Alexandr(обновление15.02.12)

— Нет, но мне никто и ничего не помешает. И даже вы.

— Вот как? И что вы со мной сделаете?

— Ничего, вы подпишите отречение от всех прав на трон. бумага манифеста у меня с собой. Вам только подпись поставить.

— А потом? В казематы меня отправите, а там по-тихому придушите? Так? — Павел начал заводиться.

— Нет. Зачем мне это. Получите хорошую пенсию, будите заниматься тем, что хотите. Кроме управления государством

— Думаете, справитесь с управлением лучше меня? Эти льстецы съедят вас, будут вертеть вами и нашей богом данной землей.

— Если так болеете за государство, могу предложить вакансию личного советника. Войдете в императорский совет. Как вам?

— Мне надо подумать, — тихо произнес Павел.

Скорость движения приходилось подстраивать под скорость движения пехоты и артиллерии. Поэтому прибытие в Гатчину ожидалось только на следующий день. Но все равно мы шли с максимально большой скоростью. С проблемой возможного восстания нужно было покончить как можно быстрее. Если начнется заварушка у нас, в столице, то есть вероятность, и она не маленькая, что начнутся выступления крестьян.

— Я согласен, — после почти получасового молчания, произнес Павел.

Лицо его имело такое выражение, какое бывает у человека, решившего на решающий шаг. Как Цезарь, перешедший Рубикон.

— Хорошо, вы подпишите манифест?

— Давайте.

Отъехав от основной колонны, мы устремились к ближайшему дому. Хозяин избы, с радостью уступил ее нам, получив за оперативность золотой рубль. За столом расположились Я, Павел и мои офицеры. Аракчеев достал из своей сумки две свернутые трубкой бумаги и передал их Павлу. Но тот не стал сразу их подписывать, а сначала внимательно их прочитал.

— Господа, надеюсь, вы выступите свидетелями, — обратился Павел ко всем присутствующим. — Мой сын, будущий император, пообещал сохранить мне жизнь и свободу, в обмен на мою подпись. Я не являюсь трусом, но я и не дурак. Поэтому призываю вас в свидетели нашего договора.

Мои офицеры наперебой заверили в своем согласии.

— Я, Александр Павлович, Император... — мое обещание, точнее клятва растянулась на пять минут, но была выполнена по всем правилам местного этикета, и не позволяла двоякого толкования. Офицеры заверили, в своем свидетельстве. Затем успокоившийся Павел подписал обе бумаги, которые тут же забрал Аракчеев.

— Господа, думаю надо это отметить, — подал голос Разумовский.

— Нужно идти за войсками, — возразил ему я.

— Ништо, ваше величество, — поддержал графа Шевич. — До темноты все равно не дойдем. А людей лучше расположить в местных домах, чем в поле.

— Хорошо, только местных не стеснять, амбары не обворовывать. Если узнаю, жестко покараю нарушителей, — дал я свое согласие.

Из избы вылетели адъютанты, которым нужно было остановить войска и дать команду на размещение. У нас же за столом, как по волшебству, появились бутылки шампанского.

— Ваше величество, уже утро.

Я проснулся сразу, без дурмана в голове, как будто и не пил вовсе. Вокруг поднимались офицеры, приводя себя в порядок, снаружи слышались голоса и команды. Бегали солдаты. В общем, шли сборы.

— Господа офицеры, — обратился я к своим генералам. — Думаю теперь нам не нужно столько людей. Пехоту и артиллерию можно отослать обратно в столицу, поедем конными, так быстрее. Надеюсь, ваше высочество, вы с нами? — обратился я к Павлу.

Великий князь, в отличие от меня, проснулся с трудом, было видно, что он мучается похмельем.

— Куда ж я денусь, — ворчливо произнес он.

— Ничего, в пути ветер выдует из головы все зелье.

Теперь наше движение максимально ускорилось. Я чувствовал какое-то возбуждение, нетерпение. Вот-вот, и я стану императором. Мое состояние передалось коню, который все норовил ускорить свое движение, и мне приходилось его сдерживать. Я беспрестанно хотел шутить и шутил, смеялся над шутками друзей и был безгранично весел.

