Из-за стекла на меня смотрел один из наших бойцов, которому наниты собирали полностью аурамитовый скелет взамен костяного, и модифицировали его органы, собирая вместо них гораздо более эффективную штуку. Лёгкие… много ли у них функций? Газообмен. Зато сколько места занимают. Этого же мнения, по-моему, при создании Астартес придерживался и император, который сократил объём, усовершенствовав структуру лёгких своих гигантов, позволяя им дышать даже там, где человек задохнётся. Поэтому я приступил к проектированию кибернетических имплантов, поскольку меня совершенно не устраивала текущая живучесть бойца моего личного полка. Хотя Кастин бы удавила меня, скажи я это, на деле пятьсот девяносто седьмой не посылали абы куда. Да и Лорд-Генерал мне благоволил, поэтому и не помыкал лишний раз и я хотел оправдать его доверие.
Искусство аугментики восходит к доимперским временам. Грубый биомеханический кошмар — вульгарная аугментика, которую использовали в галактике редко и она во все времена была дешёвой и простой, очень простой. По сравнению с тем, что делал я — просто топорная операция.
Процесс затянулся надолго. Первыми имплантами, которые я разработал, стали искусственные мышцы, которые были эффективнее обычных, и повторяли таковые у железных людей — киборгов эпохи расцвета человечества. Полимерные мышцы из сложного нанополимера имели высокую по сравнению с человеческой, силу, хотя им было далеко до поршневой системы с гидравликой. Однако, они обладали ещё одним отличным качеством — прочность. Прочность позволяла им быть естественной бронёй для человека, закрывать жизненно-важные органы и просто повышало живучесть гвардейца.
Сами по себе гвардейцы — это люди, привыкшие к мысли о том, что они умрут, могут умереть на любой высадке. Это не гражданские, которые ещё лелеют надежду дожить до старости. Поэтому империум держался на пафосе, религии и самопожертвовании. Религия и пафос позволяли если не побороть страх смерти, то хоть немного примириться с мыслью о том, что ты теперь живёшь ровно столько, сколько император тебе отведёт. Быть гвардейцем — это как болеть редкой и смертельной болезнью, от которой люди постоянно умирают — кто знает, когда ты помрёшь, а может быть выживешь? Тогда это будет удивительно.
Поэтому нужна была вера. В то, что император защищает, в то, что смерть твоя — не пустой звук для империума и пожертвовать собой — хорошо и нужно. Многие не справлялись и мягко говоря, слетали с катушек, таких отправляли в штрафные батальоны, которые умирали также часто, как криговцы. Кстати о Криге — забавный факт, но если ты по любому должен умереть, то чем меньше тебе отведено мучиться, тем лучше. Поэтому эти ребята в противогазах справлялись с мыслями о смерти по-своему, и очень эффективно, должен признать — они просто занимались самоэвтаназией и тогда как другие гвардейцы страдали, мучились и лелеяли надежды выжить, криговцы радовались тем дням, что живут и стремились умереть в бою поскорее, не томя себя долгими ожиданиями кончины. Раз уж всё равно случится что-то плохое — пусть оно случится пораньше, нефиг мучиться, перед смертью не надышишься!
Аугментика в Империуме — широко распространённая практика усовершенствования человека и любая медицинская клиника механикусов исполнит почти любой каприз за ваши деньги — от протезов конечностей до сложнейших мозговых имплантов и искуственного тела, которое не только прочнее, но и долговечнее человеческого. А мозг… Мозг имеет свойство деградировать с годами, но наука научилась бороться с этим задолго до появления империума. Поэтому существуют магосы даже древнее империума! А доимперские времена для нас нынче — это древняя, легендарная эпоха, эпоха когда всё было иначе, эпоха поистине доисторическая.
Поэтому получение согласия на эксперименты с аугментикой для меня было проще простого — обречённые согласны на что угодно, если это может не только увеличить их шансы выжить, но и снизить страдания. А поскольку в любом случае бойцы будут получать когтями тиранидов, топорами орков, и так далее — проще стать полукиборгом. Законы есть законы, пусть империум жесток по природе, столь же ожесточён он в следовании Лекс Империалис — основных связующих империум законов, поэтому получив от них письменное разрешение, я погрузил всех в капсулы, подключил к системам жизнеобеспечения и начал процесс…
Скелет — из сплава аурамита и адамантия, крайне прочен, мышцы — не такие прочные. Но тоже очень и очень, потом — внутренние органы. Заменить их мягкие и ненадёжные потроха искусственными органами — дело одного месяца. Для образца я использовал не военные, а гражданские биоимпланты, которые разработаны в двадцать пятом тысячелетии в медицинских целях. Каждый орган — каждую печень, почки, селезёнку и прочая, я тщательно обработал пси-силами и защитил от чужеродного влияния псайкерства с помощью литаний чистоты, гравированных на них. Эффект от них был послабее, чем от колдовских символов, но был.
