Великий и могучий

— Вы что, всерьёз надеялись меня избить? — удивился капитан. — Все ваши победы — в далёком прошлом, а я довольно неплохо владею джиу-джитсу, это такая техника рукопашного боя самураев. Разумеется, я изучал не архаичную технику, а осовремененную. И результат — налицо, точнее, на полу! Что ж, Павел Дмитриевич и Нина Георгиевна, вы ни в чём не виноваты, но, к сожалению, оказались не в то время и не в том месте. Сейчас вы умрёте.

Ни Павел, ни Нина ничего вокруг не видели, у обоих глаза застилала пелена дикой боли, зато Лебедев заметил, как из коридора в комнату проскользнула тень и совершенно бесшумно помчалась к разглагольствующему капитану. Маг вызвал себе на помощь демона или какую-нибудь ещё сверхъестественную сущность, догадался Борис Павлович, ранее всегда отрицавший магию как таковую. Демон подбежал сзади к Рогову, который понятия не имел о его присутствии, и ударил капитана по голове.

— Самурай, блин! — высказался демон. — А я тогда лучший тренер по харакири! Ну, и лох! Решил мочить — так мочи, нечего болтать попусту!

— Вовчик! — обрадовалась Нина, которой досталось чуть меньше, и она уже почти пришла в себя. — Как ты сюда попал, бандит хренов?

— А что сюда попадать? Дверь, ясное дело, заперта, но эти замки — только от честных людей. Любой домушник их откроет за минуту. А я так вообще справился за двадцать секунд!

— Нет, Вовчик, я не об этом. Я о том, что ты тут делаешь?

— Нина, ты что, забыла, я же ваша крыша! Вот и крышую! А то многие думают, что крыша — это только бабло струшивать, типа, она, кроме как от себя, ни от кого не защищает. А вот скажите сейчас, что вы мне не рады!

— Вовчик, я тебе не просто рад, я тебе рад на целый ящик коньяка! — объявил Павел, тоже потихоньку приходящий в норму после боевых приёмов Рогова.

— Не, ящик — это сильно много, — возразил Вовчик. — Две бутылки будет в самый раз. Хотя нет, лучше три!

— Да не вопрос! Только сначала откровенно скажи, каким ветром тебя сюда занесло? А то в благородных разбойников, честно кого-то крышующих, мы как-то не очень верим.

— Паша, ты прямо насквозь людей видишь! Ну действительно же, лучший маг Северного Космоса! Понимаешь, Миша позвонил, и говорит, чтоб я тебя спасал, а не то он меня живым похоронит. Этот самурай крутой, конечно, но Миша раз сказал, то так и сделает, у него слова с делом не расходятся. Особенно такие слова. Я его больше боюсь, чем самурая. Кстати, ещё он просил тебе передать, что тот тип, которого ты ищешь, это полковник ФСБ. Это ему человек Лысого сказал, с погонялом Тюлень, если тебе интересно. Он и фамилию полковника назвал, только Миша её не запомнил. Говорит, что Шпиц, а разве такие фамилии в ФСБ бывают? Но у нас же тут не сотня этих полковников! Найдёшь его уж как-нибудь.

— Лысый-то откуда такие вещи знает? — поинтересовалась Нина. — Вроде ФСБ — не его уровень.

— Не его, — согласился Вовчик. — Но телефонные разговоры в "матюках" его человек прослушивает, на всякий случай. А может, и не только телефонные. Вот и услышал что-то. А потом решил Мише сообщить, уж не знаю зачем.

— Хоть вы и пришли без приглашения, я всё равно вам очень рад, — наконец, очнулся Лебедев. — Вас, юноша, я так понимаю, зовут Владимир?

— Не, не Владимир. Вовчик я. Только не надо на "вы", хорошо? Я парень простой, мне на "ты" привычнее.

— Ну, как скажешь, Вовчик. Тогда меня зовут Борюсик.

— Ага. Запомню. Привет, Борюсик.

— Так вот, Вовчик, этого самурая, как ты его называешь, ты убил или нет?

— Не! Я ж не мокрушник. Живой он, блин, только не в себе.

— Ты уверен?

