| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Правда, теперь их охраняли не самые страшные люди Османской империи, султанские садовники, а сначала казаки, а потом простые солдаты. Ну, так охранять было что. Когда дворец строился, то на его отделку ушло шестнадцать тонн золота и сорок серебра. И в своё врем, за всем эти зорко следили султанские садовники, которые могли и травку, на газонах перед дворцом, подстригать, и, будучи находящимися на службе у султана, его и охранять, да и казнить неугодных султану. Братьев, султана, например. Или там женщину из гарема. Но, на данный момент, садовники, во дворцах султана, закончились. Ещё в самом начале операции. А не надо было за оружие хвататься. И теперь в Долмабахче караул несли солдаты гарнизонной команды. Начальник караула, из которой, встретив царя, и предупредил его, о том, что большая часть дворца для них закрыта и туда их не пускают местные фурии. Которых, однако, посол Нелидов, исполнявший обязанности губернатора в Константинополе, приказал кормить, и самим не обижать, и другим не позволять.
Николай, конечно, такие действия одобрил, но плоха та власть, которая хоть где то может поставить допустить, что под сомнение поставят её авторитет. И попытаются заявить, что "мы тут власть". Поэтому Николай сразу и направился на женскую половину дворца, приказав собрать всех родственниц султана в том месте, где обычно обитательниц дворца бывший владелец и собирал. Оказалось, что обычно это происходило в Голубом салоне. О чем и поведала главная, теперь уже вдова султана Абдул-Хамида II, Бедрифелек Кадын-эфенди. Которая, за неимением матери султана, вышла было вперёд, чтобы не пустить, мало того, что мужчин, так и ещё неверных, в свою вотчину. Но узнав, кто перед ней, на конфликт, с царём, идти не рискнула. И сообщила, что приведёт всех жён и наложниц, и детей султана в Голубую гостиную. Дабы новый султан, в руках которого они волею аллаха оказались, мог решить их судьбу.
И царя провели в богато украшенный салон, разделённый колоннадой на две неравные части, с золотым орнаментом, на голубом фоне, по потолку, обрамлённом рядом картин, по периметру, с которого свисала огромная люстра. В салон вели высокие, полукруглые по верху двери из тёмного дерева. А на полу лежал огромный ковёр, на котором находились венские стулья, имевшие голубую с золотом обивку, который стояли ровными рядами лицом в центр салона. И четыре светильника, с большим количеством подставок под свечи. С резным столиком в центре, на котором находилась красивая ваза. И эта часть как, понял Николай, предназначалась для жён и ближайших наложниц султана. Меньшая же часть, находившаяся у трёх, обрамлённых тяжёлыми, богато украшенными шторами, окон. И явно предназначалась для самого султана. Имея так же богатую отделку потолка и стен. С потолка тоже свисала богатая люстра, пусть и не столь масштабная, как в большой части. А возле стен на специальных тумбах стояло два светильника. На полу так же лежал ковёр, в центре которого котором находился резной стол, с неизменной вазой. А вокруг располагались два дивана и несколько стульев. Предназначенных для султана, ну и тех, кого он пригласит уже к себе. И пройдясь по салону, царь подошёл к окну и стал наблюдать за водами пролива Босфор. Ожидая, когда все соберутся. Одновременно поглядывая на входивших в салон женщин и детей. При этом дети были от подростков, если девушек, и до совсем младенца на руках у одной из молодых женщин. А одна из них, совсем юная имела вполне заметно выпирающий живот. И когда она вошла, в салон, испуганно озираясь, то Николай произнёс, сказав первую фразу дважды, сначала по-английски, а потом на французском языке:
— Надеюсь, меня понимаю, — и, дождавшись, что одна из самых молодых женщин ответила по-французски, что она его понимает, продолжил, уже на этом языке, — Прошу всех садиться. И попрошу предупредить меня, когда все соберутся. Кстати, с кем имею удовольствие общаться?
— Гвашемаш[7], ваше величество, — ответила молодая женщина, чью изящную фигурку не могло скрыть длинное и свободное до пола платье, а красивое лицо вуаль, удерживаемое на голове чалмой из тонкой белой ткани. Николай кивнул в ответ и сказал:
— Очень приятно сударыня, с вами познакомиться. И я вас попрошу, сообщить мне как все соберутся, а потом переводить, так что бы меня поняли. И присаживайтесь тут.
С этими словами Николай указал на один из диванов в малой части салона, а сам снова обернулся к окну. Рассматривая стоявшие у набережной перед дворцом Долмабахче красивые, золочёные, с золотыми орлами на носовых украшениях лодки. Длинные, узкие, гребные суда, со стремительными обводами и установленными в их кормовых частях резными павильонами. Прикрывавшими красивыми пологами, стоявшие под навесами кресла, напоминающие троны. Отметив, про себя, что одной из лодок как будто не хватает. При этом к воде пролива в ограде дворца вели несколько ворот, перед которыми находились ступеньки коротких каменных лестниц. Одновременно продолжая наблюдать, за собирающимися людьми, в большой части салона. Дожидаясь, когда, севшая на краешек указанного дивана и нервно перебирающая собственные пальцы, за неимением веера, Гвашемаш дать знать, что все собрались. И вот, бросив короткий взгляд, на царя, девушка произнесла:
— Ваше величество, все собрались.
Николай обернулся, обвёл всех взглядом, ловя на себе взгляды, с большого спектра эмоций, от полных ненависти и до попытки спрятать испуганные взгляды, когда царь обращал свои взгляды в их сторону. А потом он произнёс по-французски. Давая возможности Гвашемаш повторить, то, что он сказал по-турецки:
— Надеюсь, вы осознаёте, что у этого дворца сменился хозяин. И вы в этом доме гости. Но я понимаю, что большинству из вас, некуда идти. Поэтому, я не против, если, вы, погостите тут ещё месяц, дабы смогли решить свои дела. Но по истечению этого срока вам придётся покинуть это место. Забрав личные вещи.
При этом, по лицам собравшимся, буквально пробежала взволнованность, но царь продолжил:
— Нет, я понимаю ваши опасения остаться без средств к существованию. Поэтому, всем вам я присваиваю титул баронов Османских. А тем из вас, кто принесёт мне присягу, я дарую стабильный пенсион, в тысячу восьмисот рублей в год. Каждому. Это немного, но позволит не голодать. И позволит вам устроить свою судьбу, выйдя замуж для женщин или устроившись на службу для мужчин. В том числе и закончив обучение в военных училищах или университетах.
При этом Николай снова замолчал, отметив про себя, что его переводчица, переводя, следом за ним, произнесла сумму не только в рублях, но и в британские фунтах, и также французских франках. Ну а ни многих лицах, с которых исчез страх, стали читаться уж удивление и некоторая надежда в глазах. Хотя некоторые, особенно самый старший из мальчишек, продолжали смотреть, на него с ненавистью. И царь, пройдясь вдоль диванов, в малой части салона, снова заговорил:
— Я не собираюсь ни кого неволить, оставляя право выбора, за вами. Те же, кто останется жить в России, войдут в состав её аристократии. Со всеми полагающимися привилегиями и обязанностями. У меня в империи много мусульман, в том числе и находящихся на государственной или же военной службе. Те же, кто выберет для себя путь отъезда с территории империи, сможет сделать это свободно. И у вас есть месяц, чтобы определиться, с вашей дальнейшей жизнью. Но пока вы остаётесь моими гостями. Все могут быть свободны, — и когда сидевшая рядом с ним молодая женщина перевела эти его слова, Николай повернулся к ней и произнёс, — А вас, Гвашемаш, я попрошу остаться.
4
Молодая женщина поднялась было вместе со всеми, но услышав эту фразу, послушно опустилась на диван, потупив свой взгляд. А Николай сел рядом, в полуоборот к ней, положив ногу на ногу и расположив руку на спинку дивана, за спиной молодой женщины. После чего произнёс:
— Меня, Гвашемаш, очень заинтересовал тот момент, что ты тут чуть ли не единственная, кто так свободно говорит на французском языке. И мне интересно как так получилось.