Самое мягкое, важное и ненадёжное в человеке — глаза. Импланты, заменяющие потерянные глаза в империуме встречались повсеместно у военных и гражданских, но я просидел в своей лаборатории неделю, проектируя новые глаза на базе тех, что были у меня в СШК в разделе медицинских имплантов. И наконец — перешёл на самое интересное. Сердце, сосуды, система энергоснабжения. Сила и эффективность аугментики напрямую зависела от того, какую энергетическую систему использовать — можно было использовать что-нибудь простенькое, можно что-нибудь посложнее. Требования к источнику энергии были особенно жёсткими — источник энергии должен выдавать минимум пятьсот киловатт, быть компактным и не требовать постоянного или даже регулярного обслуживания.
Я много осмотрел вариаций, от технологий некронов до древнетерранских источников энергии. Простейшим вариантом был энергоимплант марки CRRX, но его мощности чуть-чуть не хватало. Подумав немного и обломившись, я решил, что если уж бойцу жутко понадобится электричество — пусть берёт броню, и всадил в тело медицинский CRRX. Это трёхсоткиловаттный источник энергии, который удовлетворял всем остальным требованиям. Был надёжен, долговечен и при повреждении не аннигилировал всё вокруг. Даже установил дублирующую систему энергопитания с конденсаторами высокой ёмкости и долговечности.
Зубы — вот уж где я мог вообще не волноваться. Зубы человека — структура сложная, но если подумать — очень простая. Они не мягкие и гибкие, им по большому счёту не нужны нервы и прочие сложности. Зубной имплант — вещь широко распространённая. Зубы бойцам я поменял всем до единого, установив простые и надёжные, которые крепились к аурамитово-адамантиевой челюсти. Функция у зубов одна — они делают кусь.
Репродуктивную систему не стал менять или даже трогать — пусть работает как работает, хотя места она занимает много, особенно у женщин — проще воспользоваться достижениями науки, да… Вместо всех этих кусков плоти влез бы неплохой такой реактор, но да ладно — не буду придираться сверх меры.
Пожалуй, больше всего внимания я уделил офицерам, и Регине Кастин с Каином. Регина жутко бесилась, что до первого свидания я не то что увижу её нагой, но и не слабо поковыряюсь в её драгоценном теле, но сдалась — раз империуму нужно — придётся. Я оценил масштаб своих притязаний и должен признать — удивительной красоты женщина! Её имплантация была такой же, как у солдат — я не халтурил, с той лишь разницей, что с ней я согласовал все аугментические добавки к организму заранее. Единственным экзоимплантом, то есть внешним, который она согласилась установить — был хвост, который должен выходить чуть выше копчика и иметь весьма функциональное назначение, как и мои два хлыста. Что ж, если Регина так захотела — грех мне не исполнить её пожелание. Тем более, что леди заботилась о своём внешнем виде и полагала, что с хвостиком будет грациознее выглядеть.
Составление мед сборки заняло некоторое время, после чего началось последовательное преобразование частей тела моих подопечных. И если с одним-двумя нормально, то когда подопечных тысяча — нужно приложить все доступные силы. И я прикладывал — носился по лаборатории как умалишённый, проверял вживляемость — поначалу проблем было просто не счесть — приходилось дорабатывать сборки уже в процессе, повторять процесс имплантации, но эти проблемы были успешно разрешены, хотя и попили моей кровушки изрядно. Особенно плохо было, что не вздремнуть толком. А на одной самогонке я долго держаться не мог.
Впрочем, через три месяца всё поутихло и я даже стал отлучаться из лаборатории, оставляя сторожевых сервиторов следить за происходящим внутри. Наш корабль был припаркован около крупной космостанции Астра Милитарум, и два других полка были в длительном увольнении или тренировались в виртуальной реальности…
* * *
Регина осматривала себя в зеркало за ширмой. Одобрительно хмыкала, а я стоял и ждал результата.
— Подай мои вещи, — донеслось от неё.
— Держи, — на ширму залетела её форма и нижнее бельё. Через минуту она гневно воскликнула:
— Да какого хрена?!
— Что такое?
— Трусы не налезают на этот имплант.
— Хм…
— Это всё, что ты можешь сказать?
— Брюки тоже не налезут, так что придётся тебе делать вырез.
— Подай нож.
— Лучше ты подай труселя, я отрежу.
— Да сейчас, размечтался, — она выглянула из-за ширмы, — а ты неплохо поработал.
Подав ей ножницы, я дождался, когда Регина оденется и выйдет. Должен признать — хвостик ей шёл. У женщин-механикус это вообще популярный вид механодендрита. Регина подвигала им в разные стороны:
— А он не такой гибкий, как я думала.
— Ты просто не научилась им хорошо управлять. Нужно привыкнуть.
