Первым, кто встретился Лилле у околицы, был молодой маг, присланный в село для усиления надзора. Увидев девушку восточной внешности, он сразу же насторожился. Но потом смягчился, обнаружив, что висящий на груди амулет не реагирует на ее приближение. Заметив плачевное состояние красавицы, подбежал и предложил свою помощь.
— Лошадь понесла, — со стоном выдохнула некромантка, — сбросила меня.
— Вы можете идти? — встревожился парень, прикидывая в уме, что он в состоянии сделать для симпатичной путешественницы.
Кастон Блейс только в этом году окончил университет по специальности боевая магия, с целительством у него было не очень-то. То есть, как и каждому, кто готовился стать воином, ему преподавали азы врачевания. Ротный боевой маг должен был уметь оказать первую помощь раненому, прежде чем его доставят в госпиталь, если таковой имелся поблизости, или к полковому чародею, который был штатным целителем. Но только сведения о том, как останавливать кровь, затворять раны и снимать боль в голове у Кастона не уместились, да он и не пытался их усвоить. Учеба проходила весело и беззаботно. В редких перерывах между вечеринками и студенческими пирушками парень учил боевые заклятия. На целительство времени не хватило. Профессура смотрела на такие вещи сквозь пальцы, требуя лишь знаний, нужных для основной профессии. Но вот сейчас Кастон горько пожалел, что не может оказать помощь юной черноволосой красотке. Какой был бы потрясающий повод для более близкого знакомства! Но делать нечего, здоровье девушки — прежде всего, и маг решил не экспериментировать, а отвести ее к бабке Телли. Старушка была знатной травницей и ведуньей, и за небольшую плату пользовала всех жителей Большой Перчинки. Она вправляла вывихи, сращивала кости при переломе, лечила от простуды, принимала роды, заговаривала испуг и грыжу у младенцев, исцеляла домашний скот. И тайком варила приворотные зелья, пользовавшиеся большим успехом у местных девиц и молодух.
— Пойдемте вон к тому дому, — Кастон, осторожно взяв некромантку под руку, указал на приземистую избушку на самой окраине села. — Там вам помогут.
Бабка Телли, худенькая, остроносая, опрятно одетая старушка, увидев исцарапанную и напуганную девушку, скомандовала:
— Сюда ее веди, сюда. На лавку усаживай.
Маленькая и ссохшаяся, но шустрая не по возрасту, она резво забегала по дому, сдергивая со стен пучки ароматных травок.
— Что стряслось-то? — спросила на ходу.
— Конь у нее понес, бабушка, — почтительно пояснил маг.
Ведунья сунула ему под нос резко пахнущий веник:
— Вот, иди, сначала дай коню понюхать, а когда он вялый станет, спокойный, отведи к соседям в конюшню. Скажи, Телли приказала. И оботри его травкой-то. Пить пока не давай.
Кастон поспешно удалился, а старушка, поставив на горячую печь маленький котелок с водой, принялась осматривать раненую.
— Как зовут-то тебя, девка? — мимоходом спросила она.
— Лилла... — некромантка решила, что у нее нет причин скрывать свое настоящее имя.
— И чего ж ты, Лилла, делаешь так далеко от родного дома?
— К отцу ехала, в Виндор. На дороге конь испугался чего-то, понес. Сбросил меня. Вот, еле до вашего села доковыляла.
— Так, так... к отцу — дело хорошее... — бормотала бабка, ощупывая руки и ноги девушки. — Все у тебя в порядке, Лилла. Ушиблась только. Вон какие шишки на лице! Сейчас мы тиман приложим, и все пройдет, — целительница наложила на ранки и синяки круглые бледно-зеленые листики. — А ты пока ляг, девка, поспи.
Бабка Телли подошла к печи и принялась бросать в забурлившую воду сушеные травки, ягодки и листья.
— Вот он, отвар успокоительный. Славное снадобье! Выпей, поспи, а завтра сможешь свой путь продолжать.
