Темная Прага

"Я знаю", — ответил тот, чье лицо лишь на мгновение вынырнуло из мрака, но хватило и этого.

"Я хочу жить"

"Я знаю"

"Я боюсь темноты... Мне страшно!"

"Пойдем со мной"

"Куда?"

"Туда. Там светло и тепло. Там ты, наконец, обретешь то, что у тебя однажды отняли.

Семью, дом... Возьми мою руку!"

И она потянулась к этому источнику тепла всем телом, как цветок к солнцу. И как только пальцы девушки коснулись его пальцев, её наполнило тепло, которое изгнало холод и мрак, но через мгновение тепло и свет превратились в жар и ослепляющее пламя костра. Из холода могилы в погребальный костер.

"Что со мной? Мне больно..."

"Ты становишься одной из нас".

"Но я не хочу!"

"Поздно..." — на этом голос её покинул, оставив догорать умирающую душу в пожаре собственного тела.

Сколько прошло времени, Вик не знала. Может, вечность, а, может, и мгновение, но потом пришел холод. Он был таким долгожданным и желанным, что девушка забылась тяжелым сном уже мертвого человека. Вампира. Нежити. Существа, которое она ненавидела всей душой. Только вот ненавидеть ей было уже нечем. Душа сгорела на костре, а то, что возродилось из пепла, язык не поворачивался назвать этим возвышенным словом.

Проснулась она от странного грохота, раздававшегося откуда-то снизу. Сначала юная вампирша старалась не обращать на это внимания — пусть себе шумят. Она мертва. Оставьте в покое хотя бы в могиле! Но грохот повторялся снова и снова.

Девочка открыла глаза и тут же пожалела об этом. То, что пробивалось сквозь плотно задернутые бархатные шторы, не было светом, но ей хватило и этого, что бы чуть слышно вскрикнуть от боли и снова свернуться в комочек под одеялом, но врожденное любопытство не позволило ей уснуть снова, да и грохот все не прекращался. Так что Вик, с горем пополам свалившись с кровати, все еще завернутая в одеяло, вышла из комнаты и пошла по коридору к лестнице.

— Что происходит? — хриплым, чужим голосом спросила она поднимавшегося по ступеням графа, держась за стену обеими руками — ноги подкашивались сами собой.

— Девочка моя, — взволнованно произнес Эдвард, прислонив меч к перилам и подойдя к Виктории, как раз вовремя, чтобы успеть подхватить ее и взять на руки. — Ты не должна была вставать, ты слишком слаба.

Только сейчас граф заметил скверную рану на плече девочки. Огнестрельная. Если бы он не обратил ее, она бы точно умерла через несколько дней. Бедняжка.

Перед Вик словно стояла стена, просто стена из стекла — когда видишь, что происходит снаружи, но не можешь присоединиться к протекающей мимо жизни. Звуки проходят, как сквозь вату, все ощущается по-другому. А ты стоишь, смотришь на мир и не понимаешь, что происходит вокруг. Ты ничего не чувствуешь. Сон, который не хочет кончиться.

"Это ведь сон? Этого быть не может!" — вопил разум Вик. Все казалось нелепым фарсом, страшной, непоправимой глупостью, черной комедией. Граф... Граф, который еще несколько часов назад был чуть ли не мертв. По-настоящему мертв. Сейчас здоров и энергичен, а она — Вик — кое как стоит на ногах и не понимает, что происходит кругом. Кажется, граф говорил что-то, но она не расслышала, не поняла...

"Что со мной происходит...?"

Тело чужое. Холодное. Такое чувство, будто натянули тяжелое и мокрое платье, и оно давит к земле, холодит кожу, делая движения замедленными, нелепыми и неловкими.

"Что он со мной сделал?" — этот вопрос следовало задать с самого начала.

— Я слышала шум, — тихо произнесла Вик, совладав с собой.

— К нам приходили нежеланные гости, — объяснил вампир, не вдаваясь в подробности. Открыв дверь ногой и посадив девочку на свою кровать, он продолжил. — Посиди здесь, я скоро вернусь, — нежно улыбнувшись, Эдвард погладил Вик по голове и торопливо вышел за дверь.

Зайдя в комнату Анны, граф тут же заглянул в большой шкаф, в котором графиня хранила свои прекрасные платья. Большая часть из них уже была собрана в саквояжи, оставшаяся же живописно разбросана по комнате в творческом порыве. Но несколько так и висели на вешалках, теснясь друг к другу и словно стесняясь того, что не были выбраны графиней. К счастью, Виктория и Анна были схожи по сложению. Выбрав одно из платьев и захватив черную накидку с капюшоном, он вернулся к Вик.

— Вот, надень это. Мы скоро уезжаем, — положив одежду на кровать и присев перед девочкой на корточки, сказал Эдвард.

— Куда?

— Посмотрим. Мы можем поехать куда угодно! Хоть в Бразилию! — выпалил граф первое, что пришло ему в голову. — Сможешь сама переодеться? — спросил он, заглянув в большие красивые глаза Виктории.

