— Ты имеешь в виду, что он информатор?
— Здесь "информатор" — это жесткое, жесткое слово, — задумчиво прогрохотал Базел. — То слово, за которое человеку могут перерезать горло, если подумать. Так что, на мой взгляд, нам лучше всего назвать Фрэйденхелма... скажем так, кладезем мудрости.
— Я должен был догадаться, — вздохнул Кенходэн, качая головой, и Венсит усмехнулся.
Они построились в свободный строй и двинулись по улице, настолько многолюдной, что Кенходэн задался вопросом, кто управляет городом днем. Речники в грубых штанах терлись о преуспевающих торговцев в шелках, торгашей, продавцов еды и странствующих артистов. Они были там все — от дамы под вуалью до проститутки на углу, от мима до нищего и клерка магистрата. Они заполонили улицы, толпясь от стены к стене, празднуя сезон наводнений. То тут, то там неуклюжая возня карманника выдавала его, или пьяный дебошир задирался или получал отпор, но для Базела чудесным образом открывался путь. Кенходэн задавался вопросом, была ли толпа тронута признанием того, кто он такой, и зеленым плащом Томанака, или это было простое благоразумие, учитывая его рост и репутацию градани. Но какова бы ни была причина, толпа людей расступилась и позволила им двигаться быстрее.
Они пересекли четверть набережной, затем свернули на более тихую улицу, и Кенходэн вздохнул с облегчением, когда скопление людей уменьшилось. Он услышал, как Венсит хихикнул над его мягким вздохом, и снова задался вопросом, что могло вызвать такую жизнерадостность.
Улица Лендри находилась в добрых сорока минутах ходьбы от доков, где имперская главная дорога пересекала восточную дугу городских проспектов и аллей. Запахи конского навоза и сена висели в воздухе, как указательный столб, когда они последовали за Базелом к длинному низкому зданию с вывеской вздыбленной лошади. Базел ударил в закрытую дверь кулаком с твердыми костяшками, и глухой гул разбудил лошадиный хор.
Другого ответа не последовало, и через мгновение он постучал снова — сильнее.
— Уходи! — крикнул наконец гнусавый голос. — Мы закрыты!
— Для меня откроешь! — проревел в ответ Базел.
— С чего бы это? — раздраженно рявкнул гнусавый голос.
— Потому что дальше я вышибу эту дверь, сверну твою тощую шею и отправлю твою вороватую задницу в Белхэйдан!
— Базел? — недоверчиво спросил гнусавый голос. — Это ты, Базел?
— И у кого еще хватит терпения терпеть болтовню через закрытую дверь?! И, заметь, я не буду терпеть дальше!
— Э-э... минутку!
Послышались приглушенные голоса, затем лязгнул засов, и дверь со скрипом отворилась. Маленький лысый человечек моргал, как крот, смахивая пучок соломы со своего фартука, а нервный мальчик-конюх стоял в шаге или около того позади него, ерзая, когда он оглядывался на вновь прибывших.
— Это Базел!
— Вот как, значит? — саркастически возразил Базел и свирепо посмотрел на него. — Мне нужны лошади — и они мне нужны срочно. По скакуну для Венсита и моего друга и две вьючные лошади. Может случиться так, что они у тебя есть?
— Уххх...конечно! Я имею в виду... Ну, это значит, что у меня сразу есть лошади для ваших друзей, Базел, но...
Маленький человечек остановился, чтобы заломить руки.
— Но что? — зловеще спросил Базел.
— У меня нет достаточно большого коня для вас! — выпалил маленький человечек.
— И ты считаешь, я бы сам об этом не подумал? — Базел фыркнул. — Будь спокоен, Фрэйденхелм. Мой друг уже скачет ко мне навстречу.
— Уолшарно?
Кенходэну показалось, что Фрэйденхелм был не в восторге от того, что предложил это имя, и он задался вопросом, почему. На старом контоварском это означало "Боевой рассвет" или "Рассвет битвы", что, по его признанию, звучало более чем зловеще, но отношение хозяина конюшни все еще казалось ему немного странным.
