Зато у меня в голове словно раздался резкий паровозный гудок: насторожись, обрати внимание! Я-то ещё наивно удивлялся, почему ди Ландау не тронул ни единой книги, что я ему приносил в больницу, а спал днём как убитый. Из-за своих подозрений, в реальности которых он не был уверен, он бодрствовал по ночам, ожидая, что и от него попытаются избавиться.
Даже если мой напарник ошибся, даже если ему это просто показалось... Я дал себе слово дежурить у него сегодня под дверью. Мне не хотелось бы, чтобы его фантазии стали реальностью. Ведь завтра — решающий день, Божий Суд расставит всё на свои места.
Причём не столько поможет или похоронит окончательно маэстро Бьянко, сколько позволит ди Ландау разобраться в самом себе, в том, что он видел, в том, что было на самом деле. Что ж... я тоже рассчитываю на тебя, напарник.
-Твою дивизию, — пробурчал маг, пряча руки в карманы. — Дубак какой... Давай шуровать быстрее, а то все храмы позакрываются. Мне сегодня надо свечку поставить!
Как он потребовал, мы прибавили шагу. Я давно заметил, что ходим мы почти с одинаковой скоростью. Я высокий, а у моего подопечного довольно длинные ноги для его роста. В главный храм мы не пошли. До него было довольно далеко, да почему-то и не хотелось быть в толпе.
Ди Ландау выбрал маленькую церковку почти рядом с министерской больницей. Он выгреб из карманов все деньги. Половину бросил в ящик для пожертвований, половину потратил на свечки. Я тихо порадовался, что церковка почти пуста, до ночного Возжигания Огней еще далеко, священник за алтарём, служки вышли, и никто не слышит его самопальных молитв в духе:
-Святый Боже, приглядывай за моей мамочкой, чтобы её никто не обижал, а если обидит — откуси ему голову, — пауза. — И за Лючи тоже приглядывай, а то она маленькая ещё. Amen.
Его бормотание на мгновение прервалось, маг явно раздумывал, что бы такого ещё сказать Королю-Дракону и не обидеть того. Шутки шутками, а ведь завтра не всё зависит только от моего напарника.
Тут он, расставляя зажжённые свечи, вспомнил, что ему есть помянуть ещё кое-кого:
-Святая княгиня Реджина Бергентская, я тебе помог, ты тоже мне помоги. Amen.
Я почувствовал неудержимое желание отвесить ему подзатыльник. Да, мне разрешили использовать для вразумления одного мага любые средства, но как бы мне хотелось обойтись без рукоприкладства... Ведь я до сих пор понять не могу, когда он меня сердит — это я сержусь сам или под влиянием странной магии напарника. Когда же, ну когда же он научится правильно разговаривать с дамами и вообще вести себя прилично, чтобы краснеть за него не приходилось? Впрочем, я, само собой, не краснею так часто, как обычные люди. Здесь это выражение употреблено в переносном смысле. Я едва успел остановить свою руку, когда над головой ди Ландау что-то блеснуло. Я удивлённо моргнул, не веря своим глазам. Неужто ещё одно белое пёрышко опустилось ему на макушку в знак услышанной молитвы? Но нет, это всего-навсего из его прилизанной шевелюры сквозняком всколыхнуло светлую прядь. В темноте, подсвеченный снизу вихор очень сильно напомнил мне перо из платья призрака с острова Белой Птицы.
У меня не было денег на пожертвования, но я взмолился мысленно всем святым и Королю, чтобы они уберегли этого обормота и не оставили без присмотра. Мне совсем не хотелось менять напарника. Стоя среди прохладных белых стен с золотистыми фигурами драконов, обвивших светильники, я неожиданно понял, что уже привык к этому несносному юноше. Его дело — теперь и моё дело тоже не только по службе, но и по велению сердца... Если, конечно, я имею право так говорить.
Ди Ландау поставил последнюю свечу, сделал ритуальный жест и бодрым шагом подошёл ко мне:
-Ну, я всё, — сообщил он самым деловым тоном, как будто шляпу надевал или штиблеты застёгивал. — Идём?
