— Хорошо, — кивнул Павел.
— Что ты знаешь про эту систему?
Предводитель послал к нему на нейросеть файл с описанием звёздной системы. От неожиданности юноша вздрогнул и посмотрел на старика широко раскрытыми глазами. Тут в этом доме везде царила такая архаическая обстановка. Вот уж никак не ожидал, что люди здесь умеют пользоваться нейросетями.
— А ещё у нас тут и компьютеры имеются, — тонко улыбнулся старик, явно потешаясь над охватившим парня удивлением. — И даже установка туннельной связи.
— А-кхм. Приношу свои извинения, — смутился юноша и, справившись со своим изумлением, продолжил. — Это необитаемая система. Недалеко отсюда, пара переходов. Ещё дальше в сторону архов. Судя по этим данным, во времена войны там состоялось грандиозное сражение.
— Много кораблей погибло, — кивнул старик. — И со стороны Империи, и со стороны архов.
— Твой заказ как-то касается погибших кораблей? — высказал Павел своё предположение.
— Верно, — улыбнулся Дидмон. — Там осталось множество относительно исправного оборудования, которое пригодилось бы нам здесь. И ещё больше ценного металлолома, который мы можем переплавить и продать.
— Ты предлагаешь мне слетать туда и привезти сюда все эти вещи?
— Что-то сюда, что-то в другие миры. Мы заплатим за всё, что покажется нам нужным, и что ты согласишься нам продать. Твоя выгода в том, что тебе не придётся летать далеко, чтобы сбыть товар. Наша выгода в том, что мы покупаем оборудование дешевле, чем нам привезли бы из Содружества.
— Намного дешевле?
— На десять процентов в минус от той цены, которую тебе бы дали на Армике.
Армика располагалась в пяти стандартных переходах отсюда.
— Но зато тебе не придётся тратиться на перелёт туда, — продолжил Дидмон.
— Звучит заманчиво, — ответил Павел. — Но потрошить погибшие корабли — достаточно опасное занятие. Я уж не говорю про то, что там гораздо чаще можно встретить архов.
— Я дам тебе сведения о расположении всех остатков и всю информацию по ним. Включая все известные нам коды доступа. И карту уцелевших минных полей. С местоположением действующих до сих пор дронов. Всё это ты получишь, если мы заключим сделку. Там действительно несколько опасно, но если быть осторожным, можно слетать туда и вернуться с добычей. Мы уже посылали так пилотов.
— Посылали? И что с ними случилось?
— Они вернулись, — Дидмон пожал плечами. — Ну, большинство из них.
— Почему тогда они не продолжают летать туда снова и снова?
— Они продолжают. Но этого мало. Нам бы хотелось большего. Поэтому мы постоянно ищем новых смельчаков.
— Если они продолжают, почему я не встретил их на станции?
— Не слишком многие желают лезть в лапы к архам. Сделают несколько рейсов, продадут товар и улетают в более спокойные места. Потом иногда возвращаются, иногда нет. К тому же у нас тут не слишком много развлечений. Им здесь просто скучно. А жаль. В той системе ещё столько всего полезного, что можно было бы привезти.
— Хорошо, я согласен. Но только если вы дадите мне минус пять процентов от цены на Армике.
— Отлично! Значит, мы договорились. И у меня остался последний вопрос.
— Да?
Перед тем, как спросить, старик помолчал полминуты, раздумывая.
— Там, на станции, есть падшие женщины. Ты касался их? — Дидмон пронзительно уставился прямо в глаза юноше. Павел вспомнил потасканную проститутку в баре, усмехнулся и покачал головой.
— А наркотики, дитя моё? — продолжал допытываться проповедник. — Ты употребляешь эту гадость?
— Нет, ни разу не пробовал. Это имеет какое-то значение? — перед тем, как ответить, старик удовлетворённо откинулся на спинку стула.
— Тогда ты достаточно чист перед Господом, насколько это вообще возможно для чужестранца. Я предлагаю тебе отужинать с нами и переночевать в моём доме. Здесь гораздо комфортнее, чем на станции. И, возможно, комфортнее, чем в каюте твоего корабля. Смею тебя заверить, отнюдь не каждый чужестранец удостаивается такой чести. А завтра с утра я дам тебе те сведения, о которых я говорил.
Перед ужином пришлось подождать, пока не пройдёт время вечерней молитвы. Павел остался в кабинете Дидмона и мог наблюдать, как всё население посёлка, включая стариков и маленьких детей, — некоторых несли на руках, — стекается на площадь и входит в широкие двери храма. Спустя несколько минут оттуда послышались мощные звуки органа и слаженное пение хора. Потом на несколько минут всё затихло и снова послышалось пение. На этот раз гораздо более многоголосое и несколько менее стройное. Когда и оно затихло, народ начал выходить из храма. Дидмон покинул святилище одним из последних, уже через полчаса после окончания молитвы.
Внучка его вернулась гораздо раньше и тут же принялась хлопотать над ужином на первом этаже. Там же располагалась и столовая, в которой Грета накрыла достаточно богатый стол. Перед тем, как приступить к трапезе, старик с внучкой помолились, причём Дидмон отдельно поблагодарил Господа за то, что он послал колонии нового добытчика (так старик охарактеризовал род занятий юноши). Молились, кстати, на ламийском языке, — Павел успел как-то его выучить по случаю. Во время еды все молчали. Только Грета постоянно вскакивала из-за стола, чтобы подать следующую перемену блюд или ещё как-то обслужить трапезничающих. После ужина она ушла на кухню мыть посуду, а хозяин повёл Павла показывать выделенную ему на ночь комнату.
Посреди ночи Павла разбудила нейросеть, которую юноша перед сном поставил в сторожевой режим. Кто-то подошёл к входной двери спальни, которую выделили парню на ночь. Он активизировал бластер, надетый на правую руку, — вместе с трусами, этот предмет составлял сейчас всё его одеяние. Не доверял юноша обитателям этого дома, поэтому лёг спать вооружённым. В принципе, не впервой. Бластер нисколько не мешал ему спать. Дверь, тем временем, тихонько отворилась. Послышались тихие осторожные шаги, и тёмная фигура легонько проскользнула к постели Павла. Дверь перед этим она тщательно закрыла.
— Кто ты, и что тебе нужно? — шёпотом спросил юноша.
Лёгкий звёздный свет, струившийся из окна, принёс ему ответ на первый вопрос. У его кровати на коленях стояла Грета. Интересно, подумал парень про себя, что сделает Дидмон, если узнает, что его внучка нанесла визит в спальню к незнакомому мужчине? И что сделают после этого с ним самим? Счастье ещё, что, судя по тому немногому, что удавалось разглядеть, девушка была полностью одета. Даже чепчик свой нацепила.
— Прошу прощения, брат Павел. То есть, я хотела сказать, господин Павел, — запинаясь, начала девушка, тоже шёпотом. — Это я, Грета. Извини, что разбудила тебя. Я хотела спросить одну вещь. Можно, господин Павел?
— Ну, спрашивай, — прошептал в ответ юноша.
— Ты ведь был... там?
— Там?
— В других мирах?
— Да. Во многих.
— А правда, что у вам там не молятся Господу каждый день?
— Правда.
— И ваши мужчины разрушают своё тело алкоголем и наркотиками?
— Некоторые разрушают, — подтвердил он. — И не только мужчины.
— И ваши женщины бесстыдно ходят с обнажёнными руками и ногами, с непокрытой головой?
— Когда как. Некоторые ходят.
— И у вас там есть падшие женщины, что дозволяют мужчинам видеть себя без одежды и творить непозволительные вещи?
— Есть и такие.
— А правда, что ваши женщины отрицают Дар Господень и убивают своих нерождённых детей?
— Ну, некоторые убивают. Но это редко случается.
— И что меж вами царит ложь и недоверие, и все преисполнены алчностью?
— Не все, но... В общем, хватает и этого тоже, — Грета замолчала, явно находясь в крайнем потрясении.
— Как же вы там живёте? — наконец спросила она совсем уж тихим голосом.
— Вот так как-то живём, — несколько сокрушённо признался юноша.
— Понятно, — прошептала девушка. Как-то уж очень опечалено. — Извини, что побеспокоила тебя. Спокойной ночи.
И ушла. Всё так же тихонько, стараясь не шуметь. А Павел ещё долго не мог уснуть.
Глава 13
Система не имела названия. Обычно его дают по обитаемой планете, — у этого же светила не то чтобы с обитаемыми, вообще с планетами оказалось не густо. Красный карлик, один из многих, по причине малой мощности своей термоядерной топки до сих пор не мог пережечь весь свой водород, и ещё долго не сможет. Освещённые тусклым светом нестареющей звезды, на пространстве в десятки и сотни миллионов километров были разбросаны искорёженные металлические остовы и обломки. В равнодушной безграничности космоса, среди одиночества пустоты продолжали свой вечный полёт промороженные тела людей и Чужих.
Вряд ли сейчас кто-то, кроме историков, вспомнит, по какому стечению обстоятельств именно в этой системе сошлись две армады космических кораблей. Они долго маневрировали, постоянно меняя место дислокации, кочуя от одной звезды к другой. Каждая из двух сил жаждала ударить вглубь условной и зыбкой линии фронта, прорвать тонкую завесу военных баз и заваленных минами приграничных систем, нашпигованных "москитным флотом". Ударить по живому, по густонаселённым планетам врага. Однако противник не хотел допустить такого исхода и подкарауливал вражеский флот на полпути. Тот, не желая тратить силы в бою, отступал и пробовал прорваться в другом месте. Или же сам пытался подстеречь оппонента, имеющего точно такие же намерения.
В конце концов, противоборствующие стороны решили, что проще будет сойтись в генеральном сражении, одним мощным ударом смести с доски фигуры противника и положиться на то, что оставшихся в строю кораблей хватит для прорыва. Подробности опять же могли бы поведать историки, подавляющему большинству современников известен только итог, — два флота фактически уничтожили друг друга. Повреждённые корабли, потеряв больше половины собратьев, уползли к своим базам, зализывая раны. Не в первый раз. Это было уже третье подобное сражение. Предпоследнее. И люди, и архи оказались весьма настойчивыми в попытках уничтожить друг друга. Они повторяли их, даже когда всем стала понятна полная бесполезность подобного пути.
После четвёртого взаимного избиения Ротарская империя и поддерживающая её в благожелательном нейтралитете Ламийская поняли бесперспективность попыток заставит Чужих силой отдать нужные для продолжения экспансии системы. Был заключён мирный договор. Создана демилитаризованная зона. И остались четыре огромных кладбища погибших кораблей (не считая всякой мелочи, схватки кипели повсеместно).
Примечательно, что только самое первое, Ароканское сражение получило собственное имя. Возможно потому, что в тот раз флот архов уже прорвался на населённую территорию (к слову, до сих пор контролируемую Империей), в систему Арокана. Теперь там находился грандиозный мемориал из нескольких стащенных в одно место разбитых суперлинкоров. Туда возили на экскурсии школьников, этому сражению были посвящены книги и песни, фильмы и спектакли. Остальные три побоища канули в Лету.
Оставшиеся там относительно ценные вещи растаскивали мародёры. Причём только люди, что характерно. Ни разу не видели ни одного арха, потрошащего погибшие корабли. Зато Чужие с удовольствием отстреливали занимающихся этим людей. Те быстро поняли, что мародёрство — штука смертельно опасная, и постепенно переключились на другие, более спокойные способы заработка. Да и самое дорогостоящее из флотского имущества к тому времени уже успели выдрать. Потом на долгие годы про эти кладбища вообще забыли.