— А то! Я точно не мокрушник.

— Нет, Вовчик, я о другом. Ты уверен, что самурай ещё живой?

— Ясное дело, Борюсик! Я что, живого человека от жмура не отличу?

— Это плохо. То есть, плохо то, что он живой. Для нас было бы намного лучше, если б он умер. Понимаешь, так получилось, что Земля большая, а места на ней для нас всех не хватает. Или мы останемся жить, или он. По-другому никак не выходит.

— Не! Это неправильно! Живи сам и давай жить другим — во как надо.

— Вовчик, он же хотел нас всех убить, понимаешь? Придёт он в сознание, и что? Как ты считаешь, передумает?

— Не. Попытается ещё раз. Тут и мага спрашивать не нужно, и так понятно. Но мочить его я всё равно не буду.

— Тебе его мочить и не потребуется, мы уж теперь с этим как-нибудь сами справимся. А вот скажи, Вовчик, ты поможешь нам от трупа избавиться?

Вовчик, разумеется, намеревался отказаться, зачем ему возиться с трупами? Такая возня довольно часто плохо кончается. Но отказаться он не успел. В комнату быстрым шагом вошёл подтянутый, солидного и в то же время спортивного вида мужчина средних лет в строгом чёрном костюме. Он и сам по себе производил впечатление человека, с которым лучше не связываться, а пистолет в его правой руке вообще душил подобное желание в зародыше.

— Добрый вечер! — поздоровался он. — Простите, что без приглашения и в грязных туфлях, но моё присутствие здесь явно необходимо, причём срочно. Вы тут уже собрались мочить милейшего Анатолия Семёновича Рогова, а этого я допустить никак не могу.

— Здравствуйте, — откликнулся Лебедев. — Не переживайте, что без приглашения, сегодня у меня не квартира, а настоящий проходной двор.

— Дверь была открыта, — пояснил визитёр. — Уважаемый Вовчик её за собой не запер.

— Я специально не стал запирать. Начал бы с замком возиться, самурай мог услышать.

— Молодец, — похвалил Вовчика гость. — А теперь брось на пол ту штуку, которой ты приголубил этого самурая.

— Не вопрос, — вздохнул Вовчик, вынул из кармана кастет и уронил его на пол.

— Вот и чудесно. Ты, Вовчик, хоть знаешь, какое наказание положено за этот удар?

— Да никакое! Что я ему сделал? Ну, будет у него шишка, ну, голова день слегка поболит, и всё! Даже на пятнадцать суток состава преступления нет!

— Ошибаешься. Этот тип — не какой-нибудь случайный прохожий.

— Тогда от пяти до десяти, — расстроился Вовчик. — Причём совершенно ни за что!

— Снова ошибаешься. Не будет тебе никакого срока. Потому что не будет суда. Ты просто до него не доживёшь. Его контора таких вещей не прощает.

— Чему быть, того не миновать. Не верь, не бойся, не проси, — изложил Вовчик свою жизненную позицию.

— Вот и отлично. А теперь мне надо спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, и я прошу всех застыть неподвижно. Вы как на подбор ребята крутые. Господа Воронцовы уложили в госпиталь половину взвода милицейского спецназа. Господин Вовчик отправил в глубокий нокаут мастера джиу-джитсу с чёрным поясом, или как там это у них называется. За господином Лебедевым подобных подвигов вроде не числится, но и с ним я рисковать не намерен. Так что как только кто-нибудь из вас пошевелится, стреляю без предупреждения. Особенно это касается уважаемого Павла Дмитриевича. При одной только мысли о вас у меня начинает дрожать палец на спусковом крючке.

— Мы разве знакомы? — удивился Павел.

— В таком городишке, как наш, за пару десятков лет столкнёшься практически с каждым его обитателем.

— Лейтенант Спицын! — внезапно узнал его Воронцов.

— Да, тогда был лейтенант. Теперь — полковник. Между прочим, тот самый полковник Шпиц, о котором вам рассказывал Вовчик. Что ж, раз вы меня, Павел Дмитриевич, вспомнили, должны понимать, насколько для вас желательно, чтобы я сейчас о вас забыл.

