Вишневецкий не ответил. Кирилл смотрел то на него, то на остальную компанию и думал: ведь из троих тут двое, строго говоря, не вполне люди. Один — полумеханическая мумия, другой — и вовсе чудовище... Только Филипп — нормальный человек. Напуганный, правда.
— Итак? — Кирилл не сразу понял, что этот вопрос старца адресован Тиресию.
— Ну... — слепец, похоже, тянул время. — Мы попытаемся...
— Понятно. К сожалению, в данном случае не надо пытаться — надо делать. И причем срочно. Убирать Аммона — не выход, у него уже есть свои преданные люди, это порушит нам всю структуру, а она и так хрупкая... С ним надо договориться. Кто возьмется?
Кирилл вдруг осознал, что не сказал за это совещание ни одного слова. Хорошо бы и не пришлось... Вдруг он увидел мотивы собеседников, как шестеренки и пружины в часах с прозрачным корпусом. Не в идеалах тут дело, и не в религии, и не в сохранении империи... Власть им нужна. Всем троим. Только власть. Как там у Кавафиса? "Упоенье и гордыня".
Его даже затошнило от неожиданности.
Но интересно: как можно было не понимать этого раньше?..
— Итак, я принимаю решение, — старец говорил все так же, без интонации. — Кирилл, к Аммону летишь ты. Твоя задача — договориться с ним. Как угодно. Ты достаточно в курсе, чтобы понимать, что можно предлагать, а чего нельзя. Это сейчас самое важное и самое срочное. Филиппа я отпустить не могу, он мне нужен здесь. Значит, ты. Ведь ты же справишься?
Кирилл обомлел.
Впервые в жизни дед поручал ему что-то серьезное. И посылал его куда-то лететь — тоже впервые в жизни.
Ничего себе начало...
Неужели у него так плохо с людьми? Да быть не может.
Надо что-то отвечать...
— Да, дед. Я... постараюсь. Обещать, что справлюсь, не могу. Но сделаю все возможное. Не подведу тебя.
Александр Негропонти величественно махнул рукой.
— Постарайся для империи, внук, — сказал он.
— Вот такие дела, — Георгий Хризодракон выключил лазерную указку и водворил ее в карман. — План "Багровое небо" так и не был приведен в действие. То ли Мильтиад промедлил, то ли посчитал это просто бессмысленным. Арестовать командира дивизии на основании подозрения мы все равно не можем. Не юридически не можем, а технически. Поэтому, собственно... В списке Мильтиада — много мелкой сошки, но наших противников-генералов там нет. Хотя их имена мы теперь знаем точно, — он повернулся к выведенной на большой экран карте.
— Поздновато, — сказал Рудольф. — Простите, это не упрек... Вернее, если упрек — то прежде всего в мой адрес.
Хризодракон пожал плечами.
— Я допускаю, что господа генералы до последнего момента сами не знали, поддержат ли они мятеж. Мы же не могли получить информацию, которой еще не существует...
— Чем Негропонти их так прельстил? Ведь ночной кошмар же.
Хризодракон еще раз пожал плечами.
— Властью. Это очевидно. Люди помельче могли поддаться чему-то другому — например, религиозной пропаганде уранитов, не к ночи бы их поминать... Или могли быть просто соблазнены деньгами. Но человек, который уже вырвался в командиры дивизии — вы знаете, чего это стоит в наземных войсках? — такой человек дешево не купится. И я думаю, что его вообще ничем не купишь, кроме как властью.
Рудольф только кивнул. Конечно, обаяние всесильной тайной организации — великий соблазн для слабого человека. Даже если это всесилие мифическое... а вот мифическое оно или нет, мы скоро увидим... Но что касается людей сильных — тут Хризодракон прав: их можно купить только властью. Больше ничем. И уж за власть они могут платить очень дорого — как ураниты, например (от этой мысли он содрогнулся).
Не время думать. Время — заниматься делом.
Он повернулся к экрану.
Карта Северного континента выглядела красиво. По хорошо знакомому Побережью теперь расползлись четыре алых контура. Они были подписаны: "Аммон", "Аргеад", "Хризолор", "Кантакузин". Имена вроде бы обыкновенных людей, за сегодняшнее утро превратившиеся в стратегические понятия.