И вот, пятнадцать лет тому назад, и два с половиной десятка лет после окончания войны, про одну такую летающую свалку вспомнил некто Дидмон, предводитель небольшой колонии на Галоге. Именно на полученные от продажи переплавленного металлолома деньги жило это поселение все последние годы.
Когда-то это было крейсером. Возможно, он даже носил своё гордое имя, хотя, говорят, ближе к концу войны на простые крейсера имён уже не хватало, и обходились номерами. Павел не стал соваться к громадам линкоров, хотя их местоположение было подробнейшим образом обозначено на предоставленной юноше карте. Линкоры "разрабатывали" уже много лет и наверняка успели снять там всё самое вкусное. Касательно же данного крейсера имелась лишь скупая пометка: "По результатам широкополосного сканирования здесь имеется большая масса металла", и это внушало оптимизм.
Карта, которую дал парню Дидмон, составлялась на протяжении всех пятнадцати лет. И сам Павел, по условиям контракта, должен был вносить в неё всю полученную им в ходе изысканий информацию. Вот и сейчас, прыгнув в указанный район, проведя сканирование узким радарным лучом и обнаружив бывший крейсер, парень подробнейшим образом записал в свою копию файла точное местоположение мёртвого корабля, его курс, скорость, а также тип, класс и ориентировочно степень повреждений, — около семидесяти процентов.
Это было ещё нормально. Меньше, чем на шестьдесят процентов, здесь вообще ни у одного корабля повреждений не встречалось. Военные корабли — весьма надёжная вещь, и менее побитые экземпляры просто-напросто улетели отсюда своим ходом. В крайнем случае, были утащены на буксире.
Дидмон дал Павлу все возможные коды доступа, — на случай, если в останках кораблей затаится до сих пор действующая система контроля за окружающим пространством. Секретность с этих кодов уже давно сняли. Но, как правило, это было не нужно. Системы связи никогда не пытались делать особо долговечными, — их слишком часто меняли, по мере принятия на вооружение новых поколений. Упор делался на быстродействие. То же относилось и к модулям искусственного интеллекта, — их вообще устанавливали в виде легко снимаемых и заменяемых модулей. Из-за деградации тонких квантоворазмерных структур внутри микроэлектронных элементов последние к настоящему времени в большинстве своём уже вышли из строя, и в трёх случаях из четырёх подлетающего к искорёженному остову мародёра встречала лишь мёртвая тишина.
Так вышло и сейчас.
Возможно, впрочем, дело было не столько в деградации электроники, сколько в отсутствии питания. Все три термоядерных реактора на крейсере были разбиты прямыми попаданиями (вместо одного из них так и вовсе зияла сквозная прореха в корпусе) и энергию дать не могли даже при всём желании. Хотя как раз в реакторах обычно устанавливали надёжную, кондовую электронику. Ещё бы, её-то можно поменять только вместе с самим реактором. А на аварийном питании, если оно и было, корабль сорок лет не протянет. Поэтому темнели холодные гигантские дюзы, не ворочались массивные пушки, молчали мощные радары и радиопередатчики.
Радовало, что крейсер, по всей видимости, расстреляли в упор: были повреждены лишь маршевые двигатели и реакторы. Всё остальное выглядело на первый взгляд целым. Обычно перед завершающим ударом корабли долго корёжили снаружи, уничтожая установленное на броне и непосредственно под ней ценное оборудование.
Недолго думая, Павел пристыковал "Милу" прямо внутри упоминавшейся выше прорехи на месте реактора. Радиацией здесь давно уже и не пахло, а торчащие, словно частокол, искорёженные балки силового набора корпуса весьма надёжно прикрывали маленькое судёнышко от недобрых глаз. С того момента, как парень прилетел в эту систему, архи ещё не появлялись, однако, по данным Дидмона, их патрульные крейсера наведывались сюда чуть ли не каждый день. Требовалось соблюдать осторожность.
