Черная рысь-1. Искусство выживания

Наложив косметику, я отважилась выйти из спальни. Рита и Дарин негромко переговаривались. Часы показывали без десяти семь.

— Вот и ты,— Дарин поднялся, когда я вошла на кухню,— можем ехать?

— Не забудь, о чем мы говорили, Дэрри.

"Дэрри" больше не смотрел на нее, найдя новый объект. Мной овладело жгучее любопытство, но я бы никогда не спросила о теме их тет-а-тет беседы при Рите. Любезно кивнув мне, девушка прошагала к выходу. Сегодня она надела обтягивающий "все, что можно и нельзя" топ, потертые голубые джинсы, вместо каблуков — кроссовки, и коричневую кожаную куртку наверх. Волосы Рита собрала в хвост.

Втроем мы спустились на первый этаж, Дарин сдал ключи дежурному. У спуска на канал нас ждала арендованная лодка. Мы закинули в нее вещи. Рита собиралась залезть на переднее сидение, но Дэр сказал: "Рит, давай назад". И я с радостью заняла место около водителя. Водителя, не Дарина, настоящего управляющего лодкой — рулевым, дядечкой в полосатой майке "а ля матрос", который закончил разговор с портье и спустился в гондолу, хватаясь за весла.

Половину дороги девушка не произносила ни звука. Поначалу я задавалась вопросом, что могло лишить ее дара речи, но потом пожалела о том, что спросила вслух. Оставшуюся часть пути мы с Дарином выслушали о себе много всего хорошего. Рита снова принялась играть на публику, согласно давнему уговору. Я, оказывается, пустышка, лишенная женской тайны. А Дарин — развратник, который любит девочек помладше. Для Риты разница что в три года, что в пятнадцать лет особой роли не играла; она находила, к чему придраться, и когда она злилась, у нее проявлялся иностранный акцент — такой акцент был только у моей сестры, из тех людей, кого я знала. Иногда он также промелькивал у отца в то время, что он еще жил с нами. Я не принимала ее слова всерьез, ведь запудривать мне мозги — часть ее роли, способ выживания. Ведь и я сама много, кого обманывала.

Лодка завернула за угол и остановилась у спуска на воду. Других участников водного движения не было — как будто город вымер — потому мы могли пришвартовать где угодно. Впереди я увидела мост через канал, таким образом, пешеходная дорога, зажатая с двух сторон домами, вздымалась и опускалась, теряясь по другую сторону канала. У самого моста спиной к нам стоял человек, по фигуре напоминавший отца Дарина. Он был не один. Из тени вышли двое, одетые в свободную одежду. В лицо я знала Верзилу, а второго видела издалека вчера в ресторане.

Троица напоминала плохих парней из американских фильмов. Никто из них не обернулся и, скрестив руки за спиной, не сделали и попытки двинуться навстречу. Рита первой вылезла из лодки, громко ударила по ее стенке, как будто хлопнула дверью машины, отчего Дарин выругался. С утра погода была приятнее, чем вечером. Солнце медленно поднималось над горизонтом, растапливая лед, скопившийся за ночь. Легкий ветерок петлял меж улиц, разнося аромат свежеиспеченных булочек: где-то неподалеку открылась пекарня.

— Пошли,— сказал Дарин и двинулся вперед. Пока мы шли, я подняла голову: жители Венеции начали пробуждаться. Из окна высунулась женщина с полотенцем на голове, проводила нас суровым взглядом и закрыла створки. Двумя этажами выше пожилой синьор в пижамных шортах потягивал сигару. Он держал ее между указательным и средним пальцами, точно так же курил мой первый краткосрочный бойфренд.

— Ворон считаешь?— Рита не удержала рот закрытым.— В Риме насчитаешься, или ты и дня потерпеть не можешь?

— А ты и минуты потерпеть не можешь, не вякнув что-нибудь?

Девушка отвернулась от меня и демонстративно догнала Дарина, подхватив его под руку. Дарин скинул ее руку, сказав что-то, после чего Рита притихла .

