| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Со стороны Гастро, шедшего позади, тоже была тишина, но времени, чтобы понять, что с ним стало, не было. Заевший механизм плиты под Аджухамом мог сработать в любую секунду. Регарди чувствовал, как мальчишка пытался схватиться за гладкие камни, чтобы подтянуться наверх, но помочь ему не мог. Их разделяло, по меньшей мере, два саля.
— Не шевелись, — прошептал он ему. — Я к тебе подползу.
Сейфуллах кивнул, плотнее прижавшись к скале. Несмотря на то что под ними свистел ветер, он сохранял спокойствие. Это было хорошо, потому что у халруджи его не было.
— Вы целы? — донесся с неба голос Евгениуса.
Арлинг крикнул, чтобы готовили веревку, но его слова утонули в раздавшемся сверху грохоте. На миг ему показалось, что на них обрушилось небо. Лавина камней с оглушительным треском покатилась вниз, грозя раздавить повисших на скале людей. Тот, кто строил ловушку, был хорошим охотником и не упустил ни одной мелочи, которая могла бы стать шансом к спасению.
"Значит, моя Дорога Молчания начнется отсюда", — подумал халруджи, уклоняясь от одного валуна, и понимая, что будет неизбежно сбит другим. Камни сыпались непрерывным потоком, сотрясая гладкую стену, за которую он цеплялся. Лишайник под пальцами смялся и стал скользким, а дрожание скалы не позволяло прочно закрепить ноги. Ему с трудом удалось различить кряхтение Аджухама, который прижимался к камням, стараясь не соскользнуть с плиты. Регарди слышал, как пара валунов врезалась в выступ над головой мальчишки, и с треском расколовшись на мелкие части, обрушилась в каньон.
И все-таки пережить камнепад Арлингу было не суждено. Крупная глыба гранита попала ему в плечо, с легкостью оторвав халруджи от стены. Удар оглушил его, но падая в пропасть, он успел почувствовать, что Сейфуллах все еще на скале. Мальчишка что-то кричал, но это было уже неважно.
Свист ветра в ушах, грохот падающих в бездну каменных валунов, скрип собственных, крепко стиснутых зубов, бешеный стук сердца. На время все стихло, погрузив его в могильную тишину, но очень скоро вернулось, поразив неотвратимостью случившегося.
Арлинг падал в каньон, не веря, что миг, который он так долго ждал, произойдет прямо сейчас. Как это будет? Его тело разобьется о скалы или долетит до самого дна, смешавшись с вековой пылью? А может, его подхватит ветер и унесет туда, где снова раздавался голос Магды? В одном он был уверен. Его уже ждали.
Полет закончился на удивление быстро. Он стукнулся о что-то мягкое и покатился вниз по странной поверхности, которая то отвесно обрывалась, то снова выпрямлялась. Правда оказалась простой и заключалась в том, что его тело не хотело умирать так скоро. Все чувства обострились до предела, приготовившись бороться за жизнь. И первое, что он понял, его озадачило.
Солнечные лучи вдруг исчезли, будто падающие в пропасть валуны изменили направление полета и случайно сбили светило, погрузив мир во тьму. Воздух тоже стал другим — сырым и прохладным.
Догадка переросла в уверенность, когда его снова ударило о податливую, похожую на глину поверхность. Со всех сторон его окружал узкий, длинный колодец, в который он каким-то чудом свалился. Понять, откуда взялся тоннель на его пути к дну пропасти, времени не было.
Рискуя сломать себе пальцы, Арлинг заскользил по сырым стенкам, но остановить падение удалось не сразу. Раскинув руки и уперев пятки в глиняные бока колодца, Регарди еще какое-то время двигался вниз, пока не завис над неизвестностью. Тоннель оказался не слишком широким. Вдавив спину в его холодный бок, халруджи уперся ногами в противоположную стену и опустил руки, давая им отдых.
