Какое-то время виноградарь молчал, глядя перед собой. Потом на его лицо вернулась обычная доброжелательная улыбка.
— Спасибо, — сказал он.
Магда пристально вгляделась в его лицо, но ничего не смогла прочесть.
— Ты всё ещё веришь в Освобождение? — спросила она. Против воли, вопрос прозвучал издевательски.
— Верю, — спокойно ответил виноградарь. — А ты?
— А я не знаю, — вздохнула Магда и в тоске посмотрела на свои бессильные руки. — Мне кажется, Освободитель отвернулся от меня.
— Мне тоже так казалось, — сказал виноградарь.
— Да? — заинтересовалась бывшая ведьма. — А потом?
— А потом я пришёл к тебе.
Магда снова вздохнула.
— Мне бы к себе прийти. Или хоть к кому-нибудь.
— Придёшь, — посулил виноградарь. Бывшая ведьма улыбнулась. — Проводить тебя до деревни?
Магда улыбнулась, на этот раз искренне.
— Проводи.
Они в молчании прошли через лес. Вокруг всё было как обычно. Солнце пробивалось сквозь листву, пятнышками позолотив тропинку. Пели птицы. Одни заливались трелями, другие однообразно вскрикивали. Всё это сплеталось в единую музыку. Красота леса открывалась с каждым шагом — зрелище, которое никогда не приедается, если у человека есть к нему вкус. У Магды был и, по тому, как молчал её спутник, она поняла, что у виноградаря тоже. Это было... приятно. Приятно было идти, молчать и наслаждаться ветерком на лице. Приятно было смотреть на игру света и тени. Приятно было ненадолго отвлечься от потери... от прошлого и будущего. Просто приятно.
Они распрощались у виноградника и Магда направилась к замку барона. Прямо через лес было бы быстрее, но... бывшая ведьма была рада компании. Есть разница между молчанием и молчанием, молчанием в одиночестве, отчуждённым молчанием рядом с равнодушным или враждебным спутником и согласным молчанием рядом с кем-то, с кем можно разделить свои мысли. Последнее лечит даже против воли. Впрочем, Магда и хотела бы исцелиться.
Неужели сила ушла навсегда? Неужели исцеление невозможно?
До замка барона было недалеко, но Магда свернула в сторону, услышав стук топора. Будучи ведьмой, она отвечала перед лесом во многих вопросах. Возможно, ей надо будет защищать дерево. Возможно, умолять лес о прощении для человека, чьи дети умирают от голода и холода. А, может быть, всё окажется в порядке и нет никакой причины для беспокойства.
Магда очень надеялась на третий вариант. Вымолить у леса прощение — в летнюю-то жару! — она сейчас не могла. Чтобы говорить с лесом, нужна ведьминская сила, а её-то ведь и не было.
Ей повезло. Голый по пояс человек рубил сухое дерево, и в этом не было ничего такого, из-за чего лес мог бы затаить обиду. К тому же... этот человек, если надо, договорится с лесом сам.
Магда встала так, чтобы на неё не летели щепки, и молча наблюдала, как знахарь рубит сухую сосну. Зря она когда-то решила, что его руки не способны к тяжёлой работе. Когда он остановился, она тихо сказала:
— Спасибо.
Знахарь резко оглянулся и бывшая ведьма попятилась. Увидев её, он не расслабился, как это обычно делают люди, когда понимают, что знакомы с тем, кто их окликнул.
— Ты нас не выдал, — пояснила бывшая ведьма.
— А, — кивнул знахарь и продолжил свою работу.
Магда ещё немного постояла. Говорить тут было не о чем, молчание знахаря не было ни дружелюбным, ни понимающим. Враждебным, впрочем, оно тоже не было. Просто молчание человека, который занят своим делом.
Она уже почти развернулась и ушла, когда знахарь нанёс последний удар и шлёпнул рукой по стволу. Сосна медленно упала.
— Почему ты пошла с ним? — спросил Исвар, поставив топор на землю. — Говорили, что он убийца. Зачем тебе ему помогать?
В вопросе не слышалось ни тени осуждения, только интерес. Странным, очень странным человеком был знахарь Исвар.
