Выжить

Но всё моё недовольство и разочарование испарились, когда пришло время строить избу для нового анирана. Избу для меня! С дровосеками мы долго трудились, заготавливая брёвна и доски. Под руководством Омриса расчищали место, подготавливали фундамент и работали не покладая рук. Особенно я. Я горел за успех мероприятия, ведь безумно желал выбраться из опостылевшего общего дома, где смрад и стоны распространялись каждую ночь. Да и смерть заболевшего бедолаги тоже добавило желания оттуда убраться. Ему с каждым днём становилось всё хуже и, в конце-концов, его перенесли в избу к знахарке. Она колдовала над ним ещё два дня, но спасти не смогла. Все её припарки, отвары, примочки не помогли. Наблюдая за тем, как тело бедняги исчезает в глубокой яме, вырытой далеко от лагеря, я понял, что в этом мире лучше не болеть неизвестными болезнями. Ведь тогда тебе не сможет помочь никто. Ты будешь медленно чахнуть и неизбежно окажешься там же, где этот бедолага — в двух метрах под землёй.

Так что при строительстве избы я действительно рвал на себе рубашку. Выполнял всё, что говорил Омрис, валил деревья и подгонял тех, кто помогал доставлять брёвна к месту. Работа кипела. Строить избу для анирана помогали почти все жители лагеря. Их альтруизм меня поражал. Никто из добровольных помощников не отказывался, ничего не требовал взамен и каждый из них повторял, что это общее дело. Как учил элотан Джон. Джон хоть являлся американцем, не был стопроцентным индивидуалистом. Изрядная доля эгоизма присутствовала в его характере, но ему безумно нравилось, когда все работают, словно единое целое. Он участвовал наравне со всеми, слушал указания Омриса и во всём помогал. А когда через декаду после начала строительства невысокая изба с низенькой крышей была готова, собрал всех жителей лагеря и произнёс благодарственную речь. Мне она понравилась, ведь в ней я услышал те нотки, на которых и сам играл при мотивации игроков команды перед матчем. Тогда я тоже говорил, что мы непобедимы, когда едины. Тогда я тоже говорил, что нам по силам справиться с любой напастью, если мы встретим её вместе. Это работало в нашем мире, это работало и здесь. Сила коллектива всегда состояла в его сплочённости и Джон в своей речи несколько раз указывал на этот момент.

— Блестящая речь, мой друг, — похлопал я его по плечу, когда все начали расходиться. — Я здесь не так давно, но вижу, как хорошо ты справляешься с обязанностями, которые сам на себя взвалил. Моё почтение.

— Спасибо, Иван, — улыбнулся он. — Мне приятна твоя похвала. Идём смотреть дом?

— С удовольствием.

От пола до потолка в избе было едва ли больше двух метров. А на крошечном чердаке так вообще можно было ползать только на коленках. Нам с Джоном пришлось пригнуться, чтобы попасть внутрь — дверной проём тоже получился невысокий. А из-за того, что работу над дверью Омрис ещё не закончил, закрыть проём было нечем. Мы стояли на деревянном полу, улыбались друг друг, становились на цыпочки и пытались руками достать до потолка. Но наши улыбки вызывало не только осознание законченной работы, а и пустота небольшого помещения. В избе не было абсолютно ничего. Только запах дерева. Но, смотря по сторонам, я уже примерно прикидывал, где-что буду размещать. Хоть изба в длину была не больше четырёх метров, а в ширину и того меньше, я не расстраивался. Я прекрасно понимал, каких усилий стоило её возвести в столь короткий срок.

— Что, тесные хоромы? — усмехнувшись, спросил Джон.

— Нет, всё отлично, — сказал я. — Я в восторге! Сегодня же буду ночевать здесь. Надеюсь, Омрис успеет закончить ставни и дверь к ночи.

— Тогда давай, наверное, перенесём кое-что из общего дома, — предложил Джон. — Пока будет достаточно стола и пару чурбанов, на которых можно сидеть. Матрас расположишь где захочешь, а я прикажу свежего сена принести.

— Мне пару лучин и огниво не помешает. А так же бадью с водой у входа не мешало бы поставить.