Я только кивнул.
Мы покинули стены церковки и двинулись вверх по улице. Уже стемнело, зажгли фонари, ледяной ветер утих, потеплело, и пошёл снег. Хлопья были крупными, словно обрывки ваты или тополиный пух. Они погасили все звуки, смягчили контуры домов и деревьев.
Я покачал головой: мне в каждой снежинке виделось белое перо, словно насмешливая святая из Бергенты распотрошила свою подушку или перину, с неба засыпая Латану плотным ковром.
Я поймал один из хлопьев на перчатку. Нет, не перо. Всё-таки показалось. И всё-таки не может быть это просто совпадением. Ещё только утром была весна, и вот зима решила взять реванш в последнюю ночь.
Неожиданно ди Ландау ткнул меня локтём в бок и указал на больницу:
-Гляди, этот тот пацан, сын Бьянко.
Под снегопадом я не сразу разглядел, о ком он говорит. Но вот снежинки, как кулисы в театре, разошлись в разные стороны, и я увидел мальчика.
У ворот, глядя на тёмные окна, стояла маленькая фигурка. Мальчик был без шапки, в расстёгнутом шерстяном пальто. На волосах и на плечах у него уже скопилось по маленькому сугробу. Мальчишка стряхнул с себя снег и вытер рукавом лицо.
Не успел я ничего сказать, как ди Ландау направился прямо к ребёнку:
-Эй, ты, чего тут забыл?
Ринальдо Бьянко, а это был он, повернул к нам свою заплаканную мордашку и вздрогнул. Он явно не узнал моего напарника и меня, ведь видел нас пару месяцев назад, да и то, мельком, какие-то полчаса. Мальчик хотел было убежать, но мой подопечный поймал его за ворот и хорошенько встряхнул так, что весь снег с него осыпался:
-Шёл бы ты, пацан, домой к мамке.
-Отстань, — слабо всхлипнул Ринальдо. — Отойди от меня...
-Мы должны отвести его в полицию, — сказал я магу, снимая свой шарф и наматывая его на голову мальчика. Мне не хотелось, чтобы малыш простудился. — Или в церковь.
-Отойдите от меня... — прошептал ребёнок. — Я не хочу... не хочу...
-Я бы на его месте тоже к такой мамке не пошёл, — фыркнул ди Ландау. — Но, пацан, правила есть правила. Нечего одному по ночному городу шляться тем более под снегопадом. Завтра из дому сбежишь.
Меня глубоко возмутило такое отношение, как вообще детям можно советовать убегать? Но я не успел сказать, что думаю об этом совете моего напарника. Ди Ландау нахмурился, задумчиво глядя на мальчика.
-Слушай, пацан... а ты вообще — кто?
36
Его слова словно повисли в воздухе хлопьями снега. Всё вокруг затихло и замерло на единый миг...
А потом началось нечто несусветное. Признаюсь честно, к своему стыду я был совершенно не готов и не успел отреагировать раньше моего напарника, хотя ранее сам хвалился перед вами своей силой и реакцией. Всё-таки быт и бой — две разные вещи. Сила, дающая преимущество в быту и простой жизни, в бою может быть сведена на нет отсутствием опыта.
Зато у ди Ландау в его коротенькой, но насыщенной жизни уже с избытком хватало драк. Не боёв, а именно драк — до смерти, внезапной и беспощадной, когда некуда бежать и отступать.
Тонкое лезвие в руках мальчишки натолкнулось на один из кинжалов молодого мага. Сталь скрипнула по стали, вышибая искры.
Я так и не выпустил из рук свой шарф, придерживая его за концы, поэтому сделал первое, что пришло в голову: дёрнул его на себя.
Подчиняясь моему движению, Ринальдо неловко мотнул головой, сбрасывая с себя мой шарф, и ещё раз махнул своим оружием. Он пытался заставить ди Ландау выпустить ворот своего пальто из цепких рук и явно не хотел с нами церемониться. Если бы мой напарник вовремя не отдёрнул руку, то тонкое лезвие вонзилось бы ему точно в ладонь.
