Леди Сирин Энского уезда

— Не люблю ночевать под открытым небом, — ответил он на мой вопрос. — Тем более с женщиной.

Бабочки в моем животе предвкушающе затрепыхались.

— Ни одного живого жарида, — сообщила незаметно приблизившаяся Джоконда. — Безъязыкого я связала, но, кажется, милосерднее было бы его добить.

— Кто такие эти жариды?

— Фейри, — пожала плечами блондинка. — Наверное, Ларс знает о них больше моего.

— Янтарная Леди повелела им охранять кордоны Лета. Именно поэтому пересекать их никто не рискует. Жариды агрессивны, не слишком разумны и очень-очень прожорливы.

— И к тому же ядовиты, — вспомнила я.

— Ходят легенды о том, что рухи и жариды произошли от одного общего предка, только одни выбрали служить Зиме, а другие — Лету.

"Одни облюбовали день, другие — ночь, — молча додумывала я, протирая ветошью, пострадавшие от падения клинки. — Поэтому-то и рухи стали походить на ночных птиц — сов, а эти самые жариды... Это получается, они тоже могут перекидываться, в некую более-менее гуманоидную форму?"

— Куда? — остановил меня строгий вопрос.

Господин Зимы, чье участие в хозяйственных хлопотах сводилось к восседанию на ближайшем валуне в позе лотоса, изволил проявить неудовольствие.

— Я хотела посмотреть на нашего пленника.

— Окажи ему услугу — добей, — криво улыбнулся мальчишка. — Мы выступаем на рассвете, и собой его не потащим.

Я подумала, что в таком случае, у безъязыкого жарида остается шанс на спасение. Мы уничтожили не весь атакующий отряд, многие из "птеродактилей" успели улететь. Они вернутся с новыми силами.

Господин Зимы, кажется, читал мои мысли:

— Жариды — каннибалы, твоего пленника сожрут его же соратники

Я рассеянно кивнула, переваривая новую информацию. Было немножко противно.

— Ты придумала, как заставить своего пикси не колдовать при мне?

— Есть несколько идей, — ответила я. — Можно залить его уши воском.

— А как же, известный способ борьбы с твоими сородичами, — саркастично хмыкнул мальчишка. — Если верить вашим преданиям, именно так люди и погубили сирен.

Судя по всему, сейчас высокомерный альв намекал мне на "Одиссею", содержание которой я неплохо помнила. Сиренам было предсказано, что если хоть один мужчина не поддастся искушению, роскошных полурыб-полудев, обитающих неподалеку от владений волшебницы Цирцеи, останется жив, очарованный их волшебными голосами, сирены исчезнут. Хитроумный Одиссей велел своим соратникам залепить уши воском, а себя привязать к мачте. Девы молчали, провожая корабль тоскливыми взглядами, а затем бросились в море и обратились в утесы. В чародейские утесы. Арканкам? Может быть, наш мир не так уж и отличается от этого? Может быть, наши мифы и легенды не что иное, как литературно обработанные факты?

— Мне нравится искусство вашего мира, — задумчиво продолжал Господин Зимы. — Живопись, музыка, архитектура. А особенно — книги. К сожалению, феи не умеют писать. О, это не то о чем ты подумала — письменность существует. В моей разрушенной Цитадели была собрана неплохая библиотека по магии и истории мира фей. Но вот творить, сочинять истории — это мы не умеем...

Я осторожно попятилась, надеясь смыться, пока альв вслух размышляет о высоком. Мне только литературного диспута для полного счастья недоставало!

— Где твой венец? — прозвучало неожиданно резко.

— Видимо я потеряла его во время крушения.

— Такие вещи невозможно потерять или утратить. Иди, сирена-не-сирена, мне нужно подумать.

Вот черт, сама же хотела побыстрее уйти, а теперь, с вот этим вот высокомерным позволением, даже обидно стало. Я не поклонилась на прощание. Маленькая, но приятная месть.

Жарид лежал спеленатой мумией под кустом перекати-поля. Лицо, уже почти человечье, тонкоскулое и длинноносое, украшали потеки зеленоватой крови. Не глянцевой, которая течет в жилах высших фейри, а грязновато-бурой, похожей скорее на сок растений. Черт! Они действительно могут перекидываться. Я присела на корточки. Пленника было жалко. Я вспомнила, с какой яростью жариды пытались нас уничтожить, когти их вспомнила, шипы. Вызвать в себе отвращение не получилось, адреналин схлынул, а сожаление не хотело отпускать. Пленник застонал. Я потянула из-за пазухи флягу. Пил он жадно, под серой кожей горла ходил кадык, вода текла по подбородку.

— Тебе еще принести? — тихонько спросила я, когда фляга опустела.

Он покачал головой. Ну и о чем я с ним, увечным, хотела разговаривать?

Я поднялась с намерением уйти. Жарид что-то промычал. Мне показалось, он хотел сказать — "Подожди!"

Пленник по-змеиному дернулся длинным (а ведь в нем метра два росту — не меньше!) телом. Проволочный венец подкатился к моим ногам. И как только этому мутанту-переростку не больно было на колючках лежать? А еще очень любопытно, кто из нашей разношерстной компании ценный артефакт проворонил и под вражескую тушку уложил?

Ценный артефакт так и просился в руки, а мне почему-то эту просьбу исполнять совсем не хотелось. Ну, бывает у барышень такое — интуиция, шестое чувство, вожжа под хвост попала, просто не хочется.

Жарид опять замычал. Мне послышалось — "Надень его!" или может — "Убей его!" Пока я пыталась вникнуть в смысл фразы, проволочки венца зашевелились и чудо-артефакт подпрыгнул. Высота метр почти семьдесят была взята без разбега, и через секунду мои виски отозвались болью на привычное покалывание.

— Будем новый наращивать, или у тебя старый под рукой есть? — сразу приступил к делу венец.

— Чего? — оригинально отозвалась я.

— Язык, Дарья, язык! Ты сохранила его?

— Ты хочешь, чтоб я уговорила жарида излечиться?

— Не я, ты этого хочешь. Иначе как я, по-твоему, мог появиться под спиной этого несчастного? Неужели ты думаешь, что все время я находился именно там?

Я именно так и думала, но тихонько и совсем про себя. Телепатическое общение со сварливым венцом было очень неприятным. Надо же, а ведь я почти забыла это ощущение гадкой внутренней щекотки. Недаром говорят, что человеческая память предпочитает сохранять хорошее, а не плохое.

— А у меня к тебе уйма вопросов накопилась. Почему ты давно не разговаривал со мной? Потому что я не сирена? Господин Зимы считает меня самозванкой. И...

— У нас нет времени на твои глупости! — раздраженно перебил венец. — Потом, все потом! Метаболизм жаридов ускорен по сравнению с другими расами, как только раны зарубцуются, ты даже со мной не сможешь его излечить.

— А зачем мне это надо?

— Хочешь поговорить о себе, или помочь живому существу?

Я опустила руку в карман куртки. Назовите это клептоманией, или запасливостью, или глупостью, но отрезанный язык жарида оказался именно там.

— А ничего что он такой? Ну, совсем не человеческий? — громко подумала я, присаживаясь на песок.

— Совсем-совсем? — с издевкой переспросил венец.

Красный шнурок, лежащий на моей ладони, дернулся. Посветлел и стал расти. Я тихонечко визжала, одновременно борясь с тошнотой и паникой от осознания того, что пошевелиться я не могу, потому что мерзкий сиренин артефакт перехватил управление двигательными функциями моего тела.

— Железяка! Отпусти! Я не хочу держать эту гадость!

Жарид, каким-то образом, правильно оценив ситуацию, широко открыл рот. Зубы у него были острые, как у акулы. Моя нисколечко не дрожащая рука устремилась к ним.

— Урод! Я тебя расплавлю! Как хоббит кольцо всевластия!

— Успокойся! Думай о голосе. Сейчас важно именно это. Правильный голос, Дарья! Найди его...

Как раз это проблемой не было. Голос пришел, гортанно, с мягким выдохом и глубоким вдохом. И одновременно я узнала имя пленного жарида. Это знание будто витало в воздухе, будто ждало, пока я прочувствую его. И еще я поняла, что имя дает власть, усиливает мою способность уговаривать.

— Аддрам! — раскосые глаза пленника испуганно округлились. — Тебя ведь так зовут?

А дальше все было почти привычно. Кровь, кровоток, нервные окончания, мышцы, кожа, вкусовые сосочки. Моя учительница биологии (и по совместительству анатомии) могла бы мною гордиться. Я впала в знакомый транс уговаривания, замечая, что сейчас мне все удается гораздо легче, что с вдвоем с венцом мы составили неплохой колдовской дуэт. Я стояла на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, моя рука по запястье была засунута в рот зубастого нечеловеческого существа. Кошмар, если об этом хоть на секунду задуматься. Поэтому я и не задумывалась. Я говорила.

Глава 17

Заклятая подруга, или Язык до Киева доведет

Если у вас нет проблем, проверьте — есть ли у вас пульс.

NN

В принципе, женщина может иногда и промолчать,

но у женщин нет такого принципа.

NN

Полночь. Заунывный волчий вой возносится к равнодушным небесам. Зловещие тени со всех сторон окружают тонкую почти невесомую фигурку девушки. Ладно... Кого я обманываю? Фигура была моя и ничего такого инфернального ее не окружало. Потому что сама Дарья Кузнецова, умница, красавица и прочее, и прочее, и прочее, выглядела как исчадие из фантастического триллера. И зловещая тень была только одна — моя. И волков, конечно же, не наблюдалось, потому что если бы и были, я бы их одним своим видом распугала. Многорогое страшилище на фоне серебристого лунного диска — это зрелище, знаете ли, не для слабонервных. Именно так о своих ощущениях поведал мне один слабонервный, которого мы с венцом все-таки отыскали в ночной степи. Пленный жарид благополучно смылся, стоило мне на секундочку отвернуться, энергия бурлила, требуя выхода, и немного поспорив со сварливым артефактом, мы продолжили веселье.

— Я про такое никогда не слышал, — бубнил венец. — Надо воплотить план Господина Зимы и залить уши пикси воском.

— Мы не ищем легких путей, — пыхтя ответила я. — И потом — Пак и так не особо управляем. Представляешь, что он будет творить, воспользовавшись глухотой?

— И ничего такого, — обиженно пискнули из темноты.

Я подпрыгнула, развернулась и стала двигаться на голос. Как потом выяснилось, зловеще и угрожающе.

— Я не согласен на эксперименты! Не на голодный желудок! — орал Пак, выделывая кульбиты.

— Ботинок сними! — командовал венец. — Прихлопни мерзавца, мы тратим из-за него драгоценную энергию! Его проще потом оживить!

Я ничего не кричала, потому что элементарно не хватало дыхания. Когда от катящегося по лицу пота уже ничего не было видно, а в боку кололо, будто мой внутренний голос прогрызал путь наружу, я остановилась.

— Что... — начал венец.

— Па-а-ак..., — тихонько всхлипнула я, глотнув воздуха. — Покажись, пожалуйста.

— И не подумаю, — осторожно отозвалась темнота. — Я целый день тебя спасаю, здоровье гроблю, а ты смерти моей хочешь. Лучшие годы на тебя трачу, неблагодарная. И что я имею за свое бескорыстие, какую компенсацию? Сначала пообещай мне стакан крови и ...

— Приблизься... Я призываю тебя...

— Правильно, не барское это дело — за своими рабами по степи бегать, — одобрил венец. — Только не пытайся его сейчас зачаровать, пусть явится добровольно, два разнонаправленных колдовства его организм может не выдержать.

Черт! А я как раз на силу волшебного голоса и рассчитывала!

— Ладно, пакостник, твоя взяла, — я подняла руку к голове, венец больно уколол подушечку пальца. — Чтоб ты подавился!

