Alexandr(обновление15.02.12)

Я уже знал сумму, за которую этот джентльмен согласился приехать. Еще в 1784 году ему предлагали 1000 фунтов в год, и Джеймс, испытывавший тогда нужду, согласился, но местное общество его отговорило. Казалось, вся Англия просила его остаться. Даже скинулись на те самые 1000 фунтов. Но предложение Строганова все-таки переманило его в Россию. Десять тысяч рублей в год. Или четыре тысячи фунтов. Я Кулибину плачу двадцать. Правда он все тратит на свои исследования.

— Я очень рад, что вы наконец приехали в нашу страну. Уверен, вы полюбите Россию также, как и те, кто живет здесь.

— За такие деньги, ваше высочество, я точно полюблю вашу страну.

— Что вы, господин Ватт, ваши работы имеют огромную ценность для нас. Я уверен, что ваша работа в нашей стране, сделает вас по-настоящему богатым и знаменитым. Кто знает, может вы получите наше подданство, и место в моем правительстве.

— О, ваше высочество, о таком я и мечтать не мог.

— Для начала, мы вам дадим лабораторию. Вы сможете пользоваться производственными мощностями заводов. Вам будет выделено хорошее финансирование. Нам очень интересны ваши разработки в измерении мощности.

— Я польщен, что вы знаете об этом, но я хотел бы не раскрывать этот секрет.

— Пятьдесят тысяч рублей.

— Но мне кажется, что после этого я буду вам не нужен.

— Вы ошибаетесь. Ваша придумка нам интересна и очень поможет нам. Но нам гораздо важнее вы сами. Человек, который до этого додумался, способен на многие свершения, и мне хотелось бы, чтобы эти свершения были на благо моей страны.

— Вы умеете уговаривать, ваше высочество.

— Что ж, место работы у вас будет в нашей оружейной столице, в городе Тула. Я собираюсь туда после рождественских праздников. Можете поехать со мной.

— Ваше высочество, я бы хотел приступить к работе как можно быстрее.

— Это очень хорошо. Я распоряжусь на счет кареты и сопровождения.

Джеймс Уатт должен был оказаться хорошим приобретением, и с ним работы по разработке паровых двигателей для кораблей пойдут гораздо быстрее. И для паровозов тоже.

Легкое недомогание, которое испытывала моя жена, и из-за которого она не пошла на последний бал, где я снова встретил юную княгиню Трубецкую, оказалось беременностью. Эта новость повергла меня в ступор. Противоречивые чувства буквально раздирали меня. Были чувства радости и удовлетворенности. Радость, светлая, нежная, ожидание появления моего ребенка, я надеялся, конечно, на сына. Луиза после этой новости приобрела для меня некое очарование, хотелось защитить ее, окутать нежностью и заботой. Удовлетворение от выполненного долга. Я чувствовал, что будет мальчик, а значит и наследник. Еще удовлетворение от того, что это точно мой ребенок, а не черт знает кто, как в моей истории. Но помимо этих чувств были и неприятные. Во-первых, стыд. За то, что завел себе любовницу. За то, что уделяю мало внимания своей жене. За то, что живу только для себя. На счет последнего, появилось непреодолимое желание, которое просто съедало меня изнутри, хотелось окружить Лизу нежной заботой, добрым вниманием, всеполной любовью. Был стыд за трусливые мысли о возможном отцовстве. Подленькие измышления, а нужно ли мне это, я же еще так молод.

Целый день я провел рядом с женой. Вокруг крутилось огромнейшее множествонароду, и придворные, желающие выразить свое участие и радость за нас, и прислуга, которая пыталась предугадать все желания будущей маме. Я же проводил это время в некотором смятении, никакие дела не занимали меня сильнее, чем мысли о моем скором отцовстве. Я не знал чем себя занять, что делать, даже нужных слов для разговора с супругой не находилось, но покидать ее в этот день показалось мне гнусностью самой сильной, на которую я был способен в то время. Когда пришла императрица и завела разговор с Лизой о будущем материнстве, меня поразила мысль, а что было бы, если забеременела Катенька. Представив это, я облился холодным потом, сердце зазвучало быстрее, и я возблагодарил бога за то, что он уберег меня от такой напасти. Я пообещал себе, что впредь буду гораздо аккуратнее в постели с княгиней. Тьфу ты, о чем я думаю. Рядом сидит беременная супруга, а я, подлец и гнусный изменщик, думаю о том, как аккуратно изменять жене, чтобы любовница не залетела. Я костерил себя последними словами, и даже не заметил, что облегчение от мысли, о беременности жены а не любовницы, сняло с меня все то напряжение, которое я испытал, когда узнал эту новость.

— Мон шер, я отлучусь ненадолго. Дела, — сказал я. — скоро вернусь.

— конечно милый.

Я пошел искать Пашу, который смылся из дворца, сразу после поздравления. Как я и ожидал, Паша был дома. Но помимо него, там находилась и княгиня Трубецкая. Несмотря на все мои переживания в отношении жены, твердые обещания прекратить общение с Трубецкой, самоубеждения в том, что это всего лишь небольшое любовное приключение, я почувствовал острый укол в сердце, укол, который почти невозможно парировать, укол, который способен поссорить самых лучших друзей, укол ревности.

— Рад вас видеть, княгиня, — враз осипшим голосом выдавил я.

— Ваше высочество, вы ревнуете? — весело произнесла Катя с такой ироничной улыбкой, что мы с Пашей синхронно покрылись румянцем.

— Саша,я, честно, даже не думал, — заговорил Паша, настолько растерянно и бессвязно, что я сразу поверил ему. Пришло облегчение и смущение, от того, что я посмел посомневаться в своем друге.

— Ой, мальчики, вы так забавно смущаетесь! — она еще издевается. — Давайте лучше выпьем шампанского.

После второй бутылки, я немного расслабился, и мы направились на прием к Остерману. К нашему прибытию веселье уже было в полном разгаре. Гости под действием алкоголя раскрепостились, слышался смех, мужчины заигрывали с дамами, дамы всячески провоцировали на это кавалеров, в саду за домом, фельдшеры уносили неудачного дуэлянта, музыканты бессовестно фальшивили, устав играть, а может просто перебрав коньяка.

— Потанцуем, — предложил я Трубецкой.

— Я бы с удовольствием Сашенька, но тебе не кажется, что Лиза может узнать.

— Черт, — в сердцах выразился я, а ведь даже не подумал об этом, хотя буквально пару часов назад, думал только о супруге.

— Я потанцую с Пашей, — сказала Катя, и увела Строганова.

Улегшееся чувство ревности опять взметнуло свои щупальца к моему сердцу. Что же она делает со мной. Да... я чуть не взбесился. Я ей не какой-нибудь безземельный дворянчик, я наследник престола. А она не во что меня не ставит. Ведь знает, что я буду беситься, все равно делает. Ладно, нужно успокоиться, веду себя как подросток, хотя я и есть подросток. Всего-то 18 лет. Надо меньше уделять ей внимание, а то совсем разбаловалась.

За эти пол года у меня родился сын, Петр, при родах умерла Луиза.

— Иван Иванович, поднимайте своих казаков, Император зовет.

Вошедший молодой человек был прекрасно известен бригадиру Исаеву, и только это спасло его от гнева казачьего военачальника. Молодой помощник наследника, Лаврентий Берия, довольно быстро сделал карьеру, уже догнав Исаева в чине. Молодой цесаревич явно благоволил этому выскочке.

— Какой император? — удивленно спросил Исаев, когда до него дошел смысл сказанного.

— Александр Павлович, конечно, какой еще.

— Значит...

— Да, императрица при смерти, доктора говорят, что это конец, не позже трех почит в бозе. Вас зовет император, нужно обеспечить передачу власти.

— Да, конечно. Я оповещу Петра Алексеевича Иловайского, думаю, его атаманцы не будут лишними.