-Прочь! — рыкнул на меня эксперт. — Мешаешь!
Я действительно мешал: слишком быстрые и ловкие соперники сцепились не на шутку. И у того, и у другого оказалось по два ножа. Как ни странно, действовали они ими удивительно похоже. Я не слишком разбираюсь в клинках, но если даже для шпаг столько разных школ и стилей, хотя оружие-то одно, то уж для ножей, наверняка, их не меньше. Видимо, меня ввело в заблуждение количество клинков. Ведь для обоерукого боя стили будут сходными.
В мелькании снежинок чёрные тени двигались двумя размытыми силуэтами. Как будто дикие, злобные зимние демоны решили устроить последнюю прощальную пляску. Только этот танец был смертельно опасен и грозил закончиться отнюдь не весело.
Что заставило ребёнка накинуться на моего напарника? Неужто только грубое обращение, которым как всегда блистал ди Ландау? Нежелание идти домой? Или... быть может, он ждал нас?
Будь он любым другим солернийцем, решившим мстить ди Ландау за что-нибудь (например, за свидетельство в суде против его отца), то он сначала бы озвучил свои претензии, а не кинулся сразу в бой. Существуют же правила хорошего дуэльного тона. И потом, откуда у Ринальдо ножи и такое умение с ними управляться? Чтобы маленький ребёнок (ведь ему же не больше двенадцати!) уже целую минуту держался против моего напарника... Его отец — крайне мирный человек, наверняка ничего страшнее скальпеля в руках не держал. И уж явно он его брал не затем, чтобы лишить кого-то жизни, а наоборот — спасти. Значит, кто-то его научил!
Тут я понял, что думаю совсем не о том. Надо было остановить этих двоих! Но как? Попытаться схватить этих двоих было равносильно тому, чтобы сунуть руку в мясорубку. Они были не намного медленнее меня, а уж ножи сверкали так, что когти Короля-Дракона позавидовали бы им.
Я по глупости не ходил с ди Ландау на тренировки (кстати, себе на будущее: узнать, а можно ли мне вообще учиться сражаться и обращению с оружием?), вернул патрону Бастиану револьвер, так ни разу его и не использовав по назначению. Но я же не совсем бесполезен, я не вещь, не оружие, которое можно только использовать. У меня есть разум и я могу применить его. Если у меня нет под рукой ничего смертельно-убивающего, это не значит, что я вообще ничего не могу предпринять. Общение с ди Ландау научило меня одной важной вещи: для своих нужд можно использовать подручные вещи. Ну, или подножные.
Я нагнулся и сгрёб с мостовой пышную охапку свежего снега. Хрустящие пушистые хлопья легко ужались до размера небольшого (для меня!) камешка, превратившись в хорошую такую увесистую льдинку размером с голову моего напарника. Я кинул свою импровизированную "бомбу" в сражающихся. Точнее в предполагаемое место, где они оказались в этот самый момент. Я рисковал поранить ребёнка или зацепить напарника. И каждый из них мог причинить вред другому, пока тот удивлён моей атакой, но у меня не было выбора. Я должен, должен был остановить их! Они оба увернулись, продемонстрировав невероятную реакцию. Но моё нападение заставило их расцепиться и отпрыгнуть друг от друга.
-Фил, какого хера?! — взревел раненым драконом мой напарник.
-Я должен это спр-ррашивать!!! — я сказал это очень тихо, но почему-то снежинки разлетелись от меня в разные стороны, как впрочем, и два мальчишки. Я сам не ожидал, что умею так рычать. Младший парнишка поскользнулся на утоптанном снеге и неудачно хлопнулся на брусчатку. Он попытался отползти, но ножей так и не выронил.
-Это, — я указал на Ринальдо. — Ребёнок! Чем вы думали, нападая на мальчика?!
-Это — не ребёнок! И это он на меня напал! — злобно фыркнул ди Ландау, разворачиваясь к упавшей жертве.
Клубы пара сбитого в драке дыхания, вырывающиеся у него изо рта, делали его похожим на огнедышащее чудовище. Будь я его противником, я бы испугался, и решил успокоить мальчика.
