До чего, все-таки, тесен мир. Как сложно переплетены людские судьбы. Могла ли помыслить страстно влюбленная молодая женщина, что когда-нибудь станет принимать на работу жену (теперь уже вдову), своего возлюбленного?

Чтобы как-то объяснить волнение и сгладить возникшую неловкость, Евгения Николаевна сказала:

— Извини, Саша, я... Мы с Колей были друзьями... Очень давно.

Саша сразу все поняла. И тоже не испытала ревности, а только удивление. И ей стало жаль женщину, которая, по-видимому, любила когда-то Николая. Получается — они почти подруги по несчастью.

— Видишь, Саша, — Евгения Николаевна решила перейти на "ты", — отчет. Тебе он знаком, наверное?

Она указала на толстенный том, лежащий на ее столе. Саша с одного взгляда узнала: это геологический отчет их партии, а первой среди списка авторов там стоит фамилия Ярошевский. Последний отчет Николая.

— Будем работать, — сказала новая Сашина начальница.

Питер переживал не самые лучшие времена. Городу вернули историческое имя, но не смогли вернуть былое величие.

Сейчас, как в семнадцатом году, здесь день-деньской шли митинги, собирающие толпы народа, но некому было навести элементарный порядок на замусоренных улицах. Политики раздавали щедрые посулы, стараясь привлечь на свою сторону людей, именуемых нынче электоратом, а власть в городе уже поделили бандитские группировки. "Братки" — коротко стриженные накаченные парни в кожанках-"косухах", разъезжали на "БМВ" — "боевых машинах вымогателей", собирали дань. Город приобрел сомнительную славу "криминальной столицы".

Петербургские страсти мало влияли на быт жителей поселка, в котором поселилась семья Вершининых. Время тут текло медленно, как вода в Неве. Странное полугородское-полусельское поселение жило своей, непонятной обитателям мегаполиса, жизнью. Во дворах многоэтажек бродили куры, в прудах утки плавали; некоторые даже коров держали. Сразу за поселком начинались выпасы, за ними — лес. Не реденький, как в Подмосковье, а настоящая северо-европейская тайга. По периметру поселка шли залитые водой карьеры, по-местному — рупасы. Часть их сплошь заросла камышом, мало-помалу превращаясь в болото. В других можно было купаться, ловить рыбу. До сих пор там не перевелись караси да щуки.

Сашиным родителям такой уклад — бальзам на сердце. Они сразу же завели козу, десяток курей. Муля поговаривала о покупке коровы, но не решалась, боялась — не справится. Пэпс, заядлый рыбак, свободное время на Неве пропадал, ловил окуней и плотву, а в сезон — корюшку. Летом в лесу ягод и грибов было — хоть косой коси, только успевай собирать-заготавливать.

Саше сельские радости, по большому счету, были до лампочки. Ее манил Петербург. Хотелось жить там, в "северной Пальмире". Ведь кончится, когда-нибудь, нынешний бардак, и Питер опять станет прекраснейшим на земле городом. В этом Саша не сомневалась. Она намеревалась снять здесь комнату, а со временем и свое жилье прикупить. Пока же, из-за ограниченных финансовых возможностей, вынуждена была каждый день мотаться на работу за, без малого, полсотни километров.

С деньгами постоянный был напряг. Прибавки к зарплате не могли угнаться за ценами. Каждый выживал, как мог. Ловчилы, "новые русские", делали деньги из ничего, из воздуха; их "доили" бандиты-рэкетиры. Те, в свою очередь, подкупали продажных чиновников, лезли во власть. Такая вот, "пищевая цепочка", а в ее основании — те, кто вынужден жить на зарплату, обычные трудяги. Такие, как Саша Ярошевская.

Жизнь в большом городе требует больших денег. На один только транспорт немалая часть зарплаты уходит. А нужно еще есть, одеваться, платить по счетам... Все учесть — голова кругом пойдет. А ведь женщина, да еще молодая, к тому же, незамужняя, должна выглядеть на все сто. Если она не полное мурло, конечно.

Уже четвертый год Вершинины жили на новом месте. Обвыклись. Даже к местному климату стали привыкать. Все трое в семье зарабатывали, но достаток был более чем скромный. Все проклятая инфляция сжирала. Да еще неожиданные расходы: то крыша потекла — срочный ремонт требуется, то зима на носу, а дров не запасли... Не простая была нынче жизнь, ох, не простая.

В Институте зарплату задерживали регулярно. Поговаривали о грядущем масштабном сокращении, о возможном перепрофилировании, вплоть до расформирования Института. Саша понимала: в списках на сокращение её фамилия будет в числе первых (не "своих" же увольнять).

Начальница опекала Сашу, всегда поддержать старалась. Однако, и ее положение (как и всего их отдела) было непрочным. В Министерстве могли рассудить так: раз Средняя Азия теперь чужая территория, заграница, то пусть там и оплачивают все работы; а нет, так и вовсе их свернуть. Теперь никто ни в чем не мог быть уверенным.

Обедала Саша обычно тем, что приносила из дома, иногда, по необходимости, в институтской столовой. Готовили там скверно, хотя и относительно недорого. Раз она сидела за столиком одна, к ней подошел малознакомый парень, вроде бы из институтских.

— Можно? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, поставил свой поднос на стол.

Саша кивнула утвердительно, хоть ей это и не совсем понравилось: свободных столиков кругом сколько угодно, так какого лешего!

— Ты ведь из Средней Азии, да? — несколько развязанным тоном спросил парень, не приступив еще к трапезе.

Саша поморщилась.

— Да, а в чем дело?

Нахала нужно ставить на место сразу.

Но тот никак не отреагировал. Продолжил:

— Меня Артур зовут. А тебя Саша, да?

Саша глянула неодобрительно.

— Ну и что?

Непрошенный собеседник ухмыльнулся.

— Ты не подумай, ради бога, что я собираюсь за тобой приударить. Хотя ты мне нравишься...

Саше захотелось послать его.

— Послушай,.. — начала она сердито.

Артур сделал жест рукой, как бы заслоняясь.

— Нет-нет, ничего такого. Я же говорю: не собираюсь приударять. У меня чисто деловое предложение.

Сашу такой поворот совсем не устраивал. Какие могут быть у нее с ним дела! Решила выслушать из вежливости: все-таки работают они в одной конторе, неудобно просто взять и послать.

— Что за предложение?

— Мне камни нужны. Лазурит, в первую очередь. У вас там, я знаю, его много. Можешь организовать поставку?

— Как? Я уже три года там не живу, да и вообще...

— Как, как... Через знакомых. Знакомые геологи у тебя там остались? Или у бати твоего.

— У тебя что, на меня досье собрано? Откуда тебе известно, что отец у меня геолог?— сердито спросила Саша.

Артут ухмыльнулся.

— Слухами земля полнится. Наши дамы, в отделе, они любят всем кости перемывать, и все обо всех знают. Про тебя говорили, я услышал — заинтересовался.

— Хм. Понятно. А камни тебе зачем?

Артур молча полез в карман, достал пачку из-под сигарет, вытряхнул от туда пару изящных сережек густо-зеленого цвета. Саша взяла одну в руку, чтобы рассмотреть получше. По форме — половинка усеченного конуса сантиметра четыре длиной, петелька и крючок-подвеска из какого-то золотистого сплава. Похоже не заводское производство. Полированный камень приятный на ощупь — теплый.

— Нефрит, — определила Саша. — Ты сам их сделал?

— Сам, — ответил новый знакомый. — Нравятся? Это тебе — подарок. Возьми.

— Нет, что ты... Зачем. Не надо.

Саша положила сережку на место.

— Да я же без всякой задней мысли... От чистого сердца. Мне они ничего не стоили. Возьми, пожалуйста, — настаивал Артур.

Саша не стала пока возражать, решила выслушать парня, а уж потом делать выводы.

— Ты поешь нормально, — сказала она поднимаясь, — а потом поговорим. Я в вестибюле подожду.

Разговор продолжили возле экспоната из институтского музея — окаменелого ствола древнего папоротника.

— ... Основная моя продукция — серьги. Нарасхват идут. Тем более, что цены не заламываю, только делаю поправку на инфляцию. Кроме серег еще изготовляю кулоны, кабошоны для перстней, ну и так, по мелочи, — рассказывал "каменных дел мастер".