Несколько минут полковник напряжённо размышлял, а остальные присутствующие даже дышать старались осторожно. Наконец, Спицын пришёл к каким-то выводам и решил поделиться ими с остальными. Это потребовало от него некоторых предварительных действий. Полковник призвал всех к молчанию, прижав к губам указательный палец свободной от пистолета руки, этой же рукой достал из кармана телефон и набрал какой-то номер. Как только ему ответили, он сказал единственное слово "Пора!" и сразу же прервал связь.

Тут же в квартиру вошли ещё двое. Они молчали и передвигались тихо, хотя и не так, как Вовчик перед нападением на Рогова. Один из вошедших направился к домашнему телефону, второй — к компьютеру. Оба достали из карманов отвёртки и начали разбирать каждый своё электронное устройство, не выключая его. По уверенности их движений было видно, что они совершают подобные манипуляции далеко не впервые.

Первым справился "телефонист", извлёкший из аппарата миниатюрный передатчик. Впрочем, "компьютерщик" отстал от него совсем ненамного. Собрать устройства для них тем более особого труда не составило. Закончив работу, они взглянули на полковника, и тот жестом показал им, что в их присутствии здесь больше не нуждаются. Его подчинённые покинули квартиру, так и не произнеся ни единого слова.

Как только они ушли, полковник спрятал пистолет в плечевую кобуру (которая под пиджаком была совершенно незаметна) и сообщил:

— Теперь прослушку убрали, можно говорить свободно. Удивляюсь, как у вас хватило ума, зная о прослушке, обсуждать убийство офицера такой серьёзной конторы? Впрочем, всё это уже в прошлом. Кстати, вам понравились ребята из нашей технической службы?

— Хороши, — оценил их Лебедев. — Кого тут уже этим вечером только не было! Надеюсь, на этом список гостей исчерпан?

— Не думаю. Хотя, будущее покажет.

— Они сняли два микрофона. Один, я так понимаю, поставил Рогов, а второй — вы?

— Неправильно понимаете. Оба передатчика — его. Один ставят редко. Всегда есть вероятность отказа техники, поэтому лучше подстраховаться. Тем более, что такие устройства стоят недорого.

— Но вы, полковник, появились удивительно вовремя. Трудно отказаться от мысли, что вы тоже слушали, что здесь происходит.

— И не надо отказываться, Борис Павлович. Я действительно слушал. Но нашего микрофона здесь нет. Он в автомобиле наших коллег, возле приёмника от этих жучков. Анатолию Семёновичу и в голову не пришло, что пока он прослушивает всех вас, кто-то слушает и его. Но такой уж он непредусмотрительный. А прослушивать чужое жилище мы просто не вправе. Для этого необходима санкция прокурора.

— А разве не судьи? — удивился Вовчик.

— А может, и судьи. Дожили! Бандит обучает законам офицера госбезопасности! Куда катится мир?

— А для посещения моей квартиры без моего приглашения вам ничья санкция не требуется? — поинтересовался Лебедев.

— Не знаю, — отмахнулся полковник. — Если вас интересует юридический аспект ситуации, спросите у Вовчика. У нас же бандиты не только лучше всех знают законы, но и, как мне кажется, уже давно нам их пишут. Но не это главное. Сейчас самое важное — как мы поступим с доблестным капитаном? Убивать его категорически нельзя, и я бы не хотел, чтобы он убил кого-то из присутствующих. Не считая Павла Дмитриевича, разумеется, но капитан, увы, им одним не ограничится. Его контора помешана на секретности, а крайности всегда только вредят делу. Глупо было засекречивать "Русский мир" до такой степени. Результат вполне ожидаемый: суть проекта постепенно становится известна всем, кроме непосредственных исполнителей, которым как раз это и необходимо знать. Например, вы, Борис Павлович, в курсе, как планируется применить разработку вашего НИИ?

— Нет, но у меня есть голова на плечах. Предполагаю, мы должны составить убедительные тексты, призывающие граждан других стран делать что-то, выгодное для России. Например, отмена визового режима с Израилем — скорее всего, достигнута с помощью нашей разработки.

