Ругаясь на чем свет стоит, я принялся стягивать с Палиара мантию. Она уже не выглядела такой новенькой, как днем, но была еще вполне узнаваема под покрывшим ее слоем каменной пыли. Так, теперь стащить собственную куртку. Надеть на него. Вернуть безвольному телу позу, в котором оно пребывало до моего вмешательства... Кажется, порядок.
"Нет, не порядок", — понял я в последний момент. Необходимое действие вызывало у меня отчаяннейший протест, но без него могла пойти прахом вся идея. Я смотал с левого запястья артефактную цепь, развеял намотанные на нее плетенки. От всех идущих сюда боевых магов я ей не отмашусь, а найденное при мне, оружие мгновенно сведет на нет все усилия выдать себя за другого.
Мантия пришлась почти впору. Узковато в плечах, но если не приглядываться, пойдет. Оставалось самое неприятное. Свежие дырки и пятна на мантии должны соответствовать таковым на моей шкуре. Я занес цепь. Крепко стиснул зубы. Это сложно, очень сложно — намеренно причинить себе вред. Но иначе меня точно раскроют.
Шипастый шар с размаха впечатался в руку, глубоко пробороздив кожу. Кометы, больно! И, увы, недостаточно. Еще несколько ударов по рукам — распространенной цели подобного оружия. Затянуть, дернуть, оставляя багровые следы по запястью, иллюзию попытки вырваться. На этом я завершил самоистязание и приладил цепь к обмякшей руке чародея.
Теперь главное не заляпать кровью пол по дороге обратно... "Неправомочное использование символов Академии — магическое клеймо и десять лет каторги", — с усмешкой подумал я. Мне в случае неудачи такой мелочью точно не отделаться. А значит вперед, Чертополох, собери в кулак всю свою наглость, всю везучесть, вот уже семнадцать лет как не позволявшую тебе сдохнуть... и оставь с носом боевиков, что явились по твою душу.
Путь до коридора-иллюзии я преодолел бегом. Боевая группа проникла в дом, а значит, счет шел на мгновения.
Я осторожно выглянул из-за двери. Хитрые конструкции искажали видимость лишь со стороны ловушки, из лаборатории же мне были хорошо видны обе стороны "бесконечного" коридора. Чисто вроде. Неужели повезло?
"Нет, не повезло", — с сожалением понял я, услышав далекие голоса. Маги опередили меня. Сейчас они были как раз у лестницы. Выбираться через окно? Одного взгляда на сад хватило, чтобы осознать гибельность этой затеи. В белесом свете трех Братьев пятнами отсвечивали черные укороченные мантии боевиков — как галки на свежевскопанной земле. Значит, все-таки в оранжерею, и прятаться. Падучие звезды! Я опрометью рванул через открытое пространство к замаскированному под картину проходу.
Внутри было обманчиво спокойно. Шумела вода, покачивались легким сквозняком ветви деревьев и кустарников...
Знакомый шипящий смешок раздался откуда-то сбоку.
— Умный ход, — прокомментировала химера мое появление. — Хочешь прикинуться студентом?
— Лучше скажи, который здесь эльнейский ирис, — вздохнул я.
Тварь мотнула рыжей башкой, весело оскалив острые зубы:
— Вот еще! Догадайся, коли не знаешь. Так и быть, могу подсказать. Чуть-чуть, во-от столечко. — Когтистые пальцы сомкнулись почти вплотную, демонстрируя всю ничтожность обещаемой подсказки.
— А тебе, гляжу, все бы повеселиться, да?
— А что еще остается делать такой, как я? — Тварь вольготно устроилась на краю тяжелого вазона, подобрав под себя одну ногу. — Так где, по-твоему, стоит искать ирис?
— Понятия не имею, — честно признался я. — Я и в огороде-то на грядке заблужусь, а ты мне про ирисы!
— Эх ты, городской парень, — рассмеялась химера, подтягивая наверх вторую ногу. — Ну ладно, подсказка, так и быть. Ирис — болотное растение. А дальше думай сам.
Хм, ну это хотя бы ограничивает область поисков окрестностями пруда. То есть из нескольких тысяч выбор сокращается до нескольких сотен. Падучие звезды!
В глубокой задумчивости я брел по краю водоема, беспомощно переводя взгляд с метелок осоки у берега на плавучие круглые листья кувшинок... И тут я увидел его. Широкий веер сочных острых листьев высотой по пояс и цветки размером с два моих кулака, возвышающиеся где-то на уровне глаз. Все это великолепие оплетали яркие разноцветные контуры природной магии. А, кометы! Эльнейские болота — колдовские болота. Болотный зверь. Болотный цветок. Растение — хиконт. Эльнейский ирис.
Полный худших предчувствий, я протянул руку к этому недоразумению природы. Словно по команде, кроваво-алые головки развернулись ко мне, как подсолнухи вслед Небесному Отцу, пересекающему небосклон. Странный рокочущий звук, напоминающий глухое рычание, заставил меня настороженно оглядеться по сторонам. Еще один хиконт подкрадывается? И тут я заметил пузырьки, цепочкой поднимающиеся из-под воды. Вот откуда это рычание!
Новый звук нарушил покой чародейского сада — знакомое шипение, заменяющее химере смех. Перегнувшись пополам от хохота, чешуйчатая воительница наблюдала за моими действиями. Происходящее немало ее веселило. "Вот же тварь!" — обозлился я и, решительно перемахнув через выложенный крупными булыжниками бортик, побрел по пояс в воде добывать последнее убедительное дополнение к образу счастливчика-первокурсника.
Пучок листьев отогнулся назад, раскрываясь, подобно настоящему вееру, — словно пытался отстраниться от ожидающей его участи... А затем внезапно распрямился. Ножницами щелкнули острые кромки листьев. Кометы, я знаю эти плетенки!
Обжигающая боль полоснула по телу там, где растение-хиконт коснулось его своим магическим оружием. Ах ты, дрянь! Вот так вот преодолеть все опасности и ловушки, выдержать поединок с настоящим чародеем и уничтожить два сомнифицирующих контура, чтобы какой-то болотный сорняк потом протягивал ко мне свои куцые плетенки?!
Взревев, как разъяренный бык, я напустился на врага. Голыми руками — все оружие осталось у Палиара. Наверное, это и впрямь было зрелище. Схватившись за жгучие листья, я тащил изо всех сил, пытаясь выдрать ирис из тяжелого горшка и поливая зловредный цветок самой отборной руганью, какую только слышали улицы Стрелки. Неприятель отбивался листьями, брызгался водой напополам с тиной, поднявшейся со дна в результате нашей возни. Изворачиваясь стеблями, ко мне тянулись цветки, напоминающие уменьшенные пасти сушляков, бродивших по катакомбам. Наконец, внизу что-то треснуло, сопротивление под руками исчезло, и я плюхнулся назад, крепко сжимая добычу: солидный кусок корневища с четырьмя пучками листьев и пятью угрожающе извивающимися цветками. Кометы! Мог бы и не стараться, избивая себя цепью: живот, грудь, руки и лицо смотрелись теперь так, словно по ним хорошенько прошлись плетью. Зеленая мантия ученика едва не падала с плеч, с трудом удерживаясь на излохмаченных лоскутах.
Единственным утешением можно было считать то, что оставшийся в горшке помятый огрызок ириса смотрелся не в пример более жалко.
— Ну что — съел? — злорадно поинтересовался я. — Тварь болотная.
В этот момент одному из цветков удалось-таки изогнуться, дотянувшись до моей руки, и тяпнуть за палец. Я грязно выругался, пытаясь отцепить кусачую пакость. Падучие звезды, а эта Тианара не просто холодная дрянь, она любительница изощренных издевательств! Только попадись мне теперь, стерва вылизанная! Не так уж ты мне и нравишься, но обещанную ночь я получу. Так ухожу, чтоб рук-ног поднять потом не могла.
Кажется, общую идею я высказал вслух вперемешку с проклятиями, направленными ирису. А когда, путем неимоверных усилий отодрав от себя поганое растение, я обернулся к выходу, то обнаружил, что состав зрителей претерпел серьезные изменения. Химера исчезла — как растворилась. Вместо нее за моей борьбой против эльнейского ириса с искренним любопытством следили пятеро магов в коротких, до колена, черных мантиях — еще более здоровые на вид, чем все лощеное чародейское племя. У одного из пятерых, по-видимому, командира, по воротнику и швам тянулись ярко-бирюзовые шнуры. Боевой отряд в полном составе.
Глава 9
Вот такая и получилась картинка. Я стоял, раскрыв рот и не зная, что сказать, а чародеи откровенно потешались над происходящим.
Спокойно, Чертополох, держи себя в руках. Вот доставишь зеленый свиток по назначению, отыщешь этих самодовольных уродов и плюнешь им в глаза. А пока тебе придется побыть живым шутом для боевиков, вместо мертвого гордеца.
Моя спасительница явилась неожиданно.
— Карренд Ториш? — послышался шипящий голос. — Покажите мне того идиота, что поставил командовать боевой пятеркой самого дурного из моих учеников, и я вырву ему печень.
Командир вздрогнул так, словно его ящеролюд по плечу потрепал. Химера появилась бесшумным призраком, материализовавшись из ниоткуда в узком проходе между кадок.
— Взламывать какой-то паршивый щит вдвое дольше зачетного норматива? Я уж не говорю о том, что с иллюзией вас обошел по времени зеленый первокурсник! — беспощадно продолжала она — так, словно отчитывать боевых магов было святым долгом каждой подопытной зверушки.
А самое удивительное заключалось в том, что это сработало. Впрочем... Я всегда знал, что наглость зачастую важнее силы. Когда ты железно уверен, что имеешь на что-то право и ведешь себя соответственно, редко кто задумывается, так ли оно на самом деле. Какого парня вы послушаете скорее — того, который робко постучится в дверь со словами "уважаемый, не будете ли вы столь добры заплатить откуп хозяину улицы", или того, что выбьет эту дверь ногой и, поигрывая цепью, осведомится, где его положенная доля? То-то же.
В общем, глаза чародея расширились, сделавшись едва ли не больше, чем у химеры, а плечи, наоборот, поникли. Выглядел он при этом совершенно как нашкодивший ученик, застигнутый наставником.
— Ма... магистр Илиро? — сдавленно выдохнул он. — Вы... вы... что вы здесь делаете?
"Нашел, что спрашивать", — фыркнул я про себя. Похоже, произнесенное имя значило что-то особенное: маги принялись недоверчиво перешептываться и переглядываться, то и дело возвращая взор к химере.
— Принимаю зачет по магической ботанике, — не скрывая насмешки отозвалась та. — Вот этот студент, не знаю, как зовут, — когтистый палец ткнул в мою сторону, — решил сдать его досрочно.
Она меня что — прикрывает? Похоже на то. А Дайне силен — раскромсать в опытах не просто адепта Академии, а магистра с боевого факультета. Чародей Илиро, хм. Наверное, стоит запомнить это имя. Узнать, чего такого натворила эта дамочка, что даже Академия не прикрыла своего адепта.
— Но вы же... вас... — не унимался названный Торишем.
Оскал бывшего магистра сделался совсем нехорошим.
— Приговорили и казнили? — прошипела химера, гибким движением подаваясь вперед. — Как видишь, сведения не совсем точны. Приговорили, схватили — это верно... А потом чародей Дайне решил, что сведение личных счетов для него важнее распоряжения Совета Академии. Интересная ситуация, правда? Предательница Карша Илиро мертва, а я — нет.
— Это же как раз то, что мы ищем! — вмешался один из боевиков. — Доказательство преступных экспериментов архимагистра Дайне.
Химера довольно сощурилась.
— Если вы пришли за этим, готова лично продемонстрировать вам не один десяток, — пропела она самым сладким голоском, какой была способна выдать нечеловеческая глотка.
