Недостройка

— Хорошо, теперь гребной электродвигатель...

— 315 оборотов, — сообщил я. — Красные лампочки не горят.

— Зашибись. Проверка цистерн главного балласта...

— Всё в норме.

— Проверка цистерн вспомогательного балласта...

— Стоп, горит лампа "Дифферент на нос".

Мичман вынырнул из отсека, посмотрел на пульт — лампа действительно не то, чтобы горела, но помаргивала. Тогда он с досады пнул по пульту ногой, лампа погасла.

— Будем условно считать, что это был случайный сбой, — и он опять убежал.

— Рули направления... рули глубины... рули крена...

— Нет ошибок.

— Воздушная система.

— Всё в норме.

— Запускаю забор воздуха в ВВД... в ВСД... а без ВНД обойдёмся как-нибудь. Топливная система.

— Половину бака показывает, лампочки в норме.

— Водоотливная система.

— Без проблем.

— Противопожарная система... хотя хер с ней, обойдёмся наверно, нам всего полчаса под водой плыть.

Семён подошёл в рубку, проверил вручную, как работает перископ (двигался он, но с немалым трудом) и буднично сказал:

— А теперь будем толкать её в море, готов?

— Всегда готов, — бодро ответил я, — вылезаем наружу?

— Ясен пень, вылезаем, как же мы её изнутри-то толкать будем?

Вылезли, мичман убрал какие-то там стопора, удерживавшие лодку в эллинге, пошире распахнул ворота, и мы упёрлись руками в хвостовую часть лодки где-то рядом с рулями глубины.

— И сколько ж она весит-то? — спросил я между делом.

— Где-то в районе двадцати тонн.

— Ничего себе... это ж как КАМАЗ-самосвал примерно.

Но как это ни странно, вытолкали мы лодку наружу всего за какие-то пять минут. Никаких сигналов от членов нашей компании не поступало.

— Пора кричать "Земля"? — спросил я у мичмана.

— Пора, ори давай, — ответил он, и в этот самый момент с лодки, покачивавшейся на волнах, раздался истошный крик СОС.

Лёлик, как я успел заметить, запустил мотор и направил лодку к нам, заложив крутой вираж. Едва не перевернулся при этом.

— Что-то случилось, — буднично сказал мичман, — сейчас узнаем, что именно.

Лодка шустро добежала до нас и ткнулась носом в берег, Лёлик начал орать ещё заранее:

— Второе облако появилось, сейчас они разделились — первое осталось караулить мыс, а другое ползёт к нам по берегу.

— Значит, у нас осталось минуты три, — хладнокровно сказал мичман. — Быстро залезайте внутрь.

На боку подлодки имелась железная лесенка, ведущая к люку, так что процедура принятия народа на борт прошла достаточно успешно. Вымокли, правда, почти все, но это нестрашно. Мичман оттолкнул ногой моторку и залез внутрь последним, намертво задраив за собой люк.

— Всем слушать мои команды и никуда не дёргаться, — громко скомандовал Семён, — а будете дёргаться, можем все пойти на дно, понятно?

Это было предельно понятно всем, включая ворона Кешу.

— Запускаю винты, — объявил мичман.

Лодка вздрогнула и начала движение, послышался довольно громкий гул.

— Антон, какая глубина под килем? — спросил он меня.

— Десять метров, — ответил я, глядя на эхолот, — одиннадцать... пятнадцать... двадцать.

— Продувка цистерн главного балласта, опускаемся на перископную глубину, — сообщил мичман.

— Глубина под килем десять метров, — сказал я, а мичман выдвинул перископ и напряженно начал вглядываться в окуляры.

— Чего там видно? — не выдержал я.

— Ничего хорошего, облаков этих сейчас уже не одно и не два, а штук пять на берегу. И все готовы пулять в нас своими пулями.

— Вот будет прикол, если новые облака могут плеваться торпедами, — уныло сказал я.