Заслышав наши шаги, отец Дарина соизволил повернуться и первым делом смирил меня взглядом, а ля старейшина племени, но тут же смягчился. Сам Дарин сухо поприветствовал его, Рита заулыбалась во все сто тридцать три — или сколько зубов у акулы? — но, замечу, молча.

— Доброе утро,— я чуть не отвесила поклон.— Прекрасная погодка, сэр.

— Не для гуляний,— мужчина протянул мне руку,— вчера не выдалось шанса представиться. Уильям О'Коннор. Можешь звать меня папой, только тихо, а то сынок нервничает.

— Отец!— одернул его Дарин. Я с изумлением уставилась на руку и несмело ее пожала. Проще было разговаривать с ним как с высокомерным типом, а не добродушным папашей семейства.

— Я же говорил,— подмигнул мне Уильям, и я вовсе растерялась.— Прости, Анна, за вчерашнее. Признаю, что первый разговор с невесткой должен был состояться в другом духе. Общество требует, положение требует. Вон, сын уже привык и не воспринимает меня всерьез.

— Не верь,— замотал головой Дарин,— он тебя проверяет.

— Прекрати, сын, не считаешь ведь ты меня извергом?

— Отец, хватит! Анна в состоянии отличить фальшь, которой ты ее пичкаешь, от твоего настоящего отношения к ней.

До того, как Дарин это сказал, я еще сомневалась, а не поторопилась ли с мнением о его отце, но теперь я явно видела неприязнь в глазах и нахмуренные брови, скрашиваемые натянутой улыбкой.

— Хорошо,— Уильям кивнул, голос его вновь стал по-мужски грубым,— тогда не плачься потом, что я обидел твою девочку. Ничего личного,— добавил он, обращаясь ко мне,— ты северянка, и этим все сказано.

— Вы о всех судите по происхождению?

— Дорогая моя,— Уильям напрягся,— у тебя все живы?

— Что?!

— В семье. У тебя все живы?

— Да...— пролепетала я. Вопрос застал меня врасплох.

— Будут возражения?

— Отец, заканчивай!— Дарин подошел ко мне ближе. Мама всегда верила, что у каждого человека есть аура, по которой можно определить его душевное состояние. Будь я экстрасенсом, отчетливо увидела бы грозовое облако над головой Уильяма О'Коннора.

Взгляд мужчины переметнулся на мою руку. Я ее сразу спрятала в карман, но Уильям видел все, что ему было нужно.

— Где кольцо?

— На пальце, где и должно быть.

— Но не на том!

"Черт возьми, пристал, глазастый почитатель традиций." Я совсем забыла про дурацкое кольцо. Он раскусил подставу.

— Кого ты привел?!— взревел Уильям, накинувшись на Дарина. Тот положил руку ему на плечо и с силой сжал его. На секунду мне показалось, что глаза Уильяма — стекло, мышцы на лице одеревенели, словно он прыгнул в прорубь, и от холода перехватило дыхание.

— Одумайся, отец! Рейвел погибла. Ее больше нет. И Анна не виновата в том, что мы не можем найти ее убийцу.

"Ага, почти. Я хорошая, не считая тех случаев, когда намеренно сбивала их с верного пути, чтобы спасти несколько шкур сразу. В остальном, да, я ангел во плоти."

— Ты обещал.

— Я помню,— Дарин опустил руку.— Я помню.

Уильям выглядел потерянным после вторжения Дарина в его личное пространство. Судя по реакции, он применял, как и ко мне, малую часть своих способностей, достаточной для того, чтобы ударить в голову, но недостаточной, чтобы причинить существенный вред и смертоносную боль.

Верзила подал голос.

— Сэр, звонила третья группа. Ждут приказа. Вторая заняла позицию.

Уильям отрешенно кивнул. Невозможно было представить, что творилось на сердце у родителя, пережившего своего ребенка, такую глубокую скорбь и боль выражало его немолодое лицо. Но Уильям быстро совладал с собой.

— Все готовы. Анна, начинай,— скомандовал Дарин, отойдя к мосту.

Идея с мостом мне понравилась. Я прошла по нему, держась за перила. За нами прошел и Уильям. Я остановилась на вершине и опустила глаза на воду, степенно текущую под ногами. Ветер усилился, погружая в центр урагана. Я пока не знала, чего ждать от обследования местности. Жуткое предчувствие заставляло руки дрожать. Но я глубоко вздохнула, сжала перекладину, чтобы удержать равновесие, и прикрыла глаза.

Такого не случалось прежде. Черный фон засыпали искрящиеся красные пятна, одни были теплее, другие холоднее, но светили они одинаково ярко. Вся карта Венеции, которую я представила нечеткой в своей голове, была усыпана волдырями, большими и маленькими. Большими, я так поняла, были группы Уильяма, разогнанные им по городу, но маленькими... я терялась. Я не могла сообразить, откуда взялось столько вольных оборотней, оборотней-одиночек, полуоборотней. Они сбивали мои личные радары.

Худшей стала моя невозможность определить, была ли среди них девушка, именуемая Черной Рысью. Я не находила точки, обозначавшей человека, за жизнь которого волновалась больше, чем за свою собственную. Это должно радовать, теоретически. Но причина страха — вероятность, что эта точка, болезненная точка, была там, среди сотен идентичных ей. И я считала себя абсолютно беспомощной, стоя на одном из сотен мостов Венеции. Винила себя за немощность, я не могла распознать в кровавом месиве свою сестру. Марию. Черт возьми, моя смс пришла около полуночи, а сестра в это время скрывалась где-то в городе, в том же городе.

Каким ветром ее занесло в Венецию, в логово самого дьявола? Только она бы ответила на этот вопрос, никто иной. Если ее выследили, поймали или... убили... нет, этого не произошло. Я точно знала, что пока что с ней все было в порядке. Мария сильна в самообладании. Часами она способна выносить пытки. Но в крайнем случае, в самом-самом крайнем, я надеялась, что она бы подала сигнал. Она бы меня предупредила, как я ее прошедшим вечером, а также множество раз в течение всего полугода, что мы в бегах. Мы же команда. Я и она. Анна-Мария. Нам оставалось только разбежаться, спрятаться, забыть о том, кто мы есть.

Я прикрыла лицо руками, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

Но ни одна слеза не скатилась по моей щеке. Дарин знал, что я скрываю кого-то, кто мне дорог, и не даю его найти. Может, он не осознавал этого; может, он предполагал; может, легко мне верил, но он знал. И вопрос времени, сколько ему понадобится доказательств того, что я та — за кем охотится пол-Европы и он сам, лично.

Дарин догадался бы об этом. Остальные не знали меня так хорошо, как он узнал за неделю. И не должны были.

Сосредоточившись на нижних слоях, я инстинктивно отделила в мыслях "своих" от "чужих". Количество красных точек сократилось втрое, и тем не менее их было слишком много.

— Сын,— донесся голос Уильяма,— посмотри, она не мухлюет?

Не открывая глаз, я заслышала шаги Дарина. Он не сделал ничего, что помешало бы мне, даже не притронулся. Это хорошо — меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы сердце ускоряло ритм, когда оно и так бешено колотилось.

— Ну как?— тихо спросил он; слова смешались с шумом ветра.

— Никого не вижу.

Дарин подошел ближе и встал около меня. По дрогнувшему поручню я догадалась, что он навалился на него.

— Анна, помни, что ты будешь свободна, если найдешь ее и укажешь нам. Но также помни, что у нас около двадцати радаров, которых обмануть будет сложнее, чем меня.

— Чем нас, милый,— вторгся в сознание голос Риты. "Рита. Твою ж мать. Давай не сейчас! Ты еще успеешь выпытать из меня жалкую толику информации, которая вряд ли поможет тебе выжить".

По мосту прошла дрожь — девушка обошла Дарина и, к моему удивлению, встала позади меня. Имей я третий глаз, увидела бы ее руки, висящие над моей головой. Ее появление было сродни действию энергетического вампира. Кожа словно пропускала энергию через себя и отдавала ее Рите. Может, моя нелюбовь к ней дошла до паранойи, но я готова была поклясться, что не зря ее таскали с собой ищейки.