Вот оно что. Настоящая дичь в этой охоте — архимагистр Дайне, и копает под него кто-то из верхушки Академии. Настолько могущественный, что способен отдавать приказы Хиконту с его боевиками. А возможно, и архимагистр Ал-Малир замешан в заговоре по самые уши. Меня они использовали как предлог для проникновения в особняк. Настоящая же задача — обыскать лабораторию на предмет того, чем можно прижать Дайне к стенке. Думаю, я не сильно ошибусь, предполагая, что следы запрещенных изысканий обнаружатся у каждого чародея. Слишком уж это любопытный и жадный до тайн и секретных знаний народ. Не любящий останавливаться ни перед чем, включая запреты собственной школы.
На редкость паршивое чувство — обнаружить, что вовсе ты не паук, поджидающий жертву в центре тщательно выплетенной сети, а всего лишь мошка, бьющаяся в чужих тенетах. Впрочем, то была уже не новость. Но подтверждение моих прежних догадок совершенно не принесло радости. Кометы! Вся скопившаяся за день усталость разом обрушилась на мое побитое тело. Гудела и подкашивалась нога, ушибленная о щиты старшекурсника, саднила исполосованная ирисом грудь, а изодранная, истощенная аура давала о себе знать внутренним холодом и изматывающей слабостью...
Так, прекратить это пораженчество! Начни ныть подобным образом кто-нибудь из ребят в банде, что бы ты с ним сделал? Правильно, подзатыльников навешал и обозвал больным на голову уродом. Плохо — это не то, что тебя использовали, как лопух после перекисшей простокваши. Плохо — это если рассвет ты встретишь в каменном мешке глубоко в подвалах Академии. А пока все очень даже хорошо. То же, что неожиданное воскрешение магистра Илиро отодвинуло на задний план потрепанного "студента", — так и вовсе великолепно.
Химера, кстати, не теряла времени зря. Она уже распоряжалась отрядом, как своим собственным, а у "худшего ученика" даже мысли не возникло воспротивиться.
И все же, несмотря на явную растерянность командира, моя попытка просочиться под шумок к выходу успехом не увенчалась.
— Эй ты, герой! — окликнул меня чародей с бирюзовыми шнурами, какой-то потускневший и поникший. — Тебя как зовут?
— Палиар, — соврал я, не моргнув глазом. Память у меня хорошая. Все, что мой невезучий спутник сообщил химере, я мог повторить без запинки. Не ошибся я ни с фамилией, ни с факультетом, ни с группой.
— Теоретик значит, — задумчиво проговорил чародей. — А ты совсем неплохо держался. Как за собственную жизнь, с этим цветком сражался.
Знал бы ты, парень, сколь недалек от истины!
— Не хочешь подумать о переводе? — продолжил боевик. — К нам. У тебя прирожденные задатки воина. Не боишься опасности, боли, реакция тоже не подкачала.
Прирожденные, это точно. Одиннадцать лет улица впечатывала их шрамами в мою кожу. Но сообщать о том чародею я не собирался.
— Я тактильщик, — состроил я мрачную мину. — Через внешние щиты шли с товарищем. Он слушал, я ломал. А потом он угодил в сомнифицирующую ловушку.
Как хорошо и складно получается сочинять, когда от правдоподобности вранья зависит твоя жизнь!
— А как же ты прошел через иллюзию? — удивился чародей.
— Через окно вылез, — честно признался я. — Нашел, какая комната настоящая, выбрался наружу и по лепнине залез на четвертый этаж.
Кажется, на несколько мгновений боевик потерял дар речи. Надо же! Я-то думал, один Палиар такой лопух, а оказывается, этот тоже не привык искать решения, не имеющие отношения к магии. Они что — все у них такие? И к чему тогда вообще долгие годы учебы?
— Может быть, — осторожно продолжил чародей, — все-таки подумаешь о переводе? С первого курса это сделать легче. Подумай сам — чего ты добьешься, сидя в лаборатории! Вспомни известнейшие имена в истории Академии — большинство из них вышли именно с нашего факультета! Будь уверен, я замолвлю за тебя словечко, да и потом можешь на меня рассчитывать...
