В глаза светило жаркое летнее солнце. Оглушающее ярко цвели астры на клумбе у входа в здание горкома партии. Небо казалось не бесконечным синим колодцем, а скорее крышкой от кастрюли покрытой голубой эмалью. Нагревшийся асфальт лип к подошвам ботинок и шинам машин. Каблуки модниц оставляли в покрывавшей дороги тягучей массе крохотные отметины. Это был плохой асфальт и тех кто его клал следовало бы подвергнуть общественному порицанию, но теперь уж не отыщешь. Было душно, жарко и пахло пыльной листвой, разморенным асфальтом и совсем чуть-чуть астрами цветущими у входа в горком. В такой день только продавщицы мороженного могли спасти горожан.
Римма закатала рукава, поправила кокетливую белую шапочку и собиралась покатить тележку с мороженным дальше по улице. Но не успела стронуться с места как из-за спины кто-то устало попросил: -Девушка, дайте шоколадного пожалуйста. На две копейки.
— Я капитан дальнего плавания— сказал капитан дальнего плавания: -Мой ледокол спит в доках, а я пропекаюсь на солнце вместо того чтобы торить путь разламывая ледяную корку.
Во дворе за горкомом мальчишки играли в футбол. Удар по мячу. Тщедушный вратарь напрягся, но мяч пролетел мимо ворот ударившись в стену и подкатившись к ногам капитана дальнего плавания и мороженщицы. На втором этаже горкома распахнулось окно и юноша в прилипшей к телу рубашке, с едва-едва пробивающейся полоской усов грозно погрозил футболистам кулаком. Мальчишки на всякий случай приготовились дать дёру. Капитан поднял мяч.
— Он грязный, а вы собираетесь есть мороженное— сказала обернувшаяся мороженщицей фея: -Возьмите платок, вытрите пальцы.
Спектакль продолжался два часа. Потом ещё около часа в театральном чате шло обсуждение. Зрители гадали кто скрывался под личиной того или иного персонажа. Пытали двух актёров нашедших силы по окончанию представления появиться в сети. Актёры вяло отбивались захлёбываясь под градом вопросов и требующих подтверждения предположений. Наконец они заявили, что лог-файлы, как и всегда, будут выложены завтра на сайте театра, а пока оставайтесь в неведении и гадайте, это тоже часть представления. Условия обычные: узнавшим от двух актёров и больше честь и хвала. Угадавшим в персонажах спектакля искусственный интеллект Новосибирск памятные призы.
Наклонившись к Виталию, Римма прошептала: -Думаю интеллект был кошкой. Он специально прячется в третьестепенных персонажах.
— Разбивший окно мальчишка— возразил любимый.
Римма спросила притихшую практикантку: -А ты как думаешь?
— Если раньше Новосибирск прятался в локальных эпизодах, то на этот раз он мог играть одного из главных героев— вслух размышляла Наташа — Зная, что зрители дотошно переберут каждую кошку, каждую птицу и мальчишек и девчонок и всех остальных. Коварный интеллект, словно вор хоронящийся под столом начальника милиции, скрылся там где его не подумают искать. Я думаю он был превратившейся в продавщицу мороженного феей.
— Товарищи! — пронеслось по чату — Из внешней сети СоюзСвязи пришло срочное сообщение!
Настоящие и виртуальные разговоры смолкли. Люди внимательно слушали голос диктора. Текст читал человек и было слышно как он волнуется.
— Сегодня в одиннадцать часов по Московскому времени законченная на семьдесят три процента приемо-передающая сеть международных космических станций 'голос вселенной' в очередной раз зарегистрировала модулированный сигнал исходящих из дельты Лебедя. На этот раз, по оценке учёных, было принято и очищено от помех не менее полутора процентов исходного сообщения. После анализа проведённого группой криптологов, лингвистов и математиков можно с уверенностью утверждать наличие информационной составляющей в принятом сообщении. Это первое достоверное свидетельство существования разума за пределами солнечной системы. Высочайший совет советского союза поздравляет вас, товарищи!