— Делайте, что считаете нужным, самое главное предупредить возможные действия великого князя Павла Петровича. Не хватало нам гражданской войны допустить.

— Не стоит беспокоиться, Лаврентий Павлович, не допустим.

Когда казаки Исаева и Иловайского втягивались на Сенатскую площадь, она уже бурлила от народа. Здесь уже были Преображенские и Измайловские полки.

— Это не к нам скачет? — спросил Иловайский у Исаева.

— А к кому еще.

Молодой кавалергард со смутно знакомым лицом, точно, вспомнил Исаев, он был адъютантом у Шевича Ивана Егоровича, приблизился на три метра.

— Господа, Император зовет вас к себе.

— Ох, что-то затевается, точно тебе говорю, — проворчал Иловайский. Казачьи начальники, отдав распоряжения своим заместителям, отправились за адъютантом.

Войска располагались по периметру площади, сам же император со свитой находился в зале здания Сената. Здесь уже собрались Граф Николай Николаевич Татищев, командир Преображенского полка, Князь Николай Васильевич Репнин, Граф Кирилл Григорьевич Разумовский, командир Измайловского полка, Петр Федорович Берхман, командир лейб-гренадерского полка и командующий войсками в Санкт-Петербурге. Здесь же был и Аракчеев, наверняка его артиллеристы тоже присутствуют на площади. Князь Зубов с братьями тоже решил поддержать Александра. Князья Безбородко, Салтыков, граф Остерман. Все сильнейшие люди собрались в большом зале Сената. Рядом с Императором стоят Павел Александрович Строганов и Берия. Коныгин Алексей Матвеевич тоже был здесь, видимо наследник вызвал его заранее, а то как бы он оказался в столице. Тут в зал вошел камердинер императрицы Иван Тюльпин.

— Нашел, вот указ императрицы о назначении великого князя Александра Павловича наследником престола.

Это заявление было встречено бурной овацией, господа генералы смеялись и хлопали друг друга по спинам.

— Господа, — подал голос Александр. — Я рад видеть такое количество преданных мне людей. Но дело еще не сделано. Нужно немедленно занять важные точки в нашем городе и не допустить, не дай боже такому случиться, беспорядков в городе. Так же необходимо блокировать войска Великого князя Павла Петровича в Гатчине. Лаврентий Павлович раздаст вам бумаги, где будут указаны задачи ваших подразделений. Надеюсь, вы меня не подведете. С богом господа.

Исаев, получив бумагу, тут же углубился в чтение. Что ж, ему досталась почетное место в конвое Его Императорского Величества, который самостоятельно собирался добраться до Гатчины.

Когда кавалькада высоких лиц выехала на центр площади, войска уже были выстроены. Тяжелые темные тучи, холодный ветер. Начищенные сапоги, бляхи и оружие. Парадная форма, штандарты и стяги. И молчание, это придавало обстановке несколько мрачные оттенки.

Тут белый мерин, на котором сидел император, отделился от толпы.

— Приветствую вас воины! — во все горло крикнул Александр и площадь взорвалась криком 'Да здравствует ваше императорское величество'.

Неожиданно, Александр дал коню шекеля, и помчался вдоль строя, с поднятой в рукой, как Римский император, приветствующий свои войска. Солдаты поддержали императора громовыми раскатами.

— Воины, богатыри, — остановившийся император явно собирался произнести торжественную речь.

Весь мой яркий и эмоциональный спич сводился к обещаниям сделать жизнь лучше, разбить врагов, хранить народ и родную землю. Но в эту речь я вложил столько эмоций, что почувствовал себя выжатым как лимон. Но главного я добился, завел толпу. Покажи сейчас кого, кто мешает мне сделать их жизнь лучше, и они пойдут и порвут того голыми руками.

Командиры полков уже отдают приказы своим солдатам, войска разворачиваются и готовятся занять свои позиции.

