Гром и Молния

— Я считаю, товарищ Сталин, что обращение "товарищ", впервые появившееся в Советском Союзе, самое высокое звание и есть...

Сталин помолчал.

— Я нэ ошибся в вас, товарищ Туровцев... — слово "товарищ" ИВС явно выделил своей интонацией. — Ви правильно, по-коммунистически, по-советски, мыслите... Но — о деле... Вчера я выслушал просьбу полковника Сталина направить его служить в вашу эскадрилью. Что ви на это скажэте?

— Это невозможно, товарищ Сталин! Для полковника Сталина в эскадрилье нет штатной должности!

— Нэ надо рубить с плеча... Всегда полэзно чуть-чуть подумать, товарищ Туровцев... Или ви хотите сказать, что нам следует разжаловать полковника Сталина в капитаны?

— Никак нет, товарищ Сталин! Я ему звезды на погоны не давал, не мне это и предлагать. Скажу вам откровенно, почему я считаю невозможным использовать полковника Сталина в качестве боевого летчика нашей эскадрильи. У него нет необходимых навыков и опыта, он излишне много пьет, у него неустойчивое психическое и нервное состояние, слабая личная дисциплина. Он не готов к боестолкновениям с высококвалифицированными фашистскими летчиками!

— А ви, стало быть, готовы? — чувствовалось, что отец обиделся.

— А я, товарищ Сталин, к этой должности и к этому опыту от самого Сталинграда, через бои, ранения и смерть друзей шел. Да и на фронте, в боях, я не пару недель провел, товарищ Сталин ... — уступать и прогибаться ради "счастья" получить Васю в напарники я не хотел.

— Харашо, нэ будим об этом... Ви правы, товарищ Туровцев, но ведь это не все, что ви хотели сказать?

— Не все... Я не могу себе даже представить, что в моей эскадрилье, в результате моего попустительства, может погибнуть недостаточно подготовленный к бою с фашистскими асами сын руководителя партии и страны... Василий Сталин — не просто полковник ВВС, он еще и определенная политическая и пропагандистская карта, товарищ Сталин!

Сталин долго молчал. Так долго, что я даже переложил трубку из вспотевшей правой руки в левую. Оглядевшись, я увидел совершенно обалдевшего Рыбкина, телефониста и контрразведчика Диму.

— А ну, брысь все отсюда! Мухой! — зажав микрофон телефонной трубки рукой, шуганул я сослуживцев, сделав страшные глаза и нахмурив брови.

— Харашо! — неожиданно прорезался ИВС. Почему-то его грузинский акцент стал более отчетливым. Злится, что ли? — А что ви предлагаете, товарищ Туровцев? Ви же тоже командир и руководитель? И ви нэ можете нэ понимать, что у полковника Сталина должна быть определенная фронтовая биография? Которая нэ будет бросать тень на ... как ви сказали? На "руководителя партии и страны"? Ваши предложения, товарищ Туровцев?

Теперь завис я. В мозгу лихорадочно крутились варианты ответа Верховному. У-ё-ё! Ну, за что же это мне — такие вот игры! Крути барабан и угадай букву, мать его... У-у-ё! Ё... А хотя... Да! Есть такая буква! Есть!!!

— Есть одно предложение, товарищ Сталин! В бой я его не возьму, ему нельзя ни быть убитым, ни попасть в плен... В плен — особенно! Это ясно. Но в нашей эскадрилье, как мне кажется, есть одна должность, которую я могу предложить полковнику Сталину... Если он согласится, конечно. Нам придан военно-транспортный самолет "Дуглас". Вот командиром экипажа этого самолета полковник Сталин и мог бы стать. Со своей стороны скажу так — я его подтяну в пилотаже и несколько раз слетаю с ним... Над нашей территорией и под прикрытием эскадрильи, конечно. Думаю, полковнику Сталину будет не лишним иметь 3-5 сбитых немецких самолетов на своем боевом счету. Для будущего служения Родине в новых должностях... Большего для него я сделать не могу. Эскадрилья должна решать свои задачи, а не решать проблемы полковника Сталина, товарищ Верховный Главнокомандующий!

Ждать ответа Сталина почти не пришлось.

