Клятва ворону (общий файл)

— Нет! Он издохнет здесь и сейчас! — сталью зазвенел голос Торхельма.

— Торхельм, — голос Кветки дрожал.

Она догадывалась, что будет, если он убьет храмовника. Кветка подозревала, что из-за намерения жениться на ней, Торхельм потерял расположение кайзера, и теперь неизвестно, какие беды ждут молодого кёнига.

При звуке ее голоса Торхельм повернулся к ней. Его взгляд потеплел. Не сводя с нее глаз, он коротко приказал Лотару:

— Бросить этого пса в каменный мешок! Объяви, что венчание откладывается, и пошли за храмовником во Фридланд!

— Ни один храмовник во всех Северных пределах не смеет тебя обвенчать с ней, Торхельм! Все они подчиняются воле кайзера! Ты не хуже меня это знаешь... — прошипел Йохн.

Торхельм не удостоил его взглядом. Он взял за руку Кветку и увел её за собой через маленькую боковую дверь от застывших в изумлении и горячо обсуждающих произошедшее гостей. Он закрыл её своей спиной, храня ото всех любопытных взоров. Кветка не плакала и ни о чем не спрашивала, пока они шли к возку. Их тут же окружила стража. Торхельм, вопреки обыкновению, сел вместе с ней в возок. Его молчание пугало её.

— Из-за меня ты впал в немилость, — подавленно прошептала она, когда возок тронулся в путь к замку.

— Мне нет дела до его милостей. Мое войско в полтора раза больше. Я могу себе позволить не прислушиваться к его воле. Но ублюдок Йохн прав: теперь ни один храмовник не посмеет обвенчать нас, пока кайзер не даст на это своего согласие. Йохн послал к нему гонца и донес, что я женюсь на жене Гермара. Я подозреваю, как он очернил тебя в том письма. Ты можешь сама в этом убедиться.

Торхельм передал Кветке свиток, которым Йохн так грозно потрясал.

Она не ожидала, что кёниг даст прочесть столь важное послание. Кветка развернула свиток, в глубине души польщеная его доверием. Свиток был порядком измят за долгие дни пути из Грёвлана в Сванберг. Кветка жадно вчитывалась в изящные руны, выведенные рукой писца:

"Доблестный кёниг Торхельм Альдорсон! Донесение храмовника Йохна из Сванберга повергло нас в недоумение и печаль. Наказав Гермара за его преступные деяния в отношении благородной Сёгрид, вы остались в Сванберге. Йохн сообщает о вашем намерении жениться на супруге Гермара, вашего заклятого врага, когда его тело едва успели предать погребению в усыпальнице нашего рода. Я начинаю верить словам Йохна и подозревать колдовство, которое исходит от кёнигин Эмблы и лишает вас воли и разума. Мы должны убедиться, что кёнигин не одержима Темным, и вы намереваетесь жениться по доброй воле. Потому я запрещаю всем храмовникам Северных пределов совершать обряд венчания до той поры, пока вы вместе с юной кёнигин не появитесь в Грёвлане, и я с помощью своих храмовников не удостоверюсь в невиновности и приверженности кёнигин Эмблы к храму Единоликого. Я страшусь того, что вы силой принудите Йохна обвенчать вас, потому спешу вас упредить, что ваше с кёнигин Эмблой потомство, если таковое будет, не сможет наследовать ваше имя и земли.".

— Кёнигин Эмбла, — горько повторила Кветка, питая отвращение к этому имени.

Торхельм забрал у неё свиток с таким видом, будто она взяла по незнанию отравленную ядом вещь. Он обнял её и крепко прижал к своей груди.

— Не произноси этого имени... Ты Кветка, моя Кветка. Для меня нет ничего слаще этого имени, — хрипло молвил он, неотрывно глядя на нее.

— Что же теперь будет? Мы не можем обвенчаться. Я принесла тебе несчастье, вызвав гнев кайзера, и он никогда не разрешит стать мне твоей женой, — Кветка с отчаянием посмотрела в его светлые глаза, борясь со страхом за него.

— Ты уже моя жена, перед богами и людьми! — твердо и спокойно сказал он, взяв её лицо в ладони и нежно глядя в глаза Квеки, полные смятения. — Воля кайзера бессильна, если уж ненависть к Гермару не заглушила пожар в моей груди — грустно усмехнулся он. — Я прикипел к тебе всем сердцем. Разве может кто-то разлучить нас?

— Торхельм, разве кайзер может запретить кёнигу жениться?

— Кайзер правитель Северных пределов и все храмовники подчинены ему. Он честолюбив, хитер и мстителен, — Торхельм отвел хмурый взор в сторону. — Во время моего последнего пребывания в Грёвлане, он всячески давал понять, что хочет отдать за меня свою внучку Бригитт. Я не ответил на его намеки.

— Разве молва обманывает, говоря, что она красива? — её голос задрожал.

— Я никогда бы не породнился с родом Игмара! Я единственный кёниг в Северных пределах, в чьих жилах не течет кровь этого проклятого богами рода. Они пришли во Фридланд с войной сто лет назад. Мой прадед выстоял, но какой ценой! Фридланд был обескровлен, и прадед принял новую веру, но лишь для виду, продолжая чтить Одина и Тора, — Торхельм с холодной яростью вспоминал прошедшее, боль от которого не утихла. — Я никогда бы не взглянул на Бригитт, пустую, холодную и надменную девицу, истинную внучку Эмблы!

Возок остановился, подъехав к крыльцу.

— Я немедля соберу совет, на котором решу, что вернее всего предпринять, дабы нас поскорее обвенчали. Поверь мне, скоро всё закончится, — промолвил Торхельм, крепко прижимая ее к себе.

* * *

Кветка вышла в сад, ожидая, когда закончится совет в покоях кёнига. Она намеревалась переодеться, но, сняв украшения и венец, поняла, что не в силах расстаться с подвенечным платьем. Словно сняв его, она откажется от Торхельма и перестанет быть его невестой.

В саду тихо шелестели травы и листья деревьев. Солнце едва проглядывало сквозь хмурые тучи. Всё обещало дождь и грозу к ночи. Кветка с тоской подумала, что, не вмешайся Йохн, они стали бы уже мужем и женой. На свадебном пиру они сидели бы сейчас рядом, и в честь жениха и невесты гости поднимали бы кубки и произносили заздравные речи.

Кветка подошла к каменной стене, у которой она сошлась с кёнигом в день битвы. Дурные мысли и предчувствия терзали ее. Она готова была отдать все на свете за то, чтобы быть с ним. Как было бы всё просто, будь он обычным воином, а Кветка — дочерью кузнеца! Но думать об этом — только бередить душу. Кветка услышала шаги Торхельма за спиной. Он вошел в сад и остановился. Кёниг молча смотрел на нее, не в силах отвести глаз, словно хотел навсегда запомнить девушку такой: нежной и юной, с золотым шелком волос и блестящими очами, в которых затаились грусть и тревога.

— Умоляю тебя, не скрывай от меня ничего! — молвила Кветка, испугавшись этого неподвижного и пристального взгляда.

Он вздрогнул от ее мольбы, полной горечи и страдания.

— Сегодня я уезжаю в Грёвлан, — твердо молвил Торхельм. — Два дня до Фридланда верхом и ночь на драккере до Грёвлана. Я встречусь с кайзером и опровергну наветы Йохна. Через шесть дней я буду здесь с благословлением кайзера! Я захвачу с собой храмовника из Фридланда, и мы тут же обвенчаемся! — Торхельм говорил спокойно и уверенно, чеканя каждое слово и не сводя с Кветки глаз.

— Боги! Я не верю кайзеру. Это ловушка. Прошу, не езди в Грёвлан! У меня дурное предчувствие, — прошептала она, с нежностью и мольбой глядя на него.

— Чего ты боишься, моя кёнигин? Я готов плыть на край света, если это приблизит наше счастье, — Торхельм подошел к ней и с благоговением взял её тонкие ладони в свои, чтобы прижать их к губам.

— Я боюсь опасностей, подстерегающих тебя в пути, но пуще них я страшусь коварства кайзера, ведь ты сам говорил о его мстительности и хитрости. С ним Бальдор, он наверняка уже знает о гибели Хьёрдис и может отомстить тебе!

— Ничто не сможет помешать мне вернуться к тебе: ни смерть, ни чары, ни стихия.

— Тогда возьми меня с собой, — Кветка подняла на него очи, полные решимости.

— Я не подвергну тебя опасности. Если ты будешь со мной, я буду как никогда уязвим. Ты останешься здесь под охраной Лотара и моих воинов. Пока меня не будет, ты будешь править Гримниром, а Лотар останется твоим советником, — решительно молвил Торхельм, и стало ясно, что с ним не поспоришь.

— Оставить правление Гримниром девице? — Кветка не поверила своим ушам.

— Я оставляю Гримнир своей жене, которую боги наградили светлым разумом и достоинством, — серьезно молвил он. — Мой отец, уходя в походы, оставлял все дела моей матери. Подле тебя будет Лотар. Я не задержусь в Грёвлане.

— Торхельм, нас обвенчал Орвар. Ты сам сказал, что мы уже муж и жена. Мне ненавистен обряд в храме, потому что у храмовников я не нашла ни добра, ни правды, ни справедливости! — Кветка немного смутилась, произнося эти слова.

— Да, ты моя жена, но мы должны обвенчаться в храме, чтобы наши дети могли править Фридландом, и никто, даже кайзер, не посмел сказать, что ты не жена мне, а дети не могут занять престол после нас. Я как можно скорее постараюсь добиться от кайзера отмены его запрета. Я уезжаю на закате, Кветка.

Её последняя попытка удержать его провалилась. Она знала, что кёниг прав, и видела, как трудно Торхельму покидать ее, несмотря на его суровый вид. Кветка отвернулась. Нет, она не будет рыдать и молить его остаться, ибо так решил ее муж, и она подчинит сердце и желание его воле, помня, что его тоска и боль не легче ее. Кветка с нежность посмотрела на кёнига.

— Я увидел тебя впервые на этом самом месте, — хрипло проговорил Торхельм, любуясь ею. — В жарком бою, в пылу мести я увидел твои глаза и на миг забыл обо всем. Твоим косам позавидует сама златокудрая богиня Сиф. Я готов бесконечно любоваться твоим лицом и смотреть в очи. Я вернусь к тебе, и мы будем вместе неразлучно. Ты помнишь наши клятвы? — Торхельм крепко обнял ее и смотрел сверху вниз. — Мы вместе столько, сколько отпущено нам богами. Но ты будешь всегда подле меня, даже когда мы покинем мир живых, моя Кветка, — горячо зашептал Торхельм, касаясь лицом её волос.

Кветка слушала его, затаив дыхание.

— Сегодня я принес особую клятву. Она столь же древняя, как и Белые камни. Я поклялся ворону Химмльравну, что ты часть моей души. Ворон Химмльравн древнее божество, хранящее мой род. Он летает между мирами живых и мертвых. Если погибну до срока, то ворон принесет меня на своих крыльях из царства мертвых — Хельхейма за тобой, Кветка, ибо не будет мне покоя, покуда мы не будем вместе.

— А если не станет меня, даст ли твой божественный ворон свидиться с тобой? — зачарованно глядя на него, прошептала она.

— Отныне, вняв моей клятве, он будет помогать нам, куда бы мы ни шли, идти навстречу друг другу.

Торхельм жарко шептал томительные и страшные слова, закрыв в исступлении глаза и заключив возлюбленную в крепкие объятия. Ей не было страшно — отныне они с ним связаны на веки не только клятвами, данными друг другу, но и древним вороном Химмельсравном, которому Торхельм принес древнюю и нерушимую клятву вечной любви. Кветка не отрывала от него глаз, чувствуя, как от сладких речей сурового кёнига огонь бежит по жилам, и она становится мягкой и податливой словно воск. Он целовал ее яростно, исступленно, больше не стараясь сдержать свою страсть, словно стремился навсегда запечатлеть на ее губах след от своего поцелуя. Они еще долго стояли в саду, не в силах разомкнуть объятия и оторваться друг от друга.

— Я буду ждать твоего возвращения, ладо мой, молить твоих и моих богов за тебя, — молвила Кветка на родном языке, с тоской глядя на солнце, повернувшее на закат и приближавшее неизбежную разлуку.

* * *

Торхельм торопился поскорее отправиться в путь. Он взял с собой лишь двух оруженосцев и по сменной лошади для каждого, чтобы поскорее добраться до Фридланда, откуда он намеревался сразу же отплыть в Грёвлан. Торхельм оделся в шерстяную рубаху и плащ. Лишь его оружие и украшения выдавали в нём кёнига. Во дворе замка его провожали Лотар, Рольд и Хельгот. Кветка сидела верхом на лошади, так как Торхельм позволил ей проводить его до леса. Сам кёниг по фридландскому обычаю подходил к каждому из советников и пожимал руки чуть выше локтя на прощание. Он оставил Лотару подробные указания до своего возвращения, отдав Кветке бразды правления Гримниром. Вместе с кёнигом во Фридланд отправлялся Рунольф, чтобы вести дела правителя, пока тот будет отсутствовать.

Когда отряд выехал за ворота Сванберга, от леса потянуло вечерней прохладой. Солнце наполовину скрылось за лесом, одаривая землю последними золотыми лучами. Кветка скакала бок о бок с кёнигом, бледная и молчаливая. Они не обмолвились ни словом. Когда отряд подъехал к опушке леса, Торхельм остановил коня и кивнул слугам и Рунольфу. Советник понимающе посмотрел на них.

— Госпожа, надеюсь в скором времени увидеть вас, — мягко молвил Рунольф, кланяясь ей.

— Я тоже буду с нетерпением ждать встречи с вами, благородный Рунольф, — Кветка постаралась улыбнуться как можно благожелательнее.

Всадники хлестнули коней и поскакали дальше, оставив кёнига и девицу одних на дороге. Оба не сводили друг с друга глаз, продолжая молчать. Их тоска не поддавалась словам. Торхельм резко вскочил в стременах, и, перегнувшись, с силой привлек её к себе, осыпая ворохом жарких поцелуев.

Кветка поняла, что не сможет сдержать рыдание.

— Скачи! Иначе, клянусь богами, я не смогу уехать, — сквозь стиснутые зубы прорычал он.

Кветка отстранилась и хлестнула коня, что было сил. Конь испуганно метнулся в сторону, дико заржав. На небольшом холме Кветка остановилась и оглянулась. Торхельм соколом мчался по лесной дороге, не оборачиваясь, с развивающимся за спиной плащом.

* * *

После отъезда Торхельма дни потянулись нескончаемой вереницей. Кветка с утра поднималась вместе с солнцем, чтобы успеть принять глав уний, купцов и челобитчиков. Вместе с Лотаром она объезжала город, самолично выясняя цену на хлеб и соль. Многочисленные дела не давали ей грустить, но едва вечером она оставалась одна, как тоска по Торхельму затмевала всё.

На пятый день купец из Фридланда привез Кветке письмо от Рунольфа, который сообщал, что они с Торхельмом благополучно и в срок добрались до Фридланда. Кёниг, решив несколько неотложных дел, в тот же день отплыл в Грёвлан, и теперь советник ждал его возвращения со дня на день.

В день возвращения кёнига Кветка с первым лучом солнца поднялась на башню Вакт. Она всё смотрела и смотрела в сторону леса, через который проходил большак, ожидая первой увидеть вдалеке возвращающегося Торхельма. Но кёниг не приехал ни в то день, ни в следующий, поселив в её сердцу тревогу и страх. Кветка готова была проводить на башне день и ночь, не находя себе места от тоски и волнения. Замечая понимающий и сочувствующий взгляд Лотара, Кветка изо всех сил боролась с подступающим отчаянием, стараясь никому не выказывать своих чувств. Ей хотелось поговорить с Орваром, но его нигде не было, и Кветка не знала, куда исчез ведун. Ренхильд и Росалия, чувствуя за внешним спокойствием кёнигин тревогу, как могли, успокаивали её.

Прошло десять дней с тех пор, как кёниг должен был возвратиться в Сванберг. Вечером в замок явился Орвар и сразу же потребовал у караульного проводить его к кёнигин и позвать Лотара. Кветка, едва услышав от караульного имя ведуна, подхватила подол длинного тяжелого платья и бросилась в трапезную, куда Лотар проводил Орвара. Она птицей влетела в залу, запыхавшись.