— Я обучалась во Франции, — не поднимая глаза от пола, ответила женщина, — Я совсем недавно вернулась во дворец и, увидев меня, Абдул Хамид возжелал, что бы я стала его гёзде. Пообещав, что,если я рожу ему сына и появиться возможность сделать меня икбал. Хотя и планировал ранее отдать в жёны кому-то из приближённых. Для этого и отправил меня на обучение во Францию. А я не имела возможности противиться воле двоюродного брата. И вынужденно была согласиться.
— Так он что, твой двоюродный брат? — удивлённо произнёс Николай, а Гвашемаш, кивнув в знак согласия, ответила:
— Да, но у его и моего отца, а я дочь Абдул-Азиза[8], разные матери, и при этом условии, у нас такое считается допустимым, даже для братьев и сестёр, по отцу. И я родилась, в этом дворце, уже после того как умер отец. И дядя решил воспользоваться мной, для того что бы после, как родственницу, выгодно выдать замуж. И направил для получения образования в Европу. Но, потом, после моего возвращения, передумал.
Царь, окинул молодую женщину оценивающим взглядом и ответил:
— Ну как мужчина я его понимаю, Гвашемаш-султан, но когда мы его найдём, то, думаю я ему много что выскажу, за его такое поведение.
В ответ, девушка, только печально усмехнулась:
— Ну я не могу носить такое добавление к имени. Я родилась, когда султаном стал, даже не Мурад, а уже Абдул-Хамид. А так как родилась не в семье султана, то уже не имела право именоваться султан. Да и говорить некому, — с этими словами молодая женщина посмотрела в окно в сторону Мраморного моря и продолжила, — Абдул-Хамид мёртв. А я не могу даже именоваться его вдовой.
— А он точно погиб? — нахмурившись, произнёс царь, подавшись вперёд, и как бы невзначай упиревшись второй руку о колено Гвашемаш. На что та, коротко кивнув, ответила:
— Да, когда на дворец напали солдаты, то Абдул-Хамид направился к набережной дворца и сел в один из находившихся там каыков. Что бы переправиться на другой берег пролива. В Скутари[9]. Но не успел, из залива Золотой Рог выскочил, на всех парах корабль, под вашим флагом, который с крестом, и таранил каык, разрубив его пополам. После чего корабль прошёл дальше. Не останавливаясь. И на воде живых никого не осталось. Ни Абдул-Хамид, ни гребцов его каыка. Это видела одна из дворцовых служанок. И всем рассказала. Так что мы знаем, о гибели повелителя.
— Понятно, — протянул царь, а потом добавил, — Я ведь не хотел его гибели. Меня больше устраивало, если бы он попал в плен. И жил бы в одной из моих земель, населённых мусульманами, в качестве почётного пленника. Так что я раздосадован, что так получилось. И у меня к тебе будет просьба, найти эту служанку. Пусть она покажет, где это произошло. Я со своей стороны распоряжусь узнать, что это был за корабль, и узнать, что они видели. Ну и в этом месте, используя водолазов, осмотреть дно. Да я знаю, что там течения. Сверху из Мраморного моря, а вдоль дна из Чёрного, но попытаться необходимо. Что бы предать земле его тело как подобает для человека его ранга. Всё-таки, он погиб, исполняя свой долг, перед своим государством и своим народом. Ты мне поможешь?
— Да, ваше величество, — кивнув в знак согласия, произнесла турчанка, а потом, указав подбородком на ладонь мужчины, на своём колене, добавила, — Да я понимаю, что я пленница, и обязана подчиняться своему новому господину, но я ещё не чиста, после своего предыдущего повелителя.