К северу располагались еще два контура, более округлых, ярко-синих. "Флавий" и "Красовски", соответственно.
Благодаря своей мощнейшей сети осведомителей Хризодракон знал сейчас почти все о перемещениях частей и об отданных приказах. Это, конечно, здорово...
Рудольф встряхнулся.
— Насколько мы уверены, что генералы Флавий и Красовски на нашей стороне?
Хризодракон не сразу ответил.
— Нинасколько. Они не на нашей стороне. Они просто отказались поддержать мятеж. Про нас они, скорее всего, пока ничего и не знают.
— Очень мило, — сказал Рудольф.
Хризодракон развел руками.
— Мы-то ведь не заговорщики... Хотя как сказать, конечно. Неважно. Я понимаю одно: если мы хотим, чтобы Флавий и Красовски нас поддержали — с ними нужны переговоры.
— Понятно, — сказал Рудольф. — Насколько я понимаю, переговоры будете вести не вы?
— Никоим образом, — сказал Хризодракон. — Послать на переговоры меня — значит наверняка сорвать их. Для военных я — самое настоящее пугало... как и для многих штатских, — он усмехнулся. — Я, честно говоря, боюсь, как бы уже само упоминание о моем участии их не отпугнуло...
— Вы это заслужили, — сказал Рудольф.
— Разумеется, — сказал Хризодракон. — Я — олицетворение репрессивной системы. Монстр, так сказать. — Он снял очки. — Конечно, если бы с нами был Мильтиад — это решило бы все дипломатические проблемы...
— Потому его и убили, — сказал Рудольф.
Хризодракон надел очки.
— Да. Так вы возьметесь?
— Ну да, — сказал Рудольф. — А куда я денусь? Терентий оставил указ, согласно которому в случае его смерти все полномочия имперского протохартулария переходят ко мне. Так что я могу действовать от имени императора. Кстати, не попробовать ли нам связаться с ним самим?
— С Велизарием-то? Думаю, пока не стоит. Во-первых, это сложно технически. А во-вторых, я не вижу, чем бы он мог нам реально помочь. Разве что объявить мятежников врагами империи и приказать всем против них воевать... Но на такое он не решится. Это ведь будет драка насмерть, которую он совсем не обязательно выиграет — а если проиграет, ему точно конец. Он же не случайно молчит. Он понимает, что пока он нейтрален, у него есть возможность при любом повороте как-то договориться и сохранить хотя бы статус, если не власть... а если он сейчас поддержит одну из сторон, то уменьшит свои шансы вдвое. Так что нет, не поможет он нам... Самим придется.
Рудольф вздохнул.
— Значит, вы хотите, чтобы переговорам занялся я? Отлично... Ладно. Флавий и Красовски. Что они собой представляют?
— Это совершенно разные люди, — сказал Хризодракон. — Я бы посоветовал вам начать с Красовски. У Флавия гораздо меньше боевой опыт... и вероятность, что он поддастся мятежникам, тоже намного меньше. Сейчас он держит кордон против дивизии Аммона — вот и пусть продолжает. А что касается Ульриха фон Красовски... — он двинул рукой, и на экране вместо карты появился портрет.
Рудольф присмотрелся. Твердое лицо, правильное. Черты слегка расплылись — видимо, ему уже за пятьдесят; но воля чувствуется. Круглые очки без оправы — ну, это у высших наземных офицеров почти мода... Регалии на мундире, в том числе два Юстиниановских креста. Погоны генерал-полковника.
— Очень опытный полевой тактик, — сказал Хризодракон. — Сражение за планету Фортуна — почти целиком его. Родом, естественно, нобиль, но не из крупных — поместье было ему подарено уже за военные победы. В политике никогда не участвовал. Его дело в нашем архиве — совершенно чистое. После Фортуны был под трибуналом за то, что самочинно расстрелял офицера, виновного в жестокости к мирному населению. Оправдан императорским указом. С тех пор командует здесь корпусом. Ну что, хотите с ним побеседовать?
— Хочу, — сказал Рудольф. — Где он?..