— Типун тебе на язык, — зло бросил Семён, — идём на прорыв, короче говоря. Значит так — Антон сидит... стоит то есть в рубке и помогает мне с управлением. А вы двое идёте в соседний отсек... нет, в два соседних отсека, Лёлик на нос, Оксана на корму, и носу оттуда не показываете. Только если возникнет чрезвычайная ситуация. Кеша может здесь оставаться, вон в том углу.

— А почему нас в разные отсеки? — спросила Оксана.

— Чтобы сохранить центровку, лодка небольшая, даже 50-60 килограмм не в том месте могут повлиять на ходовые качества, ясно?

Больше вопросов не возникло, все разошлись по местам.

— Глубина? — тут же задал вопрос мичман.

— Шесть метров, — прояснил я вопрос. — Снижается глубина-то.

— Да, тут так устроено, — рассеянно отвечал он, — в середине бухты глубже, а при выходе в море подъём. В отлив мы даже на транспортниках, бывало, по дну чиркали, но сейчас как раз почти что полный прилив, так что будем надеяться на лучшее.

— Что там на мысе? — спросил я.

— Облаков пять штук, выстроились в шахматном порядке, все готовы к стрельбе. Глубина?

— Четыре метра... четыре с половиной... пять.

— Хорошо. Запускаю максимальные обороты... проверь, как там народ в отсеках, только быстро.

Я рванул сначала на нос, потом на корму. Оксана нашла какую-то табуретку и скромно сидела, держась рукой за поручень.

— Ну ты как? — спросил я у неё.

— Кверху каком, — вымученно попыталась пошутить она. — Сам не видишь что ли?

— Держись, скоро всё закончится, — обнадёжил её я, не уточнив, правда, каким образом оно всё закончится, может ведь и на дне морском.

А Лёлик стоял, тоже держась двумя руками за поручень, и пялился на какой-то манометр.

— Ничего, что стрелка на этой хреновине постоянно прыгает то влево, то вправо? — спросил он меня.

— Всё под контролем, — строго ответил я ему, — твоя задача продержаться ещё минут десять, дальше должно полегчать.

Я вернулся в рубку и доложил мичману о прыгающей стрелке манометра. Он сразу отмахнулся, не до манометров сейчас.

— Глубина семь метров, — без подсказки прочитал я показания эхолота.

— Сам вижу, — буркнул Семён, — в нас было уже два выстрела, оба промазали.

— Это хорошо, что у них торпед нету, — повторил я свою давешнюю мысль.

— Накаркал, блин, — закричал мичман, глядя в перископ, — вот летит, кажется, торпеда. Лево руля на 30 градусов.

И он крутанул какое-то колесо, лодка накренилась довольно круто, но я устоял на ногах, ухватившись за выступ на перископной трубе. Секунды тянулись мучительно медленно... наконец мичман объявил:

— Мимо. Но радоваться рано, у них есть время ещё на один выстрел. Даю право руля. Да, сколько там под килем-то?

— Десять метров, с этим всё отлично.

— Пошла торпеда, — объявил Семён. — Уклонение влево на 20 градусов. Не успеваем... держитесь, за что сможете...

И тут раздался приглушённый, и от этого очень страшный взрыв совсем где-то рядом. Свет немедленно погас... меня кинуло на что-то железное и от этого железного я потерял сознание...

— —

Очнулся я в койке, рядом сидела Оксана и поправляла мне повязку на голове.

— Мы прорвались? Долго я так валяюсь? — задал я сразу два вопроса.

— Успокойтесь, больной, — хладнокровно отвечала мне она. — Да, мы прорвались, потом долго чинились, сейчас идём в Питер малым ходом. А валяешься ты так примерно сутки.

— А остальные как, живы? — проявил я заботу о членах нашей команды.

— Да, с миманом и Лёликом всё в порядке.

— А облака эти отстали от нас?

— Не видели больше ни одного с тех пор, как они попали по нам.

— Замуж-то за меня пойдёшь? — задал я наболевший вопрос, — когда подлечусь, конечно.

— Посмотрим на твоё поведение, — хитро прищурилась Оксана.

Тут в каюту вошёл хмурый мичман и доложил:

— Пытаюсь вызвать по рации хоть кого-нибудь, но не могу. Никого нет в эфире, что ты будешь делать. Ну ты как тут? — это он у меня уже спросил.

