Я никогда не поднималась на студенческие этажи мужского крыла, ограничиваясь преподавательским первым. Даже в студенческие годы я не бегала к мальчишкам вечерами играть в веревочки. Не приглашали, да и как-то не хотелось — я все равно у них всегда выигрывала. Но я была наслышана таких легенд об этом необычайном месте (мужском общежитии, естественно), что чувствовала себя как при посещении музея, где каждое пятно на полу выглядело экспонатом. Не потому что грязный пол печально соответствовал новомодным течениям в современном имперском искусстве, а оттого что за каждым пятнышком могла скрываться целая история: а вдруг это то самое место великой битвы третьего этажа с четвертым за конспекты Эрвина Руо — единственного на весь поток ученика, не пропустившего ни одной лекции. Друзья с кровожадным блеском в глазах рассказывали, что сражение было поистине эпичным — после него полегших в борьбе за шпаргалки студентов снимали с люстр и даже вытаскивали из туалетных труб. Поговаривали, что на проведении подобного "турнира" настоял сам автор конспектов, а сам отошел в сторонку, чтобы удобнее было наслаждаться зрелищем. Время шло, Руо вырос, но привычкам своим не изменил. Теперь, будучи преподавателем академии, он все так же любил наблюдать, как студенты мучаются, устраивая им, на этот раз, экзекуции на экзаменах.
Нынче в байках ходила прелюбопытная история о парне, умудрявшемся гнать из алхимических реагентов самогонку, от которой испившие ее в прямом смысле слова сходили с ума. И легенда о женском призраке в алом, который появлялся в коридорах общежития в момент, когда кто-то из его обитателей находился в процессе лишения девственности. Что-то мне подсказывало, что количество появлений данной дамы было сильно преувеличено. Перечислять прочие примеры студенческого фольклора можно бесконечно. Если вам стало любопытно, рекомендую прочесть диссертацию Юстиана. Она как раз об этом.
Я же, с вашего позволения, продолжу повествование.
Я поднялась на пятый этаж и постучала в указанную в архиве пятьсот восьмую комнату. Открыли мне далеко не сразу. И это был не Илбрим Фрэниар. Передо мной стоял, уперев руки в бока, невысокий мальчишка. Он смутно показался мне знакомым. Он был явно не с моих курсов, вероятно, я преподавала у него недавно по желанию Совета. На вид курс второй, третий. Мышц никаких, значит, вряд ли боевой маг. А норова-то на отряд огневиков хватит!
— Чего? — рявкнул юнец не особо вежливо.
— Илбрим Фрэниар здесь проживает?
Я не услышала ни хмурого "да", ни злобного "нет" (или как там привыкли общаться молодые люди, пафосно величающие "непризнанием авторитетов" обыкновенную грубость). Захлопнувшаяся перед носом дверь был мне ответом. Немного ошалев, я постучала вновь.
— Нет его здесь уже! Нет! — раздалось из-за двери.
"Уже"?
— Хм, он только что вышел, — посчитала нужным уточнить я, — или совсем... "уже"?
Мальчишка вновь соизволил открыть дверь. Он устало провел ладонью по засаленным волосам и нервически хохотнул:
— Слушайте, я с таким трудом избавился от этого гада в свое время. И с тех пор не видел его и не слышал. Я не желаю ничего знать о нем. Но если он прям так сильно вам нужен, то, скорее всего, он в семьсот тринадцатой, потому как там никто надолго не задерживается.