Генерал Аммон принял Кирилла Негропонти в своем полевом штабе, прямо в кузове чудовищного шестиосного грузовика с несколькими антеннами и надписью "Станция связи" на борту. Кирилл понимал, что это рисовка — Аммон сейчас не вел никаких боев, никуда не перемещался и мог провести встречу хоть в лучшем отеле Береники. Ладно, хозяин — барин...
— Итак, что вы хотите мне сказать? — спросил Аммон, расположившись в крутящемся кресле.
Для гостей тут предназначался и вовсе табурет. Кирилл понемногу начал злиться. Кресло, впрочем, у Аммона тоже было очень простое, алюминиевое.
— Я хочу поговорить о взаимодействии, — сказал Кирилл и сразу понял, что взял неверный тон.
— Говорите, — предложил Аммон.
Надо напролом, подумал Кирилл.
— Говорю. Ваша затея с "армией Грифона" — неудачная выдумка. Вы командуете не армией, а дивизией. В составе армейской группы генерал-полковника Аргеада. Именно об этом я и хочу вам напомнить.
— С какой это стати? — Аммон повернулся вместе с креслом и расстегнул верхнюю пуговицу на своем синем мундире. — Слушайте-ка. Я первым вас поддержал. И не разговорами поддержал, а боевой работой. Это раз. Я сам создал соединение, которым сейчас командую. Это два. И кому мы все служим, пока что непонятно — это три. А также на каких основаниях. Словосочетание "регентский совет" мне ничего не объясняет. Ну и почему я должен вас слушать?
— Да поймите же! — Кирилл начал терять терпение. — Я не буду ссылаться на договоренности, раз вам на них плевать. Просто скажите: вы на нашей стороне или нет? Если нет... сами понимаете. А если да, то делайте что необходимо, а не что вашей левой ноге хочется. Иначе вас могут заставить.
— Интересно, как? — Аммон высоко поднял брови. — Сбросить на меня водородную бомбу? Потому что на земле вы мне не можете сделать ничего.
— Зря вы так думаете, — сказал Кирилл.
Аммон некоторое время разглядывал его. Как редкое, но неопасное животное.
— Поставьте себя на мое место, — сказал он доверительно. — Неделю назад я был пожилым полковником без особых перспектив. Когда я поднял мятеж — мне никто не помогал. Сейчас я командую армией и управляю территорией размером с целую страну. Вы как думаете, у меня еще будут когда-нибудь такие возможности? Если я сейчас все сдам? Да я скорее дам бой вашему Аргеаду, чем вот так вот, за здорово живешь, подчинюсь ему. — У него дернулась щека. — Погибну так погибну, плевать. В любом случае, вам это обойдется дороже. Мне нужно гораздо больше, чем должность простого командира дивизии, и у меня есть средства это получить. Понимаете?..
И тут — Кирилл запомнил этот момент навсегда — Аммон наклонился к нему, вынуждая заглянуть себе в глаза.
В хищные, бешеные круглые глаза...
Кирилл заставил себя усмехнуться.
— Хотите быть маршалом? Или герцогом? А не слишком?
Аммон все еще смотрел на него.
— Нет, не слишком. Я знаю историю не хуже вас. Когда разваливаются империи, наступает вакуум власти. Надо быть идиотом, чтобы упустить в такое время свой шанс.
— Понимаю, — сказал Кирилл. — Ну а вы — понимаете, что с вами может случиться, если Департамент будет вами недоволен? Вижу, что не очень. Я верю, что вы не боитесь смерти в бою. Но заверяю: есть вещи пострашнее. Которых даже вы испугаетесь.
Аммон, казалось, задумался.
— А если я прикажу вас расстрелять?
— Это будет большой ошибкой. Вот после этого вы действительно получите водородную бомбу. Или что-то другое, поэффектнее. Думаете, засечь, где вы находитесь, так трудно? Генерал Аргеад с удовольствием примет вашу дивизию под команду. Вашу бывшую дивизию. Уверен, что ему никто не возразит.
Аммон одобрительно хмыкнул.
— Это уже похоже на серьезный разговор. Честно говоря, когда вы начали с увещеваний — вы меня разочаровали... Ладно. Не будем больше пугать друг друга. Я согласен войти в группу генерала Аргеада, при единственной оговорке. Моя дивизия — останется моей. Никаких перестановок. Никакого раздергивания по батальонам и подобных штабных штучек. Пока мы действуем как одно целое — я гарантирую, что выполню все приказы. Хоть Аргеада, хоть лично ваши, — он ухмыльнулся. — Если вы принимаете это условие, я отправлю в Аполлонию подтверждение прямо сейчас. И буду самым старательным из подчиненных... Итак, ваше слово.
