Слепая

— Нет. Не знаю... Черт! Да я даже не могу понять, почему ты еще жива, с таким-то содержимым внутри!

— Ясно, — все также тихо и безразлично произнесла девочка.

— Мне надо подумать над всем этим, — проговорила Цунаде уже поднимаясь. — "Надеюсь, у Такеши-сана есть что-нибудь покрепче..."

End POV.

Следующие два дня прошли в странной суете. Похоже, мой случай сильно зацепил Цунаде, так как все это время она постоянно пыталась меня обследовать, взять анализы, проверить. И лишь предписанный мне покой и отдых спасал мою бедную тушку от дополнительных тестов, которые, судя по иногда горящим глазам легендарного ирьенина, она имела огромное желание провести. Причем Такеши-сан, которому было известно о моих особенностях чакры довольно давно, но он похоже решил данный факт благоразумно умолчать, ходил довольный как наевшийся сметаны мартовский кот.

Поначалу меня такое поведение ставило в тупик, однако потом, разговорившись с помощницей и ученицей саннина, Шизуной, я смогла разузнать, что Цунаде очень редко в последние годы занимается медициной. И то только в тех случаях, когда у нее заканчиваются деньги, а накопленные долги приходится в срочном порядке выплачивать. Во всех остальных случаях она очень часто даже слышать о чем-то подобном не желает.

Да-да! Она, оказывается, очень азартная женщина, точнее азартные игры и выпивка позволяют ей забыться и отвлечься от тяжелых воспоминаний предыдущей войны шиноби. Правда что именно не хочет вспоминать легендарный саннин Шизуне мне не поведала, ограничившись лишь фразой: "это личное", но и так все понятно. Очередная жертва войны.

И именно подобное поведение Цунаде: ее вновь хотя бы на время пробудившийся характер любопытного и жадного до знаний медика, а также вполне бойкой женщины, заставлял ходить с довольным лицом Такеши-сана, и время от времени улыбаться Шизуне. А улыбка у нее действительно была приятной, я бы даже сказала домашней.

Конечно неизвестно сколько продержится подобное состояние, однако я решила на данной волне попытаться стрясти с принцессы слизней как можно больше нужных знаний и, несомненно, ее огромного опыта. Конечно, в ученицы она меня не возьмет, однако время от времени все-таки удается разговорить Цунаде на какую-либо интересную медицинскую тему. Многого я, конечно, в таких разговорах не получаю, зато отношение и скептицизм в глазах саннина по отношению ко мне стал потихоньку выправляться в положительную сторону. Прогресс, однако! Да и самой химе, как оказалось, такое вполне нравится, вплоть до того момента, как какое-нибудь неудачно оброненное слово не пробуждает в ней неприятные воспоминания, и она не закругляет по-быстрому разговор. В основном это все, что связанно с кровью. А учитывая, что багровая жидкость играет очень важную роль в жизнедеятельности организма, то и найти подходящие темы бывает не просто.

Но это все было фоном. Ибо сейчас у меня происходил, наверное, один из самых тяжелых в жизни разговоров...

— Молчишь?

— ... — никакой реакции.

— Я могу еще раз извиниться.

— ... — ноль эмоций, фунт презрения.

— А если я о-о-очень сильно попрошу прощения?

— ... — ничего.

— Хм, я целую неделю буду водить тебя по вечерам в Ичираку Рамен.

— ... — смотри-ка, даже ухом не повела.

— Месяц.

— ... — опять игнорирование.

— Два месяца.

— ... — так-с.

— Я научу тебя интересной технике.

— ... — оп, что-то есть.

— Стихийной.

— ... — на это подруга только прикусила губу и еще сильнее сжала кулаки. Мда, тяжелый случай.

Как вы наверно догадались, Наруко на меня была в обиде. Причем серьезной. Однако это чудо все равно каждый день приходит часа на два ко мне в палату, где тихонько садится на стул у стены и сидит, посверкивая глазищами из-под опущенной челки. Это... напрягает. Честно. Вот что-что, а заставить почувствовать вину Наруко может. Хотя и так виновата, но блин, я извинилась уже пару десятков раз! Предлагала любое наказание, которое она посчитает уместным! А она молчит. Конечно, понимаю, подобным прощения не заработаешь, но и мой излюбленный метод крепко обнять этого нахохлившегося воробушка, на которого очень сильно сейчас походила Наруко, не работает. Ибо она не подходит ко мне ближе трех метров. Видимо, тоже предполагает подобное.

Я конечно могу ее поймать с помощью тени и подойти вплотную, но не думаю, что это будет разумно. Все может стать только хуже.

— Наруко, я не умею читать мысли, не обладаю даром предвидения и мой уровень дедукции недостаточен, чтобы догадываться о причинах твоего поведения по урезанным фактам. Расскажи уже, что именно тебя беспокоит.

Наруко опять закусила губу, но продолжила упорно играть в молчанку.

— Что ж, пусть будет так, — ответила я и улеглась спать. Все-равно сейчас почитать не выйдет, не следует Лисенку пока показывать свой глаз, да и вообще кому бы то ни было. А заняться в больнице больше особо и нечем. Пользоваться чакрой мне строго-настрого запретили. Анализы будут готовы только завтра. А из посетителей есть Цунаде с Шизуной, да Наруко. Ну еще время от времени заходит Такеши-сан. Ибо он вроде как лечащий врач, хотя его обязанности уже крепко так перехватила Сенджу. А он и не против.

В общем, надеюсь, Лисенок сама дозреет и начнет разговор. Все-таки кидать горох об стенку хоть и забавно, но бессмысленно и бесполезно.

А на следующий день началась веселуха. Если быть точнее, то у меня наконец-то провели проверку на геном, и эта информация попала на стол к Четвертому, а соответственно и Фугаку. Так мало того, эту информацию первой получила и первой же оповестила остальных Цунаде. И не знаю, то ли у нее были какие-то терки с кланом Хьюга, то ли она недолюбливала лично Хиаши, но по ушам ему проехались очень так знатно. Со слов Шизуне, там даже Четвертый не решился что-либо предпринять, пока химе Сенджу ярилась. Видимо, по этому и саму Шизуне из кабинета не вытолкали, хотя по идее обычной ученице, пусть и легендарного саннина, нечего подслушивать политические терки деревни.

Однако сам Хиаши отделался от всего этого. Мол, случайность, ошибка, да и тогда много кто пострадал и за всеми было не уследить. И вообще он сам удивлен. И ведь опасно играет. Хорошо еще, что я сообразила спрятать печать стерилизации под усиленным потоком чакры. Иначе бы он так отделаться не смог. Да и я могу опровергнуть его слова, тогда мнение о клане сильно упадет, если только это дело не замнут. Учитывая Цунаде — не смогут. А там и слухи пойдут. Но оно мне надо? Правильно, не надо. Еще у Хиаши в этом случае появится какой-никакой долг передо мной, если я ему подыграю.

И, как ни странно, мои мысли оказались чуть ли не пророческими. Через двое суток меня вызвали к Хокаге. Даже освобождение на день из больницы выписали, все-таки физически я была полностью здорова.

POV. Хиаши Хьюга.

Хиаши вновь внутренне скрипел зубами. И опять причина его напряжения была в когда-то отданной в приют калеке, которую сам Хьюга тогда считал абсолютно бесперспективной. Он не особо жалел, что так и не смог вернуть в клан эту девчонку, ведь все равно она не имела чего-либо стоящего за душой. Ох, как же он ошибался. Сначала она поступает в академию по протекции Хокаге, что послужило первым звоночком. Слепая ученица Академии — уму не постижимо. Буквально через пару месяцев она сдает экзамен на ирьенина В-ранга в какие-то жалкие семь лет. Что уже привлекло к ее особе пристальное внимание со стороны других кланов. Однако Четвертый не дал никому даже начать подбивать клинья: он с советниками сразу представил девчонку, как специального телохранителя джинчурики, а значит политически неприкосновенного человека Хокаге. Что вообще обрывало возможность на ближайшие годы воздействовать на нее. Тогда на собрании Хиаши хмурился больше обычного.