И опять со мной попрощались громким хлопком перед моим носом. "Гад"? Это уже становится интересным. Чувствуя себя героиней детективных романов, я направилась в следующий пункт своего назначения — таинственную комнату под номером семьсот тринадцать. Найти ее мне удалось далеко не сразу. Если уж на то пошло, я вообще была удивлена, узнав, что таковая существует. Вообще-то в нашем общежитии из-за суеверий (которые особенно сильно культивировались на ясновидческом факультете) цифру тринадцать старались не использовать. На седьмом этаже моим глазам предстала та же картина: вслед за семьсот двенадцатой сразу же шла семьсот четырнадцатая комната. Те немногие молодые люди, что бродили по общежитию в такой час, вместо того чтобы отмечать результаты жеребьевки, на мой вопрос о тринадцатом номере вылупляли полные ужаса глаза и осеняли себя знаком Богом Света. Лишь один из них — с моего курса теоретиков — дрожащей рукой указал куда-то на темный закоулок, когда я пригрозила в обязательном порядке вызвать его на следующем практикуме к доске. На поверку это оказался и не закоулок вовсе, а искусственно огороженная самодельной, наспех сколоченной деревянной стенкой наподобие ширмы стандартная дверь во вполне себе обычную комнату. В нашем крыле такая бы носила номер семьсот тридцать один и служила предметом зависти, поскольку именно эти боковые комнаты имели аж два окна. На этой же двери взаправду красовались цифры семьсот тринадцать, вот только не на специальной табличке, а написанные краской на самом дверном полотне. Это место смахивало скорее на прибежище сумасшедшего некроманта, нежели на место проживание студентов. Впрочем, не исключаю, что среди наших студиозов и сумасшедшие некроманты встречаются. Более того, уверена в этом.
Я осторожно постучала. Припоминая "теплый" прием в предыдущей комнате, я не ожидала, что мне откроют быстро. Но и мне свойственно ошибаться. Я едва успела одернуть кулак от двери — а то по инерции продолжила бы стучать по чужому лбу. Мне не просто открыли, но сделали это с первой магической скоростью. Во всяком случае, мне так показалось от неожиданности.
На пороге стоял долговязый вампир. Лицо его покрывала какая-то невампирская бледность (еще бледнее обычного), а под глазами залегли огромные темные круги. Вряд ли бы сейчас хоть одна девчонка в империи клюнула на этого вампиреныша, несмотря на модные течения и бестселлеры. С такой внешностью в девичьем сознании он бы перекочевал из "вампиров" в разряд "упырь". А это, знаете ли, большая разница. Не знаю, чем вызваны подобные метаморфозы во внешне виде студента: болезнью или переутомлением от учебы, но к целителям ему обратиться однозначно стоит, а то Алая Дама его может так и не посетить.
В отличие от обитателя комнаты пятьсот восемь этот юноша сразу же узнал во мне преподавателя.
— Слава богам, наконец-то вы пришли! Хоть кто-то пришел! — вампир говорил так быстро, что у него заплетался язык, как при скороговорках. — Я давно жаловался администратору, даже завхозу! Это же просто безобразие! Я требую, чтобы его выкинули отсюда или выделили мне другую комнату! — а потом добавил уже медленнее и тише, едва не плача. — Я больше не могу с ним жить... Да лучше в Пещерных Землях ванну в лаве принимать.
Выговорившись, парень схватил с кровати, расположенной у самой двери, учебник по единороговедению (ветеринар, значит) и выскочил за дверь, едва не сметя с пути и меня, и деревянную "ширму".
— Надеюсь, вернувшись, я не обнаружу здесь ни его гадов, ни его самого. Или же увижу объявление с номером комнаты, куда меня переселяют! — и вампир убежал, сверкая очаровательными тапочками в виде василисков. Однозначно, ветеринар!
Для того чтобы пройти в комнату, мне потребовалось перелезть через постель. Может, тоненькому вампиру и не составляло труда протиснуться в имевшиеся несколько сантиметров свободного пространства между стеной и кроватью, но только не девушке моей комплекции. Мебель, на которой обычные граждане Имперского Союза спали, в данном случае служила скорее баррикадой. Кровать стояла наискосок, отделяя собою маленький кусочек комнаты, включающий в себя, правда, самое важное — входную дверь. Какое-то странное и не очень-то честное деление зон личного пространства. В образовавшемся треугольничке находились открытые, но неразобранные сумки с вещами, в углу примостилась вешалка с желтой мантией анимагов, а на покрывале валялось несколько книг. В целом складывалось ощущение, что вампир жил только в этих десяти процентах комнаты, будто постоянно был настороже, готовый в любой момент схватить сумки и выскочить за дверь — дать стрекоча с такой скоростью, на какую был только способен. В памяти тут же всплыли слова: "Там никто надолго не задерживается".