Девочка подняла на него растерянный взгляд. Платье Анны было великолепно, явно дорогое, но все же оно принадлежало графине. Что она скажет, когда увидит, во что одета Виктория? А может быть, граф не будет брать с собой Анну? Может, он хочет уехать только с ней? Сбежать от Анны, на этот раз навсегда.

— Не волнуйся, я позабочусь о тебе. И Анна скоро привыкнет, — сам не веря своим словам, сказал Эдвард. Виктория расстроено опустила голову. Глупая, конечно, он возьмет графиню с собой. — Ну, так что, сможешь переодеться сама? — повторил граф.

Вик задумалась на мгновение, а затем кивнула.

— Хорошо, — улыбнувшись одними губами, произнес Эдвард. Ему тоже надо было сменить одежду.

Граф подошел к своему шкафу. Открыв створки, он окинул печальным взором последний оставшийся костюм. Ему, в отличие от Анны, было нечего собирать. Трость осталась где-то внизу, в гостиной. Надо было бы захватить ее с собой, все-таки ручная работа.

Эдвард забрал костюм и оставил Викторию одну. Спустя пару минут он был готов. Заглянув за дверь, граф застал девушку за попыткой справиться с застежками. Видимо, с такой сложной конструкцией платьев она столкнулась впервые, лохмотья бродяжки были на порядок легче в использовании. Вампир сразу же пришел ей на помощь.

"Платье, какая нелепость. Самая настоящая нелепость!" — Виктория непослушными пальцами пыталась застегнуть крючки на корсаже. Девочка стояла перед зеркалом, злясь на себя, что не может ничего сделать. Где-то на задворках памяти ютилась легенда, что вампиры не отражаются в зеркалах. Она бросила взгляд на большое зеркало в тяжелой позолоченной раме — нет, все осталось так, как и было, только вот разом побледневшая кожа, словно с нее смыли все краски, и несчастные грустные глаза... И все останется так навсегда.

Эдвард незаметно зашел в комнату — неслышно, как и всегда, но сейчас Вик ощутила его присутствие и развернулась, пытаясь поймать взгляд его волшебных глаз.

Он все понял; помог справиться с платьем. Холодные руки на холодных плечах — прикосновение. Почти неуловимое, нежное.

— Собралась? — ласковый голос, жалость во взгляде.

Утвердительный кивок. Улыбка, должная выглядеть дерзко и уверено. Не надо жалости. Только вот даже выглядят эти попытки жалко. Что она может вообще кроме жалости вызывать? Нежность? Любовь?!

— Пойдем, — он взял ее за руку, ласково, заботливо. Хотелось дернуться. Но это было не в её власти. Власть в его руках. Власть наслаждения.

Шаг, еще один... Если бы не его рука, ноги бы ей отказали, а так...

— Что такое? — граф еще не видел, что остановило девушку на краю лестницы, но интуитивно понял — что-то не так. Он повернул голову, и...

* * *

— Вы знаете, что это? — Опава швырнул на стол газету.

Инспектор Тесарж покосился на титульный лист, сразу заметив хорошо знакомое ему лицо пани Варвик на первой странице, затем взял ее в руки и пролистнул. Первые полосы были целиком посвящены семейству Варвик и творящейся вокруг него чертовщине. Автор статьи не скрывал своих подозрений, и с завидной регулярностью намекал на то, что графиня и ее брат никто иные, как кровожадные убийцы, мошенники, вампиры, а также несомненно британские шпионы.

— Проблема? — предположил Рихард, с омерзением положив газету, точно скользкую змею, обратно на стол.

— Еще какая, — начальник Опава взял газету и убрал ее в ящик стола. — Вы и жандармы должны отправиться на рассвете, но из-за того, что племянник губернатора одолжил лошадей для своей свадьбы, и вернул их только сейчас, а не в срок, я боюсь, мы не успеем...

— Пан Опава, — взволнованно заговорил Тесарж, — если все упирается только в отсутствие лошадей, то мне по карману нанять экипаж, если уж участок не может обеспечить нас транспортом.

— Если бы этим все ограничилось... — вздохнул Опава, снимая очки. — Церковь попросила несколько наших молодцов для встречи и сопровождения одного ценного груза. Новый крест на вершину здания. Говорят, заказали его для того, чтобы отпугнуть темные силы от Праги. — Опава посмотрел на Рихарда. — Дежурные только закончили ночную вахту. Лучшие люди заняты. Придется немного подождать, пока подоспеют остальные.

У Рихарда просто не нашлось слов. Инспектор едва сдерживал себя от того, чтобы не переломить в приступе гнева собственную трость — главным образом потому, что он только недавно приобрел ее, да и начальника огорчать не хотелось.

— Так что же вы прикажете мне делать? — спросил Тесарж. — Я же не могу сидеть здесь, опустив руки, полдня, у поместья Варвик вот-вот соберется обезумевшая толпа. Я сейчас же забираю всех свободных жандармов и отправляюсь туда.