Затем же, словно в издевку, ему попала информация, что она уже как несколько месяцев является сотрудником оперативного отдела АНБУ, выступая в роли первоклассного сенсора и боевика. Потом команда ликвидаторов в составе сильнейших бойцов. А сейчас. Сейчас ее защищает одна из легендарных саннинов, Цунаде, которая вообще в деревне появляется в лучшем случае раз в несколько лет. Последняя химе Сенджу. Каким-то неведомым образом она стала лечащим врачом девчонки, и та, кажется, ей даже приглянулась. Это не значит, что химе вдруг резко возьмет себе еще одну ученицу, но... Но скорость роста личной силы Кори и ее обрастания связями с различными довольно значимыми личностями Конохи напрягает, сильно напрягает.

Такими темпами уже через несколько лет подчиненная Хокаге наберет достаточно силы и влияния, чтобы выйти в открытую против клана и потребовать снятия печати стерилизации. Или вообще сама все сделает, никого не предупредив. И ведь даже надежды на дружеские отношения между его дочерью и Намидой себя не оправдали. Точнее оправдали, но однобоко. Хината видела в этой девчонке своего кумира и идеал, к которому надо стремиться. И она стремилась, сильно стремилась. Уже сейчас в его очень нерешительной до этого дочери стал просыпаться внутренний стержень. Очень крепкий стержень. Нет, Хината не стала более жесткой. Все-таки характером она полностью пошла в мать, и этого не изменить. Но вот уверенность, навыки, стремление... С одной стороны, это было хорошо, если бы только причиной этих изменений не являлась личная головная боль главы клана Хьюга.

Вот и сейчас он находился в кабинете главы деревни, где они последний час обсуждали проблему одной мелкой особы. Причем если бы эта Сенджу не растрепала о полученных данных обследования, то все можно было бы замять. Но нет, она сразу побежала выносить этим мозг сначала Хокаге, а потом и самому Хиаши. Затем к этому присоединился еще и Фугаку, причем причина его интереса не понравилась мужчине гораздо больше поступка Цунаде. Клановое додзюцу Учих, кто бы мог подумать. Очень серьезное заявление. Но и самого Фугаку, похоже, новости не порадовали. Все-таки он хотел получить серьезного бойца и новую сильную кровь в клан, а, как известно, геномы Учих и Хьюга несовместимы. Дети от таких браков не будут иметь никакого додзюцу. Прецедент уже был, когда еще их прадеды пытались породнить побочные ветви, но ничего из этого не вышло.

В дверь постучали и после разрешения вошли. Вошла...

— Вызывали Хокаге-сама? — прозвучал спокойный детский голос. Все повернули головы к вошедшей.

— Да, — произнес Четвертый. — Мы получили данные с медицинских анализов и тут возникла одна проблема, — на эти слова Цунаде лишь фыркнула.

— Геном Хьюга, — спокойно кивнула девочка.

— Ты знала? — нахмурилась Цунаде.

— Да, давно.

— Почему тогда молчала? — недоуменно произнесла Сенджу.

— А смысл? — никак не изменившись в лице, спросила Намида.

— Защита клана, материальное обеспечение, помощь...

— ... и рабское клеймо на лоб, — закончили за химе. — Я прекрасно осведомлена обо всем этом, Цунаде-химе. Однако та ошибка или халатность, из-за которой я попала в приют, сыграла мне только на руку. Ибо всего того, что мог дать мне клан, я могу достичь и сама, а вот свобода стоит гораздо больше.

Значит, она решила ему подыграть. Хиаши оценил этот поступок. Он уже догадывался, что девочка каким-то образом скрыла ото всех печать стерилизации, иначе бы Цунаде ему кости пересчитывала, а не поливала ушатами помоев. Все-таки у нее очень щепетильное отношение к детям — так же, как и у жены Четвертого. Женщины, пусть и куноичи, что с них взять. Как бы то ни было, но Хиаши рад, что Кори не стала выносить чужой сор на всеобщее обозрение. Поэтому он незаметно ей кивнул и стал отыгрывать свою роль.