Поблагодарив, Лилла осушила большую глиняную кружку с ароматным питьем и прилегла тут же, на широкой деревянной лавке, застеленной мягкой шкурой. Бабка Телли подсунула под голову спящей подушку, накрыла девушку легким одеялом и вышла на улицу.
— Ты кого мне привел? — грозно вопросила она, когда успокоивший коня Лиллы маг подошел к крыльцу.
— Я же объяснил... — Кастон немного побаивался суровую ведунью.
— Объяснил он! Ты, парень, для чего в Большой Перчинке поставлен, а? Для того чтобы нечисть всякую замечать!
— Да какая она нечисть?
— А вот уж этого я не знаю, в университетах не учена! Только чую: непростая девка!
— Но тогда она не смогла бы перейти границу! Там маги совета с сильнейшими поисковыми артефактами! Да и мой амулет не из слабеньких, почувствовал бы.
— Амулет, артефакт! Совсем вы колдовать разучились! Суть свою чародейскую позабыли! Надо не только орудовать железяками, а и сердцем, и душою волшбу чувствовать!
Кастон слегка поморщился. Колдуны-самоучки, по его мнению, слишком уж полагались на силу интуиции. Амулет на девочку не указал, на границе ее, по всей видимости, пропустили. Чего еще?
— Ладно, ступай, — смягчилась старушка. — Завтра посмотрим.
Вернувшись в дом, ведунья принялась взбивать подушки на кровати, собираясь лечь спать. Она загасила фитилек масляной лампы, сняла платье, и осталась в одной нижней рубахе. Милосердный полог темноты спрятал ее костлявые плечи, обвисшую кожу и согбенную спину. Бабка Телли, вознеся благодарность Лугу за еще один дарованный день, прилегла на кровать, закрыла глаза, и совсем было собралась отправиться в страну снов, как вдруг услышала шепот:
— Простите меня, бабушка!
— Что ты, девка, не спишь? — удивилась ведунья. До сих пор ее зелья действовали безотказно.
— Простите, бабушка, вы были так добры ко мне, а я вас обманула, — покаялся нежный голосок с еле слышным иноземным акцентом. — Я не в Виндор ехала, я оттуда сбежала!
— А про отца-то тоже обманула? — спокойно поинтересовалась старушка.
— Про отца... его в тюрьму посадили, он темный маг! А я убежала.
Лилла ничем не рисковала. Ни маг, ни ведунья не видели, как она пересекла границу. Зато все знали, что творится в столице империи. Отголоски этих событий докатились и до деревень. Вот, и паренька-мага явно прислали для выявления адептов мрака. Жрецы явились бы и сами, но все их силы пока были направлены на удержание власти лугианского храма в Виндоре. Скоро храмовники доберутся и до деревень, и до отдаленных провинций... Но у некромантки еще было время. А потом она и ее товарищи сумеют встретить жрецов во всеоружии.
— Погоди-ка, девка, — недоверчиво протянула бабка Телли. — Что-то я в тебе силы мрака не почуяла!
— А ее и нет! — в голосе Лиллы зазвучали слезы. — Отец изучал демонологию, но только изучал, понимаете? Он ничего плохого не делал. Написал трактат о свойствах низших демонов. А его схватили, кинули в Счастливое местечко. Я же занималась травами, составляла зелья и притирания для женщин. Целительные настои для свежести кожи, заговоренную воду для блеска волос, средства от морщин, омолаживающие сливки... Но и это сочли темным колдовством... мне пришлось бежать.
— Да... в столице всякое творится... — по голосу бабки невозможно было понять, поверила она, или нет. — Спи, девка, завтра поговорим...