— У тебя свое оборудование?— поинтересовалась Саша.

— Самодельный шлифовальный станок дома. Заготовки из камня мне тут, в нашей распиловочной пилят. Володя там есть такой. Он за бутылку все что хочешь распилит. В общем, технология, не ахти какая сложная. Я уже руку набил, за вечер десяток пар серег — как нефиг делать. Рынок сбыта у меня налажен. Главное — сырье. Потому и приглашаю тебя в компаньоны.

— А на каких условиях?

— Да условия простые, — ответил Артур. — Ты договариваешься со своими знакомыми, оплачиваешь им пересылку и сами камни, — они недорого у вас там стоят, я знаю, — на мне все остальное, выручка пополам. Камни: лазурит, оникс, желательно карлюкский, можно еще аметист, горный хрусталь, ну, а если бирюзу достанешь — навар обещаю, горя знать не будешь.

— А нефрит где берешь?

— Знакомые из Забайкалья присылают. Нефрит пока неплохо идет, но чувствую, надо расширять ассортимент. Так, как, согласна?

— Мне подумать надо. Все разузнать, — сказала Саша.

— Конечно, — согласился Артур.— Только не тяни. И в моих, и в твоих интересах поторопиться — на зарплату сейчас не проживешь.

И это была истинная правда.

Геологи любят коллекционировать камни. У самых заядлых собирателей минералов дома полки книжных шкафов и сервантов чуть ли не ломаются от тяжести камней, да еще обменный фонд по ящикам рассован. Сашины родители не были исключением: имели небольшую коллекцию. Обычный набор: горный хрусталь, аметист, просто кварц — друзы-щеточки, полировки оникса, агата, лазурита... Ничего такого, особо ценного. Правда, были два редких камушка: желваки бирюзы, каждый с грецкий орех размером.

Камни семья привезла с собой, но они большей частью пылились сейчас в чулане — места не хватало. Только самые эффектные украшали книжную полку в общей комнате.

Пэпс, на удивление, благосклонно отнесся к сообщению дочери, что та намеривается заняться коммерцией на паях с коллегой из Института. Он видел: Саша до сих пор не нашла себя. Может в этом деле ей повезет. Время сейчас сложное, нужно как-то его пережить. Он взял желвак бирюзы, что поменьше и с трещинкой, отдал Саше.

— Вот. Пусть пилит. Посмотрим, что получится.

Затем достал еще необработанный кусок породы с ярко-синим лазуритом и медово-полосатый мраморный оникс из Карлюкских пещер.

— Из этого таких серег не менее сотни должно получиться,— сказал он, взвешивая кусок оникса в руке.

Саша принесла образчики Артуру. Сначала выложила лазурит с ониксом.

— Из личных запасов.

— Отлично! — воскликнул компаньон, осматривая камни. — Кое-что мы с тобой на них заработаем. На хлеб с маслом хватит.

— А с этим? — спросила Саша, доставая из сумки "орешек" цвета морской воды у берегов Адриатики.

У Артура загорелись глаза. Он повертел камень в руках, подбросил на ладони.

— Здесь и на черную икру наберется. Карамазарская бирюза?

— Да, — подтвердила Саша. — Ты прямо спец по нашим таджикским камешкам.

— Обижаешь! Я и по уральским, и по украинским, с Волыни, и по всяким другим, — похвастался компаньон. — Значит так. Из бирюзы будем делать на заказ для готовых сережек и перстней, чтобы с размером не ошибиться. Кстати, предложи своим знакомым. Будут цену спрашивать, скажи: от десяти долларов и выше, вместе с работой, конечно.

— Я тоже хочу сережки с бирюзой! — воскликнула Саша. — Сделаешь? За работу вычтешь из моей доли.

У нее дома лежали без употребления золотые серьги со стекляшкой — имитацией топаза. Пэпс подарил ей на двадцатилетие. Вот, если заменить дурацкий желтый камешек бирюзой...

— Обижаешь! — опять вскричал Артур. — Стану я брать деньги с компаньона! Да еще с красивой девушки...

— Артур, перестань! Я рассержусь. У нас должны быть чисто деловые отношения.

