Тем временем за бортом раздалось негромкое урчание двигателей и свист рассекаемого винтами воздуха. Машина двинулась с места и начала выруливать на старт.

Кроме них двоих в первом классе летели ещё двое каких-то гражданских чиновников. Половина кресел была пустой.

— А вы ведь сами пилотесса, — поинтересовался адмирал. — Почему же вы сейчас летите пассажиром?

— Ну понимаете ли, моя летающая лодка всё-таки поменьше этого четырёхмоторного воздушного корабля. И долететь от Питера до Севастополя без дозаправки не способна. Значит, где-то между Смоленском и Конотопом надо искать место для посадки, да ещё чтобы там было можно купить несколько бочек керосина. Опять же скорость. Этот аппарат летит со скоростью почти в 200 вёрст в час, а моя старушка — от силы сто двадцать.

С одной стороны я люблю летать сама, это позволяет выкинуть из головы лишние заботы, которых у предпринимателя и так хватает. С другой — я же сейчас всё равно лечу работать инструктором для ныряльщиков. Это будет тоже отдых от предпринимательской деятельности.

— А как так получилось, что у вас вдруг внезапно образовалось столько разных изобретений в самых разных областях? И медицина, и авиация, и радио, а тут ещё и водолазное дело?

— Понимаете ли, я девушка непосредственная. Если я не понимаю чего-то, то я прямо задаю вопрос "а почему так никто не делает?" ближайшему человеку, который мне кажется компетентным. И очень часто человек под влиянием этого вопроса задумывается, и начинает понимать, что сделать-то можно. Вот по медицине я задавала вопросы Александру Богданову, по авиации Игорю Сикорскому. А по подводному плаванию я как-то у Леонида Красина спросила: "А как бы сделать такой клапан, чтобы пропускал воздуха не больше, чем нужно". И оказалось, что это единственное, чего не хватало для того, чтобы устроить революцию в деле подводного плавания. Тем более, что дело происходило на Капри, там, в Италии, есть древние, ещё с античных времён традиции ныряльщиков. Было у кого поучиться.

— Интересно... А мне вы можете задать какой-нибудь такой вопрос.

— Да легко. Представьте себе, что началась большая европейская война. Германия, Австро-Венгрия и Турция против России, Англии и Франции. И вот в Чёрное море входит немецкий крейсер "Мольтке" в сопровождении какого-то мелкого бронепалубника. Как вы его утопите? У вас есть примерно те же корабли, что и сейчас. Ну может ещё пара-тройка новейших эсминцев вроде "Новика". У противника — нынешний турецкий флот плюс "Мольтке" плюс относительно новый немецкий бронепалубник с десятком четырехдюймовок.

Эбергард задумался. Вступление в строй немецкого Хохзеефлотте крейсера "Мольтке", равно как и не слишком удачные испытания любимого детища Эссена на Балтике, не мог пропустить ни один флотоводец, поэтому характеристики этих кораблей он помнил. Ну а характеристики того, что было сейчас под его командованием, и что было у турок — тем более.

Он вертел ситуацию в голове и так и этак, но получалось что противопоставить линейному крейсеру ему нечего. Всё что может с ним потягаться в бою, уступает ему в скорости не менее чем в два раза.

— Ну разве что перекрыть выход из Босфора минами и прикрывать линию мин всеми четырьмя броненосцами. Тогда есть шанс, что потеряв скорость от двух-трёх подрывов он убежать не успеет.

— Усложняю задачу: на момент появления в Стамбуле немецких кораблей Турция нейтральна. И у вас есть категорический приказ Императора "не провоцировать". А задачей немецкого адмирала, командующего крейсерами, является как раз заставить Турцию вступить в войну на стороне Германии.

Поэтому он попытается для начала обстрелять российские порты — Севастополь, Одессу, Новороссийск, Феодосию. Что-то линейным крейсером, что-то бронепалубником, куда-то, зная, что ваших сил там нет, пошлёт пару турецких эсминцев.

Адмирал подумал ещё несколько минут.