— Более-менее, — обтекаемо ответил я, — а где мы сейчас идём?

— Трёх братьев будем скоро проходить, — ответил мичман и вышел.

Три брата, если кто-то забыл, это три столбообразных скалы, которые растут из моря на входе в Авачинскую бухту. Кто один раз видел, никогда не забудет. Я попробовал встать, вроде получилось. Оксана что-то вякнула протестующее, но я не обратил на это внимания и побрёл к выходу на мостик. По дороге встретил Лёлика, который оглядел меня и неопределённо хмыкнул.

— Чего хмыкаешь-то? — спросил я у него, — что-то не так?

— Всё так, только шатает тебя не по-детски, зря ты встал. Вот и Кеша тоже так думает — правда, Кеша? — спросил у нахохлившегося ворона, сидевшего на откидном столике.

— Ага, — подтвердил ворон. — Но если на ногах держится, пусть делает, что хочет.

Я сел на откидной же стул рядом с этим столиком и решил побеседовать с Кешей, пока время есть.

— Слушай, — сказал я ему, — а откуда ты знал про эти облака-одеяла? Никто у нас даже не догадывался про них, а ты всё точно предсказал, как это?

— Всё тебе расскажи, — прокаркал ворон, — считай, что это интуиция.

— Ладно, примем в первом чтении. А что тебе говорит интуиция насчёт дальнейшего? Что мы в Питере увидим? Как сильно расползлись по земле эти одеяла?

— Я думаю, что всё гораздо хуже, чем ты думаешь, но гораздо лучше, чем думаю я, это мы узнаем абсолютно точно через... через час максимум, когда причалим к Приморску.

— Так значит, мы в Приморск идём?

— Да, мичман так сказал. Вон его ноги торчат, — и он показал крылом вверх.

Там действительно имели место ноги, обутые в чёрные флотские ботинки. Я подёргал за штанину одну из них — и мичман к нам тут же присоединился, спустившись по лесенке.

— Чего надо? — недовольно спросил он у меня.

— Как там наверху-то? — спросил я. — И вообще, какие наши ближайшие планы?

— Наверху свежо, шторм собирается, но, надеюсь, успеем мы проскочить до Приморска. А планы наши очень простые — добраться хотя бы до кого-нибудь живого и узнать обстановку. Или у тебя другие предложения есть?

Пораскинув мозгами, я был вынужден признать, что ничего более достойного я предложить не могу.

— Ну тогда сиди здесь и не мешай управлять плавсредством, — выговорил мне Семён, — а то пойдём ко дну прямо посреди Авачи.

И он снова поднялся наверх. Я спросил, нет ли чего пожрать, и подошедшая к нам Оксана выделила мне сухарь и открытую банку тушёнки.

— В аварийном запасе нашлось, эта последняя банка, тебе берегли специально.

И тут сверху раздался крик мичмана:

— Прямо по ходу вижу судно, на нём есть люди!

— Класс, — восхитился я, — я просто не верю своему счастью!

— Ты погоди радоваться-то, — осадил меня Кеша, — люди тоже разные бывают.

— Причаливаем к судну, — продолжил комментировать мичман, — глушу мотор.

Сверху донеслось скрежетание железа по железу и какие-то глухие удары. Потом мичман замолчал.

— Ну что молчишь-то? — не выдержал я, — нам вылезать или что?

— Не нравится мне всё это, — неожиданно осипшим голосом сообщил мичман, спустившийся вниз, — что-то там не так.

— А что не так-то? — спросила Оксана, — но посмотреть всё равно же надо. Кто первый?

— Можно я на разведку выдвинусь? — спросил ворон, — полетаю и вернусь, всё расскажу, как есть.

— Можно, — хором сказали мы все трое, а я добавил, — как следует только разведку проведи, мы на тебя рассчитываем.

И я посадил Кешу на руку, а потом поднял его к верхнему люку, а оттуда он уже выпорхнул на свободу. Сидели молча минут пять, в течение которых я решил порасспросить Семёна.

— А что конкретно тебе там не понравилось-то?

— Понимаешь, Антон, — люди там какие-то странные, не наши...

— Иностранцы что ли?

— Нет, говорили они на русском, но интонации их мне не очень понравились...

— И что не так с интонациями?

— Слишком вежливые, у нас так не принято общаться.

— Ну мало ли, вдруг это такой корабль вежливых людей попался.

— И это ещё не всё...

— Да говори ты, не томи, — подогнала его Оксана.

— На корме я, по-моему, видел одно давешнее одеяло... серебрилось уж очень характерно... вот и думай, что это за народ... и что у них за отношения с одеялами.

И тут на край люка приземлился Кеша. Мичман поднялся на пару ступенек, посадил его на рукав и спустил вниз.

— Ну рассказывай, разведчик, — приказал он ворону.

— Судно военное, — начал свой рассказ Кеша, — так что его надо называть кораблём, правильно?

— Правильно, — недовольно подтвердил мичман, — ты не тяни, а выкладывай то, что увидел-то.

— Выкладываю, — продолжил тот. — Это тральщик, называется "Капитан Пантелеев", народу на палубе насчитал семь человек, все в форме. Трое из них перекидывают мостик на нашу лодку, вот-вот появятся в люке. В руках ни у кого оружия не заметил.

— И про облака ещё скажи, — попросил мичман, — я, кажется, заметил одно на корме.

— Не знаю, я ничего такого на корме не видел, — ворчливо ответил ворон, — если хотите знать моё мнение, надо идти сдаваться этим ребятам. Долго мы в этой консервной банке не продержимся, скоро начнётся серьёзный шторм, а тральщик всё же посолиднее будет. О, это наверно кто-то из команды к нам пожаловал.

Наверху загремело, и в открытом люке показалась бородатая физиономия в морской пилотке.

— Здравия желаю, товарищи бойцы, — сказала нам физиономия, а я на всякий случай шепнул ворону, чтобы помалкивал, мало ли что они подумают при виде говорящей птицы.

— Здравия желаю, товарищ капитан-лейтенант, — отозвался мичман. — Мы уж и не надеялись кого-то живого встретить.

— Да? — озадачился каплей, — а почему? Ладно, потом расскажете, вылезайте по одному на палубу.

— Надо выполнять, — вздохнул мичман, — Антон, ты первый, потом Лёлик и Оксана, а я, как капитан, последним покидаю корабль. Вместе с Кешей.

Я подчинился приказанию и полез по ступенькам вверх, навстречу бородатой физиономии. Действительность превзошла все мои ожидания — как только я показался из люка, то сразу увидел у своего носа ствол автомата Калашникова, модернизированного, со складным прикладом.

— Руки в гору поднял, показал, что в карманах и медленно пошёл по мосткам, — приказала мне бородатая физиономия, сопроводив свои слова движением АКМа.

— Меня всегда убеждали убедительные доводы, — ответил я, вывернул карманы (в одном из них оказалась забытая трёшка), поднял руки и перешёл на борт тральщика.

За мной последовали и все остальные, у мичмана при этом отобрали Макарова. Далее нас под прицелом ещё двух Калашниковых сопроводили в трюм и заперли в маленьком тесном помещении.

— Что-то не очень приветливо нас Родина принимает, — заметил я, — могли бы хоть поинтересоваться что ли, кто мы такие и что с нами случилось.

— А может они таких, как мы, десятками каждый день отлавливают, — философски заметил мичман. — Может они всё и так знают и ничего нового мы им не расскажем.

— Тоже вариант, — задумался я, а потом решил порасспросить Кешу, — вот ты тут самый умный походу и предвидеть будущее можешь, скажи, что с нами будет? И что это за люди такие?

— Присоединяюсь к вопросу, — добавил из своего угла мичман, — я Камчатскую флотилию неплохо знаю, но такого тральщика в ней не припомню. Из Владика что ли они прибыли?

Кеша прокашлялся... точнее прокаркался, а потом начал отвечать на наши наболевшие вопросы: