Босиком По Лужам

— А я не понял! Мне говорили, что приедет мадемуазель из России, чтобы я ее проводил, куда надо, а я не понял, что вы из России! Знаете, сколько тут фанаток бродит? Я думал вы одна из них.

— Я же сказала, что из Москвы...

— Откуда я знаю, где это!

— Действительно...

— Я вас передам их секьюрити, а там разберетесь.

— Хорошо.

Через три минуты мы наткнулись на одного из охранников ребят. Видимо, это был либо кто-то из охраны приглашающей стороны, либо новенький, потому что этого типа в Москве я не видела.

— Мадемуазель из России, — представили меня.

— Ого! Замечательно! — расцвел парень. — Идемте!

— Только у меня осталась пара минут на все про все. Мне надо вернуться в аэропорт.

— Я понял.

И мы побежали. Я не раз похвалила себя за то, что влезла в кроссовки, а не в ботфорты на шпильках, как хотела первоначально. По-хорошему, я сейчас должна была нестись сломя голову в обратную сторону к такси. Но, черт побери, разве я зря притащилась в эту тмутаракань? Всего минута, несколько секунд, но мои! Наши.

— Вы подождете в гримерке. Том просил, — перешел парень на немецкий.

— Я не могу. У меня самолет через тридцать пять минут!

— Как через тридцать пять минут? — резко остановился он, и я с разбегу врезалась в его спину.

— Молча. Идемте к сцене. Я просто с ними поздороваюсь и побегу обратно. У меня больше нет времени. Всего несколько секунд...

— И ради нескольких секунд стоило лететь из России в Париж? — округлил он глаза.

— Стоило. Ради этой секунды стоило порвать пространство.

Уже отчетливо слышался шум, визг, музыка, голос... Его голос...

— За кулисы нельзя. Концерт рассчитан с точностью до минуты. Билл может поговорить с залом, но покидать сцену нельзя. Нельзя делать паузы...

— Три нельзя — это я поняла. Давайте как минимум одно реальное можно.

— Не уверен, что что-то реально можно, пока идет концерт.

— Думайте.

— У меня на это босс есть. Сейчас Саки подойдет. Он и решит.

Последние слова он уже проорал мне в ухо, пытаясь перекричать доносящиеся из прохода вопли. Саки как обычно появился словно по мановению волшебной палочки.

— Фрау Ефремова? — мужчина протянул широкую шершавую руку в знак приветствия. — Рад вас видеть.

— Спасибо, герр Пелко. Взаимно. Простите, что заставила вас ждать.

— Том нервничал. Вообще не понимаю, как ему удалось уговорить меня на эту авантюру, — проворчал Саки.

— Вы еще больше удивитесь, когда узнаете, что меня им удалось уговорить на эту авантюру за один день до поездки в Австралию. Поистине, когда они наседают втроем, сопротивляться бесполезно.

— Да, они такие, — засмеялся он. Повернулся к моему сопровождающему и попросил: — Проводите фрау в гримерку к...

— Нет! Нет! Стойте! Герр Пелко, устала повторять, но у меня всего минута, я вылетаю в Москву через полчаса. Если можно, проводите меня к сцене так, чтобы ребята увидели. Я с ними поздороваюсь. Просто поздороваюсь.

— Но Билл может... Я не могу беспокоить их во время выступления.

— Пожалуйста. Я знаю, что это не входит в ваши должностные обязанности, что это нарушение всех инструкций... Но у меня реально самолет через полчаса. Вот билет... У меня всего несколько секунд...

— И ради нескольких секунд?.. — Саки не договорил, посмотрел на меня как на сумасшедшую.

— Стоило.

Он уважительно похлопал по плечу.

— Иди рядом и не подходи близко к фанаткам. Мы встанем слева от сцены, недалеко от Георга. А там уж, надеюсь, они не кинутся все вместе тебе на шею и не сорвут концерт. Меня тогда уволят.