— Рыси нет в городе,— наобум сказала я. Без возможности скрестить на удачу пальцы, я помолилась всем богам, включая Нептуна, чтобы это оказалось правдой. Слова прозвучали слабо, вдобавок ветер заглушил половину.

— Врешь,— пропела девица. Руки очертили нимб над моей головой.— Ложь — моя специализация. И не думай провести меня.

— Рита, расслабься,— вступился Дарин. Я почувствовала, как давление на виски уменьшилось, но не исчезло бесследно.

— Ты никогда с ней не управишься,— огрызнулась Рита,— ты слишком к ней привязался, чтобы объективно оценивать ее поступки. Я всегда наблюдала за тобой слабость к женщинам, но не сейчас. Нет. Я спокойно разрушу иллюзию, созданную Анной, и глазом не моргнув.

— Послушай себя! Рита, это не твоя битва!

— Не волнуйся, Дэрри. Свое "спасибо" я получу. Если не от тебя, то от твоего отца. Скажи ему, что собираешься прикрывать убийцу Рейвел. Скажи!

Не вступая в спор, я выбирала, как черные крупинки гречки, из точек те, которыми, на мой взгляд, могла оказаться Мария. Мне недоставало опыта, я впервые искала другого человека — как это назвать? — телепатически, используя какие-то неведомые экстрасенсорные способности, заложенные во мне от рождения. Сестра наверняка не раз пользовалась всевозможными видами сигналов и изучила их на уровне профессионала, настоящего оборотня.

Дарин рявкнул на Риту, но девица стояла на своем. Как их еще не услышал Уильям? Они говорили о нем, Рита грозилась доложить ему обо всех подозрениях относительно наших с Дарином соглашений. Дарин в свою очередь призывал Риту к благоразумию, и только она делала шаг к Уильяму, ей дорогу перекрыл Дарин, и спор продолжался. Наконец, этого следовало ждать, Дарин уступил, когда Рита повысила голос до такой степени, что ее могла слышать вся Венеция.

— Осталось две попытки, Анна,— приторным тоном пропела Рита.— И я считаю до трех. Раз... два...

В панике я начала работать быстрее. Представив образ Марии перед глазами, я выделила одну точку, теплейшую из оставшейся пары, и остановила выбор на ней. Она сильная, она справится. А если меня не заподозрят в предательстве ищейки, я смогу ей помочь. Все-таки обмануть радаров было крайне сложно.

— Четыре квартала на запад,— затараторила я, сбиваясь,— сто метров от перекрестка.

Раскрыв глаза, я долго не поворачивала головы и смотрела вниз, на лист бумаги, с ускорением проплывающий по водному потоку. Напряженная тишина подсказала, что крашеная сучка мне не поверила, зато оба О'Коннора и свита слепо верили ей. Чтобы удостовериться в выводах, краем глаза я посмотрела на Риту. Зловредная улыбка играла на ее надутых губах, локти поставлены на ограждение, и подбородок положен на переплетенные пальцы. Хитрые, как у лисицы, глазки светились недоверием. "Зачем же ты это делаешь? Зачем идешь против своих? Зачем предаешь?"— спрашивала я. "Чтобы выжить",— отвечала она, и все вопросы отпадали.

— Ой, неправильно,— вымолвила Рита, обменявшись взглядом со всеми мужчинами.— Последний...— она провела орлиным коготком по моему плечу,— шанс.

— Она знает, где она?— всполошился Уильям. Мост затрясся: мужчина взбежал на него. Речь выдавала взволнованность, переходящую в ярость. Я поморщилась от боли — цепкие пальцы впились мне в плечи — но не выдавила и писка.— Говори, девчонка,— Уильям грубо тряхнул меня,— правду говори, иначе я скину тебя вниз прямо с этого моста!

— Отец, прекрати!— Дарин скинул его руки, и к местам, куда только что давили пальцы, прилила кровь, наполняя болезненные участки тела привычным теплом.— Так ты ничего не добьешься! Дай я поговорю с Анной наедине.

Он выжидающе посмотрел на Уильяма. Тот помотал головой. Вправо-влево, как заводная игрушка.