Тонкие полуготические башни Дворца магистров плавали в рассвете...
Красивый город. Впрочем, здесь, на Побережье, все города красивые.
Он прикрыл глаза. Беспокойство было рядом, как зубная боль.
Гражданская война. Она началась. Генерал Аммон уже объявил себя наместником Нового Алжира — против воли императора объявил. Велизарий пока отмалчивается, и правильно делает. Но отыграть назад теперь нельзя. Следующий ход неизбежен.
Кто его сделает?
База по подозрительным офицерам наземных войск хранилась у Терентия на личном ординаторе. Значительную часть ее он уже помнил наизусть. Спасибо Хризодракону. Сотни имен: ротмистры, подполковники, майоры... Терентий ни секунды не сомневался, что за всеми ними стоят люди повыше. Имперские генералы, черт бы их побрал. Серьезные вояки, у каждого из которых есть преданные лично ему солдаты и боевой опыт.
Волки. Может быть, даже тигры.
Леонтий Аргеад. Диоген Хризолор. Роман Кантакузин. Фердинанд фон Красовски.
Все четверо — командиры соединений, находящихся здесь, на Антиохии...
Двое, а то и трое из этих четырех — наверняка в заговоре. Но как узнать, кто именно? И кто чист? Сейчас Терентий был вынужден признать: его разведка не справилась. Море подозрений, и — ни одного факта, с которым можно выйти на доклад к императору.
Потому что превентивный арест командира такого уровня — это готовый мятеж...
Мятеж, впрочем, и так уже есть.
Стоит ли продолжать бояться?
У Терентия вдруг перехватило дыхание, так что он пошатнулся. Оперся рукой на оконное стекло, благо они в имперских резиденциях не пробиваются даже бомбой...
Так. О чем была мысль?
...Стоит ли бояться? Какого, собственно, дьявола? Превентивный арест так превентивный арест. Сегодня же. Хуже-то не будет. События уже кипят...
Он торопливо сел к столу и вывел ординатор из "спящего" режима.
Доклад императору. Срочно. И в выражениях — не стесняться.
Не понравится военным, что командиров боевых соединений будут арестовывать кавалергарды? О, еще как не понравится. И ладно. Потерпят. А кто поднимет мятеж — пусть ему же будет хуже. Кончились шутки...
Прозвенел дверной звоночек. А, это завтрак принесли, сообразил Терентий.
— Войдите, — сказал он устало.
Акустический элемент двери, как и полагалось, откликнулся на звук голоса. Слуга аккуратно поставил на столик тарелку с поджаренным хлебом, стакан с молоком и бесшумно ретировался. Терентий взял стакан, отпил.
Потом он повернулся к клавиатуре и начал набирать свой рапорт.
Как можно решительнее. Без преамбул.
"Ваша вечность!
Последние события на планете Антиохия, вкупе с не вызывающими у меня сомнений разведданными, требуют чрезвычайных мер.
Решение, которое я Вам предлагаю, является беспрецедентным, но я убежден: только оно может предотвратить нарастание гражданской войны.
К данному письму прилагается список..."
Вдруг загудело так, что заложило уши. Снаружи. Что за черт? Гул удалялся. Терентий бросился к окну и успел увидеть в воздухе трапециевидный, словно бы вибрирующий силуэт. Тяжелый штурмовик модели "тандерболт".
Что происходит?..
Гул вернулся. Терентий не успел больше ни о чем подумать: "тандерболт" описал над имперской резиденцией петлю и открыл по ней огонь главным лазером. Терентий еще смог осознать вспышку, а потом его тело обратилось в плазму — раньше, чем стало больно.
Сделав круг над развалинами, "тандерболт" качнул крыльями и взмыл в высоту. В городе у него целей больше не было.
К девяти часам утра мобильные наземные части, покинувшие свои лагеря еще до рассвета, вошли в три крупнейших города восточной половины Побережья. Уже к половине десятого во всех правительственных зданиях и на всех транспортных узлах этих городов были размещены военные посты. Терентий почти все угадал верно. Дивизия Леонтия Аргеада заняла Аполлонию, дивизия Диогена Хризолора — Теофанию, дивизия Романа Кантакузина — Каракку. Общее командование армейской группой "Побережье" принял Аргеад.
Серьезного сопротивления нигде не было. Правда, на шоссе Аполлония — Береника по недоразумению случилась небольшая перестрелка между дозором из дивизии Аргеада и заставой из дивизии Аммона. Но — разобрались, слава Посейдону...
Корпус Фердинанда фон Красовски остался на севере. Его командир не входил в заговор, и трогать его не решились — слишком много было других дел.
Все делалось на живую нитку. Но — пока что удалось. Обстановка за эти несколько часов стала совершенно новой. Золотое Побережье Антиохии — практически сердце империи! — было целиком под контролем мятежников.
"Дзынь! Дзынь!" — экран рабочего комма вдруг стал черным.
Руди Бертольд отдернул от него руку.
Потом, еще не веря, подтянул комм к себе и изучил сообщение на экране.
Все верно...
Он потер лоб — голова болела — и вдруг, неожиданно для себя, закрыл рукой глаза.
Значит, Терентия Мильтиада больше нет...
Он сам не понимал, что по этому поводу чувствует. С одной стороны, Терентий — не отец. И не дедушка. Их отношения всегда были, строго говоря, деловыми.
С другой стороны... С другой стороны — Руди не знал, кто в жизни дал ему больше, чем этот неповоротливый, усталый, с обвисшими усами пожилой человек.
Если честно...
Ну, отец. Но что, собственно, отец? Неудачник ведь, если называть вещи своими именами. Типичный нищий аристократ, так и не нашедший себя.
Рудольфу захотелось дать себе пощечину.
Если уж совсем честно — Астольфу Бертольду повезло, что он был арестован кавалергардами и сгинул на каторге. Желающие теперь могут считать его героем. Хотя, будь все мирно — считали бы довольно жалким существом, к гадалке не ходи.
Заслуженно ли?..
Все, хватит. Рудольф отодвинул воспоминания и сосредоточился на фактах.
Передатчик, вживленный в миокард Терентия Мильтиада, прекратил работу... — Рудольф взглянул на часы: семь минут назад. Это со стопроцентной вероятностью означает, что Терентий мертв. Вопрос, что нам делать без него.
Ответ на этот вопрос, собственно говоря, известен — потому что инструкцию как раз на такой случай Терентий оставил... Руди поднялся из-за рабочего стола и повернул тумблер радиоприемника.
"...сложилась опасная ситуация. По указу чрезвычайного регентского совета в некоторые города введены войска. Это — временная мера. Сохраняйте спокойствие. Подчиняйтесь распоряжениям военных властей. Не содействуйте подрывным антиимперским силам. Помните, что правительство неустанно заботится о вашей безопасности..."
Рудольф, стараясь не меняться в лице, дослушал сообщение до конца. Потом послушал повтор — до середины. Потом прошелся по трем-четырем другим популярным волнам — везде было то же самое. М-да-а-а... Словосочетание "чрезвычайный регентский совет" звучало в сообщении трижды, без малейших упоминаний о составе этого совета. Очень мило.
А ведь такого пока еще не было на нашем веку. Переворот. Гражданская война. Настоящая. Из содержания передач следует, что все главные города этой планеты мятежники, скорее всего, уже заняли. И оставаться здесь, в сорока километрах от Аполлонии — нельзя. Не место тут для центра связи...
Рудольф выбежал из своего одноэтажного домика, мимоходом вдохнув свежий шум леса. На лужайке стояла четырехместная "процеллария". Ее не маскировали: маленькие самолеты — довольно обычная вещь в имениях нобилей средней руки.
Рудольф растолкал пилота, спавшего прямо в салоне.
— Алекс, поехали... Да, все плохо. Здесь оставаться нам нельзя. Заводи мотор, пока я схожу за вещами...
Пилот кивнул и пролез в кабину. Уже оттуда спросил:
— Куда?
— В Оксиринх. Если что, изменим курс по пути.
Пилот кивнул. Уже идя от дома, Рудольф подумал: а если собьют? Ну, собьют так собьют. Хотя вряд ли. Не настолько они еще озверели, чтобы сбивать гражданские самолеты. Тем более — явно частные.
Все-таки он посмотрел при взлете в иллюминатор. Небо было чисто. Солнце подсвечивало левое крыло. Невысокий кряж, поросший лиственным лесом, изогнулся внизу, как хребет дракона...
Рудольф повернулся к бортовому терминалу и активировал защищенную связь.
— Господин генерал? — он чуть повысил голос: по экрану плыли полосы.
— Добрый день, Рудольф, — Георгий Хризодракон скосил глаза вниз: видимо, на индикатор режима передачи. — Вы... летите? Откуда и куда?
— В Оксиринх. Я прав?
— Абсолютно. Я буду там через час...
— Я — часа через три. Вы знаете, что Терентий погиб?
Хризодракон помрачнел.
— Теперь — знаю. Это очень плохо... — Он помолчал. — Вы передачу слышали?
— Слышал. Вас не пугают слова "регентский совет"?
Хризодракон криво улыбнулся.
— Уже нет. Это естественно — что Велизария пытаются лишить реальной власти... Я, правда, не ожидал с самого начала такой откровенности. Они убыстряют партию.
— У вас есть соображения?..
— Есть кое-какие... Знаете, Рудольф, давайте мы с вами поговорим через три часа. Я как раз закончу просеивать информацию от осведомителей, и мне будет чем поделиться. Оксиринху пока ничего не грозит, так что всех, кто вам нужен, можете тащить туда — на месте разберемся. Ну, до связи?
— Удачи вам, — сказал Рудольф.
Прекратив связь, он вздохнул и отвалил спинку кресла. Салон "процелларии" достаточно просторен, чтобы в нем можно было прилечь. Отдохнем, покуда есть такая возможность...
Кирилл шагнул вперед и огляделся.
В зале с матовыми стенами сидели за столом трое. Белый пергаментный старец в кресле-каталке — граф Александр Негропонти, многоуважаемый дед. Хорошо одетый усач — Филипп Вишневецкий, правая рука деда, его ближайший советник. И наконец, мешкообразное существо в грубом сером плаще, с капюшоном, накинутым так, что не видно лица. Представитель уранитов.
Да, трое. Четвертый — я.
Высоко залетел, ничего не скажешь...
— Садись, Кирилл, — прошелестел дед.
Кирилл придвинул стул. Стол был пустой: никаких напитков, никаких пепельниц, никаких средств для записей.
— Если позволите, я начну, — сказал дед все так же тихо. — Два часа назад Департамент привел в действие сценарий "Д".
Кирилл и Вишневецкий одновременно кивнули. Сценарий "Д" — это одна из самых чрезвычайных ситуаций, какие только могут случиться. Полная блокада. Дальние космопорты закрыты, и ни один корабль с двигателем Лангера теперь не взлетит. До особого распоряжения, как говорится.
Дед не торопился продолжать. Он моргнул и сглотнул — ну точно как рептилия, подумал Кирилл. Под плотной кожей заходил кадык. Значит, гортань у него пока еще не искусственная...
Прошла минута, прежде чем он вновь заговорил.
— Велизарий молчит?
Вишневецкий почему-то сморщился.
— Молчит...
— И что это молчание означает? Он не знает, как ему поступить? Или собирает силы?
— Нет у него сил, — сказал Вишневецкий. Тут он приободрился. — Все в разгоне. На Ираклии сейчас — только императорская гвардия.
— Хорошо, Филипп... Значит, император пока что не в игре. Это нас устраивает. А какие вести с Карфагена?
— Там все спокойно, — сказал Вишневецкий. — Разумеется, там есть наши люди. Что касается губернатора Разумовского — он сам пока не очень-то понимает ситуацию, судя по всему. Соответственно ни на что и не решается. Это нас тоже пока устраивает. Но если он совершит какие-то резкие движения — мы отреагируем тут же, возможности имеются.
Старец медленно наклонил голову.
— Значит, судьба нашего дела решается на Антиохии, — сказал он с расстановкой. — Как мы, собственно, и рассчитывали... Здесь нам необходим глобальный контроль. Тиресий, вы согласны?
Серый мешок кивнул.
— Доложите нам об успехах, Филипп, — сказал Александр Негропонти совсем тихо.
Вишневецкий прокашлялся.
— Мегаполисы Побережья в наших руках, — начал он. — Это, собственно, основное. Генерал Аргеад...
Старец поднял руку, и Вишневецкий умолк.
— Уточните, пожалуйста. Группа генерала Аргеада контролирует все Побережье?
— Нет, — устало сказал Вишневецкий. — Все, кроме Нового Алжира.
Так-так, подумал Кирилл. Сейчас последует вопрос: а почему?
— Объясните мне содержание проблемы, — сказал старец после паузы.
Вишневецкий несколько секунд собирался с мыслями.
— Содержание проблемы в том, что генерал Аммон, самопровозглашенный экзарх области Новый Алжир... генералом он, впрочем, тоже провозгласил себя сам... он отказывается подчиниться Аргеаду. Наотрез. Мотивируя это тем, что он тоже наш человек и что генеральское звание и соответствующая должность были ему обещаны... — Вишневецкий оглянулся на уранита. Тот сидел неподвижно.
— Печально, — констатировал старец. — И вы хотите сказать, что заставить его подчиниться невозможно?
— Возможно, но... Для этого придется начать небольшую войну. У него сейчас целая боевая дивизия, плюс ресурсы района... Черт! — Вишневецкий не выдержал. — Мы же вообще выступление этого идиота не планировали! Сидел был он себе полковником в крепости и сидел... а не самодеятельностью занимался... А теперь он отказывается принять субординацию, ссылаясь именно на то, что выступил первым!.. — Вишневецкий вновь посмотрел на уранита, теперь уже в упор. — Тиресий, это же ваш человек...
Серый мешок кивнул.
— Так прикажите ему!
Серый мешок развел руками.
— Увы, — голос из-под капюшона звучал странно. — То, что сейчас делает Аммон, никак не нарушает наших с ним договоренностей. Он на это и указал.
— Черт побери! — Вишневецкий просто взорвался. — Я ушам своим не верю! Вы не можете отдать приказ собственному агенту? А сколько хвастались, сколько тайн напускали...
Серый человек слегка повернулся в сторону Вишневецкого — и вдруг откинул капюшон.
Кирилл чуть не отшатнулся, увидев гладкое безглазое лицо.
— Я бы не советовал вам недооценивать нашу организацию, — сказал слепец очень тихо.
Александр Негропонти кивнул.
— Мы ни в коем случае не недооцениваем, — сказал он. — Но, если уж вы, Тиресий, упоминаете договоренности... Вы помните, что мы обещали вашему ордену?
Тиресий кивнул.
— Объясняю остальным, — сказал старец. — Когда империя будет нашей, орден уранитов получит один регион в свое полное владение. Крупный регион, не менее чем с двумя мегаполисами. Общеимперская юрисдикция на эту территорию не будет распространяться. Только орденская. Это ведь главное, ради чего вы нас поддерживаете, не так ли? — он обратился к Тиресию, но ответа не ждал. — Однако орден должен это заслужить. Вы многое для нас делали, согласен. Но ведь мы вправе и дальше ждать сотрудничества. Особенно сейчас.
Тиресий пошевелился.
— Время ли торговаться? — спросил он.
— Совершенно не время, — согласился старец. — Филипп, скажите, верно ли, что между солдатами Аммона и Аргеада уже был бой?
— Это была случайность... — Вишневецкий замялся. — Глупая случайность, там никто не погиб. Но — да. Было.
— Вы понимаете, что если мы не восстановим субординацию, следующая случайность такого рода возникнет очень быстро?