— В любом случае, спасибо, Саки. Я поговорю со своим боссом и, если вас таки уволят, можете рассчитывать, что в России для вас найдется теплое хлебное местечко.

Саки засмеялся. Погрозил пальцем.

Крик и громкая музыка вылилась на меня, едва не сбив с ног. Казалось, что прорвало дамбу, и вода хлынула в долину, разрушая все на своем пути. Саки выдал беруши, заявив, что без них я оглохну. Даже спорить не стала.

Он, отделив меня собой от толпы беснующихся девушек, аккуратно обхватив за плечи, провел вперед. По улицам слона водили... — подумала я.

Звучали первые аккорды какой-то песни. Билл стоял, вцепившись в микрофонную стойку, закрыв глаза. Пел очень тепло и проникновенно, махая одной рукой, будто крылом. Зал орал песню вместе с ним, девчонки визжали, истерили, рыдали.

Я держусь ради тебя,

Ты не знаешь об этом.

Георг заметил меня первым. Заулыбался. Я довольно кивнула. Он направился в мою сторону. Я знала, что именно в этот момент он играет только для меня. И даже гривой трясет только для меня.

Сейчас я отказываюсь от себя ради тебя,

Прежде чем подо мной сомкнется море.

Видимо Георг где-то сфальшивил, потому что Том повернулся в его сторону с гнусной усмешкой, типа: 'Ааааа, луууузер!'. Заметив меня, парень вздрогнул и тут же едва ли не бегом помчался в наш угол, сверкая, как свежеотчеканенный и тщательно отполированный пенни. Теперь они вдвоем скакали перед нами с Саки. Телохранитель усиленно прятал улыбку, отворачивался, делая вид, что внимательно наблюдает за фанатками.

Я верю в тебя.

Я умру ради нашего бессмертия.

Билл так и стоял с закрытыми глазами, лишь рука ласкала воздух да песня лилась пронзительно. У меня мурашки поползли по коже...

Моя рука с самого начала поверх твоей.

Ты всегда будешь для меня святой.

Я вглядывалась в глубь сцены, пытаясь рассмотреть Густава за барабанной установкой. Мы встретились глазами. Густав задорно подмигнул, расцвел. Я его обожаю!

Ты разбиваешь холод,

Освобождаешь меня.

Билл наконец-то соизволил проснуться. Обвел зал уставшим и поникшим взглядом, словно спрашивая сам себя, что он тут делает и зачем все это. Опустил голову. Том не обманул — его близнецу на самом деле требовалась помощь.

Мы обязательно увидимся

Когда-нибудь снова.

Я уже хотела подойти к нему ближе, но Том сообразил быстрее: подскочил к брату. Легкий кивок в нашу сторону. Билл улыбнулся, чувствуя поддержку родного человека. А потом... потом он вздрогнул, как Том несколькими секундами раньше, и замер с приподнятой рукой, лишь рот открывался, выдавая вдолбленные в память слова.

Продолжай дышать, если можешь,

Сомкнется море.

Глаза в глаза.

Неожиданно мир вокруг начал изменяться. Он закружился, отделяя все ненужное и чужое. Сначала исчезла сцена и яркий свет софитов, от которых слезились глаза. Потом в серебристом тумане исчезли все люди, истерящие фанатки, Саки, стоящий рядом, охрана, мальчишки. Музыка стала чище, легче, воздушнее, никаких посторонних звуков. Билл продолжал петь.

Я верю в тебя.

Я умру за наше бессмертие.

И каждое его слово летело ко мне, обретая видимую и осязаемую форму. Каждое слово, каждая буква такая круглая, такая выпуклая, блестящая. Подлетая ближе, слова постепенно вытягивались, сначала превращаясь в вязь, а потом расплетались в серебристую ленту, струящуюся по воздуху, как по воде. Около меня ленточка слова распадалась на капельки, которые взрывались радостными радужными брызгами.

Моя рука с самого начала

Я верю в тебя.

Вопреки всем законам физики, пространство начало медленно сжиматься. Какая-то неведомая сила несла нас друг к другу, сближала. Я так боялась разрушить это притяжение, что перестала дышать... Его рука робко потянулась к моей. Кончики пальцев встретились. По ладоням пробежал ток. Мою руку потянуло вверх, кисти соприкоснулись. Возбуждение накрыло меня с головой — он такой близкий, такой родной, так далеко. Он делился со мной своей радостью и болью. Перед глазами мелькали картинки из, казалось, уже нереально далекого прошлого. Билл опасливо озирается, бродя по квартире, оказавшись впервые у меня дома. Счастливо обнимает меня, выиграв партию в боулинг. Дрожащие белые губы и затравленный взгляд в камере. Поцелуй... Наш первый поцелуй под кленом под проливным дождем... Упавшие мне на лицо волосы и слезы... Его слезы, когда я потеряла сознание после аварии. Взгляд в ванной, полный нежности и страсти. Растерянность и желание. Губы. Глаза. Робость и нетерпение. Руки, ласкающие тело. Тихий стон... Легкое дыхание. Ресницы, в которых запутались солнечные лучики, проникшие сквозь гардины...

Я смотрю сквозь море

Все дальше от тебя...

Внутренние часы жестко отодрали меня от Билла, выдернули из серебристого коридора и вернули в реальность. САМОЛЕТ!!! Мы растерянно смотрели друг на друга. Он еще при этом умудрялся петь, потрясающая выдержка! Какое-то странное ощущение, как будто только что я поучаствовала в публичном раздевании. Я испуганно глянула на Тома. По его довольному лицу, поняла, что он всё видел... и коридор... и прикосновения... Близнец как-никак... Он ободряюще улыбнулся. 'Все отлично!' — читалось в его глазах. Я только сейчас заметила, что вцепилась в руку Саки так, что пальцы побелели. Тот почему-то руку не отбирал, мужественно терпел, когда мои когти вонзались в кожу, оставляя красные следы. Отдернула руку. Виновато извинилась. Показала Биллу на часы — времени больше нет. Надо бежать.

Бежать! Срочно!!!

Бежать и не оборачиваться, иначе не смогу еще раз соскочить с этого взгляда, который намертво приковывает к себе...

Уже за сценой сунула Саки визитку и попросила передать ее Биллу, а заодно расцеловать мальчишек. Саки вручил меня ставшему родным молодому охраннику, велел кратчайшим путем вывести к центральному входу...

В машине я выла белугой, чем ввергла в шок несчастного Жан-Поля... Узнав, в чем дело, он категорически отказался брать плату за проезд, заявив, что с сумасшедших деньги брать большой грех, а он настоящий католик.

Не смотри мне в след.

Ты всегда будешь для меня святой.

Отвернувшись к иллюминатору, я наблюдала, как образующаяся за стеклом пустота проплешинами пожирает разноцветные огни жизнь. По щекам текли слезы. В черном зеркале иллюминатора отражался отрешенный взгляд, растрепанная голова, смазанная косметика. Внутри пустота, которая целиком жрет мозг, уродует душу. Я устала. Я очень устала. Впереди меня ждет почти суточный перелет до Сиднея. Но я не хочу ни в какой Сидней. Я хочу туда, к ним. К нему. Телефон, который я забыла в суматохе выключить, подал признаки жизни. Напряглась, глядя на незнакомый номер. Внутри все трепетало, холодило, обрывалось. Я сжала маленькую трубку-раскладушку как птичку, которую с трудом поймала и которую безумно боюсь потерять. 'Птичка' требовательно пищала на весь салон, вибрировала. Несмело нажала 'Принять вызов':

— Алло?

— Здравствуй.

07.07.07 — 04.11.07

Москва