Эликсир Любви

Номер телефона, участливо подсказанный вторым патрульным, беспокоил Соню. Он показался ей знакомым, не старинным, выплывшим из закоулков памяти, а совсем свежим. Где-то он уже встречался, буквально недавно. Соня представила номер написанным на бумажке. "Черт!" — Она в сердцах ударила кулачком по стене дома, мимо которого проходила. Кисть пронзило болью. Она даже потрясла ушибленной рукой. Это же телефон Серебровского. Она видела этот номер на его визитной карточке. "Вот как он решил отомстить! Мент поганый! Хотя причем тут мент? Кто на что учился. Бандиты бы давно распяли меня в ближайшей лесопосадке. Начальник на производстве достал бы придирками и препонами карьерного роста, пока сама бы не пришла на его продавленный диванчик". Соня прекрасно понимала, что проблема "Барин и очаровательная крепостная" не исчезнет никогда, какие бы сладкие песни не пели борцы за свободу. Равноправие полов — миф, как, впрочем, и любое равноправие. И у смазливой женщины больше права, чем у дурнушки — право выбора того или иного барина. Это жизнь и с этим приходится мириться. Но, что интересно: никто из начальственных сластолюбцев не думает, его дочку точно также могут вынуждать делать минет. И его любимица, и хохотушка своими нежными губками в тот же самый момент впивается в похотливую плоть своего босса.

Соня поймала себя на мысли, что раскипятилась. "Не стоит накручивать! Возможно всё произошло случайно. Может патрульным загодя испортили настроение? Или они ошалели от безделья? Конец квартала и года, и не закрытый план по нарушителям? Сто один непредсказуемый фактор и Серебровский здесь не при чем? А почему у пеших патрульных "воронок" был наготове? И почему рядовой мент запросто раздает номер телефона начальника? И как вообще они оказались здесь, как будто ждали? Сами же зацепили Лешку. Михеева? Ведьма! Не зря, в сказках дочек ведьм звали Аленками".

Войдя в переговорный пункт Соня первым делом позвонила ей.

— Я не оставляла у тебя помаду? — Озабочено спросила она. Соня умела владеть голосом, и в вопросе её была только озабоченность и ни капельки раздражения.

— Сейчас посмотрю, — ответила одноклассница. — Не видать. Погоди, спрошу маленького. Может, он подхватил? Мишка!

Она положила трубку и через какое-то время опять взяла:

— Говорит, не брал. Может, закатилась куда? Если найду, позвоню.

— Да, ладно, — Успокоила её Соня. — Слушай, а ты давно видела Говорову?

— День или два назад. Она нам повстречалась по дороге. Тогда и рассказала нам про концерт.

— А твой с тобой был?

— Ага. Еще сказал, неплохо бы посмотреть на ту, которая так отшила Акелу.

— Кого?

— Так кличут Серебровского. Акела — Вожак стаи.

— А Говорова к тебе сегодня не собиралась?

— Нет, а что?

— Да, так. Вспомнилось что-то. Самой хотелось её увидеть. Вы ведь дружили с ней.

— Это раньше. Сейчас у каждого свои заботы.

— Слушай, а мы не очень тебя стеснили? Мужик то твой как? Не против был?

— Нет. Сам спрашивал ещё, когда придете? К нам мало кто ходит. Только родители.

— Он у тебя душка. Сколько ты с ним живешь?

— Больше пяти лет.

— Считай, два срока отмотала бы, живи где-нибудь южнее.

— Что? Не поняла?

— Это у нас так шутят. Пока.

Соня дала отбой. "Жаль, что у нас не судят за зоофилию. — Подумала она, — Хотя чем Михеева виновата, что её муж — Козел. Сто процентов — это он сдал Соню с Алексеем Серебровскому. Не зря бегал за бутылкой, звонил, докладывался. Выслуживался за тепленькое местечко".

Соня покопалась в кошельке. Мелочи там не оказалось. Она разменяла купюру у дежурной. Второй звонок она сделала домой.

— Мам, мы не скоро будем.... Все нормально. Тут из наших кое-кто подошел. Посмотри, пожалуйста, в нашей записной книжке телефон Саши Игнатьева. Я подожду.... Ага.... Спасибо.... Не переживай. Ложись спать. Нам еще поболтать хочется.

Дав отбой, она вновь набрала номер:

— Будьте добры Игнатьева Александра.

Через какое-то время в трубке послышался басок одноклассника:

— Алло.

— Саша, это я, Соня Воротова.

— Сонька? Какими судьбами. Во, дела?! Сколько лет, сколько зим. Как живешь?

— Саша, мне нужна твоя помощь, — Сказала Соня.

— Говори.

— У тебя брат, кажется, в милиции работает?

— Ну, да. В уголовном розыске. А что случилось?

— Тут история непонятная приключилась. Ни того, ни с сего забрали моего жениха. Без всякого повода. Не мог бы ты узнать у своего брата что там и как? И попросить, чтоб не прессовали его, пока я не утрясу.

— Попробую. Только братан, не любит, когда я суюсь.

— Скажи ему, что я уже пошла за коньяком. Пока ты будешь звонить, узнавать, занесу одну бутылку ему, одну тебе.

— Мне за что?

— Ты позвонишь?

— Хорошо.

— Я зайду. Успокой жену, а то подумает лишнего.

Выйдя из переговорного пункта, Соня направилась к ближайшему ларьку. Нововведение нового образа жизни — ларьки ночной торговли обеспечивали страждущих алкоголем в любое время суток. Пробежав глазами ещё не закрытую ставнями витрину, Соня остановила выбор на коньяке "Наполеон". Поддельный коньяк оказался лучшим вариантом. Почему поддельный? Только наивный от природы мог поверить, что Франция, размером с обычную российскую область в состоянии насытить нашу страну своим коньяком. Взяв две бутылки, Соня направилась к однокласснику.

Она не шла, а брела, метр за метром сокращая расстояние до Сашкиного дома. Руки и ноги налились тяжестью, словно кто-то ватными пальцами обхватил их сковывая движения. Это было ощущением детского страха, не совсем уж детского, но из того, из школьного периода жизни. Соня тогда училась в седьмом, когда школу потрясло известие — изнасиловали девчонку из параллельного класса. Имени её Соня не помнила. Помнила лишь, что девчонка была крупнее её, с уже оформившимися грудками. Подружки об этой истории говорили шепотом. Ублюдков поймали и судили, а девчонка в школу не вернулась. Родители увезли её в другой город. На Соню тогда этот случай произвел сильное впечатление. Она всего раз представила себя на месте изнасилованной девчонки: руки-ноги держат так, что не пошевелиться, рот зажат, и дышать тяжело. Ужас бессилия и обреченности потряс её настолько, что Соня несколько дней, время от времени, поеживалась от воспоминания тех ощущений. Сейчас наступало тоже самое, Серебровский скрутил её, забрав Лёшку, жаждет сломать её, унизить. Соня даже представила себе, в какой форме это будет происходить. Хорошо, что дом одноклассника оказался поблизости, иначе навязчивые картины расправы над собой доконали бы её.

Сашка открыл дверь сразу. Ещё по школе крупный, он ещё больше раздался, заматерел. Увидев коньяк, для виду, застеснялся: "Ну, что ты, в самом деле". Из-за его плеча выглядывала маленькая женщина с настороженным лицом. Соня ей явно не понравилась. Желая установить с ней контакт, Соня застенчиво улыбнулась и обращаясь к ней сказала:

— Извините, я не надолго.

Она передала Шурику бутылки и демонстративно не позволила поухаживать за собой.

— Ты звонил брату? — Спросила Соня.

— Ага. Пообещал узнать. Хорошо, что ещё на работе оказался.

— Ты ему еще позвонишь?

— Сказал, что сам известит.

Как раз затрещал звонок телефона. Аппарат находился тут же в прихожей. Сашка снял трубку, внимательно выслушал говорившего. Положив трубку, он озадаченно наморщил лоб:

— В общем, так, чем-то вы насолили Акеле. Задержание проводили его гоблины. Малого не трогали, но предъявят сопротивление властям при исполнении. А это уже срок. Брат советует, пока не поздно договорится полюбовно.

— Понятно, — вздохнула Соня. Что стоит за договорёнками, она ясно себе представляла.

— Можно мне сделать звонок? — Попросила Сашу.

Возвращаться на переговорный пункт ей не хотелось. Не беда, что хозяева услышат, о чем она собирается говорить. Пусть это будет крохотным удовлетворением Сашкиной жене.

— Конечно, — Сашка взял супругу за плечи и вывел из прихожей, прикрыв за собой дверь.

Закрывай, не закрывай, все равно слышно будет. Она набрала "02". Услышав голос дежурного, сказала:

— Передайте Серебровскому, что жена задержанного Скворцова будет ждать в ресторане "Москва". Да. Я не ошиблась. Он ждет Моего звонка.

Дав отбой, она сунулась в комнату:

— Я ухожу. Спасибо.

На её голос прибежал Сашка, проводить:

— Может тебе самой переговорить с братом? Он пока там.

— Не надо. Разберусь сама.

Сашка смотрел на нее с жалостью. Перехватив его взгляд, Соня ободряюще ему подмигнула:

— Со мной ничего не случится. Ручки у вашего Серебровского коротки. Можно сделать ещё один звонок?