— И что же вы бы предложили в этой ситуации делать?

— Ну я не моряк. Поэтому все мои решения будут лежать за пределами военно-морских действий. Во-первых, я бы предложила организовать хорошую разведку. Так, чтобы о выходе любого корабля из Босфора в Чёрное море вам становилось известно в течении минут, в худшем случае, часов. Радио, шифры и конспирация — в этом я немножко понимаю, и ничего невозможного в создании в Стамбуле резидентуры, скажем из балаклавских греков, оснащённой радиопередатчиком, способным напрямую передавать депеши в Севастополь, не вижу.

Кроме того, вот такой аэроплан, на котором мы летим, способен долететь с грузом от, скажем, Качи, до Стамбула и вернуться обратно. А груза он берёт пару тонн. То есть 450-мм торпеду он поднимет, даже не одну. Осталось только научиться её сбрасывать так, чтобы при ударе о воду не вышли из строя гироскопы.

Даже если вам не удастся закупить для флота "Альбатросов" в конфигурации торпедоносца или бомбардировщика, с началом войны вы сможете мобилизовать пару-тройку аэропланов "Самолёта" и использовать их для дальней разведки. Эти аэропланы оборудованы радиостанциями, так что увидев в открытом море корабль противника, могут сразу сообщить об этом на базу. Это для сухопутной разведки требуется делать фотографии, везти плёнку на аэродром, проявлять, а потом долго и нудно считать под лупой повозки или окопы. А в море — посадите штурманом своего офицера, который умеет распознавать силуэты вражеских кораблей, и оперативное поступление данных вам обеспечено.

Поиски "Чёрного Принца"

TBD

У тучи нет иной заботы

5 августа 1912 года Крым накрыла редкая в это время года непогода. Александр Александрович Мурузи вышел на крыльцо здания офицерской воздухоплавательной школы, поёживаясь под бьющими в лицо струями дождя посмотрел на то как покачиваются на стоянках закреплённые тросами аэропланы. Тут его внимание привлекло то, что на недавно построенной веранде зала ожидания гражданского аэропорта, делившего со школой аэродром в Каче, явно происходит какое-то столпотворение. Яркий свет, звуки гитары. В принципе, конечно это не его дела, но в такую погоду делать всё равно нечего.

Придерживая рукой фуражку, чтобы не унесло ветром, полковник совершил короткую перебежку сквозь дождь и штормовой ветер и, быстро захлопнув за собой дверь, оказался на веранде.

Здесь лавки были составлены полукругом и на них разместились все курсанты, экипаж самолётовского "Альбатроса", которому шторм не давал вылететь в Петербург и несколько штатских, видимо пассажиров.

В центре этого полукруга из вьючных ящиков и чемоданов была сооружена импровизированная эстрада и на ней сидел... нет сидела... Мурузи не сразу понял, что вот этот человек с волосами чуть выше плеч и в кожаной лётной куртке — это известная авиатрисса Нэтти Марсова. Она держала в руках гитару и оглядывала зрителей.

— Просим! Просим! — скандировали сидящие на скамейках.

— Ну хорошо. — она изобразила проигрыш и начала песню:

У тучи нет иной заботы10

Как наше солнце закрывать

И расписание полётов

Безбожным образом срывать

Всё небо в серой простокваше

И мелкий дождик обложной

Отложат все заботы наши

До восемнадцати ноль-ноль.

Александр Александрович присел на краешек ближайшей ко входу скамейки. Песня вот ка про этот день написана. Неужели она импровизирует? Тем более песня явно от лица пассажира, а не пилота.

Тем временем Нэтти допела эту песню и начала следующую

Вот опять нелётная погода,11

Вот опять нашла на солнце тень.

Кажется, что ждём уже полгода,

Так он долог, мутный этот день.

Поезда ушли по расписанию,

И над ними редкий вьётся дым.

Под Москвой, Казанью и Рязанью

На аэродромах мы сидим.

Льёт дождик с небосвода,

Грохочут желоба,

Нелётная погода,

Нелёгкая судьба.

Мурузи вспомнил, как в прошлом году на авиасалоне в Петербурге госпожа Марсова исполняла кучу самых разнообразных песен на авиационные темы. Серёжу Уточкина, который сейчас уже вторую неделю работал здесь, в Каче, вольнонаёмным инструктором, тогда ещё вогнала в краску фразой "Ах лётчик отчаянный Уточкин, шофёрские вам не идут очки".

Вот что она, на ходу импровизирует что ли?

TBD Марсов Сад — строительство в районе фабрики 150-м геодезического купола с летним садом

TBD по случаю 300-летия дома Романовых объявлена амнистия некоторым революционерам

Спасательная экспедиция

В марте 1913 года Нэтти в очередной раз появилась в Петербурге. Сикорский похвастался её свежепостроенным гидросамолётом-морским разведчиком и попросил:

— Дай мне на недельку Урванцева. Я хочу в рекламных целях устроить на этой машине беспосадочный перелёт Севастополь-Архангельск, а Коля — лучший штурман который у нас сейчас есть.

— Ты в курсе что Коля ушёл с Русановым радистом и сейчас сидит на льду где-то у берегов Таймыра. Его ещё вытаскивать оттуда надо. У тебя сколько таких самолётов есть?

— Ну вообще три штуки готовы, и четвёртый достраивается.

— А лыжное шасси у них есть?

— Есть.

— Вот дай мне парочку, организую спасательную экспедицию через Туруханск. Если ты собираешься лететь из Севастополя в Архангельск, значит две тысячи километров дальности у тебя есть. От Нижнего Тагила до Туруханска меньше. А от Туруханска до места зимовки там вообще меньше тысячи.

— Интересно, как ты собираешься доставлять в Туруханск топливо?

— Уже с осени завезено, в навигацию. Я вообще-то заранее знала что в этом году мне потребуется оттуда проводить спасательные полёты в район Таймыра. Но думала что придётся в Дудино12 устраивать аэродром подскока и туда завозить топливо по воздуху. А с этой твоей машиной можно работать из Туруханска. И при наличии радиостанции у спасаемых операция становится совсем простой. Есть у меня подозрение, что нельзя откладывать операцию до того момента, как Енисей вскроется. Арендовала бы у Лысковского парочку "Щук", их у него избыток, и занялась бы.

— И сколько же времени понадобится на эту экспедицию?

— Учитывая то, насколько там неустойчивая погода в это время года, клади месяц.

— Ох, чёрт! Проторчать месяц в Туруханске я сейчас не могу. Тут авиасалон, там флотские заказы. Машины дам, конечно. Это, пожалуй даже лучшая реклама, чем перелёт Севастополь-Архангельск. Но сам полететь не смогу. А очень хочется.

— Ну дай мне кого-нибудь из своих испытателей. Два самолёта я одна в Туруханск не доведу, а при таких работах их должно быть не менее двух. Вдруг случится что-нибудь и помощь потребуется уже экипажу спасателей.

— Кого бы тебе дать? О, вторую машину сейчас Уточкин мучает в Каче. Ты сумеешь уговорить Мурузи командировать его к тебе?

— А зачем ему в Крыму лыжное шасси?

— Его у него и нет. Сейчас загрузишь его во второй аппарат и полетишь к себе в Нижний. Там-то и на колёсах сейчас сесть можно. Вот он к тебе туда перелетит, переобуете машины и летите себе в Туруханск. Но вообще на эту машину бы штурман нужен. У тебя в Нижнем есть ещё ученики кроме Коли?

— Нету. Не до того мне чтобы лётчиков обучать было.

— Кого бы тебе в помощь дать? О, вот у меня тут поручик Нагурский есть. У него неплохие задатки пилота и он учится на гидрографа. Как раз дипломную работу напишет. А Уточкину я радирую чтобы искал себе штурмана из черноморцев. У них ты высоко котируешься, в очередь выстроятся.

