Последняя из рода Леер - 1 (часть 1)

— Что же их остановило?

— Двое. Наследница погибающего в крови Тринона и первый Ведущий внутреннего круга. Она пожертвовала собой, чтобы остановить своего брата, он — чтобы остановить повелителя. Когда все зашло настолько далеко, что весь наш мир был готов обрушиться в бездну, пришли они. Держась за руки. Он держал на руках младенца. Свою дочь. У них было только одно требование — защита для нее в обмен на способ все прекратить. Хочешь знать, как звали ту девочку?

Я и так знала, но легче почему-то от этого не было. Он давно умолк, а я все молчала и молчала, слушая тишину. В голове было пусто, ни одной мысли, только холод и тишина. Я знала, что он сказал правду, но в глубине души не могла поверить. Много лет я думала, что мои родители подлые, никчемные люди, о которых не стоит даже вспоминать. Так было легче для меня смириться с той ненужностью, с той несправедливостью, с той болью брошенного ребенка. А теперь...

— Постой, но это не может быть правдой! — внезапно осознав очевидное, воскликнула я. — Я не могу быть последней из рода Леер. Я — человек. Это какая-то ошибка, какая-то чудовищная ошибка!

Но он отрицательно покачал головой, разбивая все мои надежды вдребезги.

— Когда твоя мать попросила защитить тебя, было создано особое заклинание. Тебя заключили в рамки человеческой жизни. Пока ты дышишь, и пока бьется твое сердце, ты останешься человеком.

— То есть магом-универсалом.

— Все верно. Магом-универсалом.

— А как я оказалась в Велесе? Почему меня не воспитывали в Адеоне?

— Даже там есть предатели, отступники, для которых твоя смерть почти так же важна, как для нас твоя жизнь. В день твоего совершеннолетия заклятие, скрывающее тебя не только от безликих, но и от нас, пало.

— Так вы нашли меня?

— Так и они могут тебя найти. Поэтому мы искали тебя, чтобы как можно скорее доставить в Адеон и до праздника Черной луны создать новую защиту.

— А без этого никак нельзя? Ведь я не просто человек, я маг.

— Тот колдун был только началом, придут и другие, более сильные, более могущественные, способные убить не только тебя, но и тех кто рядом.

— Моих друзей.

— Всех, кого ты любишь.

— Я понимаю, — я помолчала, а потом мне в голову пришла странная мысль, которая никак не хотела уходить.

— Но если это все так опасно, тогда почему за мной отправили именно тебя?

Наследник ответил не сразу.

— Потому что твои родители отдали жизни за то, чтобы в моей стране был мир. Этот долг мне никогда не отдать. Твоя жизнь так же ценна, как и моя.

Он ответил на все мои вопросы, но на мгновение мне показалось, что он чего-то не договорил.

— А теперь постарайся заснуть. Завтра нам предстоит долгий путь.

— Не уверена, что мне удастся... после всего.

— Просто закрой глаза.

Я подчинилась. Еще минуту я слышала потрескивание костра, ветер снаружи и тихое дыхание наследника. А потом я увидела ее — женщину в центре сияющего света. Она приближалась ко мне, и я знала, что это моя мать. И чем ближе она подходила, тем теплее мне становилось. Наконец я смогла ее разглядеть, и она была прекрасна. Я пыталась увидеть в ней хоть часть своих черт, но мы отличались как солнце и луна, до тех пор, пока она не улыбнулась. Той самой улыбкой, которую я так часто видела в зеркале. Жаль, что у меня так мало поводов для улыбок. Разве что, сквозь слезы. Вот и сейчас, я плакала, плакала во сне от того, что мне не довелось узнать ее, почувствовать, как сильно она меня любила, прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, познать ее ласку.

— Мне очень жаль, — прошептала она одними губами. — Я никогда тебя не покидала.

И я поверила.

* * *

Аура заснула, а он еще долго смотрел на догорающий костер, но не видел перед собой пламени, его сознание блуждало где-то далеко в, казалось, давно забытых воспоминаниях.

Он вспомнил мать, ее волосы цвета древесной коры, красный отблеск солнца на них, ее глаза, не синие, скорее цвета предгрозового неба. Ее запах, нежный жасмин и лилия. Кажется, приторно, слишком сладко, но для него когда-то это был самый любимый аромат. Он думал, что забыл, но сейчас воспоминания навеяли его. Он помнил ее улыбку, мягкую, ласковую, согревающую не хуже этого догорающего костра. Когда все началось, она уже не улыбалась.

Но он помнил и отца. Безумие в его глазах. Злость, ярость, гнев, который он вымещал на всем и на всех. И чем меньше это помогало, тем тяжелее становилось переносить его вспышки, его приказы, его вечное недовольство и желание унизить, наказать, растоптать, контролировать и уничтожить любую радость, что могла бы быть в его жизни. В то время маленький двенадцатилетний мальчик остался с безумцем один на один. Рядом не было ни матери, ни Регины, ни Макса. Мальчик быстро вырос и научился прятаться за ледяными стенами холодного равнодушия.

— Перестань, — вдруг пробормотала лежащая напротив девушка, так доверчиво подставившая ладошку под щеку. Он мог бы поклясться, что она спала.

— Что перестать?

— Думать о плохом. Я замерзаю от твоих мыслей, — она, в самом деле, начала дрожать и кутаться в расстеленный плащ.

— Я думал, ты спишь, — прошептал он, накинув на нее еще и свой плащ. Она не ответила, но успокоилась, повернулась на другой бок к нему лицом и все так же подложила ладошку под щеку. — Ребенок.

"Маленький невыносимый ребенок".

Когда-то он не находил отцу ни единого шанса на оправдание, но сейчас, протянув руку и почти проведя кончиками пальцев по ее лицу, очертив контуры носа, скул, губ, он начал кое-что понимать. Отец был безумцем во всем, и в любви и в ненависти, и он, как бы этого не хотел, такой же. Это природа Прегора, свойство крови, наследие или что там еще может быть? А еще он понимал со всей отчетливостью, что если сейчас она откроет глаза, он в них утонет. Как тонул в ее теплом дыхании, запахе не жасмина, но полевых цветов, дурманящих голову, в ее нежном голосе во сне, в ее упрямстве, дерзком взгляде, скрывающем неуверенность... Он так хотел ее поцеловать, как в недавних мечтах у камина, но вместо этого вернулся на свое место, прикрыл глаза и слушал мир вокруг, дыхание ее сна, далекий гул подземного водного источника и свое сердце, которое что-то шептало, но как ни силился, он так и не смог разобрать слов.

ГЛАВА 18 Недоверие

Мой сон закончился так же внезапно, как и начался. Я открыла глаза и поняла, что наследник давно не спит, а может, он и не ложился вовсе. Я снова, невольно им залюбовалась. Каждое его движение было настолько мощным, настолько отточенным, что сразу можно понять, что перед тобой воин. Едва ли его воспитывали в оранжерее, как многих людских королевских особ. Наверное, именно поэтому они настолько нас превосходят, и именно поэтому люди всегда будут относиться к ним с недоверием. Как можно сравнивать это совершенство с разжиревшим от безделья, бездарным велесским наследником Мартином? Но в эту минуту мне вспомнился тот ужасный разговор в доме Цепешей, и все восхищение и доверие, которое могло возникнуть между нами за эти несколько часов растаяло так же, как и мой сон.

— Который час?

— Скоро рассвет.

Значит, пора подниматься. Привести себя в порядок, чтобы у других анвар не возникло повода посмеяться надо мной. Я поморщилась от этих мыслей. Неприятно, когда ты знаешь, что о тебе думают другие. Поэтому я никогда не вторгалась в сознание друзей и близких. А тут... Я снова поморщилась, но уже не от мыслей, раненое плечо опять начало кровоточить. Наследник заметил, и не успела я и глазом моргнуть, как оказался рядом.

— Не нужно! — воскликнула я, почти враждебно. Хватит мечтать о несбыточном. Я знаю, что он... что все они обо мне думают. Пора строить стену и как можно меньше с ними общаться. — Я справлюсь сама. Не маленькая уже.

— Хорошо, — немного удивленно ответил он и отошел.

Я, как смогла, обвязала рану и заговорила ее. Это даст мне какое-то время, пока мы не присоединимся к остальным.

— И что теперь? Что будет дальше?

— Мы дождемся помощи, а потом нас проведут к твоим друзьям.

— Ты так уверен, что нам помогут?

— А почему нет? Насколько я знаю, только люди относятся к нам с недоверием.

— Нетрудно догадаться почему, — хмыкнула я, застегивая жилет. — Но я не об этом спрашивала. Что будет дальше со мной?

— Мы отправимся в Адеон.

— И кто это мы?

— Ты, я и мои спутники.

Я так удивилась его словам, или скорее обыденности его голоса, словно это было само разумеющееся, решенный факт, просто данность, что даже забыла застегнуть жилет до конца.

— А мои друзья? Что будет с ними? — спросила, уже предполагая, что услышу в ответ.

— Гномы выведут их к эльфийским землям, и они продолжат практику.

— Без меня? — решила все же уточнить в призрачной надежде, что просто не правильно его поняла, и что он со своими дружками не хочет, в самом деле, увезти меня в Адеон, прервать практику, фактически лишая будущего, ради какого-то ритуала.

— Мы должны защитить тебя до праздника Черной луны, — видимо почувствовав мое настроение, принялся объяснять наследник, но сделал только хуже. В тот момент мне перестало казаться, что он чего-то не понимает.

— Ты все продумал, не так ли? Вот только как я объясню своим друзьям, что уезжаю в Адеон в компании с анварами? И что я скажу по возвращении?

"Если, конечно, мне позволят вернуться", — пришла внезапная мысль, настолько дикая и судя по его глазам верная, что я похолодела.

— Вы вообще намерены меня отпустить?

Он промолчал и отвернулся, словно я спросила: собирается ли он на мне жениться, требуя немедленного ответа. И эта реакция перепугала меня сильнее, чем стая голодных химер на моем пути.

— Я должна буду остаться в Адеоне на...? — сказать "навсегда" у меня не хватило духу. Страх сковал легкие, сознание затопила паника, но всего на мгновение. За ней пришел гнев, которому я обрадовалась, как родному.

Ну уж нет! Мало того, что мне придется терпеть общество этих анвар, пока мы не выберемся из пещер, так теперь выясняется, что я должна буду терпеть их до конца жизни, видеть их перекошенные от отвращения лица или еще хуже их бездушные, холодные маски. НЕ ДОЖДЕТЕСЬ!!!

— Хм. А почему, собственно, я должна тебя слушать? — фыркнула я. — Ты заявляешься неизвестно откуда, говоришь, что я последняя из рода Леер, да еще и побратим к тому же. Требуешь, чтобы я бросила своих друзей, свою практику, учебу ради чего?

— Чтобы спасти свою жизнь. Такой мотив тебя устроит?

— Зачем мне жизнь, которую я не смогу прожить, как хочу? — бросила я ему в спину. В ответ он обернулся, при этом у него был такой странный взгляд. Задумчивый со смесью чего-то, что мне сейчас было не дано понять.

— А как ты хочешь прожить свою жизнь? — спросил чуть слышно.

— Свободной, — не задумываясь ни на секунду, ответила я. — Иметь право выбора, решать самой без чьей-то указки. И, насколько я знаю, это право у меня есть.

— И ты готова так рисковать собой, своими друзьями?

Его вопрос поставил меня в тупик. Я готова была с пеной у рта доказывать, что имею право решать все сама, а он одной лишь фразой заставил сомневаться. Да, друзьями я рисковать не стану ни при каких обстоятельствах, даже ради свободы, но и слепо доверять тем, кто видит во мне лишь костлявую замарашку тоже не намерена.

— Может мне и не придется. У меня уже есть все, что нужно. Осталось только закончить... — ответила я. Несколько секунд он непонимающе смотрел на меня. Я предпочла отвернуться, чтобы не видеть его реакцию, когда он сообразит, на что я намекала. Конечно, я блефовала. Закончить слияние было бы неплохой альтернативой. С ним никакой ритуал не сделает меня сильнее, чем я уже буду. Но я не могла так поступить ни с собой, ни с профессором Гааром. Вот только наследник об этом...

— Если ты сделаешь это, я убью тебя.

И вот это случилось, я его достала. За тот короткий срок, что мы знакомы, я научилась различать, когда он раздражен, спокоен или на грани ярости. Сейчас был именно тот случай. А потом он схватил меня за плечи и резко развернул к себе лицом.

— Послушай девочка, ты видимо веришь, что твое мнение имеет хоть какое-то значение. Я не один из твоих малолетних друзей и не твой больной учитель. Мне нет никакого дела до твоих чувств и желаний, ты поедешь в Адеон по доброй воле или нет. Выбирать тебе.

Вау! А холод и правда может обжигать. Я буквально кожей чувствовала его давление, его гнев, что-то...

Если бы я не была такой ненормальной, то сейчас согласилась бы на все, лишь бы он успокоился. Но я другая. Когда мне угрожают, я напрочь лишаюсь чувства самосохранения и "лезу на рожон", каким бы сильным не был противник. Потому вместо того, чтобы покориться, я лишь дерзко вздернула подбородок и заявила:

— Не надоело угрожать?

— Я еще даже не начинал.

— Без друзей я никуда не пойду. Тебе придется тащить меня волоком, до самого Адеона.

Мы бы и дальше сверлили друг друга разъяренными взглядами, но тут прямо в скале появилась самая обыкновенная дверь с ручкой, и из нее вышел гном с большим фонарем в руке.

— Ну? И чего стоим, кого ждем? — пробасил он и уставился на наследника, затем моргнул раз, другой и, наконец, поняв, что перед ним анвар не в самом лучшем распоряжении духа, побагровел и закашлялся.

— Мы просим у свободного народа Призрачных гор пройти по вашей территории, — прошипел наследник, все еще сверля меня полным праведного гнева взглядом, но хотя бы отпустил. Вот гад! Синяков наставил. Опять. Интересно, это когда-нибудь закончится?

Тем временем гном поклонился наследнику в знак согласия и нырнул в образовавшийся проем. Я поспешно схватила рюкзак, отряхнула и надела плащ, еще ночью служивший мне отличной подстилкой, и ступила в проем вслед за все еще злым и раздраженным мужчиной. Ждать меня он, думаю, и не собирался. Впрочем, заблудиться здесь было сложно. Да и туннели, по которым мы шли, были хорошо освещены. Я успела заметить, что свет за нами гас так же стремительно, как и появлялся впереди, создавая ощущение, что позади ничего нет, только тьма. Впрочем, свет меня мало занимал. Я не могла оторвать взгляда от каменной кладки туннеля. Эти черные камни серебрились, блестели, манили к себе, к ним так хотелось прикоснуться. Я едва не сделала это, но наследник перехватил мою руку и сжал так, что мне показалось, он сломает мне кости.

— Ай! Ты что?

— Это черный обсидиан, идиотка! — рявкнул этот невыносимый тип и оттолкнул мою руку, словно держал ядовитую змею.

— Откуда мне было знать? — обиженно пробурчала в ответ. — Я, в отличие от некоторых, во дворце не росла и в золотой колыбели не спала.

Он промолчал. Как всегда, впрочем. Иногда я просто его ненавижу. Высокомерный ханжа. И далась ему моя конечность. То кинжалом ее протыкают, то с живой раны одежду срывают, то кости ломают. Что дальше? Ампутация?

— Ты помолчишь когда-нибудь? — послышалось впереди.