— Может, да, а может, и нет, не знаю, да это и неважно, — отмахнулся полковник. — Что дала России эта отмена виз? Практически ничего. Лично мне, так вообще ничего. А кому-нибудь из вас? — он обвёл взглядом присутствующих, но никто из них не возразил. — Так что тут обсуждать? В любом случае, это далеко не основное направление. А основное я вам сейчас скажу. Заметьте, мне никто ничего не рассказывал, я сам догадался, проанализировав открытую информацию. Чтоб вы знали, девяносто процентов нужных данных, если не больше, умный человек легко добудет из открытых источников. Поэтому я не боюсь сообщить итог своего анализа господам Воронцовым, иначе они и сами догадаются через пару дней. Если доживут, конечно. Им уже известно достаточно, чтобы сообразить остальное. А вы, Борис Павлович, всё это непременно узнаете, став директором НИИ.

— А я, пожалуй, пойду, — предложил Вовчик. — Я ничего этого не знаю и знать не хочу.

— Останься. Ты ещё можешь понадобиться. Но, если хочешь, закрой уши.

— Я бы закрыл. Только кто мне потом поверит, что я ничего не слышал?

— Никто, Вовчик. И если ты прямо сейчас уйдёшь, в это тоже никто не поверит.

— Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, — подытожил бандит.

— Я вот тоже не поняла, полковник, разве задача ФСБ не собирать информацию, а распространять её?

— Когда как, Нина Георгиевна. Сейчас я считаю более полезным для страны, чтобы секретность была нарушена. Отвечать, если что, всё равно придётся не мне, а капитану Рогову. Такова его судьба. Он никогда не мог довести до конца ни одно дело. Этот случай блистательную серию не прервёт.

— Нам было бы морально легче, если бы вы рассказали, почему для России выгоднее, чтобы мы узнали лишнее.

— Хорошо. Сделаю вид, что мне есть дело до ваших моральных страданий или их отсутствия. Что ж, слушайте. Насколько мне известно, с точки зрения этого типа, — полковник кивнул в сторону всё ещё лежащего без сознания капитана Рогова, — вас и так пора убивать, вы уже слишком много знаете. Но это не всё. Очень желательно, чтобы все забыли об ударе по голове офицера спецслужбы. Для этого нам необходимо, во-первых, устранить Рогова, во-вторых, сделать так, чтобы его коллеги не прослушивали его запись. Как устранить Рогова, обсудим позже. А запись они прослушают обязательно, если заподозрят, что вы узнали что-то лишнее. Так вот, чтобы устранить подозрения, я им прямо сообщу, что вы знаете всё. Необходимость разбираться, что тут произошло, сразу же отпадёт. Врать нехорошо, поэтому я введу вас в курс дела, а потом скажу коллегам истинную правду.

— То есть, в этом случае нас убьют, не разбираясь, — предположила Нина.

— А ему наплевать, — высказался Павел. — Не исключаю, что он даже хочет, чтобы нас убили. Ну, не нравлюсь я ему. А тебя — за компанию. На самом деле он пытается спасти только Бориса Павловича, потому что Лебедев — его агент. Ты что, забыла? Мы же фотокопию его расписки видели! Лебедев Борис Павлович, псевдоним — Чижик-Пыжик.

— Что за чушь! — возмутился Лебедев. — Мой псевдоним — Никулин!

— Знаете, Борис Павлович, иногда лучше жевать, чем говорить, — порекомендовал Спицын. — Павел Дмитриевич вас довольно примитивно спровоцировал, и вы сообщили то, о чём ему было знать вовсе необязательно. Что же до предполагаемого убийства остальных, я попробую его предотвратить. Рогова мы уберём, а его коллеги — вполне вменяемые и даже здравомыслящие люди. Ситуация в "матюках" для них не очень интересна. Да это и очевидно, иначе бы они не поставили во главе расследования такое ничтожество. Его в той конторе и держат только для того, чтобы проваливать операции, которые нужно проводить, но ни в коем случае недопустимо, чтобы они увенчались успехом. У капитана уникальный талант, он умеет всё сделать правильно, но результата не достичь. Это не так просто, как кажется, безо всякой иронии говорю. Так что опасность вами сильно преувеличена.