Я понял, почему Ринальдо не может двинуться с места. Коварный колдун поймал его в ловушку: нога мальчика была приморожена к мостовой увесистым куском льда, и с каждым мгновением оковы нарастали ещё больше и больше — падающий на Ринальдо снег превращался в лёд. Уже очень скоро одна из его рук попалась в ту же ловушку. Как только моему напарнику перестало быть необходимым отражать чужие стальные атаки, как он тут же принялся за магию. Сама погода благоволила ему.
Ринальдо, как ни странно, не испугался. Он с вызовом смотрел на нас из-под мокрых тёмных волос, облепивших его лицо. Я подошёл к нему поближе, собираясь разбить лёд и помочь встать, как ди Ландау крикнул:
-Не трогай его!
И одновременно с этим Ринальдо, сверкая неестественно тёмными даже в темноте глазами, отмахнулся от меня своим клинком. Я еле успел увернуться.
-Ринальдо, что происходит? — я попытался заговорить с ним. — Почему ты хочешь драться?
Мальчишка не отвечал, лишь смотрел то на меня, то на моего напарника. Я смог лучше рассмотреть его, лежащего под светом фонаря. Выглядел ребёнок не лучшим образом: под глазами у него залегли круги, а сам он весьма осунулся с последней нашей встречи в больнице.
-Потому что он — демон, — подходя ближе и примораживая вторую руку мальчика к земле, сказал молодой эксперт. — Смотри внимательно, Фил. Вот так выглядят люди, хлебнувшие "адской крови". А главное — запомни этот запах.
Я честно принюхался, но не смог вычленить в воздухе ничего кроме острого запаха холода и подтаявшей воды. Видимо, более чуткий к воздушным потокам ди Ландау нашёл что-то для себя знакомое.
Мой напарник не выдержал и прошипел, сжимая кулаки:
-Агарцы, будьте вы все прокляты! Наркоманы уродские!
Я удивлённо посмотрел на него.
-Откуда вам это известно?
-Знаю и всё! — злобно огрызнулся маг.
"Агарцы"? Хм... а ведь это многое объясняет. Например, то, как выглядит сеньора Алиса с её восточными чертами лица, которые унаследовал и Ринальдо. Но как дама из Агарского Магистрата оказалась в жёнах у одного из лучших врачей Солернии в целом и Латаны в частности?
Даже если у этих двоих есть агарские корни, какой сумасшедший позволил ребёнку выпить ту самую "кровь"? И раз ребёнок находится под действием зелья, значит, его действительно натравили на кого-то... И этот кто-то, похоже, именно мы...
Страшный и странный наркотик Агара был известен далеко за пределами этой страны. По мнению их теологов, всякий человек имел своего внутреннего демона. Чтобы получить идеальных бойцов, достаточно разбудить эту дремлющую безжалостную древнюю тварь и заставить её повиноваться. На словах это звучало грозно, а на деле людей приучали к химической гадости, ускоряющая все вегетативные процессы, в том числе реакцию и мышление, но при этом притупляющие чувство самосохранения и делающее человека внушаемым. Такого можно было убедить в чём угодно, в том числе и убить другого человека, чем агарские магистры беззастенчиво пользовались.
Так же понятно, почему вдруг проснулся такой интерес к агарскому древнему артефакту. Как будто бы сеньора Алиса и её сын были затаившимися шпионами под прикрытием доброго мужа и отца, а теперь, получив задание (интересно, как?), принялись за его выполнение...
С другой стороны, я чётко вспомнил дело моего напарника, которое мне показывал патрон Бастиан. Ромко, Астата и агарская диверсия много лет назад. Возможно, ди Ландау-старший, историк и исследователь, встретил у древних курганов совсем не разбойников... Тогда понятно, откуда "запах" знаком Багратиону, но совсем не ясно, как он смог спасись, когда более взрослые и сильные люди погибли? Впрочем, об этом я могу поразмыслить и потом.
-Если мальчик напичкан этой гадостью, мы должны доставить его в больницу. Пусть ему очистят организм, — хмуро сказал я.
