Позволить себе заниматься ничегонеделаньем могли только лишь студенты шестого, предпоследнего, курса — эти могли не о чем не беспокоиться и провожать снисходительно-скучающим взглядом своих более занятых собратьев по учебе, несущихся с выпученными глазами в библиотеку за очередным талмудом. Им, кроме ежегодного переводного экзамена, ничего сдавать не надо было, а уж там-то наскрести нужное количество баллов легко мог любой — опыт шести лет обучения в этом отлично помогал. Очень на них в этом походили четверокурсники, которым вся эта экзаменационная головная боль только предстояла, и они с удовольствием тратили все свободное время на развлечения.
Остальные прелестей конца года оценить были не в состоянии. Первые курсы, для которых этот год был началом самостоятельной, практически настоящей взрослой жизни, страшно трусили перед первыми своими экзаменами. Второкурсники же еще не опомнились от новых впечатлений и того, как для них, более взрослых, чем в прошлом году и заново оценивших свалившуюся на них свободу действий, и пребывали в легкой прострации. Ну а студентам-третьекурсникам предстояло вспомнить свой опыт и сдавать зачеты по совершенно новым предметам, которые они в пошлом году навыбирали на свои головы.
Тем, кому повезло выбрать своим дополнительным предметом нумерологию, срочно доучивал (а иногда и переучивал заново) свод стандартных вычислительных формул, кто-то срочно выискивал по библиотеке рунический справочник для начинающих. Будущие предсказатели ругали последними словами составителей учебника за посвященный к подготовке к сдаче экзамена раздел, из-за которого некоторым пришлось буквально переселяться в секцию Предсказаний хогвартской библиотеки. Легче всего обстояли дела с Уходом за Магическими Существами, занятия по которым вообще проходили раз через раз и неизвестно, будут ли вообще по ним экзамены, поскольку Хагрид был занят совершенно другим. Он вообще из своей хижины предпочитал не выходить, холя и лелея бедного Клювокрыла. По результатам слушания гиппогриф был приговорен к казни, но объединенными стараниями Дамблдора и уговоривших лесничего подать на апелляцию Гарри и Гермиону, приговор должны были обжаловать. Однако Хагриду, не очень-то сильно верившему в возможность отмены приговора, идея с апелляцией настроения не подняла ни на дюйм.
Впрочем, мало кому было дела до преподавателя УЗМС и его проблем с "ручным" гиппогрифом. Находились занятия и поважнее. Новый любимец профессора Трелони, старательный и исполнительный мальчик по имени Драко Малфой, которому она прочила судьбу великого прорицателя (вперемешку с предсказаниями о мучительной смерти для Джереми Поттера, успевшего ее уроки возненавидеть), был по горло занят работой над докладом о наиболее действенных методах гадания. Та же Гермиона Грэйнджер на пару с Блэйз Забини сошлась во мнениях (что для них обеих было полнейшей неожиданностью), что прорицания предмет абсолютно бесполезный. И обе третьекурсницы после очередного предсказания скорой смерти Мальчику-Который-Выжил едва ли не от руки (а точнее — лапы) Грима, собрали свои вещи и, высоко задрав носы, гордо продефилировали к выходу. И у одной и у другой с того дня в расписании стало на один предмет меньше.
Ну а Маркус Флинт, до самой весны тянувший с отмщением Гриффиндору за подставу на матче (Маркус отказывался принимать акцию гриффиндорцев, как результат его же глупой выходки с переодеванием в дементоров), наконец измыслил им достойную кару. И тут же подключил к ее исполнению Малфоя-младшего (как главную жертву, который и без того желал свершить благородную месть), Катрин и Дерека (поскольку без них ни одно мероприятие такого рода не обходилось) и Поттера с Уизли (за компанию с Малфоем). Поскольку камнем преткновения был квиддич, Флинт решил не изобретать велосипед заново, и отомстить в том же духе. Было решено наложить на проход в гриффиндорскую гостиную особые чары, в результате которых никто из попавших под их действие не мог садиться на метлу.