Итак, он все еще был жив. Ударенное камнем плечо онемело, пальцы с сорванными ногтями горели огнем, а мысли слепились в тугой комок, от которого не было никакой пользы. Решив, что подняться наверх ему будет не под силу, Арлинг плюнул вниз, чтобы определить глубину колодца. Плевок пролетел недолго, звонко врезавшись в твердую поверхность дна. Десять-пятнадцать салей, предположил он, но смутила не высота, а запах металла, который вдруг ясно почувствовался в затхлом воздухе. На дне могло находиться все что угодно: сундук с сокровищами или доспехи воина, упавшего в него раньше. Впрочем, сознание подсказывало, что быть оптимистом ему сегодня не стоило, а в основание колодца были воткнуты копья, чьи лезвия не затупило время.
— Все хорошо, — прошептал он, чтобы услышать звук своего голоса, но вместо него уловил новый шум, который раздался сверху. Похоже, напоследок судьба решила над ним посмеяться. Не нужно было обладать даром провидения, чтобы понять — на него что-то падало.
Регарди плотнее вдавился в стенку, крепко уперев колени в глину, но, если на него летел валун со скалы, то его попытки удержаться были смешны и нелепы. В лучшем случае его убьет сразу, в худшем — поломает ноги до того, как он рухнет на дно колодца.
Но когда камень завопил голосом Сейфуллаха, у Арлинга открылось второе дыхание. Удача все-таки была на его стороне. Аджухам мог погибнуть тысячи раз — попав под каменную глыбу, сорвавшись в пропасть, рухнув в другой колодец, — но он падал к нему на голову, и халруджи не должен был упустить такой шанс.
— Я здесь, внизу! — крикнул он, вжимаясь в стенки тоннеля и готовясь к удару. Во что бы то ни стало он должен поймать мальчишку.
Сверху уже сыпался дождь из сухой глины и мелкого каменного крошева, когда в стене, на которую опиралась его нога, послышалось едва заметное шевеление. Занятый Аджухамом, который был уже близко, Арлинг не обратил на него внимания, о чем глубоко пожалел через секунду.
Первое лезвие, выскочившее из бокового отверстия в стене, прошло рядом с его ухом, от второго он увернулся, проскользив пару салей вниз, но третье застало его врасплох, потому что в этот момент на него рухнул Сейфуллах. Вцепившись в мальчишку, Регарди крепко обхватил его поперек туловища, удерживаясь над пропастью колодца на одной ноге, которая, казалось, приросла к глиняным стенкам, став обычной, бесчувственной деревяшкой. О том, что случилось со второй ногой, думать не хотелось. Он знал только одно. Тот, кто придумал западню, люто ненавидел своих врагов.
То ли падение Аджухама заставило сработать очередную ловушку, то ли оживление механизма было вопросом времени, но вся нижняя часть тоннеля вдруг ощетинилась стальными прутьями, одно из которых прошло сквозь бедро Регарди, нанизав его на себя, словно тельце мотылька на булавку. Конец прута исчез во впадине на другой стороне колодца, не оставив Арлингу ни малейшего шанса, чтобы освободить ногу.
Халруджи закричал первым, за ним подхватил крик Сейфуллах, который задергался с такой силой, что захотелось немедленно его отпустить.
— Это я, Арлинг! — прошипел Регарди, с трудом разжимая стиснутые от боли зубы.
Аджухам, конечно, ему не поверил, проявив неожиданное проворство для только что упавшего в пропасть человека. Они сражались еще несколько секунд, пока в пальцах у Сейфуллаха не оказалась случайно сорванная с головы халруджи повязка.
— Арлинг? — прохрипел Аджухам, вцепляясь ему в шею. — Ты меня и напугал, черт возьми! Вот уж не думал, что после смерти снова тебя увижу. Хотя кому как не тебе встречать меня на том свете.
"Нет уж, Сейфуллах, на том свете я буду ждать совсем другого человека", — подумал Регарди, раздираемый сотнями разных чувств, среди которых преобладали восторг от того, что мальчишка жив, и страх перед тем, что он лишился ноги. Где-то рядом плавал гигантский осьминог боли, который медленно протягивал к нему щупальца, но пока ему удавалось ловко их отсекать, оставаясь вне досягаемости жалящих присосок.
