Полночь - время колдовства

Нам по пути встречались селения жителей равнины, но там были только старики, женщины и дети. Ни одного взрослого мужчину мы не встретили. Солдаты радовались, офицеры с подачи князя находились в раздумьях. Старый полководец, поразивший меня своим острым умом и способностью делать далеко идущие прогнозы, сходу заявил, что работала не только имперская разведка, но и Глауану кое-что знает об имперских войнах. Солдатам строго было запрещено наносить вред местным жителям: поголовно женщинам, если они не оказывают враждебных действий, и мужчинами до шестнадцати лет и от шестидесяти. Не все воины империи следовали этому правилу, но каптенармусы со своими подчиненными быстро вправляли им мозги. В зависимости от проступка могли и жизни лишить. Империя распространяла свои идеи и культуру на территориях вновь завоеванных стран с помощью торговых связей, проповедников, имперских учителей, строительства школ и монастырей. Через пару десятков лет такие территории уже считали себя частью империи и многие из них даже не помышляли о бунте. Я был ярким тому примером. Рожденный в северной деревне, завоеванного полсотни лет назад королевства, я был готов служить империи и считал себя имперцем.

Так вот люди, которых мы встречали в деревнях равнинников, полностью укладывались в возрастные и половые рамки. Никто не пытался оказать нам сопротивление. Они занимались своими повседневными делами, словно, не замечая нас. Только ненависть в брошенных вскользь взглядах раскосых глаза, говорила, что они всё видят. Когда переводчики из нашего полка, хорошо знающие их язык, пытались узнать, где все мужчины. Жители деревни делали вид, что не понимают их. Такое положение вещей изрядно бесило нас. Мы ничего не могли сделать им, и они прекрасно это знали. Единственный прок для нас был от таких поселений — это колодцы. Мы могли напиться сами и напоить лошадей. Обозники на всякий случай ведрами наполняли большие бочки, которые перевозили на телегах. Князь опасался, что равнинники могут испортить воду в колодцах и отравить нас. Поэтому воду запасали впрок, и первым из нового колодца всегда поили старого, обозного коня. Если сдохнет, значит отравлено. Ждали около часа и только тогда пили сами.

Обыскивали деревни на предмет пищи для себя и для коней, мы уже чисто для проформы. Жители Перекати-Поле всё хорошо припрятали. Хотя нам хватало и обозной еды, которые мы прихватили из империи, но всегда хотелось большего, особенного простым солдатам у которых рацион был скуднее, чем у офицеров.

Спустя несколько дней после того как армия пересекла границу, я под вечер привез в шатер полковника запечатанное послание от князя. Он вскрыл его, внимательно прочитал и громко сказал:

— Господа офицеры вы все свободны.

Люди начали вставать со стульев и покидать шатер. Я тоже было рыпнулся, но граф показал мне глазами, чтобы я остался. Я сделал вид, что пропускаю благородных и выйду последний, но не покинул шатер.

Как только мы остались с полковником Артуром одни, он кинул послание от князя на стол и сказал:

— Читай.

Я взял письмо и прочитал, там говорилось, что нужно скрытно и без свидетелей добыть информацию у какого-нибудь местного жителя. Что за информацию не уточнялось, но все офицеры это и так знали.

— Они просто так не скажут, — произнес я, положив письмо на стол.

Граф понизил голос и проговорил:

— Придётся надавить.

— Пытки?

— Скорее всего.

— Но ведь это не законно.

— Это делается для блага империи. Если мы не узнаем, что они затевают, то могут погибнуть очень много хороших, молодых ребят, которым еще жить и жить.

Я не стал говорить, что они и так могут погибнуть, благодаря аппетиту империи, вместо этого я произнес:

— Это должен сделать я? Вы ведь не просто так мне дали прочитать это послание.

