Кожедуб и царь Пугачев

Что генерал не занозил глаза, и не пытался атаковать распыленные отряды пугачевцев Кожедуб решил немедленно его атаковать. Но выбить войска расположенные в населенном пункте, за укрепленными стенами не просто. Правда армия бывшего советского, а теперь пугачевского генерала быстро росла. В ней уже было более десяти тысяч человек. А когда Кожедуб подошел к крепости Топорной, то и две тысячи насильно собранных конников перешли на его сторону.

Полковник Станиславский покинув Кунгур с двумя сотнями опытных солдат и тремя сотнями новобранцев. Он несмотря на весь риск двинулся на помощь Рудштенду. Видимо рассчитывая собрав к кулак силы, разбить воров. А Деколонг пятился. Особенно трусливым стал генерал узнав о гибели князя Голицына. Вот тут действительно Пугачев, или кто там дьявольски силен.

Соединившись царские генералы, могли бы взять Челябинск, или пощипать пугачевские отряды форсированно занимавшие заводы. Но страх гнал их в крепости, под замки и зарыться в укрепления.

Но Станиславскому не повезло. Его успели перехватить воины Кожедуба.

Из-за спешно сооруженной засеки ударили пушки. Они обрушились скачущих впереди офицеров. А самого полковника ловко снял из особой, високосной винтовки Кожедуб.

Конечно гибель командующего оказала парализующее воздействие на остальных солдат, а конные кочевники бросили пехоту, помчались с криками:

— Да здравствует батька-царь!

Пехотинцы сопротивлялись вяло. Даже опытные солдаты смутились увидав трофейные флаги и княжеский вензель.

Прибили меткими стрелами трех офицеров, и пятерых самых строптивых рядовых. Остальные побросали оружие и пали на колени.

Кожедуб недаром сформировал отряд из отборных стрелков, прекрасно понимая, что нет смысле губить солдатские жизни, а достаточно просто напросто выбить офицеров.

А оставшись сиротинушками пехотинцы обретут нового Цезаря в лице батюшки-царя!

Кожедуб зычным голос приветствовал сдавшихся:

— Дорогие товарищи! Братья и сестры! Вот теперь вы скинули ненавистное барское ярмо и обрели себе свободу, счастье, поля, леса, денежное и хлебное жалование!

Солдатам рубили косы и верстали в казаки. Сражение почти без крови и успешное...

Труднее будет справиться с войсками немецкого генерала Рудштенд в Топорной. Кожедуб впрочем измыслил хитрость. План впрочем смотрелся очень рискованным, но у него ведь есть пятерка девчат с советско-германского фронта.

Воительница-капитан переоделась в офицерский мундир и тщательно убрала волосы под фуражку. Она должна сыграть роль майора Сосновского, а девушка-курсант мальчика-корнета. Еще два воительницы рядовые солдаты-гренадеры, а одна играет сама себя точнее жену майора. После некоторых споров, девочка-курсант решила сыграть дочку.

Аргумент вполне логичный:

— Нас за шпионов не примут! Если будет семья!

Кожедуб пожал им руки на прощание и выдал карету. И воительницы помчались к цитадели.

Все же две с половиной тысячи солдат и полсотни пушек, это внушительная сила. Тут нужна хитрость. После чего до самого Тобольска, более крупный отряды только у Деколонга. Точно посчитать количество правительственных войск сложно, но отряды прикрывающие селения и города немногочисленны. В ходе войны с турками многие войска и лучшие подразделения ушли на фронт.

Кроме того потери царской армии в ходе южной войны огромны. Братья Орловы бросают людей на штурмы не считаясь с потерями, очень много солдат умирает и от болезней, и холода, много пищевых отравлений

Снабжение царской армии неважное, воровство и казнокрадство процветает. Так, что Россия уже тоже находится в состоянии истощения. А ведь не так давно была не менее кровавая с большим уроном война с Пруссией. Не успела страна зализать раны.

