Уже очень ранним утром Димка почувствовал некий дискомфорт. Некоторые органы, специально не затронутые фантастическим воздействием системной химии, продолжили болеть, а затронутые прекратили посылать сигналы боли. Но больной человек стал ощущать голод. Нет, не так. Он стал ощущать ГОЛОД. Именно так, с большой буквы и всесокрушающий. Организм требовал для своего ускоренного восстановления много килокалорий. А как умудриться их извлечь из больничной еды? Еле дождавшись завтрака, Димка за секунду смолотил порцию еды, по объёму, предназначенную для небольшой птички. Вкус казённой еды он даже не успел прочувствовать. Еле дождался мамку, которая пришла проведывать его. Она принесла немного еды, но количество этой еды курам на смех.
— Ещё хочу, — пожаловался мамке Димка, и начал перечислять чего он возжелал. Когда список хотелок достиг двадцати пунктов, и в которые вошёл даже шашлык, то мамка запричитала:
— Димулечка, сыночек, тебе же нельзя есть твёрдую пищу. Только кашку и другую полужидкую еду.
Димка скрипнул зубами. Как объяснить мамке, что ему уже можно всё есть и в огромных количествах. Она, как врач, конечно не поймёт. Подумает, скорее всего, что у сыночка помутился разум на почве сильных болей и переживаний.
— Ну, хоть сметанки принеси, — хмуро намекнул он. — Килограмма два...три.
Хотел добавить, что у него от голода Exitus letalis приключиться может, но не стал расстраивать бедную женщину. Изобразил на морде радостную улыбку. Как мог, так и изобразил.
Мамка уходила от Димки, утирая украдкой слёзы.
Дедушка-сосед Димкины страдания заметил и поступил более гуманнее, чем медики и мамка. Дед поплёлся в больничную столовую и выпросил там пару котлеток на пару, кусочек хлеба и стакан компота, сказав поварам, что это ему для себя. Так-то деда в этой больничке кормили порциями, как для птички воробья, но деду хватало.
— Однако, — прокомментировал аппетит коллеги по несчастью дедок, когда заметил, что его угощенье Димка смолотил за несколько секунд и продолжал смотреть на мир очень голодными глазами.
Лютый голод очень трудно терпеть: сейчас съел бы даже пирог с дикорастущим кактусом. Надо как-то отвлечься — подумал Димка. А как лучше всего отвлечься от суровой реальности? Надо думать о чём-то другом, а не о еде, тогда станет намного легче. О хорошем надо думать, о девушках, о милой Раечке. Ага, надо думать о Раечке, причём о голенькой Раечке. О, отвлечение подействовало! Представляем в красках, как Рая встаёт утром со своей кроватки, эротично потягивается и одевается. Стоп, зачем она одевается? Она, наоборот, раздевается и ходит по комнатам исключительно в голом виде. Как она посещает туалет — этот момент мы опускаем, а вот, как она стоит под струями горячей воды, это представляем во всей красе и с подробностями. Ты гляди, и точно, если думаешь о Раиных прелестях, то о голоде почти не думаешь! Зачем о нём думать, если есть Рая! Вот прекрасная Рая идёт на кухню, естественно, в голом виде. Она вообще забыла, что такое одежда. Надо жить ближе к природе. И это правильно, ага! Вот Рая, приняв самую соблазнительную позу, открывает холодильник и достаёт из него большой кусок сала! О, как эротично она это делает! Потом острым ножом отрезает от огромного куска сала ломтик в палец толщиной и кладёт его на ломоть чёрного хлебушка, от которого идёт умопомрачительный хлебный дух. Ломтик сала и сам испускает положительные эманации, особенно если на него покрошить чесночок. Можно немножко и горчички добавить. Но в меру, как сказал индийский товарищ Неру, хотя индийцы те ещё фанаты всяких приправ к пище. А рядом с тарелкой, на которой лежит такой замечательный