Опава не успел ответить. Входная дверь резко распахнулась от удара ноги так, что едва не слетела с петель. На пороге стоял уже знакомый им пан Бездружиц. В пиджаке, небрежно наброшенным на мятую рубашку, раскрасневшийся — Тесарж начинал думать, что это его естественный цвет лица — с закатанными рукавами, и с двумя спутниками за спиной, неожиданный гость напоминал боксера, уложившего соперника и теперь явившегося к организаторам боев за вознаграждением.

Тесарж бы посмеялся над иронией судьбы, собравших их всех в это ясное утро в кабинете начальника, не будь ему так грустно. Оторопевший Опава протер очки платком и незамедлительно надел их, будто не веря собственным глазам.

— Я знал, что за всем этим стоит Варвик! — взревел Бездружиц. — Я говорил вам, но вы не слушали!

— Нет, — холодно и спокойно возразил Опава, вспоминая их предыдущий разговор. — В тот раз вы даже и не заикнулись об этом. У меня нет сомнений, что на вас так повлияло, но хочу вас предупредить, что это "журналистское расследование" не имеет ничего общего с настоящим правосудием.

— О том, что Анна Варвик убила моего сына и еще бог знает сколько людей, говорят все в городе! — не уступал собеседник. — Вы или ослепли, или обезумели, если не видите этого! Зачем вы мне лжете?! Я же знаю, что вы собирались арестовать ее этим утром!..

— Предоставить охрану, — поправил его Тесарж.

-... Поэтому я и пришел! — продолжал, не обращая внимания на инспектора, Бездружиц. — Я знаю про племянника губернатора — они вчера изволили иметь веселье в "Золотой нити"! Если вы промедлите, эта графиня со своим подельщиком сбежит!

— Что вы от нас хотите? — напрямую спросил Опава.

— Я и мои племянники, — начал Бездружиц, и Тесарж с недоверием воззрился на "племянников", угрюмых детин с опухшими рожами после вчерашнего, — поедем с вами!

— Так не пойдет! — воскликнул Рихард. — У вас нет никакого права там присутствовать!

— Тише, Тесарж! — прервал его Опава. Кажется, у главы полицейского управления созрел план. — Пан Бездружиц, мы, конечно, ценим ваше содействие в расследовании, но я вынужден согласиться с инспектором — вы не можете взять этих вышибал с собой... Да, пан Бездружиц, не пытайтесь меня переубедить, я вижу ваших "племянников" насквозь — вот этого справа, к примеру, только неделю назад выпустили из каталажки за пьяную драку. Но вы, как близкий родственник одной из жертв, можете поехать вместе с Тесаржем. Более того, я даже попрошу инспектора и жандармов составить вам компанию в вашем экипаже. Для вашей собственной безопасности, разумеется.

— Что вы имеете в виду? — спросил Бездружиц, подозрительно уставившись на Опаву. — Вы хотите сказать, что эта ведьма и ее брат могут навредить мне?

— О, я нисколько не сомневаюсь в вашей силе, пан Бездружиц, но если Варвики действительно виновны во всех этих убийствах, они могут попытаться оказать вооруженное сопротивление. И не стоит исключать такой возможности, что они располагают огнестрельным оружием. — Тесарж слушал весь этот бред, гадая, сколько Опава потратил время на подобную историю. — Пан Тесарж, прошу вас — проследите, чтобы, в случае чего, пан Бездружиц не оказался на линии огня!

— Не беспокойтесь за него, пан Бездружиц в надежных руках, — заверил их обоих Рихард.— Ну что, теперь мы можем отправляться?

— Пан Бездружиц? — обратился Опава к владельцу ресторана.

-Конечно! Хватит терять время! — Бездружиц пропустил вперед Тесаржа, шепнул пару слов своим людям, и побежал по ступенькам вслед за инспектором.

Центральные улицы Праги гудели от недовольства и открытого возмущения — толпа горожан, представлявших, казалось, все сословия, считала своим долгом сообщить каждому об их отношении к семейству Варвик и неспособности полиции задержать преступников.

Тесарж знал, что Бездружиц ни за что не согласится ждать его в экипаже, но все же решил попытаться переубедить упрямца. Как следствие, они провели несколько минут в ожесточенном споре, и Рихарду не оставалось ничего другого, как смириться с присутствием Бездружица. Даже если переговорить с графиней наедине не удастся, ему может понадобиться экипаж пана, чтобы вывезти Анну в город, под защиту властей.

Тесарж поднялся на крыльцо; Бездружиц держался чуть позади. Инспектор вежливо постучал в дверь, и, ожидая прислуги, взглянул на спутника.

— Неприятное место... — заметил Бездружиц, — в таких норах и оседают преступники. Людей можно арестовывать уже за то, что они селятся в домах, подобных этому.

Рихард оглядел колонны с кариатидами у дверей, которые никак не могли претендовать на звание неприятных или мрачных.

— Пражская полиция обязательно подумает над вашим предложением, — не удержался от сарказма Тесарж. Бездружиц ничего не ответил, и только посмотрел исподлобья на инспектора.

Пришлось несколько раз ударить тяжелым дверным молотком, чтобы дверь перед ними открылась. На пороге стояла сама Анна Варвик, которая с недовольством смотