Ветер и крылья - 1

Гвардейцы-то еще не уехали.

И обо всем будет доложено его величеству.

Угадайте сразу — кто ему ценнее? Дан Марк — или Адриенна? Он-то ни разу не СибЛевран. И по закону, даже поместьем он распоряжается до совершеннолетия дочери.

Рианна связала его по рукам и ногам.

Если бы он женился раньше, если бы у него родились еще дети... там можно было бы покрутиться. И с законами что-то придумать. А вот сейчас...

Нет, не получится.

Сейчас только если Адриенна сама отступит. То есть — сила на силу.

Кто кого.

Эданна Сусанна предусмотрительно в драку не лезла. Сейчас отец и дочь сцепились сами, вот и отлично. И сыну она знак сделала. Умная женщина в таких случаях всегда отойдет в сторону, а потом просто подправит результат.

— Я не отдам покои матери этой женщине, — ровным тоном сказала Адриенна.

— Она моя жена.

— Ты можешь переехать к ней в гостевое крыло, — равнодушно согласилась Адриенна. — Или разделить с ней свои покои. Но комнаты моей матери будут закрыты сегодня же. И опечатаны.

— Ты не имеешь права мне что-то запрещать! Я — твой отец.

— Муж моей покойной матери, — подчеркнула Адриенна. — Закон на моей стороне.

— А плеть — на моей, — надавил дан Марк.

— Попробуешь меня избить? Тогда придется убивать, потому что я не прощу и не забуду. И через несколько лет СибЛевран покажется тебе раем.

— Риен, она моя жена. Это поймут неправильно.

— Почему же? Все поймут очень правильно. Эданна Сусанна кто угодно, но не СибЛевран. Кстати, как и ты.

— Так-то ты мне платишь за любовь?

— Ты не так давно связался со своей девкой, отец, но уже привык, что за любовь надо платить?

Шлеп.

Пощечина обожгла щеку Адриенны.

Дан Марк и сам испугался того, что сделал. Шагнул вперед.

— Риен...

Адриенна и в другое время это не простила бы. А уж сейчас...

Плеснули за спиной черные крылья. И на миг дана Марка обдало таким холодом, таким диким ужасом, что он даже отшатнулся.

— Нет...

— С этой минуты, дан, я для вас — дана Адриенна. И советую забыть мое детское прозвище.

— Риен... я не хотел.

— Нет, дан Марк. Вы хотели. Хотели жениться на этой бабе, хотели отдать ей покои моей матери, хотели меня ударить. Кстати — не сомневайтесь, обо всем будет доложено его величеству. Дан Рокко?

И столько властности прозвучало в голосе девушки, что дан шагнул вперед. И отметил для себя некоторые изменения. Потом он все это обдумает.

Но — потом.

Обычно Адриенна говорила достаточно высоким и чистым голосом, и звенел он, словно колокольчик, а сейчас... сейчас появились в нем незнакомые горловые нотки. Словно замурлыкала громадная хищная кошка.

Лениво так, потягиваясь, выпуская когти...

Собираясь запустить их в горло жертвы. И даже слегка облизываясь.

— Дана Адриенна?

— Я прошу вас отписать его величеству о случившемся. И особо подчеркнуть, что если на меня и впредь будут поднимать руку, то мое здоровье окажется под угрозой.

— Да что ты... — не выдержал дан Марк.

— Молчать, — плеснуло по комнате ледяным холодом. — Из уважения к памяти моей покойной матери, дан Марк, вы можете остаться в ваших покоях. Можете поселить вместе с собой свою супругу. Но комнаты эданны СибЛевран будут заперты сегодня же. И ключи будут только у меня. Это первое. Дан Рокко сегодня же напишет и отправит письмо. Это второе. И не советую покушаться на мои права. Я — СибЛевран. Я — хозяйка дома. Можете это накрепко запомнить. Это третье и последнее. Дан Рокко, впустите слуг!

Дана упрашивать не пришлось.

Слуги (наверняка ведь подслушивали, гады) входили в комнаты, косились на пятно от пощечины. Адриенна и не подумала его прятать. Вот еще не хватало! Пусть видят!

Пусть...

Она ни в чем не виновата. Здесь и сейчас подлость совершает ее отец, не она. Это ее променяли на шлюху, это память ее матери хотели вывалять в грязи...

Прощать за такое?

Вот с этим — в храм! Господь, говорят, всех прощает, но Адриенне до него далеко.

Девушка отбросила посторонние мысли, и принялась распоряжаться.

— Вещи эданны и дана — в комнаты дана. Рози, комнаты эданны СибЛевран запереть. Как они есть. Ключи принесешь мне. Рико, вещи дана Рокко в гостевые покои. Дан Рокко, надеюсь, вам будет там удобно.

— Благодарю, дана.

— Джани, проследи, чтобы гвардейцев устроили как полагается и накормили. Пару дней они побудут в СибЛевране, потом будет видно.

Повинуясь приказам, слуги разбегались, кто куда.

Эданна Сусанна разумно не лезла, изображая смертельно уставшую женщину и вальяжно раскинувшись на кушетке. Да так, что дан Марк на нее постоянно косился.

— Дана Адриенна, падре Санто обещал приехать завтра утром.

— Замечательно. Я буду рада отстоять мессу... я так соскучилась по нашей часовне. Кстати, там убирали? Пока я была в отъезде? Или опять пыли по колено и паукам раздолье?

Дан Рокко хмыкнул, и отправился в гостевые покои.

А ведь из девочки будет толк...

Но королю он все равно отпишет. Нечего тут руки распускать...

* * *

Вечером в дверь покоев дана Рокко постучали.

— Дан Марк? Что ж, прошу, — не слишком удивился дан Рокко.

— Не прогоните? — за время пути даны старались найти общий язык. Нельзя сказать, что им это удалось, но иллюзий они и не питали.

— Проходите. Вы хотите со мной о чем-то поговорить?

Дан Марк показал несколько бутылок вина, которые принес с собой.

— У меня в корзине сыр, хлеб...

Дан Рокко качнул головой.

— Если вы хотите именно поговорить — говорите. Я устал и хочу спать. А завтра на мессу...

Дан Марк намек понял. О дружбе тут речь и не шла. Общий язык найти бы!

— Дан Рокко, вы хотите ее поддержать?

— Дану Адриенну?

— Да.

— Да.

Дан Марк даже покраснел слегка. Потом понял, что над ним не издеваются, просто отвечают на поставленный вопрос.

— Дан Рокко, она маленькая и глупая девочка!

— Мне сегодня так не показалось, дан Марк.

— Эти ее капризы... она должна меня понять!

— А вы ее? Не должны?

— Я ее вырастил. Я ее любил...

— Любили, дан Марк? Надо полагать, теперь у вас иной объект для любви?

Дан Марк сдвинул брови.

— Я и сейчас люблю свою дочь. Но когда она начинает себя так вести... что мне остается делать? Я слишком баловал ее! Распустил!

— Ага. Дан Марк, поправьте меня, если я заблуждаюсь. Ваша дочь до двенадцати лет росла в убеждении, что она — главная женщина вашей жизни.

— Ее мать взяла с меня клятву...

— Так любил — или клятву?

— И то, и другое... неважно!

— Напротив, очень важно, дан Марк. Но не будем тратить время, оно бесценно, особенно в моем возрасте. Я прислан его величеством приглядывать и за СибЛевраном, и за Адриенной. Я желаю... его величество желает, чтобы невеста его высочества до совершеннолетия сохранила рассудок и здоровье. Если для этого потребуется чуточку ущемить... нет, не ваши права, а ваше самомнение — не сомневайтесь. Я так и сделаю.

Дан Марк побагровел.

— Вы...

— Думаете, если я здесь, то можно делать, что угодно? Ошибаетесь. Я обязан буду предоставлять его величеству ежемесячные отчеты. Можно и чаще, с голубями, но раз в месяц будет приезжать гонец, забирать подробный отчет, более того, инструкции таковы, что я лично должен буду отдавать письмо. Его величество предусмотрителен, у вас не получится ни подтасовать факты, ни запугать меня, ни причинить какой-либо вред. Да, и шантажировать меня — тоже. В случае моей смерти сюда приедут другие люди. Его величество сразу хотел отправить с даной десять гвардейцев, но мы убедили его, что это серьезный расход для СибЛеврана. Но малейшие его подозрения, малейшая неуверенность... вы понимаете, дан?

Дан Марк преотлично это понимал. И ему не нравилась сложившаяся ситуация. Только вот как ее изменить, он не знал.

— Дан Рокко...

— Дан Марк, здесь и сейчас вы меня не поймете. И не услышите, и понимать не пожелаете. Уж простите, я давно знаю эданну Сусанну. Нет-нет, я не стану говорить о ней ничего плохого. Вам предстоит самостоятельно разобраться и в жене, и в дочери. Единственный совет, который я вам могу дать — не спешите. Если вы сейчас своротите горы, не разобравшись, то потом сильно пожалеете.*

*— аналог — наломаете дров, прим. авт.

Дан Марк поднял брови.

— Сидеть и помнить, что я у себя дома не хозяин?

— Нет. Ставить интересы поместья на первое место, что и будет должным образом и отражено, и оценено его величеством. Равно, как и ваша беспристрастность.

Дан Марк только головой качнул.

— Я надеялся на другое, дан Рокко.

— Понимаю. Но еще раз повторюсь, дан Марк, разговор этот должен состояться не сейчас, а через год. А пока... скажите мне, то, что рассказывала дана Адриенна — правда?

— Я не знаю, что именно она рассказывала.

— Она занимается лошадьми? Выбирает их, покупает, определяет, кого и с кем скрещивать?

— Да.

— Благосостояние вашего замка держится на торговле скотом?

— Лошадьми, в основном. Но да, у нас хорошие лошади, у нас козы... мы вычесываем их, торгуем вещами из пуха...

— Адриенна мне и об этом рассказала.

И о том, как все начиналось. И как ее мать восхитилась в свое время пуховыми козлятами, и как теперь этих коз небольшое стадо, и про многое другое...

Лошади более прихотливы, их не так много. А вот козы, птица, рыбные пруды...

Поля в СибЛевране не разведешь, не та местность, но сделанное вызывало уважение. И как понял дан Рокко, сначала этим занималась эданна Рианна, а потом ее дочь, когда подросла. Дан Марк хорошо торговал, но и только.

Мало ведь продать-купить. Это важно, но надо еще, чтобы кто-то товар вырастил, вычесал, спрял... да много чего в данном случае надо.

Дан Марк скривился.

— Да, это верно.

— На дане Адриенне держится благосостояние поместья. На эданне Сусанне — ничего. Полагаю, она с радостью начнет разбираться в делах СибЛеврана, и тогда...

Дан Марк понял. И поскольку дураком он все же не был, решил более не настаивать.

— Хорошо, дан Рокко. Я принимаю вашу позицию.

— А я скажу так, дан Марк. Я думаю, через год многое изменится. И мы с вами еще поговорим.

— Я запомню эти слова, дан Рокко.

Распрощались мужчины не то, чтобы дружески, но и не врагами. И дан Марк отправился в свои покои.

Ему многое предстояло объяснить супруге.

* * *

Оказывается, очень тяжело жить, когда рядом есть кто-то ненавистный. В обоих смыслах этого слова.

И когда ты ненавидишь, и когда тебя ненавидят...

Адриенна себя чувствовала отвратительно. Всю жизнь она росла в атмосфере любви и одобрения. Отец ее любил... да, теперь уже навсегда в прошедшем времени.

Рози ее любила, да и любит.

Слуги к ней относились замечательно.

А что сейчас?

А сейчас, вот... сложности!

Дело в том, что Адриенна через пять лет отсюда уедет. Навсегда. И что тут будет, и как тут будет... раньше-то понятно, она хозяйка, выйдет замуж, сюда и мужа приведет... хозяйке угождать надо.

А кто станет хозяйкой теперь?

Эданна Сусанна, в отличие от девочки, весьма успешно начала позиционную войну. Здесь пара слов, там намек, тут улыбка... и вот уже Адриенну встречают настороженно. И вот уже улыбки сменяются подозрительными взглядами.

А как это — когда ты привыкла, что тебя любят?!

Больно.

Не столько от отношения, сколько от понимания, что это — БЫЛО. Оно ж не на пустом месте выросло, значит, внутри человека так и было. И по головке ее гладили не потому, что она Адриенна, а потому, что она — хозяйка СибЛеврана.

Рози оставалась единственной, кому можно было поплакаться. Она утешала Адриенну, успокаивала...

— Да вы не переживайте так, дана. Вы ж хозяйка...

— А слушаются — эту тварь!

— Не без того. Ну так для всех же ваш отец главный, а она его супруга.

— И что мне делать?

— Да ничего. Со временем все образуется, просто потерпите...

Легко сказать. Потерпите...

А терпеть — легко!? Вы сами-то пробовали? Даже падре Санто — и тот повелся на открытые сиськи! Смотрел в вырез наглой бабе так, словно там Бог весть какое сокровище, и к ручке прикасался ласково, и на Адриенну поглядел... да, неодобрительно!

Еще и попробовал завести речь о том, что нельзя быть эгоисткой. Нельзя только о себе думать, надо за отца порадоваться, ему такое счастье привалило наконец-то, а она, дочь неблагодарная...

Адриенна пару минут подумала.

Исповедаться? Нет?

Это же падре Санто! Он ее с детства знает, он ее крестил, он... а КАК она ему сможет все рассказать? О СибЛевранах, о Моргане, о черных розах, о помолвке... как!?

И что с ней после такого будет.

Адриенна поднялась со скамьи, на которой сидела и ожидала.

— Простите, падре, мне не в чем исповедаться.

— Чадо! — ахнул падре. Раньше Адриенна улыбалась, рассказывала ему о своих детских грешках... ну, кто ж из детей не шалил? Кто не нарушал правила?

Это жизнь, без этого и ребенка-то не будет.

А вот сейчас... падре протянул руку, хотел что-то сказать...

Его остановил ледяной блеск синих глаз.

— Падре, Он — беспристрастен.

Девочка вышла, держа голову, словно королева. И падре Санто вдруг стало стыдно. Дураком он не был, чего уж там. Много чего насмотрелся, много навидался, в том числе и вот таких баб, как эта Сусанна. Что бы она ни плела, половину он распознал враньем.

А все же...

Не подумал он о девочке. Подумал он о дане Марке. Вот как ему-то? Подумал, понял, посочувствовал — и поставил его интересы вперед интересов Адриенны. Вот если девочка попробует найти общий язык с эданной... а по-простому, прогнется под ее интересы, поместье ей отдаст, денег даст... тогда эданна родит дану Марку сына, и окрестит его падре Санто, и приезжать сюда будет из года в год, словно ничего и не поменялось, даже когда Адриенна уедет навсегда...

А это — хорошо!? Падре стало стыдно. Но поздно.

Судя по ледяному синему взгляду, его уже не простят. Не смогут.

А что пару часов спустя Адриенна плакала в саду... а этого никто не видел. Значит, и не было ничего. И глаза почти не покраснели.... Точно — не было!

* * *

— Сядь, дорогой мой.

Леонардо послушно сел в кресло. Поглядел на мать вопросительно.

— Что случилось? Я хотел по окрестностям проехаться...

— Пфффф, окрестности. Можешь не спешить, тут кроме идиотских гор и дурацких лесов ничего и нет, — скривила губы эданна. Действительно, ближайший город был в нескольких днях пути. Деревня — сутки. Вот как тут жить благородным людям?

Чем себя развлечь? Свиней, что ли, на скотном дворе, пересчитывать? Или с лошадьми, как эта нелепая девица, возиться?

На лошадях ездят. А копыта осматривать, гривы чесать и прочее... корма еще какие-то, сбруя... это — фи! Это совершенно недостойно!

Эданна Сусанна таким точно заниматься не собиралась, хотя на конюшню и заходила. Регулярно.

— Мам, ты сама за этого дурака замуж вышла, — напомнил сынок.

— Тебе еще раз объяснить, зачем я это сделала? — подняла все еще красивые брови эданна.