— А друзьями мы разве не можем быть? — с хитрецой в голосе спросил компаньон.

Саша сдалась.

— Ладно, там видно будет.

Дело завертелось. Уже через неделю с небольшим Артур вручил Саше её долю: сто пятнадцать долларов.

— Лазурит неплохо идет, — сообщил он. — А вот твой заказ. Примерь.— Протянул на ладони готовые сережки.

Разговор, как обычно, происходил в боковом коридорчике, у окна. Саша полюбовалась обновленными и облагороженными серьгами, вдела их в уши, достала из сумки зеркальце.

— Класс!

— Тебе идет. Как раз под цвет глаз, — сделал комплимент Артур, заодно и свою работу похвалив.

— А ты льстец, — добродушно поддела компаньона Саша. — Глаза-то у меня серые.

— Ну и что. Серый хорошо с бирюзовым гармонирует. Да, ты не расслабляйся, хорошо? Добывай сырье — без него все встанет.

— Хорошо. Буду стараться. Ты и правда — мастер. И вообще, молодец.

Саша чмокнула Артура в щеку. Тот улыбнулся.

— За такое обращение я готов как вол пахать.

Саша привыкла иметь дело с "деревянными" деньгами, более заслуживающими называться бумажным хламом. Сотню долларов она вообще никогда в руках не держала. Деньги, полученные от Артура, казались ей огромными. В ближайшее воскресенье она съездила в город на рынок, купила хорошего парного мяса, колбасы "салями", фруктов. Там же подобрала себе обновы: красивое летнее платье и босоножки, набрала подарков муле, пэпсу и тете Ляле.

Вечером дома устроили небольшую пирушку. Тем более повод был: ровно четыре года назад семья Вершининых прибыла на питерскую землю.

— Боже мой, какие мы все-таки дураки были, — повторила муля снова. — Нет чтобы раньше оттуда уехать!

— Ладно тебе, мать, — возразил пэпс. — Неплохо мы и жили там. Давайте выпьем за наше Возвращение. Пусть теперь наш новый семейный праздник так называется.

— Лучше — День Независимости, — преложила Саша в шутку.

Легкой и радостной казалась всем им в этот момент новая жизнь.

Однако, Саша не расслаблялась. Она и пэпс созвонились со знакомыми в Душанбе, прозондировали почву. Нашелся твердый поставщик лазурита — старый приятель Владимира Яковлевича, работающий в "Памиркварцсамоцветах". Он, к тому же, имел возможность отправлять камни небольшими порциями с оказией. Получился обоюдовыгодный союз.

Артура загрузили работой под завязку.

Товар шел ходко, а главное — стабильно. Кроме того, многие поселковые дамы, которым Саша показала свои сережки, возымели желание иметь нечто подобное. К Артуру выстроилась очередь на обновление серег и колечек. Каждую неделю у них с Сашей происходили взаиморасчеты. Обе стороны были довольны.

В Институте шло сокращение. Отдел, где работала Саша, пока не трогали, а вот Артура уволили. Он только рад был — сам собирался уходить. Мизерный оклад техника-геолога и раньше не устраивал молодого парня, а теперь он мог, с чистой совестью, целиком переключиться на приносящую неплохой доход деятельность.

У Саши появилась возможность снять свой угол в Питере, о чем она давно уже мечтала. Нашла по объявлению комнату в коммуналке на Большом проспекте, в пяти минутах ходьбы от Института. Сразу же внесла плату за два месяца вперед и перебралась туда с вещами.

Наконец-то у нее было свое жилье. Пусть временное, пусть в коммуналке, но свое. Кроме Саши в квартире жили две одиноких старушки — типичные петербурженки "старой формации", интеллигентные и независимые, а так же одинокий мужик — тихий пьяница. Он крайне редко выползал из своей берлоги. Со старушками Саша встречалась по утрам на кухне. Здоровались, перебрасывались парой-другой фраз, и все. Склок и скандалов не было. Свой взнос за оплату коммунальных услуг все вносили вовремя, на кухне и в коридоре убирали по очереди. Впрочем, за Константиновича (так звали запойного мужичка) уборку делали бабульки, а он бесплатно чинил им всю бытовую технику, от утюга до телевизора.