— Обустроишься ещё, не волнуйся, — хлопнул меня по плечу Джон. — Ты сильно упростил жизнь нашему плотнику. Ты для него бесценный кадр. Так что, думаю, он тебя как-нибудь возблагодарит.

— А как отапливать это жилище? — спросил я, только сейчас осознав проблему. Хоть ночи тут не особо холодные и мошкары не так уж и много, но что будет, когда придёт зима? Костёр жечь прямо на полу?

— Надо будет попросить Падрика, чтобы сложил печку. Только он у нас разбирается в том, как надо работать с глиной, — вспомнив про ленивого пьяницу, Джон почесал затылок. — Договорись с ним и обещай проставиться. Тогда он даже проявит инициативу.

Я поморщился: Падрик был мужиком, у которого уже начинался закат физических сил. Да и с головой тоже было плохо. Он прибился к лагерю четыре зимы назад, но с тех пор так и не смог взять себя в руки. Всё скорбел о семье, которую оставил, проявив малодушие. Я уже много раз слышал от него печальную историю о том, как он не смог заставить себя схватиться за оружие и броситься на помощь жене и детям. Его хутор постигла та же печальная судьба, как и множество других. Под утро его окружила банда и устроила форменный геноцид. Убили всех, кто не годился на продажу, а остальных увели. И лишь Падрик спасся, потому что вечером повздорил с женой и ушёл из дому с бутылём секхи. А когда очнулся от детских криков и плача, не нашёл в себе силы не только побороть похмелье, но и ринуться на помощь. Просидел в кустах от начала до конца бойни и чуть не тронулся умом. Много дней затем бродил в одиночестве, пока не вышел к реке. Там его, полуживого, случайно обнаружил Джон и помог вернуть веру в свои силы. Но от постоянного самобичевания так и не излечил.

Хоть Падрика мне было жалко, я не особо обрадовался, что придётся пообещать ему за работу алкоголь. После его употребления он превращался в рыдающую амёбу и становился всем в лагере противен. Но за работу всё равно не стал бы браться, если бы не посулили награду. А награда ему была нужна лишь одна.

— Хорошо, Джон, спасибо, — сказал я. — Завтра обращусь к нему.

Я сходил в общий дом и собрал свои пожитки. Кроме видавшего виды матраса это были две рубахи, сшитые из грубого сукна, так как моя ветровка давно скончалась, и запасные холщовые штаны до самых щиколоток. Джинсы, к моему глубочайшему сожалению, тоже приказали долго жить. Да и ходить в одеждах выше колена в этом обществе было не принято. Даже бабы тут щеголяли в просторных длинных юбках и всегда на людях покрывали головы платками или косынками. Так что к этому времени из всего, с чем я прибыл, остались лишь шитые-перешитые труселя, носки и адидасовские кроссовки. Местная обувь, которую для всех создавал Кервин, выглядела куда хуже, но и на неё я не мог претендовать, так как была определённая очередь. С обувкой вообще были огромные проблемы. Не хватало сырья, так как его мог добывать только Феилин, а козы в лагере были на вес золота. Их забивали очень редко и шкуры сразу шли в работу. Плюс два молодых парня лет 20-ти, которых Кервин избрал в подмастерья, тяжело осваивали эту науку. Бывало они портили драгоценные ресурсы и толковой обуви из испорченной шкуры уже не могло получиться. Так что бегая в кроссовках, я молился на то, чтобы они не развалились раньше времени и благодарил их создателей за качественную работу.

Я бросил матрас в угол и принялся его утрамбовывать собой. Чихнул от разлетавшейся в разные стороны пыли и засмеялся, когда рассмотрел несмелую усатую мордашку, осторожно выглядывавшую из-за проёма двери.

— Ха-ха! Ну, Уилсон, ну смельчак, — захохотал я. — Заходи быстрей. Мы теперь с тобой тут жить будем. Прыгай через порог.

Подросший котёнок выглядел куда более грозным и на мой смех сурово зашипел. Затем переступил через порог, обнюхивая каждый сантиметр пола, подошёл к дальней стене и принялся изучать короткую лестницу с восемью ступеньками, ведущую на крошечный чердак. Затем в два прыжка заскочил наверх и оттуда раздалось удовлетворённое мяуканье.

— Ладно, я не против, — усмехнулся я. — Пусть там будут твои пенаты.

Уилсон не стал пользоваться лестницей и сразу соскочил на пол. Доверчиво ткнулся мордашкой мне в живот и заурчал.

— Похоже, мы с тобой начинаем привыкать, — сказал я и погладил его по спинке. — Не так-то уж тут и странно, как мне казалось изначально. Кров есть, пища есть, общение есть. Нужно обжиться немного, поднабраться опыта в делах разных... Тебе подрасти, кстати. И будем думать, что делать дальше.

Часть 2. Глава 5.

Утром лагерь опять проснулся на самой заре, но не потому, что так делал всегда, а потому что его разбудил чистый звук горна. А он, как я точно знал, был только у одного человека в нашем лагере — у Феилина. И он трубил тревогу.

Первым из своего нового жилища во двор выскочили мы с Уилсоном. Потом выбрался Джон из своей халупы, торопливо натягивая штаны, а затем и остальные из общего дома. Молодой охотник трубил прямо в центре лагеря и буквально подпрыгивал от нетерпения.

— Что случилось, Феилин!? — прокричал Джон, прыгая на одной ноге и стараясь угодить второй ногой в башмак.

— Следы, элотан! — возбуждённо ответит тот. — Я видел следы сунугая! Выследил его наконец-то. Нам надо спешить.

Я ни черта не понял, конечно же, но для Джона, по-видимому, информация была исчерпывающая. Он присвистнул, попал, наконец, ногой в ботинок и принялся отдавать распоряжения подскочившим мужикам.

— Хватайте копья, мечи и широкие щиты. Феилин говорит, нашёл след сунугая. Выходим быстрым шагом.

Немногословный Руадар сообразил быстрее всех и вместе с Морвандом увёл мужчин в кузницу. Пока они торопливо разбирали оружие, я спросил у взволнованного Джона:

— Что за сунугай такой? Что за суета?

— Это гризли, Иван, — быстро ответил тот. Потом задумчиво посмотрел на меня и добавил. — Медведь по-вашему. Огромный и опасный. Но неповоротливый и... очень мясистый. Плюс его шкура... В общем, нельзя терять такую возможность! Бери любое оружие. Пойдёшь с нами.

Я коротко кивнул и, провожаемый задумчивым взглядом, догнал мужиков у кузни. Они хватали всё подряд, но Руадар вдумчиво подбирал оружие каждому по силе и сначала отказал, когда я попросил для себя копьё. Сказал, что я слишком неумелый, чтобы с ним обращаться. Но когда подбежал Джон и о чём-то с ним перетёр втихаря, кивнул и выдал мне двухметровый шест с плохоньким железным наконечником.

— У элотана на твой счёт есть дельная мысль, — сказал он, вручая копьё. — Я считаю, она разумна. Попрактикуйся пока и выходим.

Феилин нервничал, утверждая, что след может остыть, и подгонял нас. Мужчин, способных держать в руках оружие, в лагере было ровно 23. Но Кервина, Падрика и двоих самых молодых парней решили не брать. Решили оставить для присмотра за лагерем под начальством старейшины Элестина. Но если первые двое были совсем не против, то горячие пацаны взбунтовались. За что получили от Руадара нагоняй и ушли зализывать раны.

Джон разбил людей два равных отряда и, под желающие удачи голоса баб, скорым шагом повёл за Феилином. Предатель-Уилсон сразу оставил меня, как только разобрался из-за чего суета и пристроился за охотником. А когда тот что-то ему шепнул, добавил скорости и исчез где-то в чаще. Я опять испытал лёгкое чувство ревности и недовольно сжал копьё.

— Когда скажу, старайтесь ступать потише, — на ходу крикнул Феилин. — Нельзя его спугнуть. Иначе упустим. Шаг в шаг за мной.

Я немного волновался, конечно, ведь никогда не охотился на медведя. Тем более с таким-то примитивным оружием. Но осознание того, что у меня есть оружие куда современнее, придавало уверенности. Копьё — то такое. А вот энергетический щит — это совсем иной уровень. И пока мы бежали, я убедил себя, что мне ничего не грозит.