— Харашо, товарищ Туровцев... Вижу — ви по-своему упрямый, но искренний человек... И, главное, — думающий человек и руководитель. Это хорошо! В этом вопросе я склонен вам доверять... — пауза, сипение трубки. Гляди — он уже трубку успел раскурить, пока я тут метался, как белка в колесе.

— Я уверен, что ваше предложение полковник Сталин с благодарностью примет. А Верховный Главнокомандующий Маршал Сталин будет рад первым поздравить Героя Советского Союза майора Туровцева со второй Золотой Звездой! Указ скоро будет подписан... Рад, что могу вам сказать это первым. Заочно я с вами знаком с того очерка... про Сталинград... Симонова. Рад, что я в вас не ошибся.

Как и писали о нем в своих мемуарах наши маршалы, Сталин, не попрощавшись, положил трубку. Уф-ф! Ёкарный бабай! Вот не хватало мне этого звоночка для полного счастья, твою мать!

Я вытер рукавом трудовой пот на лбу и без сил развалился на жестком стуле, стоявшем у стола с телефоном. За дверью, робкими мышками, скребся личный состав. Не до вас мне сейчас, ребята! Извините!

Прошло, наверное, минут пять, когда в приоткрытую дверную щель пролезла встревоженная мордочка Васи. Он умоляюще смотрел на меня, вроде — ну, что с тобой, друг? Тебе помочь?

— Все, Вася! Отныне ты снова Базиль! Тезка у тебя скоро появится, мать его за ногу.

Легкомысленный Базиль лишь улыбнулся.

— Коньяк тут есть, Базиль? Тащи! Глотку прополоскать нужно, да и кишки... хм-м... распрямить.

* * *

Тем же вечером...

— ...и запомни, полковник! Ты теперь — рядовой летчик, ясно?! Не слышу! Вот так-то... Мундир — снять! Отныне и до моего распоряжения для тебя устанавливается одна форма одежды — летный комбинезон без знаков различия! Ясно! Вот и хорошо, что "ясно", товарищ Сталин...

— Теперь, вы, клячи ассенизаторские... — я помолчал, придумывая что-нибудь особо страшное для "лос бандитос". — Отныне и до Победы на вас "наркомовская пайка" не распространяется. В виду вашего слабого здоровья, явно выраженного рахита и плоскостопия, водка для вас заменяется молоком. Не слышу криков одобрения!

Троица издала долгий и печальный звук. Так, наверное, стонали кандальники на пути по тракту на царскую каторгу.

— Во-во! Теперь слышу. Слышу и понимаю всю глубину вашей радости, товарищи летчики. Кру-у-гом! Шагом марш!

Старательно топая, "лишенцы" выскочили из моего кабинета. Я улыбался, как чеширский кот. Было, знаете ли, чему...

Глава 11.

После телефонного звонка ИВС, в эскадрилье, да и во всем "парадно-придворном" полку, воцарилась тишина ожидания чего-то... Чего — никто не знал. Но — воцарилась!

"Лос бандитос" вели себя как шелковые, полковник Сталин, который Васёк, — аналогично. Все бегали и суетились тихо, как мыши. Лишь один старшина Петрович ходил гордо — как человек, который "проходит как хозяин необъятной Родины своей!" Кажется, он начал задумываться, а не перейти ли ему в авиацию окончательно... Уж больно понравилось бравому старшине как от его вопля четыре боевых офицера сиганули в окно.

А у меня, признаться, стало портиться настроение. Эскадрилья хронически опаздывала к намеченному мной сроку вылета на фронт... Заметьте — намеченному мной сроку. Никто нам точную дату не ставил, понимали, что боевое слаживание новой авиачасти, да еще со столь специфическими задачами, да еще на новой технике — дело непростое. Да и новые Яки еще только делались. Так что — начальство было готово и подождать немного. В расчете на результат. А мне ждать уже было трудно. Что-то свербело в душе. Тот метроном, о котором я вам говорил, стучал все громче и чаще. Время, мое время утекало меж пальцев. Воронов не зря тогда мне это сказал... Регистраторы все знали, только не говорили когда...

Поэтому, я вновь собрал руководящую верхушку эскадрильи на совещание. Присутствовали капитан Рыбкин, командиры звеньев капитаны Извольский и Кузьмичев, Саша Криулин, которого избрали парторгом и назначили летающим замполитом, капитан Петраков, инженер и... И еще я был вынужден пригласить и Васю Сталина.

— Докладывайте, товарищи. Докладывайте так, как будто я ничего не знаю... А я помолчу и послушаю, может, прорежется какой-нибудь "взгляд со стороны", может — замечу что-то...

Я откинулся на спинку стула и даже глаза прикрыл. Понеслись торжественные рапорты. Как там у нас говорили? "Если ты взял повышенные обязательства к празднику Великого Октября и не выполнил — ничего страшного! Бери новые — выполнить все это, но уже к 1-му Мая!" Во-во! Так у нас, примерно, и получается.

НШ Рыбкин, перекидывая страницы блокнота с пометками, вещал о проделанной работе. В принципе — сделано немало... Можно сказать — много сделано! Есть огрехи, но они поправимы...

— Таким образом, все службы эскадрильи полностью укомплектованы штатами. Люди имеют боевой опыт работы, занимаемым должностям соответствуют. Необходимая документация создана и ведется грамотно. Отчетность перед вышестоящими инстанциями отработана. Спецтехника и средства связи получены, опробованы и готовы к работе.

Хорошо! СПС — это спецсвязь. Наконец-то, учитывая специфику нашей работы, нам дали офицера-шифровальщика. Теперь мы не будем зависеть от дивизионного и армейского звена, а будем иметь свой "прямой" провод.

— Минуточку, Федор Тимофеевич, — я посмотрел на капитана "СМЕРШ" Петракова, — Дима?

— Все в порядке, товарищ командир! Все на контроле... Все "заинструктированы до слез и выставлены на мороз!" — улыбнулся Дима. — Сразу хочу доложить, товарищ майор, что по моей линии все вопросы решены! Замечаний нет — личный состав подобрался боевой и чистый, как брильянт!

— Вот и хорошо... Ты давай... этот брильянт чисти иногда... бархоточкой.

Дима кивнул, подтверждая, что так оно и будет.

— Продолжайте, Федор Тимофеевич, — обратился я к НШ.

— Да я, собственно, и все... Да, еще! Поскольку мы до сих пор не знаем, куда нас направят, я распорядился получить в Штабе ВВС карты всех фронтов...

— Вот и правильно распорядились. Селедку только на них не разделывайте, берегите.

Рыбкин сдержанно улыбнулся.

— Инженер, давай, делись наболевшим... Сиди, сиди — работаем ведь, нечего скакать.

Инженер достал из раздувшегося как сытый питон планшета какой-то замасленный кондуит и начал вещать. Я вновь прикрыл глаза и слушал его вполуха...

Надо завтра опять смотаться к Яковлеву... Посмотреть, что с самолетами... Пару истребителей с кинофотопулеметами надо срочно забирать — пора тренироваться в стрельбе. Хотя — стоп! Если мы, не вылезая, будем гонять на новых "эталонных" яках — мы их быстро угробим. Так не пойдет! Надо ставить кинофото... Тьфу! Как они там сокращенно называются? АПА, что ли? Или АФА? Нет — это фотоаппараты для разведки наземных целей. А эти самые фотопулеметы называются, вроде... СЛП и ПАУ-22. Да! Точно! Пусть будет ПАУ-22. Это мне напоминает интересную книжку про то, как янкесы на бомбардировщиках коммерческие рейсы организовали, в Италии. "Уловка-22" называется. Хорошая книжка, полистайте, если найдете.

— Таким образом, технический состав, можно сказать, к эксплуатации новой боевой техники подготовлен...

— Очень хорошо! — довольно пробурчал я.

— Но есть предложение, товарищ майор. А что, если мы возьмем наших техников, да и свозим их на опытный завод, а? Поработают несколько дней на наших "эталонных", посмотрят, что с чем едят, да и просто помогут рабочим побыстрее их закончить?

— Дельное предложение, инженер! Молодцом! Это мы кровь из носу, а сделаем. Сразу после совещания буду звонить в ОКБ, договариваться. Только — там ведь режимный объект... Как будем возить-отвозить людей? Кормить?

