работать надо.

12