Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

— Это итоговое задание. Если мы опять придем последними, все отправимся по домам, нас предупредили, — продолжала она. — А если мы их не бросим, — кивок на Елену и Катарину, — однозначно придём последними, даже если понесем эту дрянь на себе.

Сирена вспыхнула.

— Мы не можем никого бросать! Корпус своих не бросает!

— Хрен тебе 'не бросает'! — заорала мулатка, вскакивая с места. — Ещё как бросает! Скольких уже бросил? Они берут лучших! Лучших, Морган! А мы в хвосте с большим отрывом! Ты можешь тащить её, но я не собираюсь! Я не хочу возвращаться!

— Ты не права, — произнесла стоящая чуть в стороне Мутант, девочка-мод с золотыми волосами и светлой кожей, авторитетная и боевая, но не встревавшая до сих пор в вопросы управления ротой. Ходили слухи, она тоже из блатных, из флотских, но проверить это Елена не могла. Экзотическое прозвище Мутант получила в первый же день благодаря непривычному цвету волос и кожи, и спокойно на него отзывалась.

— Рота — именно семья, и мы должны держаться вместе, что бы ни случилось, — невозмутимо продолжала светлокожая. — Ты не права.

— Зачет по последней! — вспыхнула мулатка, сжимая кулаки от ярости. — Нас всех, всей нашей грёбанной 'семьей', отправят по домам, если мы её не бросим! Ты этого хочешь?

— Пусть лучше отправят семьёй, чем по одному, — спокойно парировала златоволосая.

— Разве ЭТО можно назвать семьёй, Мишель? — окинула мулатка рукой вокруг. — Это сказка, байка! Они стравливают нас специально, каждый день, и смотрят, кто кого сделает! Какая семья? Логово змей!

Воцарилось недоброе молчание, которое мулатка приняла за одобрение своей позиции. И продолжила гораздо спокойней и уверенней:

— Они выбирают лучших, лучших из лучших, тех, кто сильнее. И тех, кто принимает сильные решения. А отсеивают того, кто не слушается, и слабых. Как Веласкес. Которые всех подводят.

— Я не хочу домой! — затрясло её от злости. — Мы должны двигаться! И дойти в установленное время! Чего бы это ни стоило!

— Ты хочешь бросить раненую, — гнула своё Мишель. — Так нельзя.

Мулатка усмехнулась:

— Да какая она раненая! Не смеши мои ботинки! Она обще для корпуса неприспособленна! Её стопудово отсеют, только позже! Она труп! Так зачем нам загибаться ВСЕМ ради и так трупа?

В её словах была логика. Все и без них понимали, что Веласкес — труп. Действительно, быть настолько неприспособленной...

— В общем, так, — обернулась мулатка к группе. — Все слышали, что сказали инструкторы по поводу сегодняшнего теста? Группа, пришедшая последней, исключается.

Девчонки, все четыре десятка, опустили головы. Это была правда.

— Кто за то, чтобы идти к финишу, оставив ЭТИХ здесь, слово 'этих' она выплюнула с особым ехидством — побежали дальше. Те, кто хочет остаться и двигать домой 'всем вместе', 'всей семьёй', оставайтесь с ними. Кто со мной?

Мутант порывалась что-то сказать ещё, но глаза её вдруг хитро сверкнули, и промолчала. Рота же начала постепенно, по нескольку человек, подниматься и подходить к мулатке, делая это всё активней и активней. Пока на полу не осталась одна единственная фигура.

Да, перевес фатальный — пять против остальных. Пять, потому, что Сирена осталась тоже, да и не могла не остаться.

— Сирена, ты с нами? — последний раз попыталась увещевать мулатка. Та отрицательно покачала головой.

— Как хочешь. Четвёртая рота, бегом марш! — новый лидер развернулась к 'своим' и принялась отдавать указания. Девчонки грузно развернулись, и, изнывая под тяжестью мешков, потрусили дальше по тоннелю.

Единственная оставшаяся же подошла к ним и с облегчением кинула мешок на пол, усаживаясь на него сверху.

— А ты чего осталась? — перевела на неё недоуменный взгляд Сирена.

— Я как она, — кивнула та на Мишель. — Она флотская, ей лучше знать, как надо.

— А они?

— Да пусть их, — бегло махнула девчонка рукой в сторону убегающих. — Флот своих не бросает. Раз Мутант сказала, значит, так и есть. Тут тоже флот, только без кораблей. Кстати, Аделия. Можно Бестия, меня так бабушка звала, — представилась она, закончив формулировать мысль о флоте и кораблях, в которой, как оказалось позже, гораздо больше истины, чем можно себе изначально представить.

— А ты чего улыбаешься? — Сирена перевела взгляд на 'флотскую'.

— Да так, — неопредёленно кивнула Мишель.

— Подставила она их всех! Вот почему! — прокомментировала Аделия. — Неужели непонятно? Не остановила, хотя могла. Промолчала. Уж она аргументы бы нашла, если б захотела!

У Елены от такого заявления отвисла челюсть.

— Но почему?

— Нам с ними не по пути, — вздохнув, ответила за неё Сирена и потянулась за вещами. — Чем меньше народу, тем больше шансов остаться. Я права?

Мишель загадочно кивнула.

— Ладно, девчонки, вы как хотите, но двигаться нам надо, — окончательно пришла в себя Сирена и обернулась к Катарине. — Слышишь, хорош ныть! — И не обращая внимания на грозно стоящую рядом Елену, вновь пнула её по ноге. — Расселась тут! Принцесса, мать твою! Встать, принцесса! — заорала она во весь голос. — Двигаемся дальше! Как можем, так и двигаемся!.. — добавила уже тише.

— Я помогу. — Мутант поднырнула Веласкес под правую руку, помогая подняться. Стоявшая в ступоре Елена очнулась и последовала её примеру, подхватив под левую. — Пойдём, правда, что ли?

— Давайте, девчонки, я понесу! — маленькая Аделия подскочила и забрала у обеих вещмешки. Затем подняла мешок и винтовку Веласкес и протянула их опешившей от такого жеста Сирене.

— А это тебе. Неси. Всё, теперь мы готовы, командуй.

Сирена попробовала сказать что-то нецензурное, но, оглянувшись на девчонок, практически тянущих на себе Катарину, молча закинула вторую винтовку за плечо, перехватила второй мешок и потрусила следом.

— Четвёртая рота, кто остался, бегом марш! — И жалобно — Ну, хотя бы быстрым шагом, девочки!

Июнь 2413г., Венера, Альфа, Золотой дворец, корпус королевских телохранителей

Лея-Катарина была здесь. Паковала скромные пожитки, нажитые за два года, в огромный, не заполненный и наполовину чёрный чемодан, разложенный на кровати. Первым порывом было уйти, но та обернулась. И посмотрела взглядом, полным раскаяния. Елена тяжело вздохнула и вошла. Села.

— Всё не можешь прийти в себя? — бросила ей такая знакомая, но совершенно незнакомая девушка. Елена кивнула.

— Лея, — попробовала выговорить она непривычное имя, — это же невозможно. Скажи, что это неправда и мне всё снится?

Лея-Катарина отрицательно покачала головой.

— Возможно. К сожалению.

— Но два года! Пудрить мозги два года! И мы, самые близкие тебе... Мы же столько прошли вместе! И не догадывались! И ты прошла через весь этот ад, просто чтобы?..

Лея закрыла полупустой чемодан, спихнула его на пол и села напротив, пронзая её глубокими чёрными глазами.

— Чтобы быть сильнее, Елен. Мне предстоит править страной, и подобная встряска... Мама посчитала, что она пойдёт на пользу.

— А ты? — Елена усмехнулась. — А ты как считаешь?

Лея неопределенно покачала головой, затем с жаром воскликнула:

— Это было лучшее время в моей жизни! Ни до, ни после подобного не случится! Да, это был ад, но зато теперь у меня есть вы. — Она окинула взглядом пустую каюту с шестью кроватями. — Вы самые близкие мне люди, и никого не будет ближе.

Елена опустила голову, хотелось постыдно разреветься. Подруга подсела ближе и взяла за руку.

