Ассири. Новая жизнь

А сейчас в его объятиях по своей сути лежало будущее всей империи. Ведь только Вероника смогла понести. Единственная землянка во всей их империи, удивительная и уникальная. Моя. Пока моя. И таковой и останется. Я уверен, что Дантарр так же не захочет предавать огласке информацию об их девочке. Вернее о моей девочке. Любимой, единственной, в чьем животике постепенно растет мое продолжение.

Тихонько нагнулся и оставил трепетный поцелуй на ее приоткрытых и распухших после ласк губах. Всего лишь поцелуй, а я снова ее жажду. Мне кажется, что я никогда не перестану ее желать. Она манит и притягивает меня. Завораживает своей глубиной глаз и нежностью губ. Я ее раб. Все сделаю ради нее и для нее. Ее аромат, что смешался с моим, щекотил мои рецепторы, Он словно нашептывал: 'Разбуди, приласкай, скользни по этим манящим лепесткам губ, насладись упругостью груди, прикуси упругую горошину на вершине и войди в ее влажную глубину, насладись ею сполна, люби, нежно, ласково, долго или резко, безумно, со всей страстью'. Он едва слышно застонал, сдерживая своего внутреннего неукротимого зверя. С большой неохотой переложил ее хрупкое тело, поцеловал в плечо и покинул ее. Он вышел из двери, аккуратно прикрыл, чтобы не разбудить ее и вот тут уткнулся в эту самую дверь и застонал уже в голос.

-Тар Кенион, вызвать Альта?

Его хассы, как обычно находились рядом.

-Нет, не надо. Со мной все в порядке. Охраняйте покои. Сообщите, если Вероника захочет куда-либо пойти. Восемьдесят седьмой, в первую очередь это тебя касается. Кажется, она тебе доверяет.

-Конечно, тар Кенион.

Он развернулся и пошел к выходу на 'рабочую' половину дома, где он проводил все встречи и совещания с аздархатами своих провинций. Как обычно прошел через очищающую от запахов установку, чтобы вывести дурманящий запах его любимой. И как только вышел, тут же поморщился. Его не было, ее аромата, и это раздражало его изнутри. Ему он был необходим, как воздух, вода, еда. Он словно въелся под кожу, и если он не чувствовал его, то зверь внутри бесновался. Он будто не чувствовал себя с ним единым целым, не как раньше. Но если снова прийти по неосторожности с ее ароматом на коже, то неизвестно, что может произойти. Бунт ему ни к чему, хотя он и подавит его быстро и жестоко. Но уж лучше заранее пресечь подобные действия. Хватило и того случая, когда под действием зова подавления воли Вероники, все его ритаиды были деморализованы и выведены из строя. Всего несколько секунд, а они несколько часов лежали оглушенные. В это время на них можно было спокойно нападать, все равно бы не смогли ответить. Кстати об этом...

Он набрал Альту по галосу.

-Анализы готовы?

-Да, мой лорд.

-Тогда жду тебя у себя в кабинете.

Он отключился и продолжил идти к себе, думая о том, что он не хочет знать о результатах этих анализов, потому что боится, что это изменит все в их такой счастливой и размеренной жизни с его девочкой. А может ну их, эти анализы, и неведение лучше?! Пусть идет все своим чередом? Нет, на самотек тоже нельзя пускать. Вдруг, в ней тоже проявится эта болезнь. Я не переживу, если потеряю свою малышку и моего ребенка. Ребенок. Она так его назвала. А себя называет таким странным и глуповатым названием. Ма-ма. А меня называет будущим папой. Па-па. Даже звучит нелепо. Но, почему-то когда я произношу эти смешные названия, в груди теплеет. Это звучит как-то мягче что ли, нежели ассири и ри.

Сам не заметил, как за размышлениями дошел до своего кабинета. Привычно перед дверьми толпились на прием мои аздархаты и азды по тем или иным вопросам и поручениям. Все они ждали провожали меня нетерпеливыми взглядами. Но в этот раз, я ждал только Альта, а остальные подождут. Мой помощник поприветствовал и прошел вслед за мной, присев перед столом в ожидании поручений.

-Нарис, первым пропусти ко мне Альта. Все остальные пройдут по мере срочности.

Он поклонился в знак уважения и вышел. Буквально пару минут спустя ко мне прошел Альт.

— Тар Кенион,— он склонил голову, приветствуя меня.

— Проходи, Альт. Чем 'порадуешь' меня? — и заранее тяжело вздохнул, не ожидая от итогов обследования ничего хорошего.

-Это невероятно. Вот, здесь все выводы. — Он протянул мне медицинскую карту Вероники.

-Альт, ты испытываешь мое терпение. Я не ученый! Объясни нормально.

-Оу... я не подумал. Но это действительно невероятно. Вероника — уникальная самочка. Я не нашел даже намека на какой-либо недуг или отклонения по ее здоровью. Но также могу сказать еще, что клетки, что были исследованы нами ранее отличаются от нынешних. И либо Ситар неверно проводил обследования, либо она все еще мутирует. Я не знаю, с чем это связано, и как предотвратить мутацию. Также не понятно, какой она станет, когда мутация будет завершена. Помните при нападении, вы рассказывали, что она была на корабле практически заморожена. Но согласно обследованиям Ситара ни одна клетка не была заморожена, хотя в условиях космоса при полном отключении питания и довольно продолжительного времени, пока шел бой с пиратами, это просто нереально. Вы говорили, что другие азды и хассы были мертвы, кроме, кажется одного, которого отправили в кобзо-капсулу на восстановление?

Лорд кивнул на заданный вопрос и, нахмурившись, продолжал внимать словам ученого.

— И еще не понятно в этом вопросе, что пиратам понадобилось на борту того сверка? Но это уже не мое дело. Собственно, что еще?! Ах, да. Хмм...то ментальное подчинение. Тут я вообще не понимаю ничего. Это своеобразная мутация ее организма или что-то иное... В общем. Я тут натолкнулся на одну хронику, многотысячной давности. Она сохранилась то практически в виде легенды. Даже старики уже не помнят об этом. Кажется, когда-то подобное могла делать королева. Нет, не нынешняя, и даже не десяток тысячелетий назад, а более ранние. Буквально, наши первопредки. Но это, конечно же сказка?!— прозвучало вроде и как утверждение, но при этом как-то вопросительно, словно Альт сомневался в своих словах.

Это еще больше заставило хмуриться Кениона. В нем начали зарождаться искорки страха за его малышку и еще не рожденного наследника. Если хоть кто-нибудь краем уха услышит, прочтет, увидит— это... Это...Этого не должно случиться ни при каких обстоятельствах!

-Альт, все данные сейчас же мне скидываешь на мой личный галос. Любые копии информации, связанные с Вероникой, уничтожаешь. Все должно быть только у меня лично и больше никак. Никто. Никогда. Не должен ничего узнать о ней. Ты меня понял, Альт.

Он вдруг сверкнул желтыми зрачками глаз, полными неприкрытой угрозы. Альт вздрогнул и поспешно кивнул головой, тут же приступая к передаче всей информации. Он нервно покусывал губы, с одной стороны негодуя, что ему запретили открыто обследовать столь интересный объект и, значит, писать научную работу, а с другой он был весьма не глуп и понимал, чем может это обернуться, если вдруг кто-то еще, слишком умный и предприимчивый, узнает о Веронике и ее возможности иметь потомство. Ему-то все равно. Он итак получает хорошо, и вообще только ради возможности узнать новое и неизведанное готов работать сутками напролет. А вот другие, совсем иное дело. Они могут быть действительно корыстны. А если дойдет до Кхамаи, то, считай, будет малая междоусобная война, которая, наверняка, закончится полным крахом со стороны Ришасса и смертью лорда Кениона и пленения Вероники. Перспективы вовсе не радужные. Поэтому что делаем? Правильно, молчим в тряпочку и уничтожаем данные на носителях информации. Ему, Альту, не нужны лишние волнения.

-Готово.

-Отлично. Теперь все обследования ты будешь вести непосредственно в моем присутствии и записывать сразу в мой галос все данные по прохождении беременности Вероники.

-Хорошо.

-Иди, и помни, молчание — залог здоровья и безбедной жизни.

Тонкий намек был принят к сведению. А выйдя из кабинета, он кратко выдохнул, собираясь с мыслями и отбрасывая ненужные эмоции, и зашагал мимо остальных присутствующих перед дверьми кабинета. Этот разговор лишил его некоторого спокойствия, которое нужно было немедленно восстановить, погрузившись в рутинные дела и новые эксперименты.

Спустя 4,5 месяца...

В первую беременность было, пожалуй, легче. Никогда еще не чувствовала себя такой...беременной. Я стала очень большой. Живот был огромен, словно там не ребенок, а как минимум слоненок. Я ела, как мне кажется, за пятерых. Передвигаться было уже крайне сложно, но я все же продолжала это делать. Единственное, что меня радовало, так это то, что растяжки, что присущи многим беременным так и не появились, хотя при таких габаритах, казалось бы, это невозможно. Если раньше я могла свободно бегать по этажам, то теперь с трудом выходила в сад. Меня всегда кто-нибудь сопровождал. Я настолько к этому привыкла, что уже не обращала на это внимание. Есть и есть, не мешают же. Сексуальная жизнь застопорилась, и теперь я могла лишь наслаждаться ласками Кениона. Дарить же уже не могла, поэтому ему было особенно тяжело. А еще я начала реагировать на запахи. Теперь я чувствовала всех на расстоянии в несколько десятков шагов. У каждого был свой аромат. Конечно же, у Кениона он был самый привлекательный. Я буквально урчала от удовольствия, когда он находился рядом со мной. Очень многое в комнате претерпело изменения, так как многие запахи я плохо переносила. Например, железо. Этот металлический запах меня раздражал. От цветов меня мутило. От некоторых запахов еды меня буквально рвало. Даже у одежды был травяной запах. Он, правда, меня успокаивал, по большей части. А еще эти перепады настроения и температур. То жарко, то холодно. То печеньку хочу, то рыбки, копченой, а нет, жареной. Нет, не рыбки. Мясо, много мяса. И так днями напролет. Могла просто разреветься ни с того, ни с сего, потому что вон та рыбка в пруду сейчас съела насекомое, которое по неосторожности село на листик у воды. А мне его было жа-а-алко. Я даже как-то заметила в его и без того белоснежных волосах один отличающийся по цвету волос. Он был седым. Но еще ни разу я не слышала бурчаний с его стороны. Он лишь нежно обнимал и целовал меня, а потом орал на мальхов, что до сих пор не принесли его любимой девочке пять видов разных фруктов, чтобы была возможность выбора.

Относительно поездки в Рихасс он уговорил меня не торопиться. Сначала спокойно родить, а то мне 'нельзя волноваться, иначе рожу раньше времени', а этого нельзя допускать. Поэтому поездку отложили на более позднее время. Когда я уже освобожусь от бремени. Да к тому же Кенион все еще общался с Дантарром, 'зарывая топор войны'. Я однажды видела его по связи, в то время как он меня нет. Он словно постарел на десятки лет. Глаза потухли, в черноте его волос я отчетливо увидела белые волоски. Вроде все так же молод и привлекателен, но глаза старика, темные мешки под ними не давали понять его истинный возраст. Я так расстроилась этому факту. Я ведь с момента беременности с ним не выходила больше на связь, опасаясь за его реакцию на мою беременность. Он чувствовал, что я жива, я это знаю. Но былой нашей любви уже не вернуть, во всяком случае, я считала именно так. Он сделал свой выбор тогда. Когда Кенион увидел, как я кусаю губы и еле сдерживаю слезы, то он тут же сослался на срочные дела и прервал связь с Дантарром, где они обсуждали условия торгового соглашения по одному из ресурсов самой плодородной планеты системы Судзари. Потом подхватил меня на руки, прижал к себе, усадив на колени, и долго утешал, сцеловывая мои слезы. После этого я ни разу не присутствовала при их разговорах.

Альт же спешно готовил все необходимое к рождению наследника. Он оборудовал одну из комнат на личной территории дома Кениона по последнему слову техники. Лучшее оборудование для обследований и взятия и приема анализов. Ближе к сроку он заметно волновался, словно это он собирается рожать, а не я. Вот в таком ключе и проходили мои последние дни перед родами.

Сегодня я решила сотворить подвиг и прогуляться в сад. Ощущая себя уточкой, не меньше, шла тихонько по коридору. Шаги давались с трудом. Ноги в последнее время сильно отекали. Я замедляла темп и в итоге остановилась в том самом коридоре, где в прошлый раз прощалась с солнцем. Солнце ласкало своим теплом, согревало душу и сердце. Хотелось мурлыкать от тихого умиротворения. Вот еще малыш появится, и моему счастью не будет предела. Я стояла, щурилась на яркое солнце и чувствовала, что мне не хватает объятий моего любимого. Так вдруг захотелось, чтобы он обнял меня, поцеловал за ушком, вдохнул запах волос, зарывшись в них, почувствовать его участившиеся дыхание и ускоренное биение сердца. У меня даже кончики пальцев закололо от невозможности прикоснуться к нему. Тоска заворочалась под сердцем. Хоть и расстались только утром, а во мне уже пробудилась потребность в нем.

Я даже не расслышала шагов, когда меня привычно обняли его сильные руки, а нежный любимый голос успокоил расшалившиеся нервы и успокоил тоску:

-Никусь, что случилось? Я как безумный вылетел с совещания, когда почувствовал этот...зов, полагаю. Почему ты так тосковала? Я думал, что сойду с ума, пока до тебя доберусь. Любимая, моя.

И его успокаивающие поцелуи обрушились на меня, сметая волну неуверенности, тоски, одиночества и возвращая краски жизни.

-Кенион, мне так было одиноко без тебя. Я не знаю, что на меня нашло, но вдруг так захотелось тебя увидеть, и чтобы ты меня обнял и не отпускал. А как ты...Как ты тут оказался? Ты меня почувствовал?

-Любимая моя девочка, я как обезумел, когда почувствовал всю ту гамму чувств и эмоций, что намешалась в тебе, что я вообще не понял, как оказался тут. Нда... надо будет перенести на попозже совещание.

Он тут же перенес его по галосу, а потом обнял меня, и мы стояли и смотрели на солнце вместе. Сильный толчок под ребра заставил согнуться меня и обхватить живот, пережидая болезненные ощущения. Еще один не менее сильный заставил охнуть и застонать. Кенион, обхватил меня, помогая. Он разволновался не на шутку, когда еще один сильный толчок заставил меня вскрикнуть от боли. Кажется, у меня что-то случилось с ребром, потому как я начала сползать на каменный пол перехода. Олег был уже тут, аккуратно поддерживая меня. Кенион в панике кричал на Альта, требуя немедленно двигаться в комнату для обследований. Олег уже бережно подхватил меня на руки и быстро нес в указанную комнату. Живот гулял ходуном, очередной толчок был в кость бедра, но это было не настолько болезненно. Мой малыш уже хотел выбраться, ему было очень мало места.

Меня принесли в 'родильную', как я ее называла, и уложили на желеобразную кушетку. Альт появился несколькими секундами позже и тут же организовал деятельность по диагностике беременной меня. Спустя минут десять он вынес вердикт:

— Одно ребро надломлено, но это не опасно для внутренних органов. В кобзо-капсуле можно залечить. Еще на двух трещины. Ваш наследник очень сильный, тар Кенион.

-Что-нибудь угрожает Веронике?

-Насколько я вижу ничего...пока. Но если в ближайшее время роды не начнутся, боюсь представить последствия.