— Ты, адъютант, — он выделил мое звание интонацией, — и один переводчик. Есть у меня на примете лихой малый. Вы проберетесь в девереньку, неподалеку отсюда и как угодно вытрясете информацию из одного из ее жителей. Отправляетесь, как только я поговорю с переводчиков. К утру, чтобы были в расположении полка. Жди переводчика за пределами лагеря, вот здесь, около этого дерева.

Я отдал честь, вышел из шатра, подозвал свистом коня и отъехал куда надо. Через несколько минут появился мой напарник. Он подъехал ко мне, отдал честь и сухо представился:

— Переводчик Густав к заданию готов господин адъютант.

Я бегло осмотрел его. Суровый мужик лет сорока с угрюмым взглядом. Мне сразу пришла в голову мысль, что жена его бросила, дети не уважают, а с домом случилась непременно какая-нибудь беда — поэтому он и пошел в армию.

— Зови меня просто Горан, — сказал я и послал коня в сторону деревушки.

Переводчик кивнул и пристроил своего скакуна рядом. Сумерки уже накрыли землю и создали нам хорошее прикрытие, но я все равно решил дождаться наступления ночи. Благо оставалось около часа. Недалеко от деревни, мы спешились и стреножили коней. Расстояние было такое, что если они заржут, то их не должны были услышать.

Как только мои внутренние часы, дали сигнал о наступлении полночи, мы чуть ли не ползком двинулись к деревне. Ни страха, ни сомнений я не испытывал. Мы совершаем правое дело. В груди клокотало немножко гнева, хотелось отомстить равнинникам за их комедии. Не хотели говорить по-хорошему, будем по-плохому.

Мы вплотную приблизились к деревне, к одному из ее хлипких домов. Я положил руку на плечо Густаву, чем заставил его остановиться, и прислушался. Вроде бы совсем рядом кто-то сопел.

Я прошептал на ухо переводчику:

— Жди здесь.

А сам тихо побрел вдоль дома. Заглянув за угол, обнаружил человека, сидящего около колодца. Он бодрствовал. Его глаза блеснули. Он смотрел в сторону полкового лагеря.

Незаметным к нему подкрасться было невозможно — обычному человеку. Я наложил на себя несколько заклинаний на основе всё той же полусферы демидиум пила — теперь звук моих шагов не вырывался наружу и почерневшие стенки сферы надежно скрывали мой силуэт.

Я обошел человека полукругом и пошел к нему сзади. Он до самого удара эфесом меча по голове ничего не заподозрил. Втащив его внутрь полусферы, создал светящийся шарик. Это оказался сухонький старик, я развеял шарик, положил равнинника на плечо и направился к Густаву.

Дойдя до дома, за которым скрывался переводчик, я скинул все заклинания и предстал перед Густавом. Он одобрительно покачал головой, и мы пошли прочь от деревни.

Дойдя до лошадей, я положил старика на землю и связал его.

— Давай ты, — сказал я переводчику.

У меня рука не поднимется причинить ему боль. Легкий гнев куда-то пропал, при виде этого сморщенного временем лица.

Густав пожал плечами и начал бить равнинника по щекам. Тот вскоре очнулся и начал непонимающе таращиться на нас. Я отошел подальше и неслышно произнес заклинание. Переводчик и старик оказались внутри полусферы тишины. Рябь стенок ни тот не другой в такой темноте не увидят.

Густав начал что-то говорить, старик бормотал в ответ. В итоге переводчик начал бить сильнее. Я отвернулся, когда у старика по лицу потекла кровь. Равнинник пытался закричать, но Густав зажал ему рот. Видимо дед не желал выдавать информацию, и тогда переводчик достал кинжал и начал резать им кожу равнинника. Тот дергался как сумасшедший, но упорно молчал.

— Хватит, — произнес я, не выдержав. — Ты убьешь его. Дай я.

Я наклонился к старику и посмотрел в его сверкающие ненавистью и решимостью глаза.

— Скажи ему, что мы вырежем всех женщин и детей в его деревне, — проговорил я.

Густав перевел, старик презрительно улыбнулся.