— Боюсь, в данном случае все сложнее. В свете полученных данных я не могу оставлять члена своего клана и обязан вернуть его в семью.

Кори чуть повернула голову в его сторону, показывая, что услышала его.

— Так в чем проблема? — пожатие плечами. — Можно оформить ритуал отречения и не выдавать информацию общественности, не думаю, что мне или вам, Хиаши-доно, требуется огласка данного инцидента.

— Боюсь ты не совсем понимаешь всех нюансов данного шага, Намида-тян, — заговорил молчавший до этого Фугаку. — Там есть определенные условия выхода из клана.

— У меня отсутствует бъякуган, а какие-либо обязанностей перед кланом отсутствуют. Так что в этом случае достаточно печати стерилизации.

— Да ты хоть понимаешь о чем говоришь, дура мелкая?! — тут же взьелась Цунаде. — Ты будущая мать, а подобные вещи могут помешать в дальнейшем, если ты захочешь вдруг зачать ребенка! Плюс на столь молодой организм эта печать оказывает гораздо более пагубное воздействие, и восстанавливаться тебе придется как минимум пару лет...

Пока шла вся эта тирада, где опять большинство присутствующих были облиты ушатами помоев, девочка спокойно сидела с отрешенным видом. И, кажется, даже не вслушивалась в долетающие слова. Когда же Цунаде набрала в грудь воздуха для очередной отповеди...

— Вы закончили? — вкрадчивым голосом поинтересовалась Кори. А потом с арктическим звоном в голосе продолжила. — Я прекрасно все это ЗНАЮ и ПОНИМАЮ, и в отличие от вас, Цунаде, мне есть ради кого идти на такие жертвы! Ради кого я готова поступиться своими благами!

После настолько эмоционального спича Сенджу чуть ли не поперхнулась набранным воздухом, и с каким-то неверием и удивлением в глазах посмотрела на стоящего перед ней ребенка. А ребенка ли? Да и не одна химе была шокирована. Все-таки такая сталь в голосе даже на самого Хиаши произвела сильное впечатление. И ведь чувствовалось, что это не пустые слова, совершенно не пустые, и за них Кори будет стоять до конца. От подобного хочешь не хочешь, а невольно проникаешься уважением.

— Можешь быть свободна, — развеял наконец с тяжелым вздохом обстановку Хокаге.

End POV.

Что я могу сказать. Наша импровизация вместе с главой клана Хьюга удалась. Было решено пока не оформлять в документах отречение, однако печать мне как бы "поставили". Ну, на самом деле я просто сходила в квартал Хьюг, где Хиаши-доно пригласил меня на чашечку чая. Мы посидели, поговорили на отвлеченные темы. Было немного непривычно, все-таки с этикетом чайных церемоний я практически не знакома, однако смею надеяться, что лицом в грязь не сильно ударила. Также в течение разговора было принято решение нами официально придерживаться легенды по моему "случайному" попаданию в приют. И знаете, глава клана Хьюга не так уж и плох. Он политик в первую очередь, конечно, но как человек оказался лучше, чем я ожидала... И чай у него вкусный.

А вот в остальном все было не так радужно.

Через несколько дней меня все-таки выписали из больницы. Но отношения с Наруко так и не стали налаживаться. И знаете, это тяжело, когда самый дорогой тебе человек тебя игнорирует. Самое интересное, что стены непонимания между нами так и не возникло, но вот отчужденность со стороны Наруко присутствовала. Она практически не разговаривает со мной, ходит задумчивая, да каждый раз следит за всем, что я делаю. Словно подозревает в чем-то. Хотя и так есть в чем. И лишь понимание того, что она еще ребенок, смышленый и умный, но ребенок, не дает мне начать серьезный разговор. В данном случае, как бы мне тяжело ни было, я не собираюсь делать первый шаг. Ибо его попытка уже была и не увенчалась успехом. А значит, Лисенок пусть для начала сама в себе разберется, ей будет полезно.