Потому что иначе Виль убил бы меня, подумала бывшая ведьма.
— Он проклятый, прозревший, как и я, — вместо этого сказала Магда. — Прошедший посвящение. Прозревшие всегда помогают друг другу. Особенно посвящённым.
— И как стать посвящённым? — поинтересовался Исвар. Его кожа блестела от пота, но выглядел он ничуть не уставшим.
— Убить кого скажут, — откровенно ответила Магда. Ей не стоило говорить лишнее, но если этого человека, ещё и с железом на поясе лес пропустил к месту обряда...
Может ли человек стать колдуном, не получив проклятие?
— И кого обычно говорят?
— По-разному. Указывают на того, кого трудно убить, или того, кто тебе дорог... или что тебе дорого. Главное — показать, что свободен от цепей мира.
— Ты об этом говорила, когда предлагала мне сыграть? — уточнил знахарь.
— Да, — кивнула Магда. — Если бы ты проиграл, ты бы стал высшим посвящённым, как Виль.
Знахарь хмыкнул.
— А какие ещё посвящённые бывают? — поинтересовался он.
— Малые, — пожала плечами бывшая ведьма. — Но недолго. Малое посвящение даётся перед смертью, чтобы освободить душу.
— А если человек не умирает?
— Человек умирает. В крайнем случае ему не дают есть.
— Строго у вас, — хмыкнул Исвар и подобрал топор.
— Но, знаешь... — медленно произнесла бывшая ведьма. — Я бы тебе не советовала принимать высшее посвящение.
— Это почему же? — немедленно заинтересовался знахарь.
— Тебя принимает лес, а это значит, что ты не простой человек. В одном человеке не может помещаться одновременно душа, колдовская сила и посвящение. Если колдун проходит высшее посвящение, его душа покидает тело.
— Он умирает?
— Нет, — покачала головой Магда. — Это не смерть... просто тело становится слепым орудием старших в общине. Колдовская сила остаётся прежней и даже увеличивается, но душа больше не имеет отношения к происходящему.
Она поёжилась. Иногда ей казалось, что община прибережёт для неё именно это наказание. Смерть — это слишком просто. Слишком... расточительно. Что будет делать община сейчас, когда в ней не осталось силы?..
Знахарь наблюдал за ней с холодным и отстранённым интересом.
— Некоторые говорят, — почти шёпотом добавила Магда, — что душа при этом не освобождается, а подавляется и остаётся запертой в теле, которое творит то, на что человек никогда не осмелился бы сам.
Знахарь хмыкнул.
— Так это награда или наказание?
— Для кого как, — ответила Магда. — Для кого как.
Исвар пожал плечами и принялся обрубать сучья на поваленной сосне. Магда заставила себя успокоиться и продолжить свой путь в баронский замок.
Когда Магда вошла в замок, к ней подошёл фенрих Менно и передал, что барон велел идти сразу в таблиний. Бывшая ведьма покачала головой. Раньше с ней всегда разговаривали внизу, в зале.
Барон сидел в своём кресле, похожем на трон, Вир и Вейма стояли рядом. Оборотень обнимал жену за плечи, прижимая к себе. Вампирша казалась скорее смущённой, чем довольной.
— Я рад, что ты пришла, — вместо приветствия сообщил барон и, помолчав, добавил: — сама.
Магда поклонилась, не зная, что отвечать. Барон кивнул.
— Ты нарушила мой приказ и приказ союза баронов. Я мог бы казнить тебя или изгнать из своих владений.
Бывшая ведьма снова поклонилась. На душе было... на месте души была пустота. Лишившись колдовской силы, Магда перестала быть привязана к земле и могла идти на все четыре стороны. Запоздало мелькнула мысль о сестре, но как-то далеко и холодно, как будто сестра была героиней баллады, которую поют на деревенском празднике.
— За тебя... — барон покосился на оборотня и его жену, — просили. И мне объяснили, что разбойник Медный Паук увёл тебя силой и угрозами. Это так?
— Да, ваша милость, — равнодушно ответила бывшая ведьма.
— Ещё мне объяснили, что ты утратила волшебный дар. Это так?
— Да, ваша милость.
— Мне жаль это слышать. Ты можешь его вернуть?
— Нет, ваша милость.
Вейма кашлянула и выразительно посмотрела на подругу.
— Мне об этом ничего неизвестно, — пожала плечами бывшая ведьма.
— Что ж... В таком случае я объявляю тебе своё решение. С этого дня и до моего возвращения с собрания союза баронов ты будешь жить в замке, в доме Илисы и Кобо.
Магда недоуменно моргнула, не сразу вспомнив, что речь идёт о родственниках Виля-батрака.
— Да, — кивнул барон, — никто не смог сказать ничего против этих людей, но я не могу держать в замке семью разбойника и убийцы. Ты займёшь их дом, Менно тебе его покажет. Еду будешь брать в дворовой кухне. Вместе с прочими женщинами на тебе будет стирка, уборка, кормление кур и прочая работа. Я требую — и предупрежу Менно, — чтобы ты не покидала пределов замка.
— Я пленница?! — вспыхнула бывшая ведьма. Вир отвёл взгляд. Вейма прикусила губу.
— В Тафелоне творится недоброе, — с неожиданной мягкостью в голосе ответил барон. — Ты оказалась втянута в события, на которые больше не можешь повлиять. Если твой дар к тебе вернётся, я буду рад, что сохранил тебя до его возвращения. Если же нет... Быть живой всегда лучше, девочка.
Магда склонила голову. Было похоже, что барон, как и оборотень, уверены, что ей грозит какая-то опасность. Какая, от кого? Магда задумалась о том, как по-разному вёл себя Вир в стане Аларда и здесь, в замке барона. Здесь он был почтительнее и... как ни странно, свободнее.
Оборотень.
— Ты, что, шпионишь для его милости? — ляпнула Магда прежде, чем успела остановиться. Вейма фыркнула и, отстранившись от мужа, скрестила руки на груди, барон улыбнулся, лицо оборотня исказила кривая ухмылка, а после он отвесил девушке торжественный поклон.
— К вашим услугам, прекрасная госпожа, — проговорил он, во многом подражая молодому Арне.
— Значит, ты вовсе не хочешь, чтобы Дюк вернул себе трон? — не отставала бывшая ведьма, понимая, что её вопросы могут звучать наивно и глупо, но не желая остановиться.
— Если я сейчас скажу тебе "да" — в присутствии его милости, — а потом наедине попрошу не выдавать меня баронам, кому ты поверишь? — заухмылялся оборотень. Фирмин расхохотался.
— Браво, мой мальчик!
Вейма снова возмущённо фыркнула.
— Значит, ты всё это время знал, что я здесь? — вдруг спросила она. Вир перестал ухмыляться и виновато покосился на жену.
— Ну, знал, — пожал он плечами. — Его милость написал мне, когда ты появилась в его владениях. Я заверил, что доверил бы тебе свою жизнь и душу, и этого оказалось достаточно.
— Ты же оборотень! — возмутилась Вейма. — Проклятый! Как ты можешь говорить о своей душе?!
— А почему бы и нет? — хмыкнул барон. — Сейчас не время для богословского диспута. Вир, меня интересует другое. Ты оставил там сына старого Вилтина. Я не уверен, что ты сможешь туда вернуться, чтобы увести мальчика. Как ты мог так оплошать?
Вир пожал плечами. Барон перевёл взгляд на ведьму и вздохнул.
— Я не могу осуждать тебя за неуместное рыцарство, но ты сделал Вилтина заложником самозванца и будешь отвечать перед ним самим, если с мальчишкой что-нибудь случится.
— Не случится, ваша милость, — решительно возразил оборотень. — "Дюк", может быть, и дурак, но ваш старший сын — отнюдь. Как только они причинят вред юному Арне, они лишаются заложника. Если же они будут угрожать его жизни, они разрушат образ доброго государя, который пытаются создавать.
— Вилтин не сможет выступить против самозванца, пока его сын находится в его стане! — стукнул кулаком по подлокотнику кресла барон. — Ты лишаешь меня самого надёжного союзника!