Мы бежали за охотником минут 15, не меньше. Некоторые мужики в летах даже запыхались и отстали. Моя форма была близка к идеальной и я даже вырвался вперёд. Но первым бежал совсем недолго. Феилин всех остановил и поднял руку, призывая к тишине. Затем принялся высматривать следы и коротко свистнул. Через пару минут откуда-то сверху спикировал Уилсон, фыркнул пару раз и пристально уставился в глаза следопыта.

— Обалдеть, — вырвалось у меня. После увиденного я окончательно уверовал, что у котёнка теперь не один друг, а, как минимум, два.

— Он его заметил, — прошептал Феилин и сделал знак рукой, чтобы мы все присели. — В чаще расправляется с добычей. А значит, не сможет учуять нас по ветру. Если подойдём тихо, у нас будет шанс.

— Каков план? — задал вопрос Руадар.

— Пока оставайтесь тут. След теряется чуть дальше в кустах. Я схожу посмотрю. А вы отсюда ни с места... Ты тоже оставайся, — добавил он, указав пальцем на котёнка, после чего тот недовольно зарычал.

Затем Феилин, низко пригибаясь к земле и высматривая следы, растворился в лесу и нам несколько долгих минут пришлось его ждать. Мы сбились в кучу, старались не делать лишних движений и зря не болтать. Он появился оттуда же, откуда пришёл, и доложил:

— Видел его сзади. Действительно рвёт на части чью-то тушу.

— План придумал? — повторил Руадар.

— Да, есть у меня идейка, — тихо ответил тот и посмотрел на меня. — С анираном открываются новые возможности. С его даром действовать мы можем куда эффективнее.

— Я готов! — сразу сказал я и постучал кулаком в грудь. — Что нужно делать?

— Феилин, говори, — приказал Казинс.

— Действуем так, — молодой охотник поднял с земли веточку и очертил круг. — Я знаю это место, как свои пальцы, и чуть ниже по склону меж двух деревьев оборудовал ловушку. Там мы сможем зажать сунугая, если правильно загоним. Возле ловушки оставим Ивана, а сами постараемся окружить. Идём по трое, чтобы у каждого была подмога. Поведут элотан Джон, Руадар, Морванд, Омрис, Имхад и Дагнар. Когда услышите крик сыча, шумите как можно сильнее. Бейте мечами в щиты, кричите, сквернословьте. Заставьте сунугая испугаться и оставить добычу. Сделайте так, чтобы он направился в сторону анирана.

— Что??? — удивлённо взлетели мои брови. — Я приманка?

— Нет, Иван, — спокойно сказал Джон и взглядом указал на мою левую ладонь. — Ты — основная ударная сила. Когда сунугай попрёт на тебя, стой между деревьями. Феилин укажет где. Когда ловушка захлопнется и обездвижит его, сразу наноси смертельный удар. Шкура у него плотная и даже копьями придётся бить долго. Тебе же это сделать гораздо проще... Заберите копьё у Ивана и дайте самый крепкий щит.

— Смотри, аниран, — Феилин привлёк к себе внимание, когда мне всучили круглый и широкий щит. — Станешь там, куда я укажу. Двигайся только так, чтобы сунугай всё время был у тебя перед глазами. Он довольно глупый и будет переть напролом. И очень важно, чтобы он пёр туда, куда нам надо. Направишь его в ловушку. А как она сработает — сразу руби!

Уилсон грозно мяукнул, будто соглашаясь с наставлениями охотника, и я улыбнулся.

— Хорошо, так и сделаю. Пора?

— Да, пора, — кивнул охотник. — И запомни: не убегай от него! Инстинкт будет гнать его за тем, кто убегает. И он не остановится, пока тебя не догонит. Гораздо умнее, если придётся спасаться, стоять на месте, громко кричать и создавать шум всеми возможными способами. Сунугай боится шума. Он его нервирует. От шума он может побежать, но никогда не побежит от того, кто бежит от него. Потому забудь о побеге. Даже не думай об этом!