В свете луны дорожка крови, сбегающая по запястью, казалась почти черной.

— Ням-ням! — сообщил Пак, приземляясь прямо на нее. — Вкусненькая какая...

— Побыстрее, а то меня сейчас стошнит, — проворчала я.

— От слабости? — перемазанная мордаха выразила участие.

— От брезгливости.

— Ну... это, — протянул пикси. — Мне казалось, хумановские девчонки любят кровососов.

— Кому кажется, креститься надо, Эдвард Кален недорослый. Ты закончил?

Пак кивнул, сыто отдуваясь, и распластался на моей ладони животом вверх.

— Мы готовы? — мысленно обратилась я к венцу.

— Да, — кратко ответил тот и еще плотнее сжал мою голову.

— Значит так, Пак, ты слышишь меня? Не спать! В глаза смотреть!

Пикси испуганно привстал, с трудом взлетел и завис на уровне моего лица, жужжа крыльями. Я поиграла с голосом, отыскивая правильную тональность.

— Мы не можем отменить твое врожденное колдовство, но можем слегка изменить правила игры. Ты меня слышишь?

Осоловевшие глазки дважды моргнули, из чего я заключила, что пациент готов к сотрудничеству.

— Теперь любое бранное слово, случайно или предумышленно сказанное кем-то из нашего отряда... — Пикси сосредоточенно жужжал, я решила уточнить. — Под членами отряда мы подразумеваем Господина Зимы, меня, Ларса...

Боковым зрением я заметила охотника, выступившего из темноты. Блондин приближался медленно, видимо, не желая меня испугать. Я наскоро закончила перечисление, упомянув также Руби, Уруха и Джоконду.

— Так вот, любое бранное слово, сказанное кем-нибудь из нас теперь должно превращаться не в бесполезный мусор, а в цветок или драгоценный камень.

— Качество драгоценных камней оговариваем? — алчно блеснули изумрудные глазки.

— На твой вкус, — отмахнулась я. — Все! У меня технический перерыв.

— Ерунда какая, — проворчал венец. — Снимай меня, мне нужен отдых. Кстати, если нам удалось это колдовство, часть вырученных средств...

Я сдернула с головы болтливую железку.

— И что? Это все? А как же полевые испытания? — не отставал пикси. — А вдруг ты напортачила? А если этот... Господин свою угрозу исполнит? Меня же беречь надо, беречь и холить и лелеять. Я, между прочим, самое ценное твое имущество! Ларс, скажи ей!

— ... — ответила я, одновременно убивая двух зайцев.

Емким "многоэтажным" словом мне удалось провести эксперимент и выразить эмоциональную оценку происходящего. Крупная жемчужина упала на землю и покатилась в темноту, следом спланировала незабудка. Я наклонилась, пытаясь высмотреть пропажу.

— Это все мое! — заорал пикси, угрожая вилкой.

Я встала смирно, за что была вознаграждена пожухлым цветком и липким поцелуем в щеку.

— Вот можешь же Дашка, когда хочешь! Ну, уж теперь-то заживем! О чем ты там мечтаешь? О тарелке спутниковой? Да не вопрос, куплю тебе две, чтоб одна запасная была...

Нюхач так увлекся монологом, что не заметил, как я тихонько отошла к Ларсу.

— Ты даже ругаешься мило, — сообщил охотник, обнимая меня за плечи. — Идем спать, судьба моя, мы выступим на рассвете.

— А я жарида отпустила. Случайно. А перед этим мы с венцом его излечили. Представляешь?

Блондин Моей Мечты невнятно отвечал, увлекая меня к небольшому костру. Вслед нам неслись восторженные вопли Пака.

Ночевали мы под близкими мерцающими звездами, уснула я почти сразу. И спала глубоко, без сновидений.

Утро выдалось недобрым. Потому что разбудили меня поцелуем. Липким таким настойчивым поцелуем.

— Пошел вон, — простонала я, не открывая глаз.

— Мало, — интимно шепнул пакостник. — Попробуй чего-нибудь позабористей изобрести.