Расшифровать сообщение пока невозможно. Функционирующая часть сети 'голос вселенной', согласно решению экстренного заседания с участием представителей девяти государств осуществляющих строительство, временно переведена на усиленный режим работы. Принято решение в максимально короткие сроки закончить постройку сети приёмо-передающих станций. Эксперты пока работают над оценкой, но уже сейчас можно сказать, что ранее объявленные сроки возможно перенести как минимум на полгода за счёт координации действий между странами-участниками. Таким образом приёмо-передающая сеть может быть закончена меньше чем через семь лет.
— Интересно— подумала Римма — У меня сейчас такое же растерянное лицо как у любимого?
Разумеется после такого сообщения о спектакле никто не вспоминал. Зрители торопливо расходились, уже в дверях принявшись звонить друзьям: -Ты слышал? Конечно я тоже слышал, всем же объявляли! Человечество не одиноко во вселенной. Как и насколько это знание изменит нашу жизнь?
Выйдя на улицу Римма взяла за одну руку мужа, а за другую практикантку. Ей вдруг ужасно захотелось ощутить человеческое прикосновение. Живое тепло ладони и то как человек начинает сильнее сжимать твою ладонь когда ты сжимаешь его.
— Ждать целых семь лет— пробормотал Виталий: -Думаю я не выдержу столько времени.
— Пустяки. Ты спокойно прожил больше трёх десятков лет. И любому, кто только задумывался, становилось понятно, что земля не может быть единственным алмазом в шкатулке.
Практикантка предложила: -Уже поздно. Но давайте прямо сейчас поедем за город, смотреть на звёзды?
Римма поёжилась: -Холодно.
— Завтра рабочий день— напомнил Виталий.
Все трое посмотрели вверх, но из-за городской иллюминации небо казалось однотонного светло-серого цвета. Они переглянулись, а потом любимый вызвал такси сделав отметку, что машина им понадобиться для загородной поездки и, вероятно, на длительное время.
Глава 17
— Погибли все зародыши, кроме одного, — констатировала Ташка.
— Не то чтобы погибли — они, скорее, вдруг превратились в обычные виртуальные сущности выращенные без определённой цели— растерянно поправил Роберт — Кардинальное упрощение структуры. И знаешь, что меня удивляет?
— То, что погибли все одномоментно с точностью до долей секунды? — предположила Ташка. На столе возле её руки стоял на две трети полный стакан с плюсовым молоком. Ярко светит потолок освещая пустую лабораторию и двух человек в очках-мониторах просматривающих лог-файлы. Зимним утром светлеет поздно. За окнами клубился подсвеченный городской иллюминацией полумрак. Можно различить вдалеке пару зданий с излучающими свет активными стенами. Они похожи на факелы жарко пылающие в тумане.
— То, что зародыши упростились в один момент— согласился Роберт. Ташка подняла голову. Она оба могли видеть один другого сквозь повисшие перед глазами графики и таблицы. Всё, кроме глаз.
Ташкин подбородок приподнялся. Роберт поправился: -Ладно, пусть не упростились, а погибли если этот термин кажется тебе более информативным. И остался всего один и это напоминает мне...
— Не было зарегистрировано рождения искусственного интеллекта в географической близости к другому интеллекту— закончила Ташка. Пальцы её лежащей руки сжались и затем расслабились как будто девушка приняла решение.
Резким толчком откинувшись на спинку кресла так, что оно покачнулось и немного отъехало назад, Роберт заглянул в свою чашку, но та оказалась пуста, с кофейным налётом на стенках. Тогда он заложил сцепленные в замок руки за голову и предположил: -Интересно, что произошло бы если мы содержали зародыши не в одном сетевой кластере, а в двух разных, полностью изолированных друг от друга?
Они помолчали. Минуту спустя Роберт сказал: -Нужно провести тест на разумность.
— Ещё слишком рано— запротестовала Ташка: -Кассиопея плохо знакома с формально-знаковыми системами. Она не сможет усвоить естественный язык со всеми его многочисленными исключениями и плавающими смыслами. Такая доза неоднозначности может погубить зародыш.
— Ты боишься неудачи— сказал Роберт. Ташка вскинулась, но замерла с открытым ртом.
— Если считаешь, будто осваивать естественный язык ещё рано тогда накорми её каким-нибудь формальным человеко-машинным эквивалентом. Например Gloria или Daswq или каким-нибудь советским аналогом — любым основанным на знаковой системе языком для которого существует перевод на него Рубановского теста.
Ташка медленно кивнула.
Вот уже четвёртый день они с Робертом были одни в лаборатории. Профессор уехал в Ленинград председательствовать на какой-то конференции. Виталий вторую неделю пропадал на занятиях по усиленной военной подготовке куда призывались дружинники дважды или трижды в год, разумеется помимо их обычных тренировок, военных игр и сборов. Младший научный сотрудник Римма сидела дома и даже не могла позвонить в институт кибернетики потому, что канал связи между внутренней институтской сетью и общегородской так жёстко контролировался ГосБезом, что можно считать будто его и нет вовсе. Вечерами Ташка иногда забегала к ней поговорить о всяких разностях и пересказать последние институтские новости.
Вспоминая о Виталии Ташка гадала в чём заключается усиленная военная подготовка дружинников и насколько сильно отличается от обычной, преподающейся в школе, военки. Когда Роберт узнал о человеке с которым работал бок о бок в одной лаборатории, что тот, в числе прочего, дружинник — он очень растерялся. Сначала беспомощно открывал рот как выброшенная на берег рыба. И только взглянув на Алисию, свою помощницу, сумел взять себя в руки и покорно признать за советами право приставлять к иностранцам соглядатая. И сколько не убеждали его, что Виталий работает в лаборатории Гальтаго чёрти сколько — наверное уже года четыре, не меньше. И то, что дружинники не имеют отношения к ГосБезу (если честно то почти не имеют потому как тренируются они всё же под руководством безопасников), а являются не больше чем общественной организацией с добровольным членством — чем-то вроде комсомола. Американец упорно возражал: дескать не бывает так чтобы учёный вдруг оказался военным или как вы их называете — дружинником.
— Восемь процентов взрослого населения состоит в 'дружине' или похожих организациях— убеждал Виталий: -В факте нашей встречи нет ничего удивительного.
Роберт упрямо мотал головой. Не помогло и поручительство профессора. — Я знаю, что вас заставили произнести это— сказал Роберт профессору — Не надо больше громоздить липовые доказательства. Я понимаю и не возражаю. Не в том положении, чтобы возражать. Военный есть военный, а учёный есть учённый. Когда в одном совмещается оба получается агент корпорации — то есть, по вашему, безопасник.
Виталий предпринял последнюю попытку: -Если так рассуждать, то получается каждый наш школьник работает на государственную безопасность! — И повернув голову спросил: -Наташа, у тебя какая оценка по стрельбе из импульсника?
Ташка промолчала так как не хотела при всех называть вслух полученную оценку. Оценка была одной из наихудших, на самой грани позора. А если честно, то немного за гранью. Зря Виталий спросил про импульсник. Вот если бы он поинтересовался как она умеет работать в костюмах полной и частичной защиты Ташка могла бы честно назвать оценку лишь самую малость не дотягивающую до средней границы.
— То есть у вас каждого ребёнка учат быть солдатом? — спросил Роберт тоном человека, которому сказали будто луна на самом деле сделана из сыра и он, на всякий случай, переспрашивает чтобы убедиться, что понял собеседника правильно.
— Конечно нет— объяснила Ташка — В школе только есть предмет военной подготовки. Настоящих солдат готовят в армейских учебных заведениях. Моя одноклассница учится на истребителя киборгов и сравнивать её подготовку с моей просто нелепо.
Виталий засмеялся. Роберт растерянно взглянул на Алисию, обречённо вздохнул и предпочёл закончить спор сразу со всеми согласившись. И даже со сделанной из сыра луной. Он полагал, что достаточно узнал этих безумных советико после того как поработал в их коллективне несколько месяцев. Как же он ошибался!
Виталий уехал на сборы. Какое-то время Роберт настороженно поглядывал на Ташку словно ожидая будто она может неожиданно выхватить из дамской сумочки армейский импульсник и выпустить в него пару разрядов. Но время шло, практикантка вела себя мирно. Да и дамская сумочка у неё отсутствовала. Необходимые мелочи Ташка предпочитала таскать в карманах, а постоянно носить что-то крупное у неё не было нужды. Уже через несколько дней Роберт снова превратился в самого себя — дружелюбного американского учёного умеющего уважать чужое мнение лишь чуть хуже чем не соглашаться с ним. Временами Ташке казалось будто Роберт ведёт себя как старший брат по отношению к ней. Вот и сейчас он поднял очки-мониторы на лоб и сказал: -Ты боишься неудачи. И если говорить честно, то я тоже. Но провести тест на разумность всё равно надо.
Ташка кивнула: -Знаю.
— Ты понимаешь, что мы только что сделали? — спросил Роберт.
— Ещё не сделали.
— Да— согласился он: -Ещё не сделали.
Любой бы на Ташкином месте растерялся. И она растерялась и Роберт опешил, тщетно пытаясь за внешней рассудительностью скрыть ворох мыслей: разнообразных, но в целом описываемых одним вопросом: что же теперь будет, что дальше?
Ташка растерялась, но она заранее набросала для себя план действий по подготовке перспективного зародыша к проверке рубановским тестом на разумность. Сначала нужно накормить его примитивным, строго логичным, псевдоязыком. Как можно более простым, чтобы зародышу было легче усвоить понятие языка и диалога с пользователем, что серьёзно отличалось от ввода начальных условий и требуемых результатов к которому он привык ранее. Затем он должен получить на закуску иную, столь же простую, знаковую систему. Чтобы зародыш уяснил, что существует множество знакомых систем и то, что невыразимо или сложно выразимо в рамках одного языка может быть просто и элегантно сказано на другом. И только потом, по плану, наступал черёд невероятно сложного, имеющего множество исключений, естественного языка, который невозможно усвоить, не усвоив, хотя бы фрагментально, накопленное человечеством культурное наследие. Программные сущности ломались на данном этапе и программисты разработали множество обходных приёмов позволяющих запихнуть в сущность большую или меньшую часть языка необходимую ей для выполнения запрограммированных обязанностей. Но искусственный интеллект не нуждался бы в уловках программистов. Это был личный Ташкин тест на разумность — сумеет ли зародыш самостоятельно усвоить русский язык получая на вход лишь наборы предложений описывающих идущие с ними в комплекте наборы входных данных для уже известных зародышу задач. Справиться ли с построением системы правил вывода? И только затем следовало применить рубановский тест на обычном, разговорном русском языке.
Ташка предполагала, что когда в лаборатории забрезжит надежда на рождение первого намеренно-сотворённого интеллекта она будет сильно волноваться. И потому заранее составила для самой себя простой и подробный план. Сейчас он пригодился. Правда она не ожидала, что это случится когда старшие коллеги будут в отъезде и произойдёт в её собственной песочнице. А впрочем: отбросим прочь показную скромность хотя бы в мыслях. Ташка не ожидала, однако она страстно надеялась. И очень много работала. Как оказалось надежда помноженная на труд иногда может дать чудесные плоды. Но верно ли это в их случае?