— Мы все равно добьемся своего. Не ты, так кто-нибудь другой расскажет нам всё.

Переводчик исправно делал свою работу. Равнинник снова презрительно улыбнулся.

— Густав, возьми лошадей и отойди метров на двадцать и жди меня.

Переводчик молча выполнил мой приказ. Когда он отошел, я проговорил заклинание -то самое, что однажды испробовал на себе. Меморьес — заклинание позволяющее увидеть воспоминания того человека, на которого оно направлено, можно контролировать период, за который нужно просмотреть воспоминания.

Я видел, как старик отгоняет вглубь равнины скот, как прячет припасы в вырытый за деревней глубокий погреб, а затем присыпает его землёй. Больше всего меня интересовало воспоминание, в котором он видит приезжающего на коне в деревню старика в шкурах и с ожерельем из костей на шее. Этот старик собирает всю деревню и что-то громко им говорит. Потом строит всех способных держать оружие мужчин в ряд и разливается в словах уже только перед ними. Спустя несколько часов все мужчины оседлали лошадей, взяли оружие и припасы, и ведомые стариков в шкурах, ускакали на восток, в сторону столицы.

Я разрушил это заклинание, затем быстро проговорил другое и развязал старика. Теперь пора к Густаву. Я подошел к нему, и он жадно спросил:

— Ну, что?

Я махнул рукой и взобрался на коня.

— Вы убили его? Ведь он расскажет всем, что мы его пытали. Если узнает каптенармус и если старик опознает нас... — Густав многозначительно недоговорил.

— Пытал не я, а ты. И он точно ничего не расскажет, — уверенно произнес я. Заклинание "оглушение" наградит его амнезией, и он точно ничего не вспомнит.

Переводчик как-то странно на меня посмотрел, словно хотел что-то сказать, но потом облегченно выдохнул и взобрался на лошадь.

Глава 2

Ранним утро мы были в шатре у графа, кроме самого графа там никого не было — имперская армия бережет свою репутацию.

— Рассказывайте, — проговорил полковник Артур.

Густав, опустив глаза в пол, молчал.

Я начал говорить:

— Взяли без шума и пыли старика — скорее всего часового, он не отводил глаз от нашего лагеря. Долго не хотел говорить, а когда раскололся, сам много не знал, но кое-что мы выяснили. Скот отвели вглубь равнины, припасы скрыли в погребах, а их приспали землей.

— А воины, воины где? — не выдержал граф.

— Тут начинается самое интересное, — протянул я, не обращая внимания на удивленный взгляд Густава, — Они все дружно ускакали за какой-то их важной шишкой в сторону столицы.

— И это все? — разочаровался полковник, когда я замолчал.

Я развел руками.

— Не густо, — оценил он и насупился. — Ладно, стой тут, я напишу послание князю — отвезешь. Густав свободен.

Переводчик отдал честь и вышел, вновь наградив меня странным взглядом.

Граф не поднимая глаз от тщательно выводимых букв спросил:

— Как тебе он?

— Исполнительный, молчаливый — пока все.

— Как ты думаешь, стоит и дальше его привлекать к подобным делам?

— Можно ответить не сейчас?

Полковник поднял на меня удивленный взгляд, подумав мгновение, проговорил:

— Можно. А теперь бери письмо и в штаб армии.

Я сделал всё как сказал граф и вышел из шатра. Меня тут же, на полпути к коню, перехватил Густав.

— Вы соврали ему! — тихим шепотом заорал он, чтобы не услышали солдаты.

— С чего ты взял? — произнес я с явным неудовольствием в голосе.

— Вы же ни слова не понимаете на языке Глауану!

— Ни и что?

— Как что? Вы солгали! Вы не могли понять старика, — жарко проговорил переводчик.

— Солдат не забывайся, с кем ты говоришь, — с угрозой произнес я.

— Я сейчас пойду и расскажу всё графу. Ваше вранье может поставить под угрозу всю армию! Вам лишь бы выслужиться. Так вы и стали из простого лучника адъютантом?