— Да, — ответил Базел, навострив уши и приподняв одну бровь, рассматривая Фрэйденхелма. — А где еще, по-твоему, я мог найти что-нибудь с четырьмя копытами, соответствующее моему телу?
— Нигде, — поспешно ответил Фрэйденхелм. — Это просто...
— Просто что? — спросил Венсит, и Фрэйденхелм быстро повернулся лицом к волшебнику, когда тот вступил в разговор.
— У меня здесь есть один скакун, который, вероятно, выдержал бы темп, который задал бы Уолшарно, милорд, — быстро сказал он, — но не два, и я бы не хотел замедлять его и вас.
— И? — подсказал Базел, когда хозяин конюшни сделал паузу, и глаза Фрэйденхелма снова метнулись к нему.
— Ну, я просто подумал, что, возможно, для вас было бы разумнее подождать, пока я не найду другого такого же хорошего, как тот, что у меня уже есть. Я имею в виду, если бы вы сняли комнату в "Лайвли Виксен", пока я осматриваюсь, я мог бы...
— Ты, как всегда, знаешь, где найти лучших коней в Коруне, — перебил Базел. — Так что тебе лучше сказать это прямо. Может быть, у тебя есть лошади, которые нам нужны? А если нет, то где такие, как ты, могут наложить на них руки?
— Не знаю. Я имею в виду, уже поздно, так что, если бы вы могли просто найти место, где переночевать, дать мне время до утра, я имею в виду, а потом...
— Фрэйденхелм, — зловеще сказал Базел, — ты стремишься быть вором и мошенником, и мы оба это знаем. Корун — не мой город, и раз или два ты был полезен Ордену, так что я не считаю своим долгом обсуждать с мэром подходящие места в бухте... пока. Но если бы случилось так, что ты не смог бы быстро найти нужных нам лошадей, возможно, у меня было бы время сделать это, пока мы будем лежать и ждать.
— Что я хотел сказать, — поспешно сказал Фрэйденхелм, — так это то, что я могу усадить одного из ваших друзей подходящим образом прямо сейчас, и если вы потрудитесь подождать, уверен, что смогу найти другого почти такого же хорошего скакуна, несмотря на поздний час. Я могу послать Рефрама, — он указал на молчаливого конюха, — чтобы он справился у Чертана в городской конюшне и у Тирана в "Сером пони". У Тирана был боевой конь сотойи, которого я смотрел позавчера по его просьбе, и если он уже нашел покупателя — а боги знают, что он вполне может найти, — Чертан всегда знает, где можно найти лучшую лошадь. Вы понимаете, это может занять некоторое время, но я могу гарантировать — ну, почти гарантировать — что смогу найти вам то, что вам нужно. Воистину, я могу, Базел! Нет никакой необходимости беспокоить мэра в такое время суток. На самом деле нет!
— Что касается этого, то у нас есть несколько минут, которые мы можем уделить, — ответил Базел. — И пока Рефрам будет бегать по городу, мы посмотрим на другого твоего скакуна, Фрэйденхелм. И вьючных лошадей тоже. Я собираюсь уйти к середине смены стражи и не буду признателен, если мы этого не сделаем.
— Конечно!
Фрэйденхелм поклонился им и кивнул головой в безмолвной команде мальчику, который бросился вниз по улице. Кенходэн проводил его взглядом, затем последовал за Базелом и Венситом в конюшню. Каким-то образом, размышлял он, стиль ведения переговоров Базела был не совсем таким, какого он ожидал от защитника Томанака. Тем не менее, он, казалось, проникал прямо в суть вещей.
Фрэйденхелм суетился вокруг, зажигая фонари в передней части конюшни. Задняя половина оставалась в тени, но света было достаточно, чтобы разглядеть открытые стойла спереди, и Кенходэн почувствовал, как его брови приподнялись. Однако, где бы Фрэйденхелм ни приобретал свои активы, Базел был прав относительно их качества. В конюшне было полно лошадей, все выше среднего уровня, а некоторые и превосходные, и Кенходэн почти бессознательно потянулся к высокому серому жеребцу цвета тумана в свете фонаря. У него была лохматая зимняя шерсть горного мустанга, но длинные, мощные плечи и изящная голова сотойской породы, хотя он был по крайней мере на целую ладонь выше обычного боевого коня сотойи.