Когда Нэтти встретила Уточкина на аэродроме в Стригино, она подумала, что сама не ожидала такой своей популярности на Чёрном море. Вслед за Сергеем из самолёта выбрался капитан I ранга Кедрин. Впрочем, интерес человека, так много сделавшего для организации радиосвязи в Российском Флоте и к спасательной экспедиции, полностью построенной на использовании радио, и к хозяйке фабрики "Красная Планета" вполне объясним.

Как ни спешила Нэтти отправиться в Туруханск пока полоса в Стригино ещё пригодна для взлёта на лыжах, но всё-таки она нашла время устроить Кедрину экскурсию по лаборатории Татарского.

И вот, наконец в день равноденствия два гидросамолёта взлетели на рассвете с уже начинавшего таять аэродрома, после дозаправки в Нижнем Тагиле вылетели в Туруханск, куда прибыли менее чем через сутки.

Ледовый лагерь

Под крылом летающей лодки мелькнуло подозрительно круглое чёрное пятно. Нэтти заложила вираж. Да, это палатка. А вот тут у них буква "Т" какими-то грязными тряпками на снегу выложена. Можно заходить на посадку.

Машина коснулась лыжами снега проскользила сотню метров и остановилась примерно на полпути от "Т" до палатки. Полосу-то ребята чистили под "Щуку". От палатки к самолёту уже бежали люди в мохнатых дохах и унтах.

Нэтти вылезла из самолёта в кожаной, хотя и подбитой мехом куртке и почувствовала себя гостьей с юга, принёсшей тепло в этот ледовитый край.

Первым до машины добежал Коля Урванцев. Он подхватил девушку, оторвав от Земли, прижал к груди:

— Нэтти... — прошептал он, запыхавшись от бега. — Ты прилетела за мной...

Юноша впился ей в губы поцелуем. И Нэтти поняла что да, это уже не мальчик, а мужчина, и этот мужчина её хочет, а она его. И она ответила на поцелуй.

От Коли пахло горелым жиром, заношенной одеждой ну и чем ещё может пахнуть от человека, несколько месяцев прожившего в тесной палатке в условиях нехватки топлива. Но это было не важно. Важно что он был жив, что вся экспедиция дождалась спасателей.

Не наученная рыдать

Три дня спустя Коля сидел с гитарой в руках в общем зале туруханского трактира, в котором разместились вывезенные из ледового лагеря члены экспедиции Русанова.

Поскольку Енисей ещё не вскрылся, красноярских купцов, составлявших основных постояльцев этого трактира, здесь ещё не было. Пилоты спасательной экспедиции и спасённые сейчас были единственными постояльцами.

Жюльетта Жан спустилась вниз из своего с Владимиром номера, желая заказать себе чаю. И увидела Урванцева, негромко поющего странную грустную песню. Она замерла на лестнице вслушиваясь в слова:

Ты не скажешь нет и не скажешь да13

Узкую дашь ладонь.

Самолёты летят к ночным городам

Как бабочки на огонь.

И небо лиловое как вино

Тучей заволокло

И снова в окошке моём темно

И в сердце моем светло.

И я засыпаю мотором влеком

Упершись в пустоту ногой.

И думать мне всё равно о ком

Только бы о другой

И ты, не наученная рыдать

Печали моей не тронь

Самолёты летят к ночным городам

Как бабочки на огонь

Неунывающий Коля Урванцев всю зимовку поднимавший своими песнями дух экипажа, вдруг в такой меланхолии? Когда всё уже кончилось и экспедиция вернулась в цивилизованный город? Помнится, тогда когда весь состав экспедиции жался к единственной коптилки с тюленьим жиром внутри сотрясающейся от порывов ветра палатки, он пел совсем другие песни: "Но я сказал скорей волну мою лови, пусть точки и тире расскажут о любви", "..нетрезвый как Овидий на палубе стою..."14.

— Что случилось, Коля?

— Понимаешь, Жюли, я сегодня сделал Нэтти предложение. А она — отказала.

— Но почему? Судя по тому как пылко вы обнимались при встрече, она была тебе рада не меньше, чем ты её.