Чары накладывать собрались ночью, когда по коридорам никто особенно не шастал и процессу не мешал. Всей компанией, под одобрительные возгласы и напутствия остальных слизеринцев, спать не ложившихся и собиравшихся скрестить пальцы за Флинта и Ко, "ночные мстители" покинули гостиную. Благодаря Поттеру и Карте Мародеров (которую тот ловким движением прятал каждый раз, когда кто-нибудь из "соучастников" поворачивался в его сторону) до портрета Полной Дамы, недавно возвращенную на прежнее место, добрались без приключений. Все дальнейшее было делом техники: поскольку проникать в гостиную гриффиндорцев никто не собирался, портрет "усыпили". Пока мэтры искусства наложения заковыристых заклятий разбирались с проходом, Маркуса и Гарольда отправили стоять на стреме. Этим-то он и воспользовался.
— Флинт, а Флинт, а чего вы с Катрин и Дереком не поделили? — невинно поинтересовался Гарри.
— Тебе-то, какая разница? — тот закатил глаза. — И чего не сидится спокойно? Обязательно надо нос сунуть?
— Интересно мне, — уклончиво сообщил Гарольд. — С чего это ты решил поперек их решения пойти.
— Чего я решил? — подозрительно прищурился Флинт.
— Ну, вот вы же с Розье им постоянно мешаете, а я и спросить хотел... — с совсем уж простецким выражением лица начал Поттер.
— В чем мешаем? Так, а ну-ка, погоди! Тебе кто сболтнул, а? — Маркус, предварительно оглянувшись на бурно что-то обсуждавших Мальсибьера и Малфоя, стоявших к ним ближе всего, отвел Гарольда в сторону. — Какой гад тебе сболтнул? А ну выкладывай!
— Да какая разница — кто? Главное, сам факт!
— Вот ведь прицепился, Моргана тебя побери! Ты ведь не отстанешь, если я не скажу, верно? — Флинт зажмурился на пару секунд, словно соображая, стоят ли его нервы того, что он собирается рассказать Поттеру. — Ну, ладно, Мерлин с тобой. Ты ведь уже в курсе, что мамаша Лестранж хочет Темного Лорда вернуть?
— Угу. И я от этого тоже не в восторге.
— Что значит "тоже"? — фыркнул тот. — Я не говорил, что я против возвращения Волан-де-Морта.
Гарри удивленно на него уставился.
— Тогда что же ты...
— А то, весь их план провальный и ни к чему полезному не приведет. Я уж не знаю, чего там для себя Алекс решил, но мы с Монтегю с удовольствием Дерека и Като поддержали, если бы только действовали они грамотно, а не как малолетки, впервые взявшие палочки в руки.
— И в чем же их ошибка? — Поттер, скрестив руки на груди, прислонился к стене. Вот сюрприз так сюрприз! Он от Флинта ожидал совершенно иного...
— В том, что от их действий шумихи больно много. Нет, конечно, на фоне всеобщей паники в Министерстве из-за побега провернуть можно что угодно, но момент выбран неправильный. Этих чинуш фаджевых надо было занять не отловом сбежавших преступников, а каким-нибудь серьезным мероприятием, от которого, например, напрямую зависел бы престиж Британии в глазах остальных стран. Вот тогда все как по маслу могло пройти, а так одно расстройство!
— Предположим, тут ты прав, — осторожно заметил Гарри. — Этот ход был сделан совершенно неграмотно. Но идея обставить все так, будто Лестранжи сбежали из Азкабана исключительно, чтобы отомстить моему брату, очень недурна.
— А это даже не прикрытие. Я тебе со всей ответственностью заявляю, что Беллатрис и Рудольфус именно для этого оттуда и совершили побег.
— Чтобы похитить моего брата и при помощи какого-то там ритуала, в котором он будет участвовать, возродить своего Лорда?
Флинт насмешливо на него посмотрел.
— Если ты сам все знаешь, зачем тогда меня спрашивать?
— Маркус, я просто хочу знать, почему ты...
— Я же сказал уже — чтобы они дров не наломали! А то полезут черт знает куда, и мало того, что вляпаются, так еще и сорвется все!
— Ты так за них радеешь, что можно подумать, если Лорд возродится... — его прервало недовольное шипение Рональда, доказывавшего Катрин, что она неправильно наложила одно из заклинаний. — Если Волан-де-Морт возродится, тебе с этого что-то будет.
— Еще как будет! Лорд тех, кто ему помог, не забудет.
— Ага, не забудет! Круциатусом щедро одарит, вот как он не забудет!
— Э! Не передергивай, дружок! — ухмыльнулся Флинт, прохаживаясь из одного конца коридора в другой. — Ты вот сам, между прочим, под его патронажем работал два года назад, помнишь?
— Еще чего! Мечтай! — с явным удовольствием в голосе одернул его Поттер. — Это ты вспомни, что у меня там за деятельность была....
— Да ну! — Маркус досадливо отмахнулся, продолжая вышагивать из стороны в сторону. — То, что тебе под конец года вдруг ударило в голову его обставить, еще ни чего не говорит.
— Интересно получается! Как это так — "ничего не говорит"? Что-то ты сам передергиваешь. Я никогда, слышишь, никогда ничего для Волан-де-Морта не делал! И он сам, через Квиррела, мне ничего не приказывал. Если вам всем со стороны и казалось, что я там чем-то страшно секретным занят, то, увы, ребятки, тут вы не правы. Так же как и вы, в свое время Квиррел думал. В результате из-за своей убежденности и самоуверенности он и погорел.
— Ну-ну, не распаляйся! Уже сам факт того, что тебе в голову пришла идея хотя бы изобразить верное служение Лорду, уже о многом говорит.
— О чем? О том, что я увлекаюсь темной магией и не похожу на своего дражайшего папашу? Мерлин Великий, Флинт, это уже не для кого не новость! К твоему сведенью, я такой с детства, а не только после встречи с "Его Темнейшеством".
— Ну вот разве что это и внушает оптимизм — ты не замыкаешь всю черную магию исключительно на Волан-де-Морта, а воспринимаешь ее отдельно.... Эй, ребята, вы там еще долго возиться будете? — Маркус выжидательно уставился на Дерека, которого отстранили от работ за излишнее рвение, которое, как известно, способно было и порядочно навредить.
— Во-первых, орать на весь замок не обязательно, — вместо него откликнулась Катрин. — А, во-вторых, Флинт, эти чары накладывать долго, и процесс сей требует высокой концентрации. Короче, не приставай с глупыми вопросами — сам это придумал, изволь теперь и терпеть!
— Все понятно, не смею более отвлекать Ваше Высочество, — шутливо раскланялся тот и повернулся к Поттеру. — А вообще я не пойму, чего ты так дергаешься? Если возродится Темный Лорд, тебя, в отличие от Джереми Поттера никто линчевать не будет. Даже, думается мне, наоборот, Волан-де-Морт тебя сочтет очень ценным союзником.
— Ага, как же! — скептически хмыкнул Гарольд. — Я ему две попытки возрождения сорвал! И сейчас, между прочим, намереваюсь третьей не дать осуществиться. Ну, это так, к слову, чтобы ты знал мои примерные планы на будущее.
— Ты рисуешь ситуацию слишком мрачными красками. Все можно обставить совершенно по-другому, — доверительно сообщил Маркус.
— Например?
— Ну, то, что мы собираемся сделать (да-да, не удивляйся, я тоже буду участвовать в этой затее) — это не подрывная деятельность, а предупреждение заведомо провальной ситуации. Обстановка такова, что сейчас опасно пытаться проводить какие-либо серьезные черномагические ритуалы — слишком уж серьезно за этим после побега стали следить Министерство и Аврориат, за что, кстати, надо отдать им должное. Так что ничего плохого мы не сделаем. Теперь, что касается уничтожения дневника. Ничего особенного я в этом тоже не вижу — зачем Темному Лорду конкурент? Ему и Дамблдора с Министерством хватает по горло! А тут еще и сильный, амбициозный молодой маг... да вам Волан-де-Морт еще спасибо сказать должен! Так что, видишь, тут ты тоже с пользой для дела поступил. Вот с Философским камнем неувязочка вышла... но, думается мне, и в этом случае можно выкрутиться. Вы же рассказывали, что осколки того магического зеркала, в которое был заключен Камень, остались? Если их собрать вместе, да еще и попытаться воссоздать чары хранилища и расширения пространства, которые на них Дамблдор наложил... может и Камень удастся добыть. А вот, кстати, и отговорка: вы, таким образом, очень ловко его увели прямо из-под носа у нашего директора.
