— За что ты бьёшь Акава, Серения? И кто убил моего раба?
Он явно собирался сказать что-то ещё, но его бесцеремонно прервала сожительница:
— Этот мерзавец связался с людокрадами! Он опозорил нашу гостиницу, Нумеций Мар! Что теперь скажут люди? О боги, за что вы послали мне такого подлого раба?!
Она заплакала, прикрыв лицо краем накидки.
Во время прочувственного монолога женщины Ника не спускала глаз с покрытого морщинами лица сотника, ей показалось, что она уловила мелькнувшую на нём тень замешательства.
— Кого Акав хотел украсть? — ещё сильнее нахмурился мужчина, сделав несколько шагов вперёд и становясь рядом с Серенией.
— Нашу постоялицу, — торопливо ответила та. — Госпожу Нику Юлису Террину.
Только теперь истинный владелец заведения взглянул на девушку.
— Кто-нибудь это видел?
— Никто, — покачала головой путешественница, вновь почувствовав знакомое ощущение схватки. — А что...
Она указала на все ещё валявшееся на земле полотнище.
— Эту... тряпку ваш раб набросил мне на голову, и схватив в охапку, хотел куда-то унести.
Сотник приоткрыл рот, явно собираясь что-то сказать, но Юлиса его опередила:
— Здесь присутствуют два храбрых легионера, господа Пирм Тул Гард и Миниус Валер. В обеденном зале мы сидели за одним столом, и они видели, что ни у меня, ни у моей рабыни не было такого большого... полотна.
Взгляды командира и всех присутствующих обратились к молодым людям. Вытянувшись, парни вразнобой качнули плохо выбритыми подбородками.
— Вряд ли кто-то потерял такую ценную вещь, — вдохновенно продолжила Ника. — При желании на ней легко можно найти дырки от моих ударов. Значит, я говорю правду!
На какие-то секунды вокруг воцарила тишина, нарушаемая писком отдельных, самых закалённых комаров, треском факелов да настороженным дыханием людей.
Девушка напряжённо ожидала реакции Нумеция Мара, прекрасно понимая, что она в сущности беззащитна перед властью этого человека, и только явная неприязнь окружающих к людокрадам заставляет того вести себя вежливо.
— Вы всё очень хорошо объяснили, госпожа Юлиса, — криво усмехнулся первый сотник. — В случившемся нет вашей вины, Акав получил по заслугам.
— Я рада, что вы так мудро разобрались в этом деле, господин Мар, — чуть поклонилась ему путешественница и обратилась к зевакам. — Спасибо, господа, за то, что пришли на мой зов, и до свидания. После таких неприятностей мне надо отдохнуть.
— Отдыхайте, госпожа Юлиса, — торопливо кивнула Серения.
Почувствовав, как ослабели сжимавшие сердце щупальца страха, постоялица повернулась, поправляя накидку, и голова внезапно закружилась, колени ослабели, а перед глазами всё поплыло.
— Что с вами, госпожа? — испуганно вскричала Риата, успевая подхватить хозяйку под руку.
— Пойдём отсюда! — прошипела та сквозь стиснутые зубы, отчаянно борясь с подступающей дурнотой.
— Вам плохо, госпожа Юлиса? — окликнула её хозяйка постоялого двора.
Собрав последние силы, Ника обернулась, растянув губы в вымученной улыбке.
— Всё в порядке, госпожа Серения. Просто я очень испугалась.
И тяжело опираясь на руку невольницы, пошла в свою комнату, по-старчески шаркая ногами.
Дальнейшее происходило будто во все, отражаясь в сознании короткими, рваными картинками. Вот Риата вводит её в тёмную комнату. Здесь девушку стошнило, и она шлёпнулась на как нельзя кстати подвернувшийся табурет. Казалось, с остатками ужина у неё вылетели все силы, но в голове слегка прояснилось. Глядя, как рабыня высекает искры, путешественница думала, с трудом собирая лениво расползавшиеся мысли.
"Точно опоили. Подмешали какую-то гадость в вино. Вот батман, да как же мутит! Водички бы... Нет, сначала свет. А то темно здесь, как... в могиле".