Некромантка ощутила облегчение. Во всяком случае, проницательная старуха не побежит прямо сейчас созывать односельчан для расправы с чужестранкой. А с утра можно будет закрепить свои слова действиями. Интуиция у ведуньи могучая, да только Лиллу на протяжении двадцати лет обучали быть готовой к любому повороту событий. Соответственно, и знания дали обширные и разнообразные. Если не разработано новых методик, о которых девушке ничего не известно, то распознать ее проклятый дар с помощью традиционных средств невозможно. Будь то артефакты или интуиция. С зельеварением Лилла была знакома не понаслышке, даже в Андастане мало имелось искусников, равных ей. Некромантке было очень важно остаться в селе и завоевать доверие его жителей. Конечно, она могла бы прямо сейчас перерезать горло старухе и сделать из нее зомби. А дальше что? Одна душа, пусть даже сильной ведуньи, не решит проблемы. Ей не справиться пока со всеми сельчанами. Нужно копить энергию, долго, кропотливо. Нужно сделать так, чтобы маги из города ничего не заподозрили и не прислали подкрепление Кастону. Нужно найти надежное укрытие для заготовок, такое, чтобы никто не смог его обнаружить. Нужно много работать, чтобы оправдать доверие Солнцеподобного, принести пользу своей великой, многострадальной стране. У нее хватит сил. У нее хватит решимости. Пальцы нащупали на груди под рубахой цепочку и сжали висящее на ней крохотное, не больше монеты, зеркальце. Красиво изогнутые полные губы приоткрылись в мечтательной улыбке. Все будет хорошо... она сможет... Солнцеподобный будет доволен...
* * *
— Ну, куда теперь? — невозмутимо спросил Лютый.
А действительно, куда? Я разрывался между желанием навестить дядю Ге, порадовать старика, и чувством долга, которое настоятельно требовало, чтобы я отправлялся прямиком в резиденцию императора. С другой стороны, следовало хотя бы провести небольшую разведку, узнать, что произошло в Виндоре за время моего отсутствия. А где узнать? Правильно, у народа. Переулок, в котором мы оказались, не был мне знаком, но, судя по чистоте мостовой и опрятности зданий, он располагался неподалеку от центра города, но явно за Кольцевой дорогой. Потому что все улицы, находящиеся внутри кольца, были застроены богатыми особняками. Эти же дома скорей походили на жилища торговцев средней руки.
— А пойдемте-ка прогуляемся, — предложил я.
Дрианн равнодушно пожал плечами, Лютый с готовностью двинулся к выходу из переулка. Где-то шумела толпа, из чего я сделал вывод, что в городе намечается торжество, или народное гуляние. Мы обогнули высокий дом и очутились на широкой главной улице Восточного луча, как я и предполагал. Мостовая была запружена людьми. Поодиночке, вдвоем, компаниями, семьями они направлялись в сторону центра. Только вот не похоже все это было на городской праздник. Темная, словно траурная одежда, угрюмые лица, настороженные взгляды — может, кто-то из высокопоставленных особ умер, и эти люди направляются на панихиду? Мастер Триммлер, тревожно поглядывая по сторонам, сказал:
— Знаешь, лейтенант, я, пожалуй, не пойду на площадь. Ну ее! У меня здесь двоюродный дядька скобяную лавку держит, я к нему.
— Так может, дядька твой как раз на площади сейчас, — заметил Лютый. — Там его и поищешь.
— Нет, наши в человеческих делах не участвуют. Пойду я, ребята! Ежели что, ищите меня в лавке старого Шпейнера, на улице Мастеров.
Действительно, обитатели этой улицы, названной так именно потому, что на ней обосновались гномы, продававшие плоды своего мастерства, не любили соваться в дела людей. Но и к себе не допускали. Жили обособленно, торговали своими изделиями, раз в год навещали родных в Золотой цепи, а отмечать предпочитали собственные праздники. При этом в собутыльники принимали исключительно представителей своего народа. Власти города хорошо относились к жителям улицы Мастеров, уважая их за основательность, чистоплотность и аккуратность в уплате налогов и аренды.
— Ну... все! Не поминайте проклятьем! — мастер Триммлер по очереди пожал нам руки, потом, немного подумав, обнял каждого. Я ощутил, как от его лап затрещали ребра.
Гном махнул рукой, мол, долгие проводы к долгой разлуке, и зашагал вглубь квартала, навстречу все густеющей толпе. Спустя секунду он обернулся, и мы увидели подозрительный влажный блеск в его глазах.
— Это было славное путешествие, — хрипло выговорил он. — Славное приключение. Жаль, что Добб... и ребята... не дожили до его конца.