— Дамблдор его уничтожил, — заявил Поттер.
— Это он вам так сказал, — фыркнул Маркус, буквально окрыленный пришедшей ему в голову идеей. — Как он мог уничтожить Философский камень, когда тот находился внутри зеркала, а оно было разбито на куски? Э, нет! Все не так просто!
— Ну ладно, предположим, со мной все ясно, — Гарри решил свернуть со скользкой темы возвращения Философского камня. — И с тобой, дай Мерлин, вроде разобрались. А Дерек-то с Като, я все никак не пойму, с чего за это взялись? Я до сих пор помню, как года два назад, первого сентября, когда нас только что распределили, Катрин заверяла, что на свою мать она ни слухом, ни духом...
— Она сказала только, что воспитывалась без чуткого материнско-отцовского надзора, а о том, чему ее там учили, никто ничего не говорил. А ты сам хорошенько подумай, о чем будет с самого детства слышать дочь знаменитой, иначе не скажешь, четы Лестранжей? Вот и пораскинь мозгами, Поттер, ты как никто другой знаешь, что все начинается именно с детства.
— Больно складно ты все расписываешь, — вздохнул Гарри, устало потирая виски. Разговор получался очень далеким от того, каким он изначально задумывался.
— Что ж поделать? Ты, Поттер, просто главное вовремя сделай правильный выбор, — продолжал свои наставления Маркус. — За других не думай и беспокойся в первую очередь именно за свою голову.
— Что-то я за тобой такого исконно слизеринского хода мыслей раньше не замечал... Флинт, это точно ты?
— Точно-точно, можешь не сомневаться. Просто если я люблю, скажем так, производить на людей несколько... специфическое впечатление, это вовсе не значит, что я на самом деле балагур и каждой бочке затычка.
— Предупреждал меня Мальсибьер — и у тебя мозги имеются на месте. А я еще ему не верил... — съязвил мальчик.
— Ты зубы мне тут не показывай, Поттер, я ведь тебе дело говорю. Ну, скажи, разве не убедительно факты выглядят, а? Подумай хорошенько, кто все равно в конце в выигрыше останется?
— Это ты меня сейчас вот так, в наглую, агитируешь? Хочешь, чтобы я влился в вашу дружную компанию почитателей Лорда? Так если вы все такие умные, с чего же Снейп и Малфой-старший вас не поддерживают, а? Уж кто-кто, а они спинным мозгом чуять должны благоприятную для возрождения Волан-де-Морта ситуацию.
— Да закостенели они все уже просто от своей хорошей жизни и ничего делать не хотят! — вспылил Маркус. — И им за это бездействие ничегошеньки не будет в отличие о нас. Снейп, как всегда, свалит все на Дамблдора, а Люциусу Малфою никто даже претензий не предъявит. Только им, Поттер, можно снисходительно на наши копошения поглядывать и в ус не дуть! — в глазах старшекурсника вспыхнул фанатичный огонь. — А такие вот, как мы с тобой, если хотим потом пробиться куда-нибудь и жить нормально, должны сначала что-то значимое сделать!
— Не убедил, — процедил Гарольд, старательно удерживая в мыслях воспоминания об их разговоре в Дамблдором после второго курса.
— Идиот! — рявкнул Флинт. — Думаешь, я не знаю, чего ты упираешься? Друзей предавать своих не хочешь, вот в чем дело! Считаешь, что они за тобой куда угодно пойдут? Ан нет! Малфой, чуть запахнет паленым, вернется под крылышко к своей семейке, которая его перед Лордом легко отмажет. Для Уизли все еще проще — Дамблдор и не таких предателей в свои ряды обратно принимал. Думаешь, они ничего не знают? Малфой со своей эмпатией уже, наверное, давным-давно все вызнал, а перед Уизли Дерек сам раскрылся. По-глупости конечно, случайно недоглядел кое-чего, но это не главное. Твои дорогие друзья просто прикидываются лопухами! Сейчас тебе ничего не сказали, значит, и в будущем молчать будут. А в результате, Поттер, ты еще и в одиночестве останешься — ни туда, ни сюда. Вот тогда и вспомнишь мои слова, а поздно будет!