— У меня есть свои способы понять человека, даже не владея языком, на котором он говорит, — сдерживая ярость, проговорил я.

— Как это? — недоверчиво спросил Густав.

— Я не могу показать тебе этого при таком количестве народу. Вечером я тебе всё продемонстрирую и расскажу, и ты тогда поймешь, что я не лгал графу.

— А если вы меня обманете?

— Тогда пойдешь и расскажешь графу свою точку зрения.

Густав потер рукой подбородок, согласно кивнул головой и отошел от меня. Я вскочил на коня и погнал его в сторону штаба армии. Меня трясло от гнева. Как этот червь посмел так разговаривать со мной? Что он себе позволяет? Надо было поставить его на место немедленно же.

Отъехав от быстро сворачивающегося полкового лагеря, я немного успокоился. А чего я ожидал от него? Что он будет покрывать мое "вранье"? Где-то в глубине меня блуждал ответ, что "да". Я бы на его месте так и сделал, а он оказался человеком иного склада. Теперь мне нужно решать эту проблему.

Впереди замаячили ряды тяжелой конницы — авангард основной части армии. Где-то в середине едет князь. Меня узнали и пропустили к нему. Я передал письмо, и пока Вильгельм фон Туран, верхом на великолепном коне, читал его, я ехал рядом.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Благодарю за службу адъютант. Передай графу Артуру фон Скоца, что к обеду жду его в своем шатре.

Я отдал честь и помчался обратно, тщательно прикрывая рукой рот и нос. Пыль от двигающейся колонны солдат стояла до небес. Обгоняя пикинеров, я резко остановился, узнав среди них Якова. Соскочив с коня, позвал его. Он хотел сделать вид, что не слышит меня, но его толкнул идущий рядом солдат и показал на меня. Яков вышел из строя и подошел ко мне.

— Звали, господин адъютант?

— Яков, прекращай играть в обиженного оленя.

Тот молча пялился на носки своих сапог.

— Слышал, Велена замуж выходит за виконта?

— Слыхал, — угрюмо отозвался он.

— На свадьбу пригласила?

— Нет.

— И меня нет, — соврал я. — Ты это, все будет нормально, я замолвлю за тебя словечко перед князем.

— Не стоит утруждаться господин адъютант или мне вас называть внуком Драгана Четвертого?

Я досадливо сплюнул.

— Это один из адъютантов выдумщик еще тот. Гай фон Тит его зовут.

— Благородный, — усмехнулся Яков. — Теперь у вас другие друзья, да и у Велены, один я фуфлыгой остался.

— Яков, все еще впереди, я обязательно тебе помогу.

Парень наконец-то посмотрел мне в глаза, но не стал ничего говорить, отказываясь от помощи.

— Тебе пора, — произнес я и протянул руку. — Пикинеры уже далеко.

Яков поколебавшись молча пожал руку и побежал за своими. Я вскочил на коня и поскакал. Полк пришлось догонять на марше. Легкая конница бодро скакала по дороге. Мой Черныш был довольно резвым конем, поэтому мне быстро давались все поездки в качестве адъютанта. Я поравнялся с полковником и передал ему послание князя. Он кивнул и о чем-то задумался.

Время до вечера пробежало в тяжких раздумьях о том, о сём. Хорошо, что граф, за полчаса до обеда, как уехал в сопровождении несколько всадников к князю, так и нет его до сих пор, значит, Густав если и изменил свое решение, то все равно сказать ему ничего не сможет. А до того, как граф умчался, я ехал рядом с ним и видел, что переводчика рядом не было.

Один из эскадронных капитанов, тот самый рыцарь, который во время отсутствия полковника, замещал его, скомандовал ночевку. Пришел час искать переводчика. Нашелся он быстро. Густав ставил палатку. Я издалека наблюдал за ним. Когда он остался один, я свистнул. Густав обернулся. Я помахал ему рукой и показал идти за мной.