— Из стены торчат прутья, попробуй на них встать, — хрипло посоветовал он Аджухаму, чувствуя, что его шея долго не выдержит.
— Для рая слишком неудобно, — попробовал пошутить Сейфуллах. — Ни черта не видно. Где мы?
Арлинг слышал, как ноги Аджухама заскользили по стенкам колодца в поисках опоры. Один из прутьев торчал чуть ниже его раненой ноги, другой был выше, на уровне головы, но оба были ненадежны, и могли в любой моменту скрыться в стене, как и плиты на тропинке. Однако если для Регарди это стало бы лучшим вариантом развития событий, то для Сейфуллаха могло означать конец всего. Упав на дно колодца с такой высоты, он с легкостью сломал бы себе спину. Или наткнулся бы на колья.
Наконец, давление на шею ослабло. Аджухам сумел нащупать ногой нижний прут, перенеся на него вес тела и для надежности уперев руки в стены. Регарди с удовольствием бы последовал его примеру, но для этого нужно было сломать стальное жало, торчащее из его ноги. Ему лучше было вообще не шевелиться, чтобы не привлекать внимание осьминога, который плавал неподалеку. Вторая нога, на которой он держался, одеревенела, не смея о себе напоминать. Так-то лучше, сейчас было не до нее.
— Какой-то тоннель, — хрипло произнес Арлинг, вспомнив, что не ответил на вопрос Сейфуллаха. — Наверное, через каньон шло несколько дорог. Со временем осыпались все кроме нашей. Возможно, этот колодец предназначался для тех, кто шел нижней тропой. Ты не ранен?
— Нет, — помотал головой Сейфуллах. — На меня летел большой валун, и я решил спрыгнуть сам. Как оказалось, идея была удачной. Хотя если это еще одна ловушка, нам не позавидуешь. Я так долго не простою. А ты в порядке?
— Да, — солгал Регарди, пытаясь нащупать основание прута, впившегося в ногу. Как он и предполагал, движение заинтересовало осьминога, который сразу же обхватил его щупальцами, заставив резко втянуть воздух от боли. В колодце густо запахло кровью, а звук падающих капель вытекающей из него жизни был по-своему музыкален.
— Дьявол! Я понятия не имею, откуда они взялись! — воскликнул Аджухам. — Мы с отцом проходили каньон десятки раз. Никогда здесь не было ловушек. Проклятые керхи! Уверен, это их рук дело. Кстати, они уже там, наверху. Когда я падал, меня едва не подстрелили. В каком-то смысле нам повезло, что мы свалились. Думаю, Евгениус с парнями уже мертвы. Да и мы с тобой почти трупы. Глупо все получилось. Такая бессмысленная смерть.
В голосе Сейфуллаха послышались опасные нотки, которые Арлингу совсем не понравились. Похоже, стержень внутри Аджухама все-таки дал трещину.
— Даже бессмысленная смерть обладает достоинством, — прошептал Регарди, вспомнив строчки из книги Махди. — Но ты заговорил о ней слишком рано. Мы еще живы.
"Пока", — добавил он про себя, накладывая на ногу жгут из пояса и жалея, что мешочек с лекарственными травами имана остался в седельных сумках. Ядовитая тварь по имени "боль" обмоталась вокруг его сердца, пульсируя в такт частым ударам. Арлинг сердито затянул узел, понимая, что вместо мыслей о том, как выбраться из колодца, в голове поселилась странная пустота, которую не хотелось ничем наполнять. А вот керхов он теперь чувствовал хорошо. Запах и голоса кочевников раздавались в дюжине салей над их головами. Вероятно, там и нужно было искать спасение.
— Мы, как масло в лампе, — пробормотал Сейфуллах, скрипя сапогами на стальном пруте.
— Что? — не понял Регарди, прислушиваясь к звукам падающей на дно крови. Самодельный жгут помогал плохо.
— Все видят сосуд для масла, но никто не знает, сколько масла в нем осталось, — прошептал Аджухам. — Когда масло кончается, лампа гаснет. Когда провидение изменяет человеку, его жизнь кончается. Мое масло кончилось там, в Балидете. Я пустой, никому не нужный сосуд. Наша миссия не имела смысла с самого начала. Города нет. Ты ведь тоже чувствуешь это, я знаю.
— Ерунда, — буркнул халруджи, чувствуя, как скользит глина под сапогами. — Мы просто упали в колодец, вот и все. Дорога там, наверху, ждет нас.
— Мы каждый день что-то теряем, — не обратив на него внимания, продолжил Сейфуллах. — Иногда больше, иногда меньше, но потери неизбежны. Это напоминает шаги барана к тому месту, где разделывают мясо. Время, отведенное нам, истекло слишком быстро. Когда я услышал рассказ Шупелая, в горле вырос ком из колючек, который с тех пор не дает мне дышать. Наша семья знакома с Антофом. Он честный, порядочный человек и опытный караванщик, исходивший не одну арку. Такие люди умеют отличать мираж от правды. Это очень больно, Арлинг, очень...
— Боли нет! — прошипел Регарди, злясь, что реакция Аджухама, которую он так долго ждал — сначала, когда они были в Самрии, а потом, когда шли по такыру, — случилась именно сейчас.
— Я расскажу тебе одну историю, — уже спокойнее продолжил халруджи. — Однажды мы с иманом заночевали в пустыне. Было холодно, и учитель стал кипятить воду для чая. Когда напиток был готов, он попросил меня налить ему кружку. Наш чайник был старой, медной утварью, купленной по дороге у керхов. Ему было лет десять, а может, больше. Стоило мне прикоснуться к деревянной рукоятке на дужке, как она отвалилась, а я схватился ладонью за нагретый металл. И хотя ожог был легким, в тот момент мне казалось, что я лишился, по меньшей мере, руки. Я не вытерпел и закричал от боли. Учитель же, вместо того, чтобы проявить сочувствие, громко рассмеялся. Мне хотелось задушить его на месте. Знаешь, что иман сделал, когда его приступ веселья кончился? Подойдя к костру, он молча взял чайник и, налив полную кружку еще булькающего кипятка, выпил ее залпом. А потом сказал: "Боли нет!". Боли нет, Сейфуллах. И ты сейчас полезешь наверх этого чертового колодца.
Этот монолог оказался слишком длинным и занял у него чересчур много сил, чем воспользовался осьминог, вьющийся вокруг раненой ноги. Регарди мог сколько угодно рассказывать о мужестве учителя, но проклятой твари было наплевать. У нее оказались острые зубы, которые с удовольствием вгрызлись в его плоть и нервы.
— То, что ты рассказал мне, и то, что происходит сейчас — разные вещи, — возмутился Аджухам, и это было уже хорошо. Пусть лучше он злится, чем предается унылым рассуждениям о конце жизни. Хотя порой его собственные мысли удивительным образом совпадали с тем, что творилось сейчас в голове у мальчишки.
— У тебя были физические страдания, а у меня душевные, — почти обиженно сказал Сейфуллах, и по его тону было понятно, что момент слабости миновал. — По мне, так лучше лишиться ноги, чем выносить страдания сердца.
— Поверь, — усмехнулся Регарди, — ни черта это не лучше. Любая, даже самая сильная душевная рана со временем заживет. Не без следов, конечно, но затянется, зарастет тонкой, бледной кожей других чувств и эмоций. А вот новая нога у тебя не вырастет. Нужно выбираться отсюда. До верха где-то с дюжину салей, не так уж много. Упрись спиной в одну стену и быстро перебирай ногами по другой. У тебя получится.
— Я не учился акробатике, — огрызнулся мальчишка. — К тому же наверху керхи. В плен я не хочу, а здесь, по крайне мере, не жарко.
— Сейфуллах Аджухам, — не выдержал Арлинг. — Если ты сейчас не полезешь наверх, клянусь, я столкну тебя вниз. И сделаю это, хотя бы потому, что однажды ты заставил меня метать нож в маленькую девочку, чтобы тебя развеселить.
— Ты это помнишь? — удивился Сейфуллах. — Я тогда был пьян и не в духе. Я, между прочим, тоже тебе могу многое припомнить. Ни один слуга не готовит кофе так мерзко, как ты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