бутерброд, стоит глубокая миска с варёной картошечкой, на которой ещё видны кристаллики нерастворившейся соли. Картошечка ещё горячая, ибо виден пар, поднимающийся с неё. Крупные куски картошки непременно надо посыпать мелко нарезанной петрушкой и укропчиком, бросить в неё кусочек сливочного маслица. Можно и растительным маслом её заправить или оливковым. Но, это на любителя. Рядом с картошечкой стоит миска с гречневой кашей, в которую воткнута десертная ложка. Почему десертная ложка в каше? Это неправильно. Ещё бы чайную ложку вставили в кашу. Заменяем её большой деревянной ложкой. Вот это уже красивей смотрится. Эта же ложка пригодится нам для употребления салата, миска с которым стоит тут же. Салат простенький: дольки помидоров, порезанные огурчики, лучок и болгарский перчик. Скромно и со вкусом. В компанию к салатику подойдут соленья, и блюдо с горячим ароматным мясом. Чем запивать будем этот натюрморт? Для этого на столе имеется огромная глиняная чашка с холодным квасом. Он вполне сочетается с сальцем, картошечкой, мясом и гречневой кашкой с салатиком. О вкусах не спорят, но вкус кваса для меня, это одно из приятных вкусовых наслаждений, впрочем, мяса тоже. Итак, берём в одну руку большую деревянную ложку, в другую бутерброд, зачёрпываем ложкой гречневую кашу и подносим всё это к своему, уже разинутому в предвкушении рту. Жмуримся от удовольствия и смыкаем зубы на этой простой пище.
Живот Димки возрадовался от таких ведений и, проявив энтузиазм, заурчал так громко, что парню стало неудобно перед соседом по палате. Ехидный внутренний голос сказал, что неудобно на люстре, поэтому просто забей.
Стоп, блядь! Чуть себе руку не укусил. Смыкнул зубы называется, ага. Нет, о голой Рае лучше не думать; после раздумий о её прелестях руку себе чуть с голодухи не отгрыз. Кто же знал, что думая о девушках у мужчин появляется такой бодрый аппетит? Надо думать не о девушках, а об абстрактных понятиях. О действительных числах, например. Или комплексных. Хорошо отвлекает складывание и умножение в уме чисел. Берём три трёхлитровых ёмкости, в которых молоко. Вычисляем, сколько литров молока имеем всего. Молоко вкусное трёхпроцентное, но мы о нём не думаем. И о сметане не думаем...с творогом и сахарком. И вообще о математике лучше не думать, ибо она только аппетит разгоняет.
Сука, что бы такое съесть? Сейчас бы немного шашлыка. Вот почему я не додумался в свой инвентарь положить хотя бы килограмм перловой каши? И у деда нет ничего съестного. Или что-то есть? Хитрый дед точно что-то вкусное прячет, а потом под одеялом точит своими вставными зубами, чтобы я не заметил. Вот какими круглыми глазами он на меня смотрит. Съесть что ли дедушку? Когда ночью он уснёт, подкрасться к нему и вцепиться в его руку или ногу и грызть её, и грызть. Мммм. Что-то с головой у меня совсем плохо. Вот, что значит сотрясение мозга. Надо было волшебными лекарствами лечить сначала голову, а потом всё остальное. Стоп! Так у меня же есть аптечка, в которой лежат вкусные лекарства. Их же можно съесть.
Хорошо хоть у Димки хватило ума ограничиться поеданием одной белой таблетки для устранения последствий сотрясения мозга.
Очень быстро подействовала волшебная химия, и Димка ощутил кристальную ясность в своей голове. Думалось легко и приятно, а головные боли исчезли, как утренний туман. Сразу стало понятно, что идея съесть дедушку совершенно контрпродуктивная. С одного старенького и хиленького дедушки разве наешься? Надо съесть жирненькую санитарку, тётку Лену: в ней и веса больше и, надо полагать, женское мясо вкуснее, чем костлявое мясо старенького дедушки. Это совершенно другой крендель.