— Ах! Я вижу, вы заметили его, молодой хозяин, — промурлыкал Фрэйденхелм, открывая половинку двери стойла и выводя жеребца наружу. — Он привлек ваше внимание, не так ли? И хорошо, что привлек! Я постою за любую лошадь в этой конюшне, но если вы собираетесь путешествовать с Уолшарно, этот парень — единственный, что годится для вас.
— Без сомнения, — сказал Кенходэн, протягивая руку, чтобы положить ее на плечо коня, грубая шерсть была удивительно мягкой на его ладони, в то время как он снова задался вопросом, кем может быть таинственный "Уолшарно", — но, боюсь, он мне не по средствам.
— Ни в коем случае! Конечно, он обходится недешево, но я уверен, что мы сможем договориться, если вы друг Базела и будете путешествовать с Венситом из Рума.
— Ты бы заключил более выгодную сделку, потому что он хочет быть моим другом? — брови Базела поползли вверх, а уши насмешливо дернулись.
— Не совсем так. — Фрэйденхелм кашлянул в кулак. — На самом деле я имел в виду, что Венсит из Рума носит тяжелый кошелек, а вы явно торопитесь. Это должно привести к взаимоприемлемой цене, вам не кажется?
— Да, и ты тоже успокоил мой разум, — сказал ему Базел. — На мгновение я испугался, что недооценил твою жадность.
— Вы не обязаны платить мою цену. — В голосе Фрэйденхелма звучала обида, хотя выражение скорбного упрека казалось неестественным на его острых, лисьих чертах.
— Не бойся, — сказал Венсит, потянувшись за своим кошельком. — Он благородное животное, и ты прав — мы торопимся. Назови свою цену.
— Сорок золотых кормаков, — быстро сказал Фрэйденхелм.
— Боги! — воскликнул Базел. — Благородный конь, это справедливо, но он не сделан из золота! Дай ему двадцать, Венсит.
— Тридцать пять? — предложил Фрэйденхелм. — Ты не найдешь более прекрасного коня по эту сторону Равнины Ветров, Базел, и ты хорошо это знаешь! Он весь день будет таскать молодого сэра на горсти зерна и не будет сдерживать Уолшарно, пока это делает. С этим парнем нет необходимости в запасном скакуне!
— Хирахим оставил сына в постели твоего отца! — Базел фыркнул. — Я бы не дал тридцати пяти и за чистокровного боевого коня сотойи! Тем не менее, ты не так уж сильно ошибаешься насчет его качества. — Последняя фраза прозвучала неохотно, и градани протянул руку, чтобы провести огромной ладонью по гордо выгнутой шее жеребца. — Добавь к нему седло, и, возможно, мы дали бы тебе двадцать пять.
— Седло, уздечка, седельные сумки и одеяло — и ни на один медяк меньше тридцати кормаков! — возмущенно ответил Фрэйденхелм.
— Ну...
Базел тщательно осмотрел лошадь, умелые руки обшаривали лохматую шерсть в поисках скрытых недостатков. Он заглянул в пасть жеребца и тщательно осмотрел каждое копыто и подковы.
— Это грабеж без оружия, — пробормотал он, — но не намного больше, чем если бы так случилось, что его документы были бы в суде! Забирай его, Венсит.
— Очень хорошо: тридцать золотых кормаков.
Венсит отсчитал деньги в руку Фрэйденхелма, в то время как Базел выбрал подходящее снаряжение в кладовке у входа в конюшню и с ухмылкой передал снаряжение Кенходэну. Тридцать золотых кормаков были королевской суммой... и смехотворно низкой для такого зверя, если бы он был куплен честно.
Кенходэн привык находить в себе скрытые таланты, но особенно приятно было узнать, что среди них было искусство верховой езды. Его руки были нежны, когда он работал, тихо шепча, и бархатный нос прижался к его плечу. Жеребец мягко подул, и его уши были такими же выразительными, как у Базела, когда они с Кенходэном прощупывали друг друга.