Уже через два часа мы были в Гатчине. У шлагбаума, закрывавшего вход на дворцовую площадь, нас встретил один их офицеров, которому Павел повелел собрать все войска на площади.

— Прошу во дворец, переведем дух, — пригласил Павел.

Немного отогревшись и выпив ароматного кофе, наша компания заметно повеселела. Супруга Павла, моя мать, с испугом встретила мужа. Похоже, она огорчилась, узнав, что так и не станет императрицей. Ведь именно с такими мыслями она покидала родной дом и ехала в Россию.

Но вот адъютант сообщил, что войска выстроены, и нам пора выходить. На площади, вместе с Павловским полком, выстроились и те полки, что пришли вместе с нами. Павел, выехав в центр площади, сообщил о том, что новым императором становлюсь я. Был продемонстрирован манифест Екатерины, в котором я назначался наследником. Затем Павел, подовая пример, произнес присягу на верность. Павловцы были ошарашены. Они-то наверняка рассчитывали, что именно их шеф, станет императором. Но они были солдатами, и умели выполнять приказы. Поэтому сначала офицеры, а затем и нижние чины, дали присягу.

— Что ж, можно возвращаться. У нас дел не впроворот.

По прибытии в Санкт-Петербург выяснилось, что Екатерина умерла. Ее тело перенесли в Придворный собор в Зимнем дворце, где предполагалось прощание родственников с усопшей. Затем, десятого ноября, планировалось перенесение тела в Петропавловский собор, где должно было пройти отпевание великой императрицы. А, уже в декабре, перед рождеством, планировалось мое венчание на царствование.

В кабинете находились первые советники Екатерины. Князь Безбородко, граф Остерман, князь Зубов, его секретарь Альтести Андрей Иванович, граф Александр Сергеевич Строганов, отец моего друга и предводитель Санкт-Петербургского дворянства, генерал-поручик Петр Федорович Берхман, командующий войсками Санкт-Петербурга, граф Салтыков Николай Николаевич. Помимо этих высокопоставленных чиновников, заправлявших империей в последние годы царствования Екатерины Второй, присутствовал и мой ближний круг. Строганов Паша, Лаврентий Берия, Алексей Аракчеев, и мой отец, Павел Петрович.

— Рад вас всех видеть господа, — поприветствовал я собравшихся. Дождавшись, когда все сядут обратно, я тоже присел на предназначенное для меня место.

— Я вас собрал здесь для того, чтобы сказать. Смерть императрицы не должна остановить работу ваших ведомств, и ведомств подчиненных вам. Я хочу, чтобы вы продолжали заниматься тем, что делали до этого. Работа государства не должна останавливаться. Все необходимые для подписи документы я начну принимать с завтрашнего дня, после обеда. МЫ не можем ждать несколько месяцев моей коронации. Князь Безбородко и граф Остерман должны были подготовить бумаги по государственным ведомствам и кандидатам на должности. Готово? Хорошо. Передадите бумаги моему секретарю, Дюжеву. К концу недели жду от вас предложений и отчетов.

После этого посыпались вопросы, касающиеся дальнейшей работы, но я постарался успокоить чиновников. Публиковать манифесты о новых назначениях и перестановках, было решено после коронации.

Затем началось совещание с моим ближним кругом. Нам принесли чай с пироженным и в такой неформальной обстановке мы начали работу.

— Сколько всего надо сделать, как подумаю, аж руки опускаются, — пожаловался я друзьям.

— Ваше величество, мы уже все обсуждали, нужно только следовать плану, составленному всеми нами. Мы же всеми силами вам поможем, — подбодрил Берия.

— Все будет замечательно, мон шер ами, я в этом уверен, как в том, что солнце встает на востоке, — как всегда эмоционально прореагировал Строганов.

— Алеша, — обратился я к Аракчееву, продолжения от меня не последовало, но он понял.

— Граф Каховский и барон Кнорринг уже прибыли в Санкт-Петербург и уже занялись разработкой проекта переписи.

— Где они поселились?

— У князя Куракина.

— Хорошо. В сенате препятствий не чинят?

— А мы пока с ним не перекликаемся никак.

— Хорошо, если будут проблемы, сообщи мне.

— Не волнуйтесь, ваше величество, все путем. Чеботарев с Кутасовым занимаются школами. Де Бри строит экономический отдел. Я строю железные дороги, уже готов участок от Павлограда до Кривого Рога. Идут изыскания на участке Курск Тула и Тула Москва. Строим участок Кривой Рог Курск. ДальСвязьпринимает новых акционеров. Расширяемся. За них тоже пока отвечаю я.

— Раз все хорошо, то это — хорошо. Но я считаю нужно создать кабинеты по вашим вопросам. Займитесь проработкой. Затем бумаги мне. Потом на их основе создадим министерства. Ладно, тогда свободны. Паша останься.

— Что у вас там случилось? — спросил я у Паши, когда все вышли.

— Кто-то раскрылся. Англичане заволновались, начались проверки. Стали выявлять наших людей. Пришлось рубить концы, чтобы до Кочубея с Воронцовым не добрались. Виктор пытается переправить обратно кого может. И...

— Подожди, — прервал я его и позвонил в колокольчик. В комнату вошел Шелихов.

— Егор, давай пулей за Лаврентием, мне он срочно нужен.

Моего адъютанта как ветром сдуло. Паша вопросительно посмотрел на меня.

— Сейчас все объясню.

Через пять минут в комнату вошел Берия, не менее удивленный чем Строганов.

— Слушай Лаврентий. Пора тебе заняться контрразведкой.

Глаза Берии приобрели хищный блеск почуявшего добычу тигра. Лаврентий уже давно доставал меня необходимостью контрразведки.

— Ты в курсе дел Павла?

— Да, — ответил Берия, чем вызвал удивление Строганова. Он-то считал, что о его делах знаю только я.

— Кто-то нас сдал, наглы раскрывают нашу сеть, Кочубей собирается пересылать всех до кого не добрались бритты домой, — я замолчал.

— Мне нужен ресурс.

— Все что понадобится. Паша, будь другом, посодействуй Лаврентию. Он тебе все расскажет.

Что ж, надеюсь, Берия не переборщит с выявлением возможных британских шпионов. Нужно будет ему об этом сказать.

— Егор, Салтыкова ко мне.

Николай Иванович подошел через двадцать минут.

— Граф, я вам обещал место военного министра. Я свое слово держу. Составьте бумагу, я подпишу. И сразу вам задание. Напишите назначение Суворова командующим к нашим войскам на Кавказе, переведите Зубова в подчинение Александру Васильевичу. Пусть выдвигается как можно быстрее. С собой может взять десять тысяч войска. Предоставьте ему широчайшие права. Мне нужно закончить компанию к следующей осени. Пусть не заключает мира до тех пор пока не посоветуется со мной или пока не возьмет их капитуляцию. Все, можете быть свободны.

На отпевании императрицы прибыли посланники со всей Европы, монархической, конечно же. Были посланники даже от порты. Дипломаты и дворяне приносили свои соболезнования и пытались прощупать почву. Но я отвечал всегда односложно, не давая им пищи для размышления.

Затем весь двор, все высшее дворянство, зарубежные посланники, отправились в Москву, на мою коронацию. Мой императорский поезд, к которому прицепились все эти люди, растянулся как армейская колонна.

В Москве я по привычке расположился во дворце у Долгорукова. Сам Петр Петрович, получивший указания по телеграфу от Безбородко, уже организовал все мероприятия. Москва гуляла три дня. И не только дворяне, шатавшиеся по приемам и балам, но и простой люд, упивавшийся за здоровье нового императора в питейных заведениях первопрестольной.

К рождеству я вернулся в Санкт-Петербург, и занялся делами. Правда, основными делами, которыми мне пришлось заниматься, это организация Рождественских праздников. Сами праздники я провел в компании Катерины Трубецкой. Мы уже не прятались и не таились и слухи, ходившие о нас в обществе, перешли в гадание, поженимся мы или нет. После смерти Луизы во время родов в сентябре, я решил для себя, что женюсь на княгине, хватит с меня немки. Создам, так сказать прецедент. А то к двадцатому столетию, из-за постоянных браков с иностранными принцессами, в Романовых русской крови совсем не осталось.

— Александр Андреевич, — сидящий напротив меня князь Безбородко принял выражения полного внимания. — Выборы в Сенат должны пройти до марта. Я надеюсь вы справитесь.

— Конечно, ваше высочество.

— Вы что-то принесли?

— Да, ваше величество, здесь запросы из Московской, Курской, Санкт-Петербургской губерний на создание губернских дум. Я согласовал их с вашим планом реформирования дум в Нижнем Новгороде и Туле.

Да, мне пришлось реформировать систему выборов, по которой будут избираться думы в моих бывших наместничествах, получивших обратно название губерний. Местное дворянство и купечество наконец сообразило, какую опасность таит та система выборов, которую они получили. Пришлось ее переделывать, соответственно традициям. Система выборов стала сословной и делилась на четыре курии. Первая курия, дворянская. Имели право голосовать владетельные дворяне, имеющие не меньше пятидесяти душ. Вторая курия, купцы и промышленники, имеющие оборот не меньше тысячи рублей в год. Третья курия, чиновники, разночинцы, городские обыватели, имеющие имущество не меньше пятидесяти рублей или недвижимость в городе. Четвертая курия, крестьяне. Но потом, по совету Берии, я добавил пятую курию, в которую определил разночинцев и земских работников. Все курии имели равное количество представителей, и для достижения необходимого результата им придется договариваться.

— Хорошо, я посмотрю. А вы сами как думаете, может по всей России ввести эти думы?

— Не знаю, ваше величество. Вроде и без них сколько жили.

— А как же боярские думы у князей русских?

— Я считаю, монсеньор, что самодержавие лучший вид правления в России. Только он обеспечит стабильность.

Я улыбнулся. Для тебя естественно. Ведь выборы ты можешь не выиграть. Даже к выборам в сенат отрицательно относишься. Ничего, скоро создадим государственную думу, или верховный совет. Ага, скоро, лет через десять.

— Ваше величество, я хотел бы просить за одного молодого человека, сына моей старой знакомой, графини Друцкой.

— Александр Андреевич, вы же знаете, как я не люблю такие просьбы. Пусть приходит на смотр в конце весны, может его и зачислят в гвардию. А если он приглянется кому из генералов, то и адъютантом возьмут, — произнес я таким тоном, показывая мою усталость к этим просьбам.

— Я бы не стал просить, ваше величество, но у графини тяжелое финансовое положение.

— И что? У нее земли есть? Есть. Значит нужно ими лучше управлять. Пусть их продает. А сын ее может идти в любые войска, не только в гвардию. Там тоже платят жалование. И давайте на этом закончим. В гвардию должны идти только лучшие из лучших, а их отбирать буду я лично. А то развели тут бардак, — закончил я раздраженно.

После Безбородко ко мне зашел Ушаков.

— Здравствуйте Федор Федорович.

— Ваше высочество, я безмерно рад вас видеть.

— Не стоит этих церемоний. Перейду сразу к делу. Вы не против? Хорошо. Вот бумага о назначении вас командующим военно-морскими силами в Средиземном море. Я вам выделяю двенадцать линейных кораблей и пятьдесят фрегатов. Ваша задача, взять под контроль остров Мальту. Все уже обговорено с Фердинандом фон Хомпешом, великим Магистром ордена. Наша задача получить военный порт и форт в западном Средиземноморье. После получения контроля над островом, необходимо захватить марокканский Танжер. С собой вам надлежит взять одного из моих людей, он уполномоченный представитель, должен попасть в Константинополь. Остальные инструкции получите после выполнения этих целей.