Еще один шанс. Часть 1

— Так, что?... — староста спросил отрешенно, поняв, что хозяйство полностью разорено. — На этот копоть-тив... и баб что ля звать?

— Я же сказал — всех! — Алексей повторил своё приглашение, ещё раз оглядывая собравшихся возле барского дома людей. — Заодно и перепись населения проведу.

— Что сделаете? — непонимающе переспросил Кирьян. — Какую пе-пись проведете?

— Посчитаю, сколько в деревне народу живет, — пояснил Рязанцев. — Так, почему стоим... Руки в ноги и быстро исполнять!

Будущий "Отец крестьянам", отдав указания, повернулся и пошел к высокому крыльцу усадьбы.

— А я до дома смотаюсь, чего-нибудь эдакое на закуску-выпивку принесу... — странник пробубнил вполголоса. — Нужно народ удивить!

— ... Ась? Чего — кого... удавить? — староста переспросил откуда-то из-за спины.

— В смысле... покуда... отдохну с дороги, — путник на мгновение остановился что-то вспоминая. — Да! И не будите меня! Малость вздремну...

* * *

В кое веки путешественник наконец-то выспался. Спокойная, домашняя обстановка вместе с мягкой постелью дали возможность хорошо отдохнуть с долгой дороги. Алексей повалявшись немного в постели, потянулся, зевнул, откинул одеяло и сел на кровать. Прогоняя последние остатки сна, несколько раз "с хрустом" развел руки, протер глаза и осмотрелся по сторонам.

— Славно вчера посидели. Культурно — без драки и взаимных претензий. Ничего не разбили, не поломали. Все живы — здоровы, — Рязанцев широко зевнул и поднялся на ноги.

— Все-таки люди у нас на Руси — добрые. В основе своей — понятливые и отзывчивые. А что гамбургеры с Кока-колой не все едят — это ничего. К этому надо привыкнуть... Глядишь, через время и пиццу с Мириндой попробуют! А вообще — эта такая гадость! Верно, у нас говорят — вредно для здоровья. Вот и нечего приучать к ней себя и своих крестьян!

Путник задумался на несколько секунд. Он вспомнил прошедшее событие. Недовольно помотал головой, прогоняя прочь неприятные ощущения.

— ... Эта еда не понравилась мне тоже! Вон в животе всё булькает и урчит. В следующий раз надо будет суши принести с васаби или салатов корейских, — настоящий эстет окинул взглядом спальню, подошел к окну и выглянул наружу.

— Кстати, почему так тихо? — Рязанцев прислушался к тому, что происходит в доме и на улице. Его окружала абсолютная тишина. Как вдруг прозвучал громкий лай...

— А вот, всякие собаки со своим лаем по ночам... И особенно петухи-забияки, которые спать не дают под утро, должны быть пущены на суп. Сказано было всем — не будить, пока сам не проснусь! Так, что теперь — берегитесь! Ух, как я проголодался...

Быстро одевшись, Алексей прошелся по дому.

— Есть кто живой? — громко позвал он, переходя из одной комнаты в другую.

При ходьбе по полу сильно скрипели рассохшиеся доски. Гулко хлопали двери.

— Никого. Ни души! Странно? Куда все подевались? Эй, люди — а-у-у. — Передразнил он заблудившегося профессора астрономии из известного фильма Эльдара Рязанова Карнавальная ночь.

В доме витали запахи лака, и пропеченной солнцем смолы. Солнечный свет еле пробивался сквозь мутное слюдяное отверстие. Пыльные частницы водили хороводы в радужных лучах. Высоко вверху, почти у самого потолка трепетал над запутавшейся мухой паук, лохматый, с черной крапинкой на спине.

Странник вышел из дома на расписное, узорчатое, с резьбой крыльцо. Окинул взглядом обширный, пустой двор, обнесенныйи высоким частоколом. Задержал внимание на ухоженном цветнике разбитам под окнами. Заметил двух крестьян стоявших под ветвистой рябиной, недалеко от дома.

— Здрав буди благодетель! — обратился к нему с приветствием седой дед с козлиной бородкой одетый в просторную домотканую рубаху и потертые холщовые порты. В глазах старика пьянились веселье после вчерашней выпивки.

— Многих лет жизни, — поддержала старца полная женщина, лет сорока, в темном сарафане. Она смущенно пригладила руками передник, расшитый красными и зелеными узорами, поправила волосы, выбившиеся из-под красной, рогатой кики. Люди подошли к крыльцу.

— И вам не хворать, — Рязанцев внимательно осмотрел присутствующих. Окинул взглядом пустой подворье: Возле хлева рылись в навозе куры и о чем-то негромко толковали с петухом. За высоким забором гоготали гуси, в конце подворья громко лаял щенок. — А куда все подевались?

— На работе! — собеседница опустила глаза в землю. Беспокойно обернулась в сторону ворот. — С самого утра ушли, ранёхонько.

— Цыть, сорока! — старик громко перебил напарницу. Стрельнул в сторону барина плутоватым глазом. — Помолчала бы. Не бабьего ума дело. Не встревай, покуда не спросят.

Дед важно подаил щиплую бороденку. И начал обстоятельно докладывать... — Алексей Петрович, все при деле! Кто в поле, кто в лесу! А кто на мельницу или в соседнюю деревню уехал на заработки.

— Я не понял? — Рязанцев смачно зевнул и заморгал глазами.

— А что праздник в честь возвращения любимого барина — всего день? Вчера прям столько слов было сказано... И что любимый, и что сильно соскучились! Защитником землицы родной называли. Говорили, что жизнь не мила без меня! А теперь раз — и все разошлись. Нет — так не пойдет... — у нас, в будущ.... Кхе... кхе... В Новгороде так не поступают.

— А на, что праздновать, кормилиц? — женщина громко воскликнула. Она недовольно стала тереть руки о фартук.

— Тьфу, на тебя! Молчи, дурилка, — седовласый сосед перебил её. Он озадаченно крякнул в козлинную бородешку. — Чтоб тебя лихоманка затряхнула на веки! У господ в голове заботы не пустые, а важные!

— Алексей Петрович, вы вчерась сказывали всем, — дед перевел взгляд на барина и почтительно склонил голову. — Кто хорошо будет трудиться — тому отменишь оброк, осенью. Вот, все и поспешили себя проявить. Платить-то мало кому хочется.

— Да-а-а, — это я поторопился... В смысле — народ по делам разогнать. Теперь и посидеть не с кем, — сельский реформатор почесал затылок. — Непорядок! Ладно, раз обещал — пусть трудятся! Верно в народе говорят — рукам — работа, душе — праздник.

Крестьяне услышав от господина правильную поговорку, закивали головами.

— Хорошо, новый вопрос, — молодой лежебока посмотрел в сторону вымершего подворья и произнес. — А Фёдор, где?

— Он отпросился к Аксинье — по хозяйству помочь, — женщина опередила всех снова. — Сказал, что несчастной девахе не прожить без мужика... Вы отпустили.

— Ясно! — Алексей продолжал задавать вопросы, ничего не понимая. — Не успели приехать, как слугу уже умыкнули... А вы кто такие?

— Я Потап, конюх, — дед произнес важно. — Это, Авдотья — прислуга по дому... Подать, что... Принести... Помочь...

— Может, кормилиц, откушать желает? — служанка перебила "солидного" мужика в очередной раз. — Время-то к обеду?

— Замолчи, глупая баба, — старик воскликнул и гневно свел брови. — Эва, словно курица раскудахталась! Не видишь, барин ведет сурьезный разговор о народе. Не до еды ему сейчас.

— И, что у нас на завтрак? — Рязанцев сглотнув слюну, вспомнил про куриный суп из ненавистных петухов.

— Блинчики, благодетель, — стряпуха заворковала как горлица. — Есть оладушки. Молочко, сметанка, хлебушек...

— А мясного, ничего нет? Вроде... шашлыка, отбивных с кровью, бефстроганов?

— Без каких рогов? — переспросил Потап удивленно. Он ничего не расслышал.

— Блюдо из мяса? Мясо — приготовленное есть? — анти-вегетарианец не сдавался.

— Да откуда, батюшка! Мы же вчера всё на пир израсходовали. Всё, что накоптили ранее, поставили на стол. Ничего не осталось, милостивец. Покупать нужно, — Авдотья смущаясь, оправдывалась.

— Вот, сейчас я опять не понял? Что значит покупать? Лес же кругом? Или у нас охотники перевелись? А может быть эпидемия на зверей напала?

Крестьяне непонимающе переглянулись.

— Не взыщи, барин! — старик произнес с горечью. — Никто на нас не нападал. Запрещено, кормилиц, простым людям охотиться в лесу.

— Сходил бы ты, на охоту, Алексей Петрович! Свежатинки бы принес. А я такой бы вкуснотищи приготовила, — женщина в экстазе подняла глаза к небу.

— Заткнись, дуреха! — Матвей, как всегда авторитетно, перебил спутницу. — Ух, баба, семь верст с навозом! Вот, так и разит от неё, так и палит! Жарит во все глаза. Не чаешь? Не до тебя барину... Думу он думает — важную! А, ты коровья лепешка, с прозьбами лезешь!

— Получается, если я хочу мясного, то должен сам пойти и подстрелить кого-нибудь зверя лютого — так?

— Да,... — слуги закивали головами как китайские болванчики.

— Вчера мужики рассказывали, что вы один около десятка татей повязали... Поэтому мыслим ужо с зайцем или лисой совладаете.

— А что? — Алексей посмотрел на них с хитрецой. — Ваш барин — он такой... Он и лося завалить может! Ему только дай волю! Ладно... Потап, иди, собирай меня на охоту и не забудь про...

— Я чичас, — конюх не дослушав фразы до конца, стрелой метнулся куда-то из дома.

— А ты угощай Анику-охотника вкусными блинчиками... Примета у нас в Новгороде такая, что на охоту (Чуть было не сказал на рынок) нужно ходить сытым. Тогда и дичи больше принесешь... И деньги целы будут.

Алексей с Авдотьей прошли в столовую.

Минут через десять туда же зашел Потап с двумя большими дорожными сумками.

— Вот, кормилец, для добычи... Где-то ещё одна была... Поискать надо, — деловито докладывал старик, показывая глубину и величину охотничьей кошёлки. — Лошадь, Алексей Петрович, я запряг. Али на телеге поедете?

— Пешком пойду... Удобнее будет, — не ожидая такого напора, произнес Рязанцев.

— Знамо дело! Охотиться с чем будете? — дед произнес, готовый стартовать за снаряжением. — Рогатина, самопал, боевой топор с длинным топорищем, самострел, кистень, сулица?

— М-м-м,... э-э-э,... ну-у-у, — великий охотник протянул, выбирая в уме возможное вооружение. Он быстро соображал, что бы такое взять, что бы ЭТО было полегче тащить до леса. А уж там где-нибудь под кустом удачно забросить подальше.

— Копье возьми, благодетель. Или рогатину, — повариха как всегда опередила всех, подала умный совет. — Может быть зверя покрупнее добудете. Мяска запасем, на зиму!

— Поди, ты к лешему со своими советами, глупая баба — дед одернул её. — На тебя Господь не угодит! — Потап оттеснил плечом повариху. — Барин, не слушайте, глупу дуру. Ишма спозаранку раскудахталась как курица. Кормилиц, возьмите лук. Он легче. С ним удобнее по лесу ходить.

— Огнестрельное что-нибудь в ассортименте есть? — Рязанцев ляпнул, не подумав про величину и вес оружия в этом времени.

— Чай-вось? В каком моменте? — Потап переспросил, не разобрав незнакомого слова.

— Ружьё есть? Или что-нибудь? — Алексей доедая последние блины, начал разъяснять прописные истины конюху.

— Ах ти! Ружо, — Потап перевёл по-своему тарабарское произношение барина. — Как не быть? Не извольте беспокоится. Сейчас принесу. Я мигом! — старик снова не дослушал до конца фразу, выбежал из дома.

— Вы, Алексей Петрович, только в лес помещика Киреева не ходите, — Авдотья предупреждала Рязанцева, подкладывая добавку в тарелку. — Он стоит по соседству с нашим, за лесным озером. Там плохие места и люди в нём пропадают. А если встретишься с самим Григорием Ивановичем, старайтесь не разговаривать с ним. Сказывают, он человек дюже хитрый и на язык востер. Оговорит он вас. Глазам моргнуть не успеете, что-нибудь проиграете или проспорите.

Открылась дверь, вошел Потап. Занёс большое кремневое ружьё.

— Вот тя, ружьишко справное, от Мирона Иваныча осталось. Он с ним ещё на поляков хаживал, — конюх выдал гордо, подавая супер оружие.

— А, что полегче и поменьше-то ничего не было? — Алексей приподнял большую крепостную аркебузу. — Она на вес... Пуда два будет — не меньше!

— Помилосердствуй, благодетель. Это всё, что имеем. Зато с ней на медведя пойтить не страшно.

— Ага, если пользоваться им как дубиной, — по-прежнему недовольно возмущался молодой эстет.

— Заряжается — вот, так, — дед, поясняя, проделал непонятные манипуляции с шомполом, порохом и пулей. Минут через пять ему удалось зарядить ружьё.

— Ладно, давай... Разберусь как-нибудь, — Взвалив на плечи тяжеленную железяку, охотник вышел из дома. — Скоро вернусь! Ждите меня с богатой добычей!

Глава 16.

— Лес! Мой лес... Старый, добрый кормилец. Чаща, пуща... Благодать! — нараспев, думал новый собственник небольших и малых лесных угодий.

Со всех сторон окружая его, шумели зелёной листвой огромные дубы, поскрипывали на ветру высокие сосны. Солнце мигало в листьях и ветвях, как в зеленой сети. Переливами звучали голоса множества птиц. Длиннохвостые, лесные сплетницы — сороки, треща и покрикивая, перелетали с ветки на ветку. В воздухе витали сладкие, еле уловимые запахи мяты и потаенной свежести.

Рязанцев не торопясь, как Морозко из известной сказки, шел по еле заметной лесной тропинке, густо поросшей кустами орешника, волчьего лыка и крушины. Иногда путь преграждали поваленные бурей огромные сосны. Словно беспомощные великаны, они лежали, бессильно прижавшись к земле искалеченными во время падения верхушками, уныло простирая кверху короткие корни, на которых всё ещё держались куски дерна с травой и цветами.

Пуща слегка гудела. В вершинах деревьев запутался ветер, а внизу разостлалась тишина, покой. Солнце пускало зайчиков по лицу путешественника. Коротким эхом зазвучал прерывистый, пугающим стук. Где-то недалеко дятел начал долбить дерево.

— Вот, эти палки и елки — мои! Вон, птица пролетела — тоже моя! — Алексей задрал голову и вздохнул полной грудью сладкий воздух леса. — Хорошо!

— Ой, блин! Больно-то как! — путешественник запнулся об сучкастую корягу. Несколько раз почесал ушибленное место. — А вот эта фиговина — явно не из моего леса! Враги, наверное, на дорогу подбросили... Добрые люди или друзья до этого бы не додумались!

Он на миг остановился. Убрал паутину с лица и продолжил движение.

— Так, а это, что? — вояжер остановился на небольшой лужайке. — Гриб...

— На дорожке лежит. Хороший, крупный... Боровик, — Алексей нагнулся и подобрал лесное творение. — Сорвали с корнем... А почему не забрали?... Непорядок!

Грибник внимательно осмотрелся вокруг. Поднял палку. Поковырял подозрительный бугорок.

— Вот, ещё один... А здесь... ого — целая полянка... — Рязанцев сердечно засыпал листьями лесное богатство.

— Ветка на кустах поломана — не порядок. Еще одна... Трава примята... Наверно, ветер?.. Нет, это человек — хворост собирал. Вот, нитка от одежды на коре дерева.

— А это, что? — следопыт прищурился, а потом огляделся по сторонам: На краю просеки большие чёрно-рыжие муравьи с отменно учреждённой иерархией соорудили огромный муравейник. Чуть дальше небольшой холмик, а по нему кверху поднималась по травке белёсая пыльная тропка — след больших и маленьких человеческих ног, босых и обутых. Кострище... Свежее. Похлебку варили. Долго были... Много людей...

Путешественник во времени обошел место событий. Разгреб носком кучу мусора. Присел, посмотрел поближе. — Следы крови на остатках верёвок... Кого-то пытали? — Добрый лесовик мгновенно превратился в злого лесничего. Романтическое настроение странника вмиг растворилось. Крутанув над головой огнестрельной дубиной, как шестом, он совершил несколько показательных вращений. В конце, завершая упражнение, прижал ружьё под мышкой, готовый нанести разящий удар.