Вот только кто из-под лежачего больного сподобится с радостью выносить его обгаженные памперсы? Тётке Лене дали денег, вот она пока и выносит Димкины, хм, отходы. К лоточку, то есть к судну, Димку трудно приучить по причине его нетранспортабельности, а вот памперсы оказались делом неплохим. Ладно, тётку Ленку не рационально пока есть, она женщинка полезная. Оставим её кандидатуру на крайний случай. Кроме того тётка Лена уже почти как родная, ибо часто лицезреет голые Димкины прелести в виде его бесценного генофонда. Тётка даже шуточки отпускает по этому поводу, смысл которых сводится к тому, что парень умудрился поломать себе всё, что только можно, за исключением самого главного.
Морозная свежесть в голове позволила игроку начать мыслить логически и строить различные схемы. Надо исходить из того, что имеем. А имеем мы понимание того, что Димке, как это ни парадоксально, может помочь в настоящее время только дедушка, что валяется на соседней койке: дед хоть и старый, зато немного мобильный — это Димка скакать сайгаком не может, он пока только бьётся свежепойманным сазаном на своей койке. Осталось только убедить деда помочь игроку. Убеждать надо убедительно. Конечно, результат шрайбен вилами по вассер, но надо стараться разжалобить дедушку. Для убедительности сначала надо немного жалобно поскулить, но не канючить, и принять вид немного побитого жизнью помойно-промыслового кота. Сложный квест намечается, в котором главный затык, это заставить деда добыть Димке много еды, плюс узнать от пенсионера, в чём смысл и что главное в жизни.
Глава пятая.
Был бы Денис Валерьевич верующим человеком, то, глядя на своего соседа по больничной палате Димку, перекрестился бы со словами: "Свят-свят!". Но в Бога заслуженный пенсионер не очень верил, так как всю свою жизнь занимался изучением физических явлений, а такое занятие напрочь отбивает веру в мощь отдельных божественных личностей. Слишком уж сама Вселенная огромна и мощна, и в ней нет места для существования всяких личностей, обладающих собственной волей. Хотя был в жизни Дениса Валерьевича период, это когда он в далёкой молодости воевал на фронтах Великой Отечественной Войны, вот тогда он насмотрелся на такие явления, которые, кроме как происками Высших Сил и не назовёшь. Но, те фантастические события случились давно и уже стали забываться, ибо всякое может привидеться в экстремальных условиях. Война — она штука такая, состоит из множества тайн, покрытых загадками и секретами, и обёрнута непонятками.
Судя по удивлённым глазам дедушки, сегодняшний вид Димки его удивил, впечатлил, поразил и шокировал. Поразишься тут, право слово, особенно, когда рано утром вынырнешь из ночного кошмара в реальность, а тут с молодым соседом по палате происходят непонятки. Опять деду снилась далёкая война, а война это кошмары, ломающие представления о сути вещей. Кошмары кошмарами, но ранним утром Денис Валерьевич мысленно приказал себе встать и не хандрить. Старая армейская привычка, сработала и на этот раз.
— Димка, ты как, нормально? — подал голос дед, проявляя сочувствие к калечному пацану.
— Норм, — прокряхтел Димка. — Только жрать охота, спасу нет. Живем как в сказке: хлеба нет и нет колбаски. Я, наверное, от голода с ума сойду. Или кони двину, — он не стал говорить деду, что никак не может определиться со своими ощущениями: тут колет, тут жжёт, там режет, здесь дёргает.
— Это ты выздоравливаешь, точно тебе говорю, — попытался уверить пацана в том, что тот вот-вот выздоровеет и побежит. Немножко, типа, осталось. Дед говорил, а сам не очень верил в свои слова: куда побежит этот паренёк, если у него столько жутких травм. Только если по направлению к кладбищу.
— Я вот помню, как на фронте такое происходило, — продолжил пенсионер. — Некоторые бойцы тоже, вот как ты, после полученных ранений, когда наступало выздоровление, то тоже очень хотели есть. И ели всё подряд и много...
Пенсионер задумался, вспоминая свои фронтовые будни.
— Так вы воевали? — встрепенулся Димка. — А где? — ему хотелось во время задушевного разговора направить мысли деда на помощь ближнему, а ближний — это голодный Димка. Задушевный разговор способствует, и если дед ветеран фронтовик, то, конечно, он, как и все ветераны, с удовольствием начнёт вспоминать свои фронтовые приключения. Кроме того за разговорами и голод притухнет.