— Арне не такой уж дурак, каким кажется, ваша милость, — упрямо отвечал оборотень. — Он сможет пронаблюдать за тем, что творится в стане у "Дюка", если только ему не подвернётся очередная прекрасная дама для спасения.
Магда густо покраснела.
— Самозванца?!
Вир посмотрел на неё с жалостью. Потом покачал головой и жалость на его лице сменилась холодным расчётом.
— Я был очень благодарен тебе за то, что ты появилась так вовремя. Если бы я не боялся, что брат Флегонт, вернувшись, убьёт тебя, я бы постарался задержать тебя подольше. Когда ты пришла, Алард окончательно забросил дела, а его и раньше нельзя было назвать усердным правителем. Когда с ним заговаривали, он только глупо улыбался и соглашался со всем, что бы ему ни говорили. Жизнь в стане превратилась в вечный праздник.
Он хищно улыбнулся.
— Я даже думал задержать брата Флегонта подальше. Я мог бы подкараулить его на дороге и напугать его лошадь...
— Нет, — вмешался барон. — Мы это обсуждали.
Оборотень развёл руками и пояснил:
— Его милость не желает, чтобы проклятые открыто вмешивались в его дела. Это может испортить его репутацию.
— Самозванца?! — снова спросила Магда. Она чувствовала себя оплёванной. Вейма грозно нахмурилась и Вир, угадывающий малейшие изменения настроения своей жены, немедленно перестал ухмыляться.
— Даже Арне заметил, что Алард врал.
— Но ему поверили уважаемые бароны! — возмутилась Магда. Вир снова жалостливо уставился на бывшую ведьму.
— Заступник с тобой! Речь идёт о переделе страны. Кому какое дело до истины?
— Но он любит меня! — выпалила Магда и покраснела ещё гуще.
— Я разве сказал, что не любит? — поднял брови оборотень.
Барон вздохнул.
— Пора заканчивать этот разговор. Магда, Вир сказал, что ты дочь рыцаря. Я прошу тебя дать мне слово чести, что ты не покинешь замка без моего разрешения.
— И вы поверите мне, ваша милость?! — всё ещё ошеломлённая, недоверяющая и растерянная спросила ведьма. — Какая у меня теперь может быть честь?!
Барон вздохнул и пристально посмотрел на возмущённую ведьму.
— Я поверю тебе, девочка. Я не требую, чтобы ты сдержала слово ценой жизни, но я настаиваю, чтобы ты не покидала замка даже ради своей любви.
— Так я, что же, не пленница, а заложница?! — осенила Магду новая мысль. — Вы хотите угрожать Аларду через меня?!
Барон покачал головой.
— Мой сын, ставший братом-заступником, крепко держит Аларда в своих руках. Даже если самозванец любит тебя, он не сделает и шага, чтобы защитить тебя от костра. Флегонт же... давно подбирается к тому, чтобы устроить суд именно в моих владениях. Ты можешь верить своему возлюбленному, но не брату-заступнику. Так ты даёшь мне слово?
Бывшая ведьма долго молчала. Её друзья стояли рядом и молча ждали её решения. Вир настороженно, Вейма сочувственно. Не было правильного ответа и верного пути. Раньше Магда бы просто... знала, как ей поступить. Она потеряла этот дар, когда последовала за своим сердцем.
— Я даю вам слово чести, ваша милость, — глухо произнесла девушка. — Я не покину замка до вашего возвращения, если мне не будет угрожать опасность.
— Я принимаю твою клятву, — ответил барон. — Иди, Менно проводит тебя. Вейма принесёт твои вещи.
Он посмотрел на оборотня и вампиршу.
— Мы выезжаем завтра на рассвете. До того вы оба свободны... хотя, нет. Вир, останься. Что это за история про чудовище?
Он махнул девушкам, чтобы они уходили, и те молча повиновались.
Вейма оставила подругу в домике в замке — напоминающем тот, в котором Магда разговаривала со старшей сестрой. Оба были одинаково покинуты настоящими хозяевами. Бывшая ведьма чувствовала себя грабителем. Вейма, впрочем, скоро вернулась. Она забрала из их общего жилища только те вещи, которые не имели отношения к ведьмовству.