Я оглядела оставшуюся часть комнаты. Она была практически пустой, не подтверждая мою идею о боевых действиях. Лишь постель у окна в самом дальнем углу, там же рядом письменный стол и шкаф у противоположной стены. Стандартный набор, даже скромнее обычного.
Однако в словосочетании "практически пустая" главным словом являлось "практически". По комнате ползали... змеи. Да-да, именно гады, именно ползучие. Семьсот тринадцатая (или все-таки семьсот тридцать первая?) кишела ими! Я застыла там, где стояла, забыв, как дышать, и будучи не в состоянии пошевелить хотя бы пальцем. Не то чтобы я смертельно боялась змей, но особой любви к ним не питала, считая существами малоприятными и крайне опасными. Не хотелось, знаете ли, скончаться вот так — в мужской общаге за исписанной краской дверью — и стать частью городского фольклора вроде Руо. Вот только Эрвин здравствует и злобствует, а у меня диссертация не дописана! Интересно, а мой призрак будет являться по какому-нибудь поводу? Скажем, студенты будут напиваться до "зеленой Орлиани" или нечто подобное...
От размышлений о том, как лучше всего быть увековеченной в устном народном творчестве, меня отвлекло шипение. Далеко не сразу я сообразила, что ко мне медленно и где-то даже завораживающе ползет белоснежный питон.
— Не бойтесь, они неопасные.
Я подозрительно покосилась на тайпанов и кобр, поставив под сомнение услышанные мной слова, и только потом сообразила, что произносящий их юноша сам возиться с клубком пресмыкающихся в углу. По рукам Фрэниара ползали маленькие змейки, одна, что побольше, забралась ему на штанину. Но эльф с невозмутимым лицом продолжал копошиться с их товарками, будто... пересчитывал. Зрелище, конечно, жуткое. Не то чтобы я никогда не слышала об эльфах-серпентофилах (хотя, вообще-то, не слышала), боязни за жизнь, и свою, и бесстрашного юнца, никто не отменял.
Пару минут спустя Илбрим закончил со змеями и отпустил их вольно ползать по комнате. И только сейчас, в ужасе ожидая скорой кончины от многочисленных укусов, я обнаружила, что до меня они просто не доползают. Более того, вообще не пересекают половину комнаты. Не те девяносто процентов, что были отделены кроватью у двери, а стандартные пятьдесят, те, которые и полагаются одному из двух обитателей по уму. Заметив мое недоумение, эльф все же соизволил заговорить:
— Мы с ними договорились, что они пользуются только моей частью комнаты и не мешают другим, — на мой немой вопрос Фрэниар ответил с тяжелым вздохом (видимо, устал всем объяснять одно и то же раз за разом). — Змеи — разумные существа, надо только уметь с ними общаться. Конечно, без магии тут не обошлось, но я попросил их вести себя прилично еще до того, как пронес в общежитие.
Картина эльфа, ведущего со своим серпентарием воспитательные беседы, была столь уморительна, что я даже не заметила, как расслабилась и начала улыбаться. Но тут же вновь напряглась, когда анимаг добавил после паузы раздумий:
— Хотя всякое может случиться. На вашем месте я бы их не злил лишний раз. Тем более что в следующий раз я буду кормить их только в понедельник.
Будто в подтверждение обоснованности сомнений хозяина, огромный питон ничтоже сумняшеся пересек условную серединную линию и стал укладываться у моих ног кольцами. Мои лихорадочные мысли, чем я могла вызвать агрессию пресмыкающегося (может, ему зеленый цвет, что красный для быка), прервал строгий голос Фрэниара:
— Нагайна, веди себя прилично! — и эльф бросил извиняющий взгляд на меня. — Просто вы ей понравились.
Питон протяжно зашипел в ответ, словно подтверждая слова Илбрима, но оставить меня в покое не планировал, все больше сужая кольцо вокруг моих ног. Тогда юноша сам лично подошел ко мне и, подняв змею, обмотал вокруг своей шеи.
— Нагайна — мой фамильяр, — пояснил Фрэниар, глядя куда-то мне в ключицу, — она чересчур дружелюбная, и моих соседей это пугает. В общежитии же она не может говорить, вот они и боятся ее.
Я тут же припомнила и вампира с кругами под глазами, и нервного субъекта с пятого этажа. А потом пригляделась к питону, широко распахнувшему пасть: то ли Нагайна мне улыбалась так, то ли угрожала. А может, просто зевала. В дружелюбности змей я не разбираюсь, а вот о женской ревности наслышана. И гораздо охотнее поверила бы в версию, что фамильяр предпочитает быть у хозяина единственной и неповторимой и нарочно прогоняет прочь всех потенциальных соперников — претендентов на его внимание. Впрочем, велика вероятность, что я ошибаюсь. Надо будет побеседовать с ней за пределами общежития, поскольку проблему "семьсот тринадцатой" необходимо все-таки решать.
— Студент Фрэниар, добрый день, — приступила я, наконец, собственно к цели своего визита. — Почему вы не присутствовали на общем собрании?
Эльф скривился. Нагайна, словно утешая, ткнулась ему мордочкой в щеку.
— Не люблю столпотворения, — ответил он после продолжительной паузы.
А кто их любит? Кроме карманников, естественно. Я вот, например, официальные мероприятия на дух не переношу, но я же на них хожу.
— Вы, наверное, уже наслышаны, что в этом году в академии организован еще один турнир Магического кубка — командный. И в нем должны принимать участие все студенты. В ведомость пойдет в качестве зачета по командной работе.
Не сразу, но на бледном лице эльфа выступило выражение крайнего удивления и огорчения одновременно. Очевидно, что слышал он об этом первый аз в жизни и новость ему не понравилась. Среди ботаников и тихонь было принято игнорировать само существование Кубка и всячески презирать тех, кто в нем участвовал. Это я точно знаю, сама такая на первых курсах была. Впрочем, и сейчас я нахожу многие занятия куда более увлекательными, чем швыряние друг в друга магических зарядов. Если бы не Совет и Восп со своими идеями, я бы так никогда и не приняла участие в турнире. Похоже, Фрэниар мечтал о той же участи и для себя.
— Все? — печально протянул юноша.
— К сожалению, да. Сегодня состоялась жеребьевка, и вас определили в мою команду.
Юноша ничего не сказал. Лишь молча кивал и теребил питоний хвост. Нагайна протестующе шипела, но особо не сопротивлялась.
— Если у вас возникли вопросы — будем разбираться с ними завтра. Приходите на тренировочное поле в два тридцать, — выдала я всю имеющуюся у меня информацию и добавила, не сумев скрыть мольбу в голосе. — И пожалуйста, не опаздывайте. Нам отведены всего полчаса!
Фрэниар вновь всего лишь кивнул. На всякий случай еще раз повторив время встречи, я неуверенно, глядя под ноги (чтобы не дай бог не наступить сами знаете на кого), пошла к выходу. Попыхтев, перелезла через кровать, и скрылась за дверью. Илбрим же вернулся к своим ползучим гадам.
Вот и все. Короткий и не слишком продуктивный визит. Но я уже упоминала, что эльф со странностями и не из самых разговорчивых. Если он начнет на наши тренировки таскать змей, то возложенная на мои плечи миссия государственного значения может оказаться предпоследним, что а меня возложат. Последним в таком случае окажутся цветы в гроб. Может, выклянчить у Ангейма льготы за вредность? И стоит ли вообще включать в отчет сведения о гадюшнике, который развел у себя Фрэниар? Как змеи вообще могут быть связаны с Запретной магией? Тренируется он на них, что ли? А ментальная магия вообще на пресмыкающихся действует? Драконы, например, ей не подвержены. Во всяком случае, золотые. Как и тролли. Не удивлюсь, если когда-нибудь ученые внезапно докажут, что у обитателей Северных Земель и летающих ящеров общий далекий предок. Вроде того, что связывает людей и вампиров.