Димка ошибался: далеко не все ветераны любят вспоминать войну. Конечно, на войне происходило много курьёзных происшествий и даже смешных, но на один позитивный эпизод приходилось сорок негативных случаев. А вспоминать боль, смерть, страдания, грязь и надоедливых вшей как-то не очень хочется.
— Да, воевал, — признался дед. — На Воронежском фронте. Вернее, несколько дней на Брянском фронте, а потом его преобразовали в Воронежский. Вот там, было дело, я заметил, такое свойство у некоторых выздоравливающих бойцов.
Денис Валерьевич напряг память. Как же звали тех странных бойцов пулемётчиков, на которых напал жор в результате ранения. Сразу на обоих. Одного бойца звали Кошкин, а другой не то Никифоров, не то Нифонтов. Как-то так.
— Помню, — усмехнулся ветеран. — Как бойцы даже ловили кузнечиков, и, ты представляешь, их ели.
Димка чуть не взвыл. Он бы сейчас употребил вкусного кузнечика вместе с его крылышками. Димку немного трясло, а дед о чём-то задумался.
— Да. Там, на Воронежском фронте всякие чудеса случались, — очнулся дед, вспомнив все странности, что происходили в тех местах. Многое до сих пор так и осталось тайной.
— Что за странности? — подал голос Димка. Надо поощрять деда на откровенность и показывать ему, что очень интересуюсь военной темой.
— О, брат, — не стал скрывать старик. — И с нашими бойцами происходило всякое, и с немцами творилось непонятное. Однажды немцы потеряли в своих траншеях половину ротного состава из-за того, что у них ночью, прямо в их траншеях начало что-то взрываться. Так я и не выяснил, что это взрывалось с такими странными эффектами. Впрочем, через день я получил серьёзное ранение в руку и меня отправили в госпиталь. В госпиталях я провёл больше трёх месяцев. Самое интересное, что перед этим новым ранением я получил ранение тоже в руку, но оно излечилось за пару дней. Вот как это могло случиться: одно за два дня прошло, а другое лечили три месяца? На фронте и не такое случалось. Через полтора года, уже в сорок четвёртом году, меня однажды вызвали в особый отдел армии и выясняли некоторые подробности о том периоде, когда я воевал на Воронежском фронте в то время.
— И чего они хотели? — спросил Димка, стараясь отвлечься от представления в своём воображении миски, полной каши.
— Спрашивают, а вы товарищ Егоров, случаем не слышали о таком факте, что на вашем участке фронта немцы возбудились из-за факта появления каких-то насекомых, которые нападают не только на солдат вермахта, но ещё и грызут их танки. Причём, спрашивают меня на полном серьёзе.
— Насекомые, грызущие их танки? — встрепенулся Димка. Вот же дурость какая. — Так получается, вы тот самый знаменитый комбат Егоров, который, будучи младшим лейтенантом, успешно командовал батальоном.
Димка, наконец, понял, почему дед показался ему знакомым. Точно — это тот самый командир Егоров в чьём подразделении "служил" игрок. Тогда Димка старался не попадаться командиру на глаза, но издали мог видеть Егорова. Тогда младший лейтенант был совсем молодым, а сейчас совсем старенький, но узнаваемые черты лица сохранились.
— Ээээ...Дмитрий, — удивился дед. — Откуда ты знаешь такие подробности, что я тогда служил младлеем?
— Да мемуары когда-то читал, — начал выкручиваться Димка. — Какой-то Кац написал. Он там воевал.
— Может Цак Мойша? — поправил пацана ветеран. — Знал я тогда одного Цака. Но ему верить... Очень болтливый товарищ и заядлый матершинник, хоть и герой. Однажды разведгруппу немцев уничтожил. Его даже к ордену представляли за подвиг, только не знаю дали или нет. Этот Цак тот ещё фантазёр и скользкий, как окунь. У него что ни спроси, он всё переводил на свои отношения со своей женой Сарой. Помню, как однажды, он мне сказал, что семейная жизнь, это проза жизни, а не головокружительный роман.
