Добро из зла

К счастью, она не одна.

На зажатый звонок из караулки выглянул широкоплечий стражник в боевой броне с эмблемой черной лилии на груди. Хмуро оглядев незваных гостей с головы до ног, отдельно задержавшись взглядом на открыто носимом оружии, он перекинул через плечо автомат и хмуро сказал:

— Это закрытая зона, ребята.

— Я знаю, — мирно улыбнулась Блейк, поднимая в международном жесте миролюбия раскрытые пустые ладони. — Просто передайте своему начальству, что здесь Блейк Белладонна.

Охранник нахмурился еще сильнее. Впившись цепкими карими глазами в ее лицо, он несколько секунд пристально ее рассматривал, будто пытался что-то отыскать.

— Ты хоть знаешь, что с тобой сделают, если ты не та, за кого себя выдаешь, девочка? — наконец сказал он. — Была тут в прошлом году одна такая фифа, "потерянная много лет назад дочь"... Кончилось все плохо. Для нее.

— Я понятия не имею, что сделает со мной отец, — тихо ответила Блейк, не пряча глаза. — Но уверена в двух вещах. Первая: я встречусь с ним либо сегодня, сделав все тихо, либо подняв шум на весь Менаджери. Вторая: при любом исходе нашей встречи он предпочтет первый вариант.

— Упрямая, — оценил охранник.

Цыкнув языком, он буркнул: "Ждите здесь" и вернулся обратно в караулку.

— Ну вот и все... — прошептала Блейк.

Судя по реакции охранника, ее имя здесь знали, соответствующие инструкции были оставлены — сейчас он вызовет начальство... и уже сегодня она встретится с отцом, ведь не существует такой проверки, которую не смогла бы пройти настоящая Блейк Белладонна.

Блейк сглотнула и крепче сжала хватку на рукояти клинка, чтобы скрыть нервную дрожь.

"Прах, я ни в одном бою так не трусила, как сейчас!"

— Помни — режим "боевой карапуз", принцесса! — заговорщицким шепотом напомнил Хонг.

— Спасибо, Хонг, я запомню, — изобразила она храбрую улыбку.

Пару секунд лис молчал... а после тяжело вздохнул.

— Блин, а я думал, меня за каждое спасибо будут брать за руку.

Фыркнув, Блейк закатила глаза... и взяла его за руку, крепко сжав на мгновение и тут же отпустив.

— Я действительно благодарна, — прошептала она, глядя в сторону. — Я бы с ума сошла в одиночестве.

— Как и я, неко... — последовал столь же тихий ответ. — Для этого ведь и нужны партнеры, правда?

От такого фортеля она даже забыла о смущении и удивленно уставилась на лиса, широко раскрыв глаза:

— Партнеры? — переспросила она. — Это ведь не просто слова, Хонг. Партнеры — это обязательство всегда прикрывать спину. Это обещание сражаться на одной стороне, поддерживать всегда и во всем.

— Я знаю всего двух людей, которые имеют какие-то шансы изменить этот мир хоть на миллиграмм: это ты и медвед. Браун... просто потому, что он тот, кто он есть. Если меня спросить, кто прочнее — он или мир... я не поставлю на Ремнант и льена. И есть ты...

Его улыбка была так непохожа на обычный веселый оскал — хрупкая и неловкая, она создавала впечатление уязвимости, совсем как тогда, на сороковой день после смерти его команды.

— В гробу я видал это равенство, если оно оплачено жизнями моих друзей. Я делаю это не для фавнов, я делаю это для тех, кем дорожил... ради их памяти, раз уж я был таким идиотом, что закрывал на это глаза, пока они еще были живы, — он протянул ей руку, все с той же неудобной улыбкой человека, который не привык быть откровенным. — Ты сказала, я услышал. Ты, я... вместе мы спасем этот мир. Это обещание, Блейк. Я больше не верю Брауну. Я верю тебе.

Какое-то время Блейк просто молча смотрела на протянутую руку. Когда она впервые встретила Хонга, он был занозой в заднице, не признавал авторитетов, в принципе не способен работать в команде, а из-за острого языка страдал в первую очередь он сам, когда окружающие не могли оценить его "тонкий" юмор. Она недолюбливала его, как и все остальные.

Потом — он попал в команду к Мору и почти сразу, через пару недель, уехал вместе с ним в Атлас и в следующий раз Блейк повстречала его в уже больнице, после Падения Бикона. Измотанный и злой, сам еще не до конца оправившийся от собственных ран, он заявился в день выписки и поставил ее перед фактом — он будет охранять ее по пути в Менаджери, ткнув под нос Свиток с записанным на диктофон приказом.

Первые пару недель они почти не разговаривали, отгородившись друг от друга каждый своим горем. Но время лечит любые раны, совместное путешествие сближает людей, а смертельная битва с Гримм, неизбежная на Темных Землях, всегда протягивает между участниками тонкую стальную цепочку доверия.

После того разговора, поминок и разделенной на двоих боли что-то изменилось — и в Хонге, и в ней самой, и в их отношениях. Не было больше пары людей, одиноких в собственном горе, были двое, объединенные одним.

Партнеры.

— Это обещание, Хонг, — кивнула она, крепко сжав его руку в самом решительном рукопожатии, на какое только была способна. — Ты, я и мир, который нужно спасти.

____________________________________

З.Ы. Да, и с таким названием глава уже была)))

Глава 15. Возвращение домой

— Так это все-таки ты, котенок...

— Да, тетя Азалия, — напряженно кивнула Блейк.

"Как же сильно могут измениться люди за пять лет..." — подумала она, вглядываясь в лицо женщины, которая открыла ей ауру, учила рукопашному бою и стрельбе.

Ее узкое лицо все еще хранило следы той дикой и опасной красоты, которой была знаменита глава Охотников Менаджери, седина замечательно маскировалась пышной золотой гривой, но едва заметные морщинки за это время успели превратится в очевидные отпечатки возраста, отражавшиеся во всем: и в складках у губ и на шее, и в потускневшей коже, и даже в сухих, отчетливо старческих, пальцах, сейчас смирно лежащих на рукоятях двух автоматических пистолетов на поясе.

А вот что совершенно не изменилось — так это взгляд ястребиных глаз, будто оценивающий окружающих в качестве пригодности в пищу, да белая татуировка волчьего клыка на щеке. Когда-то, очень-очень давно, в Мистрале при упоминании Белого Клыка всегда задавали уточняющий вопрос: "Охотница или организация?"

Быстро оглянувшись по сторонам, она заметила, что трое охранников, прикативших вместе с Азалией, вовсе не собираются прятать оружие: опустив стволы автоматов вниз, они разошлись в стороны, охватив незваных гостей полукругом.

Тут же рядом с ней встал Хонг, загородив собственным телом от бойцов справа. Выглядел лис так, будто действительно был готов выхватить дробовик и начать палить во все стороны и немного расслабился только после того, как Блейк положила ладонь на его пальцы, судорожно сжавшие приклад.

— Зачем ты вернулась? — все так же сухо, но с ясно уловимой враждебностью спросила Охотница.

— Я хочу встретиться с семьей, — просто ответила Блейк и, встретившись с ней глазами, грустно улыбнулась. — Со всей моей семьей, тетя.

— Сдай оружие.

Покорно кивнув, Блейк отстегнула ножны, протянула их подошедшему охраннику и толкнула локтем своего партнера. Сжав зубы, Хонг буркнул себе под нос что-то явно оскорбительное, но покорно бросил на землю дробовик. Сверху полетело то чудовище несуразного калибра, которое он в шутку называл револьвером. Поколебавшись немного, под укоризненным взглядом Блейк он вытащил из-за голенища сапога штык-нож, отцепил спрятанный в рукаве крохотный револьвер... Когда о кучу оружия звякнула третья граната, о существовании которой не знала даже Блейк, она нервно улыбнулась и бросила быстрый взгляд на тетю — выражение лица у Азалии было... таким опасно-заинтересованным, будто она уже прикидывала, на какую именно пику насадить его голову.

— Брай, вы остаетесь здесь, — приказала тетя своим сопровождающим, когда затянувшийся процесс разоружения подошел к концу. — Я поднимаю уровень тревоги до желтого, на всякий случай. Вы пойдете со мной. Ты, лисичка — спереди, в трех шагах, Блейк — ты рядом.

Встретившись взглядом с хмурым Хонгом, Блейк быстро кивнула и, пропустив его вперед, пристроилась рядом с тетей.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — спросила Охотница, едва они отошли от лишних ушей на достаточное расстояние.

— Да, — тихо ответила Блейк, не отрывая взгляда от обочины дороги, вдоль которой они шли.

— Что-то я сомневаюсь, — процедила Азалия. — Задумалась ли ты хоть однажды, какой рычаг отдала в руки Хаку? Насколько у твоего отца были связаны руки все эти годы? Под какую угрозу поставила всех нас? Дочь Гиры Белладонны — преступница и террористка... Хак мог убрать Гиру с поста просто раскрыв это. До сих пор может.

— О том, кто я, в Белом Клыке знали лишь двое, и Хака в списке не было.

Адам сам настоял на том, чтобы скрыть эту информацию от своего босса и всех остальных, переодев и спрятав на время дороги ото всех, кто знал в лицо дочь правителя фавнов, а после — сразу уехав в Вейл, где таковых не было вовсе.

— Это ты так думаешь. Когда мы поняли, куда ты делась, Гира сам вызвал Хака и... скажем так, я впервые увидела твоего отца готовым убивать. Все эти годы мы ничего не могли сделать с Белым Клыком — из-за тебя.

Единственное, что Блейк могла на это ответить — тихое, с трудом вытолкнутое сквозь перехваченное болью горло:

— Мне жаль.

И, с еще большим усилием:

— Но я приняла все меры. От меня узнали лишь двое.

Неожиданно она поняла то, о чем не задумывалась раньше — Адам, несмотря ни на что, так и не раскрыл ее личность. Если бы он действительно ненавидел ее, если бы хотел отомстить — достаточно было просто обнародовать этот факт, уж чего-чего, а доказательств у него было с избытком. Или он просто хотел отомстить лично?.. Раньше она бы не поверила, что человек, которого она любила столько лет, поставит личное выше общего, но сейчас... сейчас она просто не знала.

— Итак, — все с той же прохладной враждебностью продолжила Азалия, проигнорировав ее слова. — Давай восстановим события. Ты сбежала, примкнула к террористам и преступникам, Прах знает чем занималась пять лет, сколько законов нарушила и пролила крови... а потом мы видим тебя на фестивале Витал, в команде Охотниц, даже под настоящим именем.

— Я ушла из Белого Клыка.

— И, разумеется, не посчитала нужным известить об этом семью.

— Я хотела, — призналась Блейк, все еще не смея посмотреть на наставницу. — Но позже — когда сделаю что-то, стану кем-то, хоть что-то искуплю... Я хотела связаться с вами после того, как у меня будут не просто слова, но и дела.

Какое-то время они шли молча, в тяжелой неуютной тишине, нарушаемой лишь шорохом шагов. Искоса взглянув на Азалию, Блейк тут же отвела взгляд, — выражение ее лица, холодное и отчужденное, не изменилось ни на грамм.

Она думала, что была готова к тому, что ждет ее дома — к любому недоверию, гневу и презрению за совершенные ошибки. Она два месяца накручивала себя, представляя самые ужасные сценарии... и все равно столь явное разочарование тех, кого любила, заставляло противно ныть сердце. Блейк приходилось прикладывать сознательные усилия для того, чтобы не сгорбиться, не дать ушам бессильно поникнуть и сохранить походку твердой. Подняв глаза, она столкнулась взглядом с обеспокоенно оглянувшимся через плечо Хонгом и бледно улыбнулась, одними губами сказав: "Спасибо" и "Я в порядке".

Они не прошли через главный вход — тетя повела их через задние ворота, вход для прислуги. Уже у самой двери, положив руку Блейк на плечо, она заставила бывшую ученицу посмотреть себе в глаза и все тем же ровным голосом сказала:

— Будь моя воля — ноги бы твоей здесь не было. Но Гира — твой отец. Он любит тебя и поэтому ты получишь шанс, — Охотница сжала пальцы и Блейк закусила губу, с трудом подавив стон боли. — Но есть вечная истина, Блейк: "Предатель однажды — предатель навсегда". Я буду следить за тобой.

— Я не предатель, — упрямо прошептала Блейк, с вызовом взглянув ей в глаза. — Я просто дура, которая ошиблась.

— Есть и другая мудрость: "Если ты мертв, то это надолго, но если ты дурак, то это навсегда". И я даже не знаю, что хуже.

Прежде, чем Блейк успела что-то ответить, Азалия толкнула ее в спину, почти швырнув в дверь, да так, что она чуть не упала, сумев устоять, лишь схватившись за Хонга. Встретившись с ним взглядом, Блейк через силу улыбнулась и, заметив как инстинктивно шарит он по поясу в поисках оружия, прошептала, перехватив его ладонь:

— Все хорошо, Хонг. Я заслужила.

Она заставила себя выпрямить спину, расправить плечи и... сложнее всего оказалось отпустить его руку — мертвой хваткой вцепившиеся в партнера пальцы разжимались с хрустом. Повернувшись к Азалии, она, тщательно контролируя голос, спросила:

— Куда мне идти?

— В малый приемный.

Особняк совершенно не изменился за эти пять лет. Все то же отсутствие роскоши — за исключением размера дома, убранство резиденции Белладонн демонстрировало скорее достаток, а не богатство: уж чего-чего, а роскоши Блейк навидалась еще в детские годы, таскаясь за отцом по приемам. Даже Бикон, боевая школа, выглядел дороже, чем дом правителя целой страны. Простая деревянная мебель и пол, картины — сплошь творчество местных художников — и цветы в горшках: все это больше подошло бы какой-нибудь летней резиденции средней руки богача. Блейк точно знала — ее папа мог позволить себе куда большее, если бы захотел.

Блейк шла по знакомым коридорам в окружении тишины — стоило обитателям или гостям особняка ее заметить, как они замолкали, пристально провожая взглядами: слуги, многие из которых знали ее в лицо; какие-то важные фавны в дорогих костюмах, которым что-то понадобилось от ее отца; стражники, в блестящей броне с черной лилией, застывшие у каждой двери.

Ей мнилось, что каждый из них осуждает ее, каждый видит насквозь, знает о каждой ошибке, слабости или трусости. Их взгляды царапали кожу, в молчании она слышала приговор — и каждый новый шаг по этой дороге позора давался ей все тяжелее, ведь в конце ее ждал самый страшный и окончательный суд. Наконец, она не выдержала. Сделав два торопливых шага вперед, она вцепилась в куртку Хонга и спряталась за его спиной — и дальше шла, не глядя по сторонам, едва замечая повороты и людей, сосредоточившись только на том, чтобы ставить одну ногу перед другой. Краем сознания она заметила, что рядом с ней пристроилась тетя, время от времени тихо командующая Хонгу, куда свернуть.

В себя ее привел тихий щелчок закрывшейся двери за спиной. Вздрогнув, Блейк быстро оглядела знакомую комнату. Этот зал, обставленный все в том же неброском стиле сдержанного достатка, использовался для еженедельных обедов в кругу самых близких друзей — длинный стол на двадцать персон, для всех приглашенных, а также их жен и детей. Блейк, будто это было вчера, помнила, как торопливо съедала все принесенное, чтобы выскользнуть вместе с остальными ребятами в парк, где можно было носиться друг за другом в догонялки, прятаться по кустам и лазать по раскидистым ветвям сакуры, которой был засажен внутренний двор.

Как же давно это было...

Азалия присела напротив — забравшись на стол, она подогнула под себя ноги и внимательно смотрела на бывшую ученицу, рассеяно крутя на пальце пистолет. Сейчас она казалась еще старше, чем пять минут назад... а всего-то и изменилось, что взгляд — из суровой строгости к усталости и разочарованию. Видимо, Охотница все-таки разглядела в ученице что-то за этот короткий путь по поместью в гробовой тишине, что заставило ее изменить свое мнение.