— Это невозможно.
Я пребывал в прострации. Столько времени потрачено, столько сил... столько загублено жизней — и все напрасно!
— Не напрасно. Это было предопределено.
И все же я не видел теперь смысла своего прихода к изначальным.
— Все в этом мире имеет смысл. Ты узнал правду о себе.
Правду о себе... Я узнал правду о себе... Погибла куча народу, а я узнал правду о себе... Они пятьсот лет назад вмешались в жизнь моей страны, теперь мой народ ждут катастрофы, но они помочь не могут. Видите ли, решили не вмешиваться. Но это не имеет никакого значения, ведь некий парень по имени Рик узнал, мать вашу, ПРАВДУ О СЕБЕ!!!
Изначальный оставался безмятежным.
— Я понимаю, Рик, тебе трудно осознать происходящее, и смириться с тем, что помощи извне не будет, — произнес он. — Ты скорбишь по своим погибшим друзьям. Но все это бессмысленно.
М-да, здорово... Если цель была лишь в том, чтобы узнать правду о себе, сидел бы дома. Они вон правду эту приносят сами... Пришли бы, да сказали.
— Нет, не пришли бы. Ты не был готов к этому. И останься ты в Галатоне — твои способности никогда не реализовались бы. А вообще, рассуждать об этом бесполезно. Твоя судьба такова, и этого не изменить.
"И что мне теперь делать?"
— Возвращаться домой, разумеется. Идти своим путем.
"Это по течению плыть, что ли?"
— Ни в коем случае. Ты должен понять, в чем заключается твое предназначение. Вспомни, какое имя тебе дали в твоей стране.
"Сайваар... Спаситель по-древнегалатски. И еще император что-то говорил о пророчестве. Якобы, изначальный произнес пророчество. Хотя, учитывая последние сведения, это может оказаться очередной сказкой".
— Нет, это правда. Осознав, какими будут последствия вмешательства, мы изучили будущее страны и обнаружили в нем человека, который сумеет ей помочь.
— Это я?
— Возможно. Решение за тобой.
Я ужасно устал от загадок и бессмыслиц, которые Райл излагал таким тоном, словно они — истина в последней инстанции.
— Отдохни, Рик, — изначальный встал.
"Да нет уж! Я, пожалуй, пойду, если вы позволите. Правду о себе узнал, спасибо, конечно. Но на этом все".
— Ты не можешь сейчас уйти, — кротко возразил Райл. — Навести своих друзей.
Сердце сжала вкрадчивая лапка беспокойства. Я вскочил с зеленой скамейки и кинулся вниз по лестнице. Мой странный собеседник отправился вслед за мной. Не помня себя, я понесся мимо невозможных, непонятных, а подчас и откровенно жутких и уродливых строений, преодолев расстояние до внутренней стены за такое короткое время, что и сам потом удивлялся. И даже не запыхался. Взрезав своим телом медовую поверхность, выбрался с той стороны и ринулся по сонным зеленым улочкам. Райл не отставал, без видимого усилия держась рядом. Вот и дом, в котором поселили парней. Кусты сирени, посыпанная белыми камешками дорожка, приоткрытая дверь... я вскочил на крыльцо и едва не столкнулся с выходящим из дома Лютым. Лицо Ома было встревоженным и слегка осунувшимся.
— Кто? — с разбега вцепившись в его плечо, выпалил я.
— Гном, — друг понял меня сразу, и даже не удивился, откуда я узнал о случившемся.
А я и не знал, поэтому следующим вопросом было:
— Что?
— Горячка, — ответил Лютый, — причем сильная. Ночью даже думали, умрет. Но пока держится.
Из комнаты раздавалось быстрое неразборчивое бормотание. Я вошел внутрь и увидел лежащего на кровати мастера Триммлера, рядом с которым сидел Дрианн, меняя на лбу больного холодную повязку. Гном бредил, что-то все время повторяя. Голова его беспомощно металась по подушке, руки словно что-то собирали с одеяла.
— Вы можете его вылечить? — спросил я вошедшего вслед за нами Райла.
— От действия драконьей крови нет лекарства, — произнес изначальный. — Он должен справиться сам.
От драконьей крови... Да, читал я сказку, в которой говорилось о свойствах крови дракона. Попав на кожу человека, она может убить. А если уж в открытую рану угодит — тогда вообще хана. Но ведь это миф, а как обстоят дела в реальности? И еще надо учитывать, что мастер Триммлер — гном. А у них организм покрепче будет. Райл ничего объяснять не стал. Меня порядком достала его политика невмешательства. При виде его смиренной рожи, захотелось опробовать на ней силу удара моего кулака. Но я осекся, потому что в голову закралась простая мысль. А какие, собственно, могут быть претензии? Я сам сюда пришел, по своей воле. И хотя Райл и говорил о каком-то предначертании, меня никто не звал. Помогать нам они не обязаны. Спасибо хоть, не убили на пороге. Только вот что теперь делать...
— Как видишь, Рик, возвращение в Галатон пока невозможно, — сказал Райл. — Вам придется ждать исхода болезни гнома. Но время ожидания ты можешь провести с пользой для себя. Узнать больше о селении и нашем народе, познакомиться с теми, кто согласился восстановить память души и вновь стать изначальным. Увидеть, как они работают над собой.
— Да-да, — нетерпеливо ответил я, желая только отвязаться от Райла. — Сейчас я могу остаться здесь?
— Конечно. Внешний город построен специально для того, чтобы переход от прошлой жизни к новой совершался плавно и безболезненно. Он выглядит более привычным для твоих глаз. Оставайся с друзьями. Я же буду ждать, когда тебе захочется посетить Внутренний город.
Изначальный покинул нас, а Лютый засыпал меня вопросами. Дрианн держался как-то отстраненно, почти не интересовался моим рассказом. Он не отходил от мастера Триммлера: менял повязки, поил водой с ложечки, а когда гном начинал в беспамятстве слишком сильно метаться, придерживал, чтобы тот не свалился с кровати.
Я пересказал Ому нашу с Райлом беседу, впрочем, не особо беспокоясь о том, чтобы мои слова были понятными. Я и сам-то одурел от всего этого. Лицо Лютого омрачилось, когда он понял, что миссия провалена, а все жертвы были напрасными. Спасибо хоть, не упрекнул. Вскоре явилась хозяйка дома и позвала нас ужинать.
— Поешьте, поешьте, а я с ним посижу, — сказала она, устраиваясь на табурете рядом с кроватью.
В небольшой гостиной был накрыт стол. За ним восседали двое гостей: хрупкий юноша лет двадцати и уже виденный нами гном с желтой бородой.
— Ардис и мастер Боммлин, — представил их Лютый, — они пришли сразу после того, как ты отправился во Внутренний город.
За обедом у нас завязался разговор.
— Ко мне пришли ночью, — рассказывал Ардис. — Изначальный возник из воздуха возле моей кровати. Я подумал, что перепил вина на вечеринке.
— Это что! — солидно посапывал гном. — Ко мне прямо в штольне подошли. Представьте: из стены выходит человек! Я за амулет — все, думаю, нечисть какая— то вылезла: то ли тоннельный упырь в человека перекинулся, то ли еще что, совсем неведомое...
— И что потом? Вы поверили? — вяло поинтересовался я.
— Куда там! — весело воскликнул мастер Боммлин. — Да только вот изначальный стал каждый день приходить, потом фокусы показал.
— Продемонстрировал наши возможности, — поправил его Ардис.
— Каким же образом?
— Я был в университете худшим по практическим заклинаниям. Увлекался теорией магии, но вот волшба... Один урок — и я устроил на занятиях такое... Причем сам не понимал, как это делаю.
— А я и вообще отродясь колдовать не умел! — расхохотался гном. — А меня изначальный летать заставил! Как есть, вышел я из штольни на воздух — и воспарил! Конечно, потом задумался. А через пять лет решил: все, ухожу!
— А я всего год думал, — застенчиво улыбнулся юноша.
Не были они похожи на тех осознавших необходимость слияния индивидуумов, которых описывал Райл. Обычный парень и самый заурядный гном.
— А ты как решился? — спросил меня мастер Боммлин.
Я замялся, не зная, что сказать. Рассказывать правду не хотелось, да и прозвучало бы это примерно так: "Я здесь случайно оказался". Здорово, молодец, парень! Пробегал мимо Зеленого сердца, заскочил к изначальным. Все сразу уверуют в мой рассказ.
— Ты же видишь, он не хочет рассказывать! — выручил Ардис, укоризненно глядя на гнома.
— Ох, прости, друг, — спохватился тот. — Никак не могу научиться человеческому... этому... как его...
— Чувству такта, — напомнил его товарищ.
— Точно! Только вроде нам оно теперь и ни к чему. Вроде, мы уже и вообще из другой расы.
Кругом сплошной бред! Теперь еще и эти фанатики хреновы! Я встал из-за стола. Не желал больше слушать белиберду про другую расу и ее невероятные возможности.
Новообращенные дети Хаоса быстренько откланялись. Я проведал мастера Триммлера, найдя его в том же плачевном состоянии и отметив самоотверженное поведение Дрианна, который не отходил от гнома. Потом вышел на улицу и прилег под кустом сирени. Полученные сведения разрывали сознание, но никак не хотели в нем укладываться. Вернее, я не мог смириться с тем, что не выполнил миссию. То есть, провалил целиком и полностью. Окончательно и бесповоротно. Хоть бы получил какую-нибудь ценную информацию: к примеру, каким образом можно помочь империи? Чего именно хочет Вериллий? Как с ним справиться? Как предотвратить войны? Что ждет страну? Райл говорил, что на Галатон обрушится куча несчастий. Каких именно? Как их избежать? Почему-то я был уверен, что получу стандартный ответ: у каждого, мол, свой путь, и все будет так, как угодно Вселенной. Вопросы, вопросы... Они разноцветными бабочками кружили в моей голове, потом взмыли вверх и запорхали перед глазами... Вскоре я крепко уснул.
Утром меня разбудил трубный глас, распевающий что-то очень жуткое, и в такой же степени знакомое. Гномья песня про пивную кружку! Я подскочил из-за куста, ожидая увидеть неунывающую физиономию мастера Триммлера, но вместо него у калитки стоял мастер Боммлин.
— Вот, решили за вами зайти, — смущенно поклонился воспитанный Ардис. — Урок скоро.
Делать все равно было нечего, и я решил посмотреть, что ж там за уроки такие. Встал, и, наскоро умывшись, забежал в дом проведать мастера Триммлера. Узнав, что никаких изменений в его самочувствии нет, поплелся за новыми знакомыми в глубину селения, к стене из Солнечного камня. Со всех сторон улочки шли группки людей, и присоединялись к общему потоку. Вскоре набралось, наверное, сотни две разномастных личностей. Больше всего было людей, оно и понятно — раса многочисленная, значит, и доля тех, в ком возродились души изначальных, соответственно, больше. Гномов тоже было немало — я насчитал десятка три. Гоблинов пять или шесть.
— А вы не знаете, почему эльфов здесь нет? — спросил я мастера Боммлина.
— Ха! Станут тебе первозданные отказываться от полутора тысяч лет жизни ради того, чтобы сидеть посреди непроходимых джунглей и изучать Вселенную! — усмехнулся гном. — Это ж раса такая вредная! Все сплошь о собственном благополучии пекутся.
— А о чем пекутся изначальные? — поинтересовался я.
— Как, вы не знаете, Рик? — удивился Ардис. — Они сохраняют себя для великой миссии.
О-о! Спаси меня, Луг! Вот ничего себе заявление!
— Для какой?
— Этого нам пока не дано знать! — строго покосился на меня мастер Боммлин.
Я пожал плечами, выругался сквозь зубы и ввинтился в стену из Солнечного камня. Миссия-шмиссия... Как ни странно, мои новые знакомцы за мной не последовали, а предпочли воспользоваться воротами. Как и основная масса учеников. Сквозь стену рискнули пройти немногие.
— С вас уже начинает спадать первый покров, — уважительно проговорил Ардис, когда я дождался, пока они вместе с толпой войдут во Внутренний город.
Я неопределенно кивнул, подходя вместе со всеми к высокому зданию из белого, отполированного камня.
— Агат, — пояснил мастер Боммлин. — Способствует процессу самопознания, помогает оставаться спокойным и сосредоточенным.
В агатовом дворце нас ожидали учителя, или наставники. Не знаю, как их тут было принято называть. Я попытался отыскать среди них Райла, но внезапно понял, что не могу даже вспомнить, как он выглядит. Все изначальные казались мне одинаковыми. То есть, среди них были люди, гномы и даже гоблины, мужчины и женщины, белокурые и черноволосые, совершенно разные. Но на всех словно лежала печать, скрывающая истинный облик. Стоило отвернуться — и я уже не мог воспроизвести в памяти их лица.
— Здравствуй, Рик.
Я обернулся, рассмотрел человека, стоящего за моей спиной, и за неимением других претендентов решил считать его Райлом. Между тем ученики разбились на группки и расселись прямо на каменном полу. Урок начался. Я ожидал, что изначальные будут демонстрировать какие-нибудь магические методики, или хотя бы о них рассказывать. Ничего подобного. Они лишь неслышно скользили между сидящими, изредка проводя рукой над их головами.
— Что они делают? — спросил я.
— Говорят со Вселенной, — прозвучал диковатый ответ.
Ну надо же, как все просто, оказывается! А я-то, дурень, не догадался! "Привет, Вселенная, как дела, мать твою?" "Да ничего! Вот, на днях новый дерьмовый мирок сотворила, так, ничего особенного". Видя непонимающее выражение моего лица, Райл предложил:
— Попробуй сам.
— Что мне это даст?
— Ты познаешь себя.
Ну, ладно... Я уселся на пол, копируя позу учеников, поджал под себя ноги, руки расслабленно опустил на колени, прикрыл глаза и... почувствовал себя полным идиотом. Ничего не происходило.
— Отрешись от всего. Слушай, — мягко сказал изначальный.
Вообще-то, такое времяпровождение походило на упражнения по концентрации, которые я выполнял под руководством Артфаала. Но демон хотя бы не требовал бесед со Вселенной. Проходили минуты, и мне показалось, что счет пошел уже на часы, но я не открывал глаз. Как-то обидно было сдаваться. Выходило, что все эти люди, гномы и гоблины могут слышать Вселенную, а я нет. Вот и старался. Сначала настраивал себя, представляя черные бесконечные просторы, посреди которых висит наш маленький мирок. Потом, так ничего и не добившись, принялся работать с сознанием, подозревая, что изначальные под Вселенной подразумевают наш внутренний мир. Даже попытался выйти в астрал, из-за чего получил болезненное ощущение и спешно возвратился в свое тело — видимо, с тонкими мирами здесь творилось что-то не то. В общем, получил массу впечатлений, сделал несколько внутренних открытий в залежах своего разума — припомнил дословно когда-то прочитанный любовный роман, неизвестно как затесавшийся в библиотеку дяди Ге, освежил в памяти рецепт омлета из перепелиных яиц и сладкого перца, и мысленно пять раз пропел детскую песенку о бедном гоблине. Но так и не добился желаемого результата. Когда я сдался и просто отдыхал от своих трудов, ни о чем не думая и ничего не предпринимая, перед моим внутренним взором вдруг предстало... нечто. Это было пространство, пустое и бескрайнее, пугающее своей бесконечностью, холодное и равнодушное. И я сорвался и полетел в нем, не понимая, куда и зачем, и не в силах прекратить этот полет, больше похожий на падение в бездну. У меня не было ни тела, ни сознания, я растворился в этой абсолютной пустоте, перестал существовать и вместе с тем остро ощутил, что существую. Меня не было, и я был. Огромная пустота была заполнена мною, а я — пустотой. Время остановилось и летело с невообразимой скоростью. Пространство сжалось и стало бесконечным.