С этими словами мастер Триммлер ушел, и мне стало как-то тревожно на душе, словно с этим его уходом что-то бесповоротно менялось в моей судьбе. Сердце болезненно сжалось и заныло от дурного предчувствия. А жизнь научила меня внимательно относиться к таким вещам. Поэтому я всмотрелся в неприветливую толпу и выхватил из нее мальчишку лет двенадцати, который, судя по бедненькой, но опрятной одежде, находился в услужении при какой-нибудь лавке.
— Парень, что случилось? Куда все идут?
— Как? Вы не знаете? — изумился шустрый подросток. И тут же, сообразив, какую выгоду может извлечь, требовательно протянул ладошку.
— А ты наглец, однако! — Лютый скорчил свирепую рожу, но, не выдержав, расхохотался. Больно уж забавный был парень. Курносый нос в россыпи золотых веснушек, круглые желтые нахальные глаза и большой рот с весело поднятыми вверх уголками говорили о непоседливом и легком нраве своего обладателя.
— Сюда отойдите, дяденьки, — засуетился вдруг подросток, отступая под прикрытие густых кустов, росших по обеим сторонам дороги. — А то хозяин если увидит, что я с вами разговоры разговариваю — враз выдерет! Он мне строго настрого запретил с чужими болтать!
— Тебя хозяин бьет? — удивился я.
— А чего ж не бить-то? — спокойно проговорил мальчишка. — Бастардов, их все бьют.
Я стиснул зубы. У Ома на лице заиграли желваки. Мальчишка испуганно сжался и инстинктивно заслонил голову руками, превратно истолковав выражение наших лиц и решив, что это он вызвал гнев людей в потрепанной форме ястребов. Это меня совсем выбило из колеи. Очень уж я от всего этого отвык за последнее время. Подумалось даже, что там, на Южном континенте, несмотря на ужасы, смерти и постоянную опасность, я чувствовал себя гораздо чище и увереннее, чем сейчас, в родном городе, под испуганным взглядом парнишки, который с обыденной уверенностью заявляет о том, что избиения — это нормально. Реальность обрушилась на меня сразу, напомнив обо всех несправедливых и неправедных делах, творящихся под эгидой империи. Вроде бы ничего не случилось, но на душе стало погано.
— Добро пожаловать в Галатон, лейтенант, — нехорошо усмехнулся Лютый.
Я достал из кошелька золотой паунс и протянул бастарду. Тот поначалу подумал, что над ним шутят, потом недоверчиво спросил:
— А чего вам, дяденьки, надо? Если пакость какую сделать — так я не согласен!
— О, боги! — Лютый потрепал вихрастую голову подростка, — Да не нужен ты нам! Просто расскажи, куда все идут. И что вообще в городе происходит.
— Так... казнь сегодня, — пояснил мальчишка, с вожделением поглядывая на блестящий кружок в моей руке.
Ну, ничего из ряда вон выходящего. Случается. Спасибо Стратане, нечасто. Город хоть и большой, и портовый, а все ж столица. Имперские псы не дремлют, за порядком следят. В центре уж точно. Воришек, конечно, много, но чтобы душегубы — те редко случаются. Казнят только таких, остальных, тех, что в преступном сообществе стоят рангом пониже, успешно доводят до Слепой невесты в Счастливом местечке. Но непонятно тогда, почему жители Восточного луча выглядят такими хмурыми. Казалось бы, торговцы должны радоваться, что в городе пойман еще один негодяй.
— Кого казнят? — Дрианн впервые проявил интерес к беседе. До этого он стоял в шаге от нас, жадно всматриваясь в угрюмые лица проходящих мимо людей.
— Кого-кого... колдунов, конечно! На костре, — проинформировал парень, удивляясь нашей неосведомленности.
Мы переглянулись. Вот уже пятьсот лет в Виндоре, да и во всем Галатоне, за магию не казнили! То есть, если с ее помощью совершались убийства — тогда да. И потом, могли повесить, особо злостных четвертовать. За пауроний. Но костер — это попахивало временами единобожия, смуты, войны жрецов...