Николай посмотрел на свою руку и резко её одёрнул. Вспомнив, что по мусульманским обычаям пленную женщину можно брать после мужа только года она очиститься. Или родит ребёнка или же потеряет кровь. А до этого она считается не чистой. И с извиняющейся интонацией в голосе царь стал говорить:
— Извини, Гвашемаш-султан, у меня и мысли подобной не было, — вызвав своими словами снисходительную усмешку на губах турчанки, но решив, что раз крепость не сдаётся после кавалерийской атаки, то надо переходить к планомерной осаде, царь продолжил, — И я совершенно не хотел тебя обидеть. Просто твоё сообщение оно несколько выбило меня из реальности. И отныне все девочки, родившиеся в семьях баронов Османских, будут иметь эту приставку. Но в любом случае ты теперь свободна в своих действиях и решениях. И совсем не моя пленница. Которая не имеет право отказа. Кстати. что намеренна предпринять? Останешься, в России, или уедешь за границу?
Его собеседница кивнула, дав понять, что она приняла эти слова, и произнесла:
— Вы меня не обидели, ваше величество. Но я представляю, что хотят мужчины от нас. Но мне необходимо примериться со всем что случилось. А случилось очень многое. Мне надо дать душе успокоиться, — тут уже Николай кивнул в ответ, давая понять, что он принял слова молодой женщины, а та продолжила, — А что мне делать, я не знаю. Мне действительно не куда идти. У остальных есть родственники. Которые их примут. А потом смогут выдать замуж. Получиться в жёны женщину из султанского гарема всегда было большой удачей. А я одна, совсем она и знаю только дворцовую жизнь. И даже в Париже я не жила самостоятельно, а под полным обеспечением служанок. Нет, из меня готовили хозяйку дома, но я должна была бы руководить слугами. И теперь самостоятельная жизнь пугает меня. Но Россия, это другое государство. И как я там буду жить, я не представляю. Хотя Франция мне понравилась. Но там нет мусульман. По крайней мере, в высшем обществе.
— Ну скажем так, Франция это не Россия. И то католическое государство. А у меня в государстве много различных религий, — стал говорить, в ответ, Николай, — У меня в государстве есть не только православные. В империи ещё есть инославцы, это те, кто признают Христа богом, но веруют иначе, чем православные. Есть иноверцы, это те, кто, не признавая Христа богом, чтят и его, как одного из пророков, и чтят богородицу. Это в первую очередь мусульмане. При этом мусульмане могут, по своей воле и служить. Причём на высших постах. Так эмир Бухары, имеет в моей армии чин генерала от кавалерии. И его я хочу сделать генерал-губернатором Константинополя. Если он согласиться. И есть инородцы, это те, кто и не считают Христа богом, и не чтят его как пророка. Но все могут входить в элиту нашего государства. При желании служа царю. В том числе у нас на государственной службе находятся и женщины. В фрейлины ты, как вдова, а по нашим законам вы все вдовы султана, попасть уже не можешь. Это скорее станет должностью при дворе, для дочерей Абдул-Хамида. Что останутся в России. Должность статс-дамы, более соответствующее вдове, никаких определенных обязанностей при дворе не несёт. И думаю, я его присвою тем из женщин, что останутся. Но есть ещё одна придворная должность, подходящая для вдовы, это должность гофмейстерины и или обер-гофмейстерины. Это те из женщин, кто заведовал придворным дамским штатом и канцеляриями императриц и великих княгинь, ну и представляли императрицам тех дам, что явились на аудиенцию к ним. Сейчас таких дам, при дворе, нет, и я подумываю вернуть эти должности. Но, для обер-гофмейстерин, на более высоком уровне. Сделав уже их управляющими не только делами императрицы, но и управлять хозяйственной частью дворца. И раз ты обучена вести хозяйство, пусть и чужими руками, хочу предложить тебе управлять всем хозяйством этого дворца. Будучи вашим высокопревосходительством. Ну и раз ты будешь общаться в высшем обществе, то у тебя будет больше шансов снова выйти замуж. Как тебе, такое предложение, Гвашемаш-султан? Что скажешь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