Так что действительно Сибирь можно взять голыми руками, да и что греха таить, или достижений — пугачевцы её фактически взяли.

Если бы самозваный царь раньше додумался бы об не слишком замысловатой хитрости с переодеванием под правительственные войска, то может быть и в реальной истории Петр Третий вернулся бы на царство.

Девчата мчат на карете. Не скрывают герба... А чего им бояться? Кожедуб своих ребят контролирует, а крепости сочтут, что разбойники попросту пьяны и поэтому экипаж не заметили.

И подгоняя коней воительницы двадцатого века мчат на брань.

У входа в закрытые, бронированные ворота, их встретили полупьяные офицеры и нечесаная солдатня. Но видимо гербовая карета произвела хорошее впечатление и воительниц пропустили вовнутрь...

Девка-капитан громко кричала:

— Вы меня графского сына Сосновского смеете задерживать!

Сосновские это вроде бы польские графы, а иметь дело с шляхтой себе на голову дороже.

А переодетая воительница еще как гаркнет:

— А чем это от вас так несет? Как вы службу держите?

После чего перепуганные офицеры, трусливо откланялись, пропустив карету с титулованными особами.

Генерал Рудштенд один из многочисленных немцев, приглашенных чистокровной немкой Екатериной в Россию чувствовал себя немного униженным. Для звания генерал-поручик две с половиной тысячи солдат и офицеров немного, да еще ты командуешь войсками расположенными на Урале. Место где зимы — суровые и морозные, лето сухое, жаркое и с обилием комаров.

А вокруг захолустье: даже разлечься нечем. Не на это же рассчитывал, барон фон Рудштенд. Тем более получилось, что и место не столь спокойное — вспыхнул мятеж, поднялись мужики, кочевники, и даже многие солдаты, стали перебегать на сторону самозванцы.

После того как повстанцев отогнали от Кунгура казалось, мятежу конец. Князь Голицын несомненно разгонит мужиков с кольями и рогатинами, а также недисциплинированное казачество.

Но воры одержали крупную победу, Оренбург пал, и даже те кто ранее сомневался в пугачевцах перешли на их сторону. Вот даже богатые башкирские старейшины, и те поспешили присягнуть на верность самозванцу, а многое города и заводы сдаются мятежникам без боя.

В этих условиях барон фон Рудштенд принял Солоновое( был такой древний греческий философ и судья Солон, его еще часто путают с иудейским царем Соломоном!) решение — отвести относительно малочисленный корпус в сильную монастырскую крепость, которую от мятежников смогли отбить одни монахи в ней отсидеться.

Монастырь и когда и в самом деле был крепостью, потом Елизавета отдала его монахам. Но получился военизированный орден.

Стены тут и в самом деле высокие и толстые, по ним могут проехать сразу две кареты.

Кроме военных тут еще и восемьсот вооруженных монахов и послушников с пищалями и мушкетами.

Барон уже слушал, что идет на Урал генерал Кожедуб, и совсем не горел желанием с ним драться. Поскольку запасы продовольствия и вина в монастыре скопились изрядные — хватит им всем лет на пять, если не сгниет, то можно и подождать подкреплений.

Правда Екатерина наверное не обрадуется такой пассивности, но что же делать? Попасть под разгром себе хуже. Он еще относительно молод тридцать девять лет, и может вполне успеть дослужиться до фельдмаршала... Если выживет!

Известие об прибытии виконта Сосновского вместе с женой и дочерью, принес генералу хмурый помощник аббата. Высокий человек, с гладко выбритой головой и в серой хламиде, произносил слова замогильным, очень зловещим тоном.

Генерала это сообщение вовсе не обрадовало: еще одна головная боль, на его душу. Хотя с другой стороны, значит воры еще не окончательно обложили крепость.

Правда полковник Станиславский до сих пор не прибыл. Но может к Кунгуре он и нужнее. Если пугачевцы займут Кунгур, то армия самозванца сможет получать с захваченных оружейных заводов пушки и ружья без всяких проблем.

Ох уже эти вечные вопросы: беречь себя или выполнять долг. А ведь так хорошо начиналась при дворце его карьера. Но главный покровитель Григорий Орлов и сам сейчас в опале... Так что никуда не рыпнешься. Уж лучше и в самом дела на Османский фронт, так по крайней мере более менее, четко знаешь где враг!

Майор Сосновский произвел не самое лучшее впечатления на генерал. Наглый, дерзкий, и вместе с тем, что-то в нем не совсем естественное. По-французски говорит бегло, но как-то неестественно, по-немецки тоже, русский язык выдает иностранца. И иногда в голосе проскальзывают пискливы ноты.

Зато жена у него красавица, такая юная и свеженькая. Даже странно, что дочка уже немаленькая, и нагловатая. Ведет себя не как положено барышням, из знатных фамилий, а постоянно сует свой нос, куда ей совсем не положено. Интересуется сколько у них пушек, и провианта, умеют ли драться монахи тому подобное.

Пушек и в самом деле достаточно, да еще и монахи имеют к их полусотни своих штук тридцать. Правда монастырские орудия старые, еще с петровских времен, а пара штук, вообще разменяли второе столетие. А значит с них много не постреляешь — будет рвать разогретый металл.

Но в общем Рудштенд пытался угомонить девчонку, утверждая, что у них восемьдесят пушек, и пугачевцам ни когда не взять такую мощную крепость.

Вот жена Сосновского ему сразу же понравилась: красота у нее необычайная. Она не пышка как многие знатные русские женщины, и даже юные девушки, быстро обрастающие телесами и округлыми формами, и не худышка, как это принято в идеала красоты на западный маневр.

Нет он мускулистая, и одновременно стройная и женственная. Упругая, с лицом по девичьи свеженьким, но с уже сформированными и удивительно пропорциональными и гармоничными чертами. В тоже время в ней было и что-то мальчишечье. Волосы вьющиеся, золотистые, и очень густые, длинные, так шли к её белому платью с настоящими бриллиантами. Конечно у генерала не возникло сомнений, что это знатная особа, тем боле по французскому и немецкому шпарит бегло, только произношение сильно хромает. Но где это видано, чтобы поляки, заботились о произношении. Руки правда у нее в перчатках... Воительница нацепили их чтобы скрыть мозоли полученные в результате постоянных тренировок во владении оружием, и сбитый от частых нажатий на пусковой крючок палец.

Но разве для дам не модно носить перчатки? Тем более только середина апреля, и в Сибири достаточно свежо, в тайге лежат подтаявшие сугробы. Но закаленная крестьянская детвора уже давно носится — оборванная, полуголая и босиком.

Генералу вдруг захотелось очень увидеть ножки жены пана Сосновского.

Тот впрочем, словно нарочно покинул вместе с дочкой и своей охраной их. Только наскоро перекусила, четверка, а лучезарная красотка-жена осталась наедине с генералом.

Довольно симпатичный, с завитыми усами, совсем еще не пузатый, барон фон Рудштенд считал, себя писаным красавцем, так что его совсем не удивило, что пана Софья, столь откровенно строит ему глазки. Тем более общеизвестно, что полячки куда более раскованы и меньше скованы в вопросах любви, чем русские бабы.

Так что его ничто не настораживало и не удивляло. Софья же заигрывая с генералом и подливая ему в чашу вино, обдумывала следующую часть плана.

Похитить барона сравнительно просто, но... Тут еще и монахи, да и сдаться гарнизону могут не дать офицеры.

Другой вариант, это отдать приказ, арестовать руководство монастыря, обвинив его в измене. Тогда заварушка может быть очень даже бурная.

Этот вариант выглядит самым привлекательным и соблазнительным.

Софья видя что барон изрядно охмелел, сделала вид, что обнимает его и целует. Генерал захрипел от страсти, а её сильные руки сдавили кавалеру нервное окончание на затылке.

Теперь все просто, сажаешь потерявшего сознание генерала в кресло... Хотя нет! Лучше взять его под руку и вывести на балкон. Уже ночь, никто особо присматриваться не будет. А перед отдельным домиком, жгут костры солдаты отборной гренадерской роты. Это двести пятьдесят отборных бойцов...

В из самой комнаты, где генерал принимал гостей, конечно же всех удалил Рудштенд. Ведь он хотел заняться любовью с чужой женой. А теперь сам уже без сознания. Тяжеловат, но для тренированной Софью пойдет. Девчонка трижды свистнула: это сигнал их старшей играющей роль майора. Пускай в нужный момент, по заранее намеченному плану, грохнет заместителя Рудштенда — бригадира Каспара. Тогда уже все пойдет по заранее расписанному.

Вот они вышли на балкон, барон идет неплохо. Голова у него ничего не соображает, но ноги еще двигаются. Значит может...

Слышится выстрел и Софья ловко имитируя голос генерала орет:

— Измена! Монахи продались самозванцу и убили Каспара и прочих офицеров!

Коварный план, при всей своей рискованности рассчитан точно. На прием явились и бригадир, трое полковников. Как раз вернее звено гарнизона. Естественно после того, как генерал их фактически выпроводил, они решили допить откупоренные бутылки вместе со Сосновским. Тем более пан привез, какое-то совершенно особенное вино из Палестины.

Так что судьба подарила уникальный шанс, накрыть разом и верхушку, и фанатиков-монахов отказавшихся признать Пугачева царем. Выстрелы и краткие предсмертные вскрики показали, что четверка девчат-рейнджеров со своей задачей вполне успешно справляется.

А Софья голосом генерала продолжала орать:

— Арестуйте всех монахов-предателей, а кто сопротивляется убей! Убейте!

Даже если её голос и не совсем точная имитация генеральского, то это спишется на большую порцию вина. Кроме того сам генерал стоит, и даже машет рукой — ловко Софья приделала палочку. И уже звучит горн, трещат барабаны.

Начинается большая резня между монастырской братией, и регулярными войсками Екатерины...

В этот момент Софья уловила шипение. Уже знакомый, виденный девушкой мельком, заместитель аббата навел на нее двуствольный пистолет и зашипел сильнее:

— Тебе конец шлюха!

Опытная советская разведчица и диверсантка, ловко сошла с линии огня. Она знала как это делать, уловив движение пальца, напряжение кисти, и мигание глаза. А вот генералу повезло гораздо меньше. Пули вонзились в барона и он пучив сильны толчок увесистыми свинцовыми пулями полетел с балкона.

Видевшие все это гренадеры хором ахнули. Софья прыгнула и провела традиционный удар острым носком туфли заместителю аббата в пах, а ребром ладони врезала по шее. После чего, с яростью, швырнула обмякшее тело с балкона, прокричал:

— Все видели, кто убил генерал!

Капитан гренадерской роты Картошкин рявкнул:

— Так! Точно! Всех эти еретиков передавим!

Софья скинула мешающие ей драться туфли на высоких каблуках и выхватила выкованную из Дамасской стали саблю генерала. Теперь можно с удовольствием помахаться. И ножки поразмять!

Они у нее так измучились в этих узких туфлях, с таким неудобным высоким каблуком. Просто мука, и у лишь благодаря прирожденной ловкости, она не выдала своей неуклюжести перед генералом и его командой. Кроме того еще и мозоли натерла, хотя босая бегала по битым стеклам, лазила по горам, и могла пробежаться по уголькам!

Удивительно, она не считала, что Софья такая неженка, чтобы до волдырей натереть себе ножки в княжеских туфельках. Ну ничего... Она им покажет...

Кружевные чулки из тонкого шелкового шитья все равно успели протереться до дыр...Софья уйдя от выстрела, ловко срубила саблей бритоголового монаха, заставив катиться головку.