От искры вспыхнул пучок сухого мха, который невольница поднесла к светильнику, что-то бормоча себе под нос.
— Может, мне поискать лекаря, госпожа? — робко спросила она, вглядываясь в освещённое крошечным огоньком лицо хозяйки.
— Не нужно, — еле ворочая языком, возразила та, уже понимая, что ей дали не яд. Здесь трупы не похищают. Обычное снотворное. Видимо, подручные Серении не стали поить свою жертву сильнодействующим снадобьем, опасаясь, как бы она не вырубилась прямо в зале. Хозяевам заведения такая реклама ни к чему. Все-таки когда за столом засыпает не опустившийся пьяница или культурно отдыхающий легионер, а вполне прилично одетая девушка — это может привлечь нежелательное внимание. Ну, а после того, как её схватят и упрячут куда-нибудь в потайное место, пусть спит, не доставляя хлопот занятым людям.
— Воды принеси, — попросила Ника. — Достань горшок, помоги добраться до кровати.
С трудом переодевшись, она рухнула на мягкий, одуряюще пахнущий матрас, безуспешно борясь с подступающим сном. Если бы не жажда, многократно усиленная отвратительным привкусом во рту, девушка заснула бы обязательно.
Жадно ухватившись слабыми пальцами за деревянную чашку, она с наслаждением сделала пару больших глотков.
Под благотворным воздействием холодной, удивительно вкусной воды, сонная одурь на миг рассеялась и путешественница смогла пробормотать:
— Утром разбуди... Обязательно... Что хочешь делай... Хоть по щекам бей... Но разбу...
И тут мягкое, тёмное покрывало окончательно погасило последние проблески сознания. Опять снилось что-то плохое. Как потом рассказывала Риата, она стонала, скрипела зубами, металась по кровати, выкрикивая какие-то непонятные слова.
К счастью, память не сохранила подробностей, а сонное зелье либо оказалось недостаточно сильным, либо Ника просто выблевала большую его часть. Во всяком случае, невольнице не пришлось прибегать к чересчур радикальным способам побудки. Хозяйка открыла глаза сразу, как только та тронула её за плечо.
Голова болела, но совсем не так сильно, как можно было бы ожидать. Тяжело сев на кровати и убедившись, что в комнате достаточно светло, девушка причмокнула пересохшими губами, тут же получив от рабыни чашу с водой.
— Госпожа Серения приходила, — шёпотом сообщила Риата, косясь на дверь. — Спрашивала о вашем самочувствии.
Путешественница едва не поперхнулась.
— Вот меретта! — рычала она, стаскивая ночную рубашку. — Сама опоила меня какой-то дрянью, рабов натравила...
— Простите мою дерзость, добрая госпожа, — ещё тише пробормотала невольница, помогая ей завязать пояс с золотом. — Но не могли рабы сами на такое пойти.
— Убираться отсюда надо, — решительно заявила Ника, отмечая, что на платье почти не осталось следов вчерашних приключений. Только приглядевшись, можно различить несколько пятен.
Рабыня сделала всё что могла, но одежда явно нуждалась в тщательной стирке.
Пока Риата трудилась над причёской хозяйки, та, то и дело поглядывая в маленькое зеркальце, мрачно размышляла о странностях происходящего. Когда девушка отправлялась в путешествие, почему-то казалось, что самые большие трудности ожидаются на пути от Канакерна до Гедора вдоль Западного побережья, где нет единого государства, а рядом в горах живут свирепые варвары. Но как раз там всё прошло на редкость благополучно. Нельзя же считать серьёзной дракой стычку с группой хулиганствующих конных подростков? А все остальные происшествия не выходят за рамки обычных бытовых проблем. Но с приближением к Империи напасти посыпались, как горох их прохудившегося мешка. Мало того, что не смогла попасть на корабль до Цилкага, так ещё умудрилась поцапаться с местным уголовником. Пусть мелким, однако сумевшим устроить вполне себе серьёзные неприятности. Потом, пусть и по незнанию, но стала причиной смерти маленького Хезина, чего Ника не могла простить себе до сих пор. А нападение нищих, когда пришлось убить того сумасшедшего старика? И в довершение всех несчастий — её чуть не украли.
Поневоле вспомнился тот странный сон или видение, явившееся ей ещё в Некуиме в самом начале плавания через океан. Тогда некое то и дело менявшее облик существо сообщило девушке, что всё происходящее с ней — его личная игра. Тот вредный геймер распоряжался судьбой попаданки исключительно по своему извращённому усмотрению. Его, видите ли, интересовало — сможет ли она выжить в чужом мире, и как именно будет преодолевать встречавшиеся на пути трудности? А если ему вдруг покажется, что их недостаточно, игроман-извращенец их с удовольствием добавит, чтобы сделать действие динамичнее.
И хотя с тех пор ничего подобного девушке не мерещилось, почему-то именно сейчас пришло в голову, что загадочный геймер вновь вспомнил о своей игрушке. Или это просто так кажется? Хорошо, если так. А если нет? Вдруг неведомый дух, или кто он там, придумал ей такое приключение, после которого вчерашняя попытка похищения покажется детской игрой?
Путешественница передёрнула плечами, проверила кинжал в закреплённых на спине ножнах, подтянула ремешок, удерживающий нож на лодыжке, и только после этого решилась выйти из комнаты.
С первого взгляда казалось, что постоялый двор живёт своей обычной жизнью, напрочь позабыв о вчерашнем ночном происшествии. Однако, первая же встречная рабыня, спешившая куда-то с полным ведром, глянула на Нику с таким страхом и столь резво уступила дорогу, шагнув с тротуарчика в холодную лужу, что девушка невольно усмехнулась. Нет, здесь её запомнят надолго.
Желудок обиженно бурчал, требуя внимания, но его хозяйка, не задерживаясь, прошла мимо гостеприимно распахнутых дверей обеденного зала, направляясь к повозкам.
— Как вы себя чувствуете, госпожа Юлиса? — кажется, с вполне искренней заботой поинтересовалась Приния.
Прочие женщины урбы, бросив все дела, уставились на свою попутчицу со смесью уважения и уже знакомого страха.
— Совсем не плохо, — улыбнулась она кончиками губ. — Но вчера я очень сильно испугалась.
— И мы тоже, госпожа Юлиса, — вздохнула супруга Гу Менсина. — Когда муж рассказал, что случилось, мы все возблагодарили богов за то, что они отвели от вас такую беду. Подумать только! Людокрады на постоялом дворе, возле военного лагеря!
— Куда только хозяева смотрят?! — с жаром, но не очень громко вскричала Лукста Мар. — Неужели не видели, с кем связался их раб?!
Её дружно, но так же тихо поддержали подруги.
Дав женщинам излить своё возмущение и высказать сочувствие, путешественница спросила о мужчинах. Оказывается, те вместе с плотниками уже сколачивают помост для представления. Вот эта новость девушку совсем не обрадовала. Судя по ней, артисты планируют пробыть здесь ещё как минимум несколько дней. И сколько раз за это время её могут украсть? Не успела она ответить себе на этот вопрос, как за спиной раздался знакомый голос:
— Вот вы где, госпожа Юлиса! Как себя чувствуете?
Внутри у Ники всё сжалось, а правая рука, словно по собственной воле, потянулась за оружием. Чтобы скрыть страх, путешественница крепко вцепилась в край накидки.
— Хорошо, госпожа Серения, — произнести эти слова нейтрально-равнодушным тоном оказалось очень тяжело и, не выдержав, она добавила. — Я прекрасно выспалась.
— Мне так жаль, госпожа Юлиса, — скорбно покачала головой владелица постоялого двора. — Кто бы мог подумать, что негодяй решится на такое мерзкое дело? Не иначе богиня безумия Исми завладела его разумом.
Девушка промолчала, мысленно усмехнувшись: "Вот так всегда. Чуть что бес, то есть богиня Исми попутала, а я тут ни при чём".
— Что же вы не завтракаете, госпожа Юлиса? — тоном заботливой хозяйки поинтересовалась собеседница. — Наша стряпуха замечательно лепёшки печёт, а вчера привезли свежий мёд.
— После вчерашнего мне... кусок в горло не лезет, — буркнула Ника, игнорируя бурный протест голодного желудка. — Я хочу уехать, и как можно скорее.
Она ещё в номере решила, что сама заявит Серении о желании покинуть гостинцу. Не только потому, что ей действительно очень этого хотелось, но просто именно такой должна быть реакция любого нормального человека на попытку его похищения.
Лукста Мар тревожно переглянулась с Пренией.
— Почему? — в деланном удивлении вскинула подкрашенные брови гражданская жена первого сотника.
— Потому что мне очень страшно! — выпалила девушка, нисколько не кривя душой. — Я боюсь! Я вчера так испугалась! Ваш раб едва не украл меня!!!
Последние слова она почти прокричала, привлекая всеобщее внимание.
Мужчины, запрягавшие неподалёку волов, оставив животных в покое, стали с любопытством прислушиваться к их разговору.
— Вы уже сами наказали его, госпожа Юлиса! — тоже повысила голос собеседница. — А мы с господином Нумецием Маром с вас даже деньги за своего раба требовать не стали! Знаете, во сколько нам обошёлся Акав?
От подобной наглости путешественница замерла, беззвучно хватая ртом воздух и лихорадочно переводя русские выражения на радланский язык.
— Да мне какое дело?! — наконец выпалила она. — Я что должна была позволить ему себя украсть и опозорить славный род младших лотийских Юлисов?! Вот уж... нет вам! Да я любого убью, кто попробует... покусится на мою честь!
Краем глаза Ника заметила, что зрителей вокруг заметно прибавилось, и многие из них одобрительно качали головами, слушая её гневный монолог. А вот Серения ещё сильнее разозлилась. Метавшие молнии глаза сузились, по побледневшим щекам ходили желваки.
— Теперь, когда подлый раб мёртв, вам больше ничего не угрожает, — заговорила она с ледяной вежливостью, хотя голос буквально звенел от еле сдерживаемого гнева. — Вы можете оставаться в гостинице столько, сколько захотите или покинуть сейчас же!
Разведя руками, хозяйка постоялого двора зло ощерилась.
— Только ваши спутники собираются здесь задержаться.
Под взглядом собеседниц Приния, опустив глаза, негромко пробормотала:
— Муж сказал, что господин дитрибун разрешил нам дать несколько представлений.
— Одна поедете, госпожа Юлиса? — с торжествующей издёвкой усмехнулась Серения.
— Я знаю, как рискованно путешествовать в одиночку, — медленно проговорила девушка. — Но не уверена, что мне будет безопасно здесь.
И заметив, как вздрогнула владелица заведения, пояснила. — Что если у Акава есть приятели, и они опять захотят меня украсть?
Женщина заметно расслабилась.
— Успокойтесь, госпожа Юлиса. Будь похитителей несколько, вам бы от них не отбиться. Акав понадеялся на свою силу, но понятия не имел, что вы носите с собой оружие.
— Вы не можете знать этого наверняка, госпожа Серения, — с сомнением покачала головой Ника.
— Муж прислал двух вооружённых легионеров! — выпалила собеседница. — Теперь никто не посмеет обидеть моих постояльцев!
Девушка сообразила, что эта речь адресована не столько ей, сколько набежавшей толпе зевак, поэтому решила ещё немного надавить:
— Вы готовы поклясться именем бессмертных богов, что здесь со мной ничего не случится?
— Клянусь Ноной, Цитией и Семрегом, что в моей гостинице никто не причинит вам зла! — после секундного замешательства провозгласила женщина.
Ника давно никому не верила на слово. Но всё-таки обещание, освящённое именами богов, да ещё данное в присутствии стольких свидетелей, как говорится, внушали осторожный оптимизм. Подавляющая часть местных относилась к небожителям с большим почтением, и теперь, если с ней что-то случится на постоялом дворе, соседи могут заподозрить Серению в святотатстве, а это неизбежно скажется на бизнесе.