— Наверное, — она нахмурилась, — а что с остальными?
— Просыпаются. Я доверил контроль медикам со станции. Ничего необычного.
— А меня, значит, нагишом захотел лично полапать? — Регина нахмурилась.
— Как можно так думать. Я честный человек. Хотя есть за что ухватиться, предпочту скромно промолчать.
— Ха, — Регина задрала нос, — нравлюсь?
— Не то слово.
— А какое?
— Ты великолепна.
Улыбнувшись, она подмигнула мне:
— Пошли уже, у нас много работы. И я не ощущаю других имплантов, — Регина посмотрела на руку, — вроде обычная рука, какая была, такая и осталась.
— Ударь по кушетке. Обычная, как же…
Регина размахнулась и ударила кулаком по кушетке, которая изрядно прогнулась. Выгнув бровь, она перевела взгляд на меня:
— Неслабо…
— Это было без боевого режима, так сказать — мягкий, домашний, — подал даме руку, — давай лучше прогуляемся. Я полгода здесь в лаборатории один, как пень в огороде. Заскучал.
— То-то ты так осмелел, — Регина взяла меня под руку, — Пошли уж, куда?
— Навестим наших офицеров. И согласно моим данным ты хочешь есть.
— Просто ужасающе, — подтвердила она.
— Я как раз приготовил ужин.
— Сам?
— Сам.
— А алкоголь?
— Только лёгкое вино.
— М… Тогда ладно, — сдалась Регина, — пошли.
Вечер был приятнейший, я бы сказал — он полностью оправдал все мои многомесячные страдания в лаборатории. Регина мало того что аккуратно, но быстро смела всё со стола, так ещё и поблагодарила меня маленьким поцелуем. Уроженцы сурового мира Вальхаллы не отличаются распущенностью, я бы сказал — были людьми сугубо семейными, поэтому подобное не слишком типичное поведение — весьма серьёзный признак. Но пока что только признак.
После чего Регина, сославшись на усталость попросила дать ей денёк отоспаться и ушла, виляя хвостиком. В прямом смысле слова.
* * *
Шесть месяцев — слишком долгий срок для отстоя пены, как выразился Каин, когда очнулся и узнал дату. Он бодро вошёл в мою мастерскую — огромный комплекс кают, по сравнению с прошлыми — огромный. Мастерская была завалена самыми различными техническими причудами и приблудами. Комиссар увернулся от едущего навстречу ему сервитора и сразу же направился ко мне.
— Магос.
— Комиссар, — я развернулся, — как ваши дела?
— Благодарю, более чем, — Каин был необычайно бодр и свеж, — вы уже доложили в штаб о нашем, так сказать, возвращении?
— Нет, а что?
— Ничего особого, — тут же отозвался комиссар, — я просто хотел знать, пошлют ли нас на задание немедленно. Бойцам нужно привыкнуть к своим возможностям и практически заново изучать детали боя.
— Однако теперь нет необходимости проводить тщательные физические тренировки, — заметил я, — и мы можем сконцентрироваться на виртуальных.
Каин согласно кивнул:
— Виртуальность — сложная штука. Однако Муниторум есть Муниторум, мы уже полгода не участвовали в боях. Для отстоя пены это слишком долго, обычно полк отдыхает месяц-другой после боя и снова в бой. Так что нас, наверное, уже заждались.
— К гадалке не ходи. Однако, комиссар, я бы хотел тщательно убедиться, что бойцы правильно распорядятся дарами Омниссии в виде их кибернетических имплантов. Плюс у меня есть для штурмовиков ещё одна обновка. Пойдём со мной.
Каин с любопытством оглядываясь по сторонам, пошёл за мной в соседний зал, где я проводил эксперименты с экзосистемами — будь то броня, экзоскелет, аугментика и что угодно иное.
Увеличение силы и установка интерфейсов позволило соединить броню с нервной системой пользователя, полноценно и качественно. Что, в свою очередь, потребовало от меня полностью переработать броню всего полка — внешность у неё осталась та же, старая терранская броня пехоты, а вот внутренние системы — усовершенствовал, значительно усовершенствовал, кое-что открутил, кое-что прикрутил. Я представил каину новую броню и оружие.
— Я сделал броню тоньше и быстрее.
— Тоньше? — Каин удивился, — мы и так несём потери, а утончать броню…
— Мой анализ боёв показал, что повысив толщину брони, мы повысим смертность. Большинство смертельных ситуаций для бойцов, которых мы потеряли — не избежать, даже если удвоить толщину брони. Выстрел танковой лазпушки, или лобовое попадание бронебойного снаряда, или пехотная мельта… Это говорит нам о том, что баланс между подвижностью и бронированием смещён в сторону брони, что логично только и исключительно в городских боях. Броня должна иметь баланс — ведь любого выстрела и удара можно как избежать, так и принять на бронь.