— А зачем возить-отвозить? Мы возьмем большую армейскую палатку, сухпай. Что, разве не проживем несколько дней? Столовка у них там есть? Договориться по горячему питанию ведь можно? А мы свой вклад продуктами сделаем.

— А ведь и верно! Давай, планируй ребят в командировку. Кого возьмешь? Как всех? А кто тут будет самолеты обслуживать? Решишь? Ну, ладно, решай... Тебе виднее. У тебя все?

— Кто у нас остался без слова? Командиры звеньев? Мы с вами потом поговорим... Более детально. Сейчас у вас есть что сказать? Нет? Вот и хорошо. Задержитесь после совещания.

— Ага! Полковник Сталин просит слова! Слушаю вас, Василий Иосифович... Нет, полеты на "Як-3" пока не для вас. Для вас во-о-н, сарай ваш стоит... Половину ангара занимает. Как ваш боевой аэроплан, товарищ полковник? Разобрались? Спрошу строго и лично с вас, вам понятно? Ах, все хорошо? Просто отлично... Ну, да... С вашими связями — да еще и старый аппарат получить — это ухитриться надо! Значит — машина готова? Вот и занимайтесь ей и экипажем! Овладевайте и осваивайте! Да! Обратите особое внимание на стрелковую подготовку! Там, где вы будете летать и немцы летают, знаете ли... Так, что — каждый член экипажа должен на "отлично" отстреляться из бортового пулемета, ясно? Тогда вперед, на винные подвалы! Отста-а-вить! Вас эта команда не касается абсолютно — сухой закон, прифронтовая полоса... А что делать? На фронте всем тяжело! Пейте молочко — здоровье крепче будет.

— Так! Если всё обкашляли — все свободны! Замполит, ты давай там, активнее заводи народ. Ставь конкретные задачи партийной и комсомольской организации эскадрильи — пусть помогают, включаются в работу. Ясно? Вот и хорошо! Звеньевые — останьтесь. Точнее — идите курните, а потом ко мне...

Все разошлись, а я взялся за телефон... Когда Кир и Кузя зашли снова, я еще минуты две договаривался по куче накопившихся дел со своими "контрагентами".

— Ну, все, наконец! Так, докладывайте — как вам летчики?

Звеньевые переглянулись.

— Да ты знаешь, Виктор, в общем и целом — ничего! Летать могут, летают охотно, горят желанием мчаться на фронт, громить ненавистного врага!

— А они это смогут? Громить-то?

— Ну, "чекисты", я хочу сказать — Кузины птенцы, показали себя неплохо... Бандиты — сильнее, опытнее. Они уж точно готовы. А молодых мы еще подтянем. Летать надо, Виктор! Летать и летать! И стрелять надо. Нужны самолеты.

— Не-е-т, ребята, а самолеты-то я вам не дам! Вы мне "эталоны" быстро угробите! Вспомните, на фронте-то, а? Истребители по старости и по выработке ресурса и не списывались! Пара месяцев, в лучшем случае — квартал, и машина в хлам. Новые самолеты не дам! Они для боя!

— А на чем летать прикажешь?

— У вас есть два третьяка, вот и летайте! Отрабатывайте слетанность пар, боевое маневрирование, пилотаж.

— Так мало ведь двух самолетов, Виктор!

— Сам знаю, что мало... Э-эх, придется опять Ваську толкать на путь пьянства и порока... Он командира полка хорошо знает. Придется идти к нему на поклон, просить полетать на его машинах. Ладно, это мои проблемы. А вам — ускорить подготовку летчиков. Вдумчиво, разжевывая по нескольку раз, проигрывайте с ними реальные боевые эпизоды. Вот что у вас в бою было — то и восстанавливайте на тренировках. Особенно — те бои, в которых вас и подбили! Да-да! Нечего ворчать! Надо учиться на своих ошибках. Заодно и свои возможные ошибки поправите и предусмотрите.

— А вот на стрельбы... На стрельбы я вам новые яки дам. Будем учиться стрелять по фотопулемету... Тут к своей машине нужно привыкать, конечно. Ну, ладно... Идите, работайте!