— Давай, — Сашка не возражал.

— Междугородный, — Уточнила Соня.

— Какой разговор.

Соня снова взялась за трубку. Междугородняя связь как всегда работала отвратительно. Только с третьей попытки в трубке зазвучали длинные гудки. Они продолжались недолго.

— Алло, — Послышался приятный женский голос.

— Наташа, здравствуйте, Сам дома?

— Нет ещё. Соня, это Вы?

— Да. Он в городе?

— Звонил недавно. Сказал, скоро будет. Примерно через час. Передать чего?

— Спасибо. Я перезвоню.

Хорошо, что она не успела снять сапоги. Накинув дубленку, она вышла из Сашкиной квартиры.

Соня опасалась идти прямо в кабинет Серебровского и потому назначила встречу в людном месте. Она сознательно известила начальника милиции через дежурного, полагала, что чем больше людей будет в курсе этой истории, тем больше вероятности для неё уцелеть. В том, что встреча обязательно состоится, Соня и не сомневалась. Иначе, зачем было начальнику милиции устраивать шпионские игры с захватом заложника?

Ресторан, в который она пригласила Серебровского, считался лучшим в городе. Не что, чтобы он славился кухней или оборотистой обслугой, просто его прилюбили городские власти и частенько устраивали в его стенах торжества для избранных. Традиционно клиент здесь был посолиднее, вел себя поприличнее и о краже ножей-вилок не помышлял. Драки, с боем посуды и оплатой оной по немыслимым тарифам, тоже случались редко, не то, что в других заведениях. В этом случае местные официанты проигрывали своим более везучим коллегам из менее престижных заведений. Но работа тут имела свои плюсы — счета здесь не проверялись клиентами и о сдаче (тьфу, тьфу, не приведи, господи) никогда не заикались.

Сегодня свободные места в ресторане имелись. Небольшая удача — не надо подкреплять денежкой просьбу пропустить. Можно было подсесть за любой из столиков, но Соня не спешила. Она обратилась к администратору, женщине лет сорока со строгим видом:

— У меня здесь назначена встреча с Серебровским. Где лучше присесть?

Администратор (назвать её метрдотелем язык не поворачивался) окинула взглядом Соню, мгновенно просчитав ситуацию. Без лишних слов она отвела девушку за маленький столик в конце зала. Резервные места охраняла табличка "Столик заказан". Администратор хотела убрать её, Соня попросила: "Оставьте". Женщина усмехнулась и табличку не тронула. Пристроив Соню, она отправилась по своим делам и по дороге перехватила официантку. Не показывая пальцем, администратор предупредила подчиненную о новой клиентке. Под взглядом старшей, официантка сразу засеменила к Соне. Более серьезного отношения к себе по сервису тех лет ожидать не приходилось.

— Что-нибудь желаете? — С любопытством, разглядывая Соню, спросила официантка, обесцвеченная гидропиритом девица, со следами вчерашней отвязной ночи под глазами.

— Пока кофе, — Не поднимая на её глаз, сказала Соня.

Официантка поморщилась, и независимо покачивая бедрами, удалилась.

Соня минут пятнадцать ждала свой заказ. За это время по кофейной чашечке можно было напоить бухарского верблюда. Ну не могла официантка появиться быстрее. Честь ударника социалистического труда не позволяла расстилаться перед посетителем. Только идеалист мог сочинить фразу "Клиент всегда прав". Утопия, наливающая обывателя гордостью, но не более того. Бумажным вихрем над страной носилась Перестройка, почти не касаясь общепита. С революциями здесь не спешили. Уж если из ресторанов исчезло бы мясо, где тогда гражданину ещё повеселиться и ощутить себя крутым. Потому-то медленнее всего перестраивались официантки. Мастодонты совдеповского сервиса ещё считали себя пупками жизни. Из них, прокаленных в горнилах скандалов с клиентами, в последствии выходили первые предпринимательницы. Но их хватало не надолго. Прежняя работа с зеленым змием, знакомство с ним, а затем и близость, сводили на нет любые трудовые порывы.

В том, что с кофе не спешили, Соня сама оказалась виновата. Озабоченная своими мыслями, она не удостоила официантку вниманием, а та приняла новую клиентку за барыньку. Как уж тут не потомить высокомерную особу. "И пусть дамочка за спецстоликом дружит с важной шишкой, мы тоже не лыком шиты, и вниманием мужиков не обделены. Дня не проходит, чтобы задницу не полапали. Предложений не счесть. А эту и тискать-то не за что — худовата". Официантка однозначно определила Соне уровень ниже своего. На том и успокоилась. Наконец-то донеся заказанный кофе, она уже не видела в клиентке ничего особенного.