— Не переживай. Каких-то жалких три года. И вы станете моей группой, личной. И мы всегда будем вместе, до конца жизни.

— Три года, — потянула Елена. — Это много.

— Мне надо учиться, — покачала головой Лея. — Я инфанта, и мне нельзя терять на глупости драгоценное время. Я прошла Полигон наравне со всеми, и я одна из вас. Но теперь моё место там. А ваше...

Да, их место на ближайшие три года здесь. Они должны учиться, оттачивать мастерство, пройти целую кучу предметов и дисциплин по профилю, и пройти так, чтобы стать лучшей группой. Охрана инфанты — это честь, и если они подкачают, их не возьмут в её персональную охрану, какие бы узы их ни связывали. Они останутся, чтобы через три года оказаться вместе, теперь уже навсегда.

...Она же — инфанта. Будущая королева. И ей не место среди потенциальных самоубийц.

— А Мишель? Она ведь тоже оттуда? — Елена перевела разговор, чтобы не разреветься. Лея кивнула.

— Мишель единственная за всю историю корпуса, кого взяли 'оттуда'. Кроме меня. Я навела справки насчёт неё, как только смогла передать первое же сообщение.

Её отец Жан Тьерри, капитан 'Адаманта', крейсера дальразведки. 'Адамант' исчез где-то в облаке Оорта пять лет назад, за три года до нашего поступления. Через три года пропавшие без вести приравниваются к мёртвым, и социальная служба вцепилась в неё мертвой хваткой, ей была назначена большая компенсация за отца-героя. И дон Густаво... Командир третьей эскадры, — поправилась она, — попросил за неё перед мамой на личной аудиенции. А та как раз решала вопрос, как незаметно, инкогнито, отправить меня сюда. И не нашла ничего лучшего, чем предложить девочке то же самое.

— Так что, — Лея развела руками, — если бы не я, она была бы сейчас неизвестно где.

Елена рассмеялась, но горько, слёзы все-таки покатилась по её щекам.

— 'Мама'! Не 'перед королевой'! 'Перед мамой'!

Лея смутилась.

— Для меня она прежде всего мама. Мне жаль, но это так. Вы навсегда останетесь в моём сердце, но я принцесса.

— Не уезжай, Катарина! Не надо! — Елена кинулась к ней, но та удержала на расстоянии вытянутых рук. — Пожалуйста!

Слёзы градом покатили по её лицу. Ей было больно. Больно не оттого, что Лея-Катарина обманывала, а они купились, и даже не подозревали. Будь она хоть трижды принцессой и трижды обманщицей, всё это не важно. Было больно терять её саму, это нежное создание с красивыми волосами. Её напарницу. Ее Принцессу.

— Я не могу! — попробовала отстраниться Лея, но получалось плохо.

— Им ведь плевать! Они поймут, и спокойно доучатся эти три года! Они знают, что ты будешь с нами, и им этого достаточно! А мне мало! Мне мало этого! — Она все-таки пробилась сквозь защиту и обняла Катарину-Лею, намертво вцепившись, словно боялась, что её могут забрать. Слёзы градом катились из глаз, из груди вырывались всхлипы. — Я не хочу как они! Мне будет не хватать тебя! Ты нужна мне!

Елена зарыдала. Лея гладила её по волосам, успокаивала, но бесполезно.

— Я люблю тебя! Не бросай меня! Пожалуйста!

— Не надо так говорить, — попыталась одернуть её Лея. — Ты всё это придумала себе. Я просто твоя подруга, такая же, как остальные. Только чуть более близкая.

Елена отрицательно замотала головой.

— Нет, не как остальные. Остальные не нужны мне. Не так, как ты. Ты — моя болезнь, моя страсть. Моё всё! Не прогоняй меня!

Лея все-таки отстранилась и строго посмотрела ей в глаза.

— Это самовнушение, Елен! Самообман! Игра гормонов! Это неправильная любовь, такой не должно быть! И ты забудешь о ней, как только я уеду!

Елена отрицательно покачала головой.

— Не забуду.

— К тому же, ты прекрасно знаешь, что я не такая. — Лея с каждым словом теряла уверенность в голосе. — Для меня ты просто подруга. Лучшая, но подруга. Не надо так. Это обман, Елена. Просто обман.

— Ну, так обмани меня! — Гарсия почувствовала, что слетает с катушек и ничего не может поделать. — Обмани! Пусть это будет обман, на прощание хоть раз обмани!

Она подалась вперед и нашла губы своей Принцессы. Та пыталась сопротивляться, но быстро обмякла.

Блаженство. Вот оно какое.

Оторваться Елена смогла только через несколько минут.

— Пусть обман, Принцесска! — прошептала она опешившей Лее-Катарине сбившимся голосом. — Я согласна! Но если бросаешь меня, хотя бы обмани на прощание! Подари мне эту иллюзию, и я умру за тебя! Обещаю!

Её руки потянулись к застёжкам воротника Леи. Та не сопротивлялась.

Ноябрь 2421 г., Венера, Санта-Роза, центр особых исследований 'Омикрон-4'

— Ты сама сказала, что не станешь убивать его. Что мне оставалось делать?

Лея сидела на диване, опустив голову на руки. В кресле напротив, прикладывая найденный в местном холодильнике кусок льда к расползающемуся на пол-лица синяку, восседала её точная копия, и тихонько всхлипывала. В углу бедной и убогой комнатенки, прислонённый к стене, сидел пожилой мужчина, 'старичок', с которым Лея встречалась тогда в кафе. Она недолюбливала этого человека, но в сложившейся ситуации стала единственным его ангелом-хранителем. На груди учёного лежала девушка лет двадцати пяти и обнимала его, как бы загораживая от всего света.

— Я должна. Елена. Ты обязана понять, это выше меня. Дон Мигель не должен жить. Если его изобретение попадёт к врагам королевства... — Она отрешённо покачала головой. Повисла пауза, нарушаемая лишь всхлипами девушки в углу.

— Это оружие, Елена! — с жаром продолжила её высочество, подобравшись. — Изысканное и невероятно мощное оружие! Да они устроят с его помощью такое!..

...И если к нашим попадёт, тоже ничего хорошего не выйдет, — усмехнулась она. — Наши тоже, знаешь, какие выдумщики? Пока мама не знает про него, но если узнает, я ничего не смогу поделать. Поэтому дон Мигель должен умереть, и умереть сейчас, пока есть возможность сделать это не привлекая внимания.

Елена отрицательно покачала головой.

— Ты не станешь убивать его. Это всё, что я могу сказать. Что ты ей пообещала? — кивнула она в сторону Малышки.

Лея оторвала голову и посмотрела на свою точную копию.

— Что отпущу её. С её любимым Рафаэлем. Как только взойду на трон, естественно. И не буду вмешиваться в её жизнь никогда.

Елена про себя кивнула. Мудро. Работа телохранителя опасна сама по себе, а двойники на этом свете вообще долго не задерживаются. Естественно, такие вещи может решить один лишь сеньор, а сеньором Лея станет только после смерти матери. Но сколько бы ни осталось сеньоре Катарине, шансы Малышки дожить до старости значительно увеличатся.

— Я не могла доверить такую работу кому попало, — виновато продолжала её высочество. — А кроме вас мне не на кого рассчитывать.

Елена понимающе кивнула, поставила игольник на предохранитель и засунула в наплечную кобуру, вытаскивая из-за пояса свой любимый нож.

— Она задание выполнила. Старика убила. То, что тот не умер, не её ошибка, а мое достижение. Так что свою часть сделки относительно Марии Хосе тебе придётся выполнить.

Малышка подняла голову и впервые посмотрела на неё с благодарностью, а не ненавистью.

— Да не зыркай так! — прикрикнула Елена. — Если я говорю бросать оружие, значит, надо было бросать оружие. Всё равно я круче, успела б, а ты осталась бы с целой мордой.

— Да иди ты! — Малышка вернулась к прерванному занятию. Синяк начал наливаться краской, если в ближайшее время не сделать укол, к вечеру её фенотип станет непригоден для использования по прямому назначению.

— Эй, ты! — Елена окликнула рыдающую девушку, дочь профессора. — Иди на кухню, принеси мне и ее высочеству кофе!