— Да, — сказал Кирилл. Он уже понял, что большего тут не выторговать.
Аммон широко улыбнулся.
— Я знал, что имею дело с разумными людьми, — сказал он.
Аттик Флавий приехал в Оксиринх на собственной машине, в сопровождении всего лишь шофера и адъютанта. Пост кавалергардов, конечно, остановил его на въезде в город. Когда Флавий представился, старший поста козырнул, попросил его минуту подождать и связался по рации со своим штабом. После чего вытянулся по стойке "смирно" и передал уважаемому визитеру приглашение в гости. В машину сел кавалергардский унтер, чтобы показать дорогу; движение в городе было слабым, так что всего через каких-нибудь двадцать минут генерал-лейтенант Флавий вошел в кабинет Георгия Хризодракона.
Рудольф был уже там. Он прилетел с востока час назад, опять не успев поспать. Сейчас он сидел, развалившись на диване, слушал рабочие разговоры и пил третью чашку кофе, стремясь привести себя во вменяемое состояние. И смотрел во все глаза на человека, о котором уже столько знал.
Крупнейший нобиль, владелец нескольких поместий в северной — лесной — части этого континента, Аттик Флавий, судя по всему, вступил в армию от скуки. Ни в каких больших сражениях он не участвовал. Уже став командиром корпуса (правда, запасного), не имел ни одной боевой награды. Вряд ли он был трусоват — скорее просто ленив. В генералы он вышел, несомненно, в основном благодаря происхождению. Внешность его Рудольф про себя определил как ложноклассическую. Увядающий патриций.
— ...Вот так, — сказал Хризодракон, закончив знакомить гостя с обстановкой. — Теперь мы знаем, что генерал фон Красовски поддерживать мятеж не намерен. Рудольф, я прав?
Руди пошевелился.
— Да. Красовски сказал категорически, что не перейдет на сторону "этих сектантов" — так он выразился. И он обещал поддерживать с нами связь.
— Но подчиняться не обещал? — поинтересовался Флавий. Среди усталых людей он выглядел очень бодрым.
— Не обещал, — сказал Хризодракон. — И вообще, честно говоря, непонятно, кто тут кому должен подчиняться. Я — не войсковой командир. Рудольф — вообще не военный человек. А среди кавалергардских офицеров нет ни одного, кто командовал бы хотя бы полком. Плохо у нас с кадрами.
Флавий элегантно пожал плечами.
— Мятежники — люди грамотные, — сказал он. — Они первым же ходом обеспечили себе большое преимущество. Вы сами нам это и показали, — он махнул в сторону экрана с картой. — У нас две дивизии против их четырех... да, именно так: мой корпус невелик, он соответствует хорошей легкой дивизии, но не больше... А Побережье — это позиция, которую изрядно легко оборонять. Даже если вынести за скобки проблему субординации — ладно, ни у кого из нас нет особых амбиций... Господа, вы знаете, что это будет? Я уверен, что мы можем вернуть Побережье. Но это будет волынка не на один месяц. С танками, с тяжелой артиллерией, с авиацией — а вы как думали? Они будут цепляться за каждую усадьбу, за каждый речной рубеж, за каждый перелесок. Мы, соответственно, будем их оттуда выдавливать — известными средствами. А самое интересное начнется, когда фронт дойдет до городов... — он прервался и выпил полстакана воды. — Вы себе это представляете? В городах Побережья нам придется сражаться за каждый дом, при поддержке штурмовой авиации. И бомбардировочной тоже. Пока не займем развалины. Если я правильно понимаю положение мятежников — у них не будет другого выхода, кроме как драться до последнего. Заметьте, все это я говорю, опуская такие милые альтернативы, как их удачный контрудар с выходом к Полярному океану — наш фронт тогда будет разрезан надвое. Или, скажем, применение термоядерного оружия... Я не хочу вас огорчать, господа. Но военными средствами эта задача теперь решается только так. Я все-таки специалист...