— Николай Николаевич, — обратился я к своему гофмаршалу. — Возьмите Тюльпина и князя Зубова, и оформите все необходимые бумаги. Еще нужно подготовить мою коронацию. Я надеюсь на вас.

— Я не подведу, ваше величество, — Головин поклонился, насколько это позволяло положение всадника.

— Платон Александрович, — обратился я к Зубову, — не сочтите за немилость.

— Что вам будет угодно, ваше императорское величество, — князь прекрасно понимал, что теперь он полностью зависит от моей милости, по крайней мере, пока меня поддерживает такое количество войск.

— Помогите графу Головину в делах бумажных. Вы были последнее время близки к Императрице, и вы будите незаменимы.

— Спасибо за лесную оценку, ваше высочество.

Через несколько мгновений нас покинули Зубовы, Головин и Тюльпин.

— Александр Андреевич, Федор Андреевич, — Безбородко и Остерман, старые соперники, приблизились ко мне. — Я бы хотел, чтобы вы занялись делами Сената и Государственного совета. Нужно обеспечить передачу власти, мне нужны справки на всех, кого сочтете нужным повысить, или отправить в отставку.

— Будет сделано, ваше высочество.

Ко мне подъехали Шевич, Разумовский и Коныгин.

— Ваше величество, мы готовы. Велите выступать? — Иван Егорович Шевич как всегда был по-военному краток и лаконичен.

— Выступаем.

Через час мы вышли из города и взяли курс на Гатчину. В авангарде шли атаманцы Иловайского. За ними сводные Нижегородские полки, Измайловский полк. Замыкали шествие конные артиллеристы Аракчеева под защитой кавалергардов Шевича. По флангам шли казаки Исаева.Перед войсками была задача блокировать верные Великому князю войска, и принудить Павла к отречению от трона. В случае сопротивления, начать бомбардировку гатчинского дворца. Терять людей при штурме не хотелось, именно поэтому были взяты артиллеристы Аракчеева.

— Ваше величество, взяли их, — прокричал атаманец, подскакавший ко мне.

— Кого взяли? — не понял я с начала.

— Батюшку вашего, Павла Петровича.

Оказалось, что Павел, получив сообщение из Петербурга, без замедления выехал в столицу. Его сопровождали двадцать офицеров Павловского полка. Под деревней Гучино, они натолкнулись на авангард Иловайского. Казаки, следую моему указу, обошлись без стрельбы и убийств. Весь конвой повязали, А великого князя ведут ко мне.

— Прикажете остановиться, Ваше высочество? — спросил Шевич, занявший пост командующего моего корпуса.

— Нет, Иван Егорович. Движение продолжаем. Обратно повернем после присяги Павловского полка. Не то их офицеры могут неправильно понять эту ситуацию.

Павел появился верхом, в сопровождении двух атаманцев. Одет он был в свой любимый Прусский мундир, который напоминал ему о бравых солдатах Фридриха. Правда, вид у великого князя был далеко не бравый. И хотя он сидел в седле ровно, с высоко поднятой головой, в глазах его можно было увидеть обреченность, смирение со своей судьбой.

— Bonjour, papa, Quellecoïncidence! (Какаявстреча!) — поприветствовал я Павла.

— Не кривляйся, — ответил Павел таким тоном, как будто мне лет десять, мы с ним вышли на прогулку и он меня ругает за баловство.

Я сразу почувствовал себя глупо. Ну зачем мне нужна была эта ирония.

— Зачем же ты едешь в Санкт-Петербург? Ты же не любишь столичный свет?

Я решил сделать вид, будто не заметил упрека, и продолжил в том же духе. Павел бросил на меня злобный взгляд, но тут же успокоился. Великий князь шел справа от меня, вокруг шли мои друзья, приближенные и командующие полками.

— Почему я должен давать тебе отчет? — сухо поинтересовался Павел и гордо вскинул голову.

— Потому что я Император, — спокойно ответил я.

— И уже короновался? — теперь и в голосе великого князя можно было почувствовать иронию.