Венсит и Фрэйденхелм вскоре договорились о покупке еще двух лошадей в качестве вьючных животных. Обе были намного выше среднего, но Кенходэн самодовольно отметил, что хозяин конюшни не соврал, когда сказал, что ни один из них не сравнится с его собственной новой красотой. Однако при обычных обстоятельствах он был бы более чем удовлетворен, приняв любую из них, и он поймал себя на том, что в очередной раз задается вопросом, какого коня таинственный Уолшарно намеревался предоставить Базелу, если им нужна была еще лучшая лошадь под седлом Венсита.
Фрэйденхелм предоставил две вьючные рамы за умеренную плату, и Базел и Кенходэн быстро погрузили свое снаряжение на лошадей. В любом случае, им не нужно было торопиться, поскольку не было никаких непосредственных признаков возвращения Рефрама, и Базел медленно расхаживал, покуривая трубку и время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть лохматого жеребца. Конь стоял позади Кенходэна, положив челюсть на плечо рыжеволосого мужчины с полузакрытыми глазами, наслаждаясь пальцами, протянутыми вверх, чтобы погладить полуопущенные уши.
— Думаю, у тебя появился друг, — сказал градани.
— А кто бы не хотел иметь такого друга, как этот? — весело спросил Кенходэн.
— Никто, насколько я понимаю. Может быть, у тебя есть мысли о том, как его назвать?
— Я думал об этом, но так и не придумал ничего подходящего. Почему вопрос? У тебя есть предложение?
— Что касается этого, то, возможно, я так и сделаю. Это из-за того, что это имя в стиле сотойи, но я думаю, что оно подходит. Посмотри на эту шкуру; видишь, как она меняется под светом и тает в тени, как туман? Я думаю, он поседеет под солнцем, но клянусь, засеребрится под луной. И если он не из тех, кто обгоняет ветер, то меня зовут не Базел Бахнаксон... я думаю, это было бы шоком для Лианы! — Он усмехнулся, затем посерьезнел. — Да, думаю, у меня есть имя. Как бы тебе понравилось "Глэмхэндро"?
— "Глэмхэндро". — Кенходэн медленно попробовал его, смакуя звук на языке. Как и "Уолшарно", это был старый контоварский, и означало оно "серый ветер осени".
— Мне это нравится, — сказал он. Он прошептал имя на ухо жеребцу, и тот мотнул головой, словно соглашаясь. — Клянусь, он понимает каждое мое слово! — радостно усмехнулся Кенходэн.
— Ну, что касается этого, думаю, что это не так уж и маловероятно, как ты считаешь.
Кенходэн подозрительно посмотрел на Базела, затем перевел взгляд на волшебника. Венсит ухмыльнулся и устроился на охапке сена, запахивая пончо, а Кенходэн оглянулся на Базела.
— Что ты имеешь в виду?
— Любой дурак мог бы понять, что в нем течет кровь сотойи, и нет более быстрой и умной лошади, чем боевой конь сотойи. Имей в виду, я думаю, что этот парень стремится стать чем-то особенным, как бы то ни было, когда Фрэйденхелм наложил на него руки. В нем течет кровь боевого коня, это точно, как смерть, но я думаю, что в нем есть нечто большее. Это не так уж часто случается со скакуном и одним из тех, кого они охотно называют "младшими кузенами", но это тоже не то, чего никогда не бывает, и я думаю, что в генеалогическом древе этого парня может быть малая капля крови скакунов. И любой всадник ветра знает, что любой скакун понимает нас, "двуногих", когда случается, что мы говорим с одним из них.
— Как Бланшрах? — спросил Кенходэн, увидев внезапный свет.
— А? — Базел навострил уши. — Нет! Скакуны стремятся понять любого, Кенходэн, хотя достаточно верно, что их ответ могут услышать только их собственные братья по ветру.
Кенходэн подавил вздох. Было неприятно думать, что он увидел свет в дверной щели только для того, чтобы он исчез, и это, похоже, часто случалось в его случае. Гвинна и кот сбили его с толку, и он страстно желал понять отношения ребенка с огромным хищником. Но он отказался допытываться, если Базел добровольно не предоставит информацию. Тем не менее, объяснение градани о скакунах также оставляло желать лучшего.
