Возвращение в Тооредаан

...И главное, как же ловко наш десятник, злыдня этого расколол! — "Фесткийцы" — говорит. — "Звука "В" не выговаривают..., а ты, мол — выговариваешь!". ...Большого ума, видать, надо быть, чтоб такое вот углядеть, одно слово — ученый человек, в Училище учился! Не нам, лаптям диким чета. ...Я ить, даже и пригорюнился. — Куда, — думаю. — Тебе, дурила Рааст, в Бюро проситься, коли ты даже читать-то не обученный? Ну да командир обещался за меня похлопотать. А известное дело — наш оу Наугхо — кремень. Коли сказал — сделает обязательно!

...Только вот, чего-то невесел кремень этот наш. Я бы, на его месте, шпиона словив, искрил бы так, что у меня мушкет бы и без пороха стрелял, а он — так, тока щелкнул и дымок слабенький пошел.... Это все потому, я думаю, что шпиона-то мы, конечно словили. А вот чужака того — выходит, упустили. И где его теперь ловить — даже и не знаю.

Ну да, не мое это дело — знать да думать. У меня на то начальник есть, разумения великого! Он быстро сообразил чего делать надо. Погнал меня по городу с поручениями. Там узнать, тут проведать, тому записку передать, от того принести. Когда Хееку пожаловал, его тоже быстренько впрягли, так что бегали мы до самой ночи, да еще и ночь чуток прихватили. Да и сам командир, тоже на заднице не сидел. — Когда доставили мы шпиона в Бюро, он там остался, и чего-то долго выяснял-пояснял-ругался даже с местными начальниками.... Вышел еще более хмурый, чем ранее был. А может — не хмурый, а задумчивый. А потом и говорит, дескать — по всему видать, что вражина наш, ушел еще на пару дней раньше, чем мы в город пришли, с караваном некоего кредонского купца оу Моовига. И потому, предстоит нам ребятки, за тем караваном гнаться, лошадиных копыт не жалея. ...Вот-вот — лошадиных. Потому как, верблюды, это конечно хорошо, и попривычней вам будет, но лошадки куда быстрее. Потому, завтра с утра избавляемся от верблюдов, покупаем лошадей и вперед!

...Ох и мчались же мы! Насколько сил хватало..., — у лошадок. Потому как на наши силы, оу Наугхо, было глубоко наплевать. Он и себя-то не жалел ни сколечко, а уж о нас-то и говорить нечего. ...Да мне и самому, лошадок жальчеее было чем себя. Ох ведь на каких раскрасавиц десятник наш расщедрился. Я таких раньше, только у офицеров заезжих, да у очень богатых купцов видал. Высокие, тонконогие, шеи стройные, гривы будто шелк, глаза с этакой поволокой, над степью несутся — что твой ветер, и так почти весь день. Особая порода, с Южной Земли завезенная. Не чета нашим мохнатым низкорослым степнячкам. И было у нас тех лошадок, счетом ровно девять. — Каждому две под седло, и три вьючных. Оу Наугхо наш, обмолвился мельком, что дескать — пришлось городскую казну, изрядно растрясти, чтобы лошадок тех выкупить. ...Правда, лошадке, даже такой дорогущей, по части грузов, с верблюдом не тягаться. Весь тот вес, что наши лошади на спинах своих едва тащили, один верблюд бы без особых проблем уволок. Потому, пришлось нам, в погоню уезжая, немалую часть багажа в Лоорииге оставить. Хееку-жадюга, едва не удавился с горя. Да и мне, признаться, жалко было с барахлом расставаться. Те же три мушкета, что мы конфисковали! Да ить, за них же в степи, столько всего хорошего выменять можно, а пришлось оставить. И лишний бочонок пороха, и харчей немалый груз, и палатку, и..., да много всего полезного, оставлять пришлось. Оно вроде, имущество-то не мое, а казенное, а все равно — жалко.

Но худо-бедно, а спустя две недели такой дурной гонки, настигли мы наконец караван. ...Ну как настигли? — Следы свежие узрели. Хееку наш, так прямо и сказал — дескать, следам этим, не более чем три дня сроку.

...В тот вечер, у бивачного костра, наш оу Наугхо, долго молча сидел, да думки свои думал. А когда уж пожрамши, мы было на боковую отправляться решили, голос-то у него и прорезался.

— Значит так. — Говорит он. Вроде бы и нам, а глаза такие, будто сам с собой, либо с духами разговаривает. — Из Мооскаа отписали, чтоб чужака, коли найдем, за шкирман хватать да в кутузку тащить, не следует. Надо следить за ним втихаря, а коли не выйдет делать это, оставаясь незамеченным, то постараться подружиться и в доверие войти. Караван мы отыскали. А вот чужака, (его теперь, кстати, из Мооскаа, велено "Стрелком" звать), так пока и не вычислили. ...Можно конечно, караван тот догнать, и вроде как к нему присоединиться. Но — опасно это — засветимся. Что этот Стрелок из себя представляет, я не знаю. Но будем исходить из того, что птица это ушлая да стрелянная, и интерес к себе, почуять сможет. ...Я, честно говоря, даже в себе-то не больно уверен, что обмануть смогу, хоть нас и учили представляться да прикидываться, ровно площадные актеры. А уж вы-то ребята, точно лицедейством никогда не занимались — проколитесь на раз.

...Тут он, надо сказать, ошибся. Оно конечно, на площадях мы разные представления не представляли, и рожи корчить всякие не умеем. Однако — попробовал бы наш оу Наугхо, сам на базаре выжить, притворяться не научившись. Перед кем бедолажку изобразить надо. Перед другими — задиру и костолома. А третьих — в своей честности убедить. — Это та еще наука! Так что народ дурить, я умею. Да и Хееку — тот ведь еще жук! С виду-то вроде простак-простаком. Ан, давно уж я заметил, как частенько денежки из чужих карманов в его перекочевывают, причем, чаще всего, по доброй воле. Я и то, так не умею.

— В общем — места тут пустынные, — тем временем, продолжал наш десятник. — И дорога только одна. Так что — никуда-то Стрелок от нас не денется. Потому, пока будем двигаться вслед за караваном, отставая так, примерно на дневное поприще, да присматриваться. ...Особенно ты Хееку гляди во все глаза, — следы это твоя епархия.

А через два дня, глядим — стервятники над степью кружатся, да радостно так курлыкают. Подъехали поближе, ага — вон место боя. А вон — трупы сложены. Трое — солидно так лежат, в ритуальных позах, с украшениями и клинками в руках. По-всему видать — победители! Свои хоронили, за кем поле боя осталось. А еще с десяток по степи валялись — ободранные. Ну, это ясное дело — побежденные. ...Побежденные, по всему видать — степняки-нищеброды, с голодухи решившие себе на людских тропках добычу промыслить. Оно — дело обычное, не станешь же молча глядеть, как твои собственные дети с голодухи дохнут, коли есть силы чужое забрать. Кто, хе-хе, в Дааре этим не промышляет, время от времени? ...Ну да на этот раз "охотникам" не повезло. — Добыча зубастая оказалась. Выходит — победили караванщики.

— Осмотреться получше. — Распорядился оу Наугхо, и мы слезли с лошадок, да давай землю носами рыть. Искали, ясное дело, следы чужака. Ничего не нашли. Хотя как дела обстояли, дотумкали. ...Грамотно охрана у тех караванщиков поставлена была. И врагов вовремя заметили, и отпор дать смогли.

— Там это...— Сказал подъехавший Хееку. — По ту сторону оврага тоже драка была добрая. А потом — следы за холмы ведут. Прикажете посмотреть?

Десятник наш подумал, и кивнул согласно. Так что мы все трое на поиски и отправились. Да недолго искали, сразу за холмом, нашли еще три трупа..., будто единым залпом скошенные. Тут-то, нам десятник сразу насторожился, что твой пес оленя учуямши, и вновь велел нам носом землю рыть. ...И нарыли! Три таких же трубочки с буковками, что тогда еще, давным-давно, возле трупов лесовиков сыскали! — Попался голубчик!

Оу Игиир Наугхо. Десятник.

Когда Игиир увидел знакомые цилиндрики, у него, словно бы камень с души свалился. ...Да какой-там камень — скала! Целый горный хребет, свалился с души десятника, едва он получил подтверждение того, что все-таки не сбился с правильного следа. А до этого, душа его пребывала в настоящем ледяном аду отчаяния, тоски, и безнадежности. ...Уж очень велика была ставка в этой игре. Ведь фактически, даже лавры за поимку удихского шпиона, ему пришлось отдать полусотнику оу Кабу, ради того чтобы продолжить охоту за чужаком. А куда деваться? — При других обстоятельствах — поимка шпиона, это как минимум, автоматическое повышение в звании. А сейчас — все равно, что доложить начальству, что упустил оленя, за зайцем погнавшись.... Теперь, этот пьяница, будет получать награды и почести, а у него.... У него остается только надежда. Надежда, что чужак, в поимке которого так заинтересованы аж в самой Мооскаа, не окажется очередной пустышкой. Фактически, он поставил на кон и свою жизнь, и счастье своих сестер, потому что если дело с чужаком не выгорит — их всех троих, ждет лишь жалкое прозябание в нищете, если не что похуже. Ну а в случае удачи.... Об открывающихся перспективах, в случае удачи, сейчас лучше даже не задумываться. — Попасться на глаза заместителю директора Бюро по Северо-Западному округу — это уже удача немалая. Это уже фактически высший эшелон власти в Бюро. А там, и до самого оу Лоодиига рукой подать, а это уже уровень государства! Ибо выше оу Лоодиига только сам Сатрап. А еще, в училище ходили шепотки, что коли оу Лоодииг, хотя бы просто узнает и запомнит твое имя — карьера тебе обеспечена! Хотя конечно — запомнить его он должен, только в связи с чем-то очень хорошим. ...Игиир помнил, как тянулись на плацу, и из кожи вон лезли на экзаменах кадеты, желая обратить на себя внимание всесильного директора Бюро, когда тот благоволил посетить училище и приглядеться к своим будущим подчиненным. Да и он, Игиир, тоже тянулся и лез.... Безуспешно. Оу Лоодииг лишь скользнул по нему холодным равнодушным взглядом, когда на экзамене, он весьма лихо ответил ему на удихском, на вопрос о структуре армии удихской орды, и молча на мгновение прикрыл веки, давая понять, что принял ответ. ...Если он — оу Игиир Наугхо, сможет поймать чужака, и если этот чужак и впрямь окажется кем-то важным, — вполне возможно, что этот холодный взгляд потеплеет и в нем появится искорка интереса. Ну а уж дальше....

— Тут эта, ваша милость. — Вдруг ворвался в его мечты скрипучий голос Хееку. — Посмотрел я следы. По-всему видать, не простые дела тута творились. Этот, Стрелок который, тоже с холма спустился. За кем-то гнался. А тут вот, людишки какие-то стояли. Я так понимаю — полон, потому как безлошадные все, и босые. Трое, которые полон охраняли, вроде как навстречу Стрелку выехали. ...Ну, он их и убил из оружья своего чудного. Потом — часть верблюдов и лошадей забрал, и погнал их к каравану. А пленников, что интересно — отпустил, и даже с собой им оставшихся коней и верблюдов дал! ...Нет, я понимаю еще, пленников отпустить, коли они тебе не нужны, или продать некому. Но животных-то им, да еще и с грузом, зачем отдавать? Уж не родня ли это его какая была?

...Да уж, — действительно странно. — Подумал оу Наугхо. — Даже стражники, освобождая полон, особенно с бедолагами не церемонились, потому как..., — Даар, и этим все сказано. Представления о некоторых вещах тут, кажется, не изменились еще с доимперских времен. Пленные — это скот. И обращаться с ними надо, как со скотом. Так что, даже стражники, отбив полон, вполне могли отобрать у итак пострадавших соотечественников, остатки пожитков, или попользовать под шумок молодых баб. Даже если у отряда будет какой-нибудь образованный офицер-южанин, который не позволит чинить насилие над отбитыми у врага подданными Сатрапии, то все равно — делиться с ними имуществом, захваченным у врага, он не станет. ...Иначе, рискует нарваться в следующей стычке на случайную пулю. — Примерно пятая часть трофеев, шла на премиальные выплаты рядовым стражникам. А отбирать кусок мяса у голодной собаки, дело рискованное....

— Хм. Как думаешь, далеко они ушли? — Спросил оу Наугхо у Хееку.

— Я так думаю, что побитых и раненных у них немало. Да и лошадок с верблюдами маловато. Судя по следам, на верблюдах аж по три человека едет, и на лошадках по двое. Если поторопимся — нагоним завтра к полудню.

— Тогда поторопимся.

Группу беглецов, они настигли, как и обещал Хееку, где-то к полудню следующего дня. Встреча была..., непростой. Не обошлось без стрельбы. Но к счастью, напуганные бывшие пленники, чересчур нервно прореагировавшие на гонящихся за ними всадников, ни в кого не попали. А потом, разглядев знакомую всему Даару форму, опустили оружие. ...Скорее всего, подумав то это только передовой дозор, и в любую секунду, из-за холмов может вывалиться основной отряд.

— ...Так что, просто взял и отпустил? — Наверное уже раз в пятый, переспросил оу Наугхо, вожака беглецов. — А почему? Не объяснил?

— Он, ваша милость, вообще плохо по-нашему говорил. Вроде как сказал, что мы ему не нужны.

— А верблюдов с лошадьми, и оружие — просто так подарил? С чего бы такая щедрость?

— Я так понимаю, ваша милость, что это он нас пожалел. Он, вроде как строгим казаться пытался, а глаза-то у него жалостливые были. Особливо когда он на баб умученных, да детишек смотрел.

— Пожалел.... Хм.... Это ведь однако.... Щедро!!! А что, он сильно богатым выглядел, раз такие подарки дарить может?

— Да нет, ваша милость. — Так, с виду — обычный погонщик. Ни одежд дорогих, не украшений. Мушкет хороший, солдатский, вроде как у вас. А так — ничего особенного.

— А ну-ка, внешность его опиши... Как выглядел, говорю.

— Ну, молодой. Роста — чуток меня повыше будет. Волос белый. Глаза — вроде голубые будут. Сам весь такой из себя — справный, ловкий.... А больше и не знаю что сказать.

— А особые приметы — шрамы какие-нибудь, или там родинки? Может нос кривой, или еще чего в глаза бросилось?

— Э-э-э..., ваша милость.... Вот вроде бы тут вот, возле глаза, родинка была. Да только ведь — он после боя, сами небось знаете — все лицо дымом закопченное. Может то и не родинка была вовсе?

— А тех троих..., он что, из своего мушкета застрелил?

— Не, ваша милость. Когда на него трое ринулись, да еще один разворачиваться начал. Он вроде как мушкет свой в сторону отбросил, и руки поднял — дескать — сдаюся я. А как к нему бандюки те подъехали, он из-под плаща, чего-то вроде пистоля достал, да — тых-тых-тых.... Негромко так, будто не выстрелы даже, а щелчки какие. Три подряд, из одного ствола. Ни пороху на полку не подсыпая, не пулю в ствол не забивая. И..., я ведь во все глаза глядел, и точно видел — дыма из ствола не было! Вспышку — видал. А вот дыма — не было! Такие вот дела чудные! ...Так мы можем дальше идти?

— Идите. — Махнул рукой Игиир.... — Все равно больше ничего не знаешь. ...Хм.... — Глаза жалостливые.... М*да..., очень интересно.

Игорь Рожков. Лейтенант.

С повозочным караваном, я расстался через полторы недели, и дальше поехал уже один, благо — дорога была наезженная, да и места вокруг, приобрели куда более цивилизованный вид. Стало заметно теплее, это даже, несмотря на то, что местный календарь стремительно отлистывал свои странички в сторону зимы. И хотя вокруг, насколько видит глаз, раскинулись привычные степи — природа стала куда разнообразнее и богаче. Травка зеленее, деревья и кусты раскидистее и кучерявей, и на их ветках все чаще стали мелькать ягоды и плоды. Вдоль дороги стало появляться больше деревень, окруженных распаханными землями, огородами и садами. А подчас и целые поместья, с большими домами под высокими изогнутыми крышами на манер китайских, ухоженными парками, и явно искусственными прудами. Да и городки, через которые я теперь проезжал — выглядели уже куда более солидными и обжитыми — каменные двух-, а то и трехэтажные дома, мощеные улицы, богато украшенные храмы. Разнообразнее стали и люди, которых я стал встречать на своем пути. Если на севере, все кого я видел, были преимущественно высокими блондинами или рыжими, с чуть плосковатыми лицами и раскосыми глазами типичных степняков. То южнее начали встречаться и длинноносые круглоглазики, и невысокие крепыши с очень смуглой кожей, и даже встретил несколько брюнетов, что, как нам рассказывали на лекциях, было признаком потомков выходцев с Южного континента. Да. Чувствовалось, что Сатрапия, — и впрямь осколок Империи, за долгие тысячи лет своего существования, втянувшей в себя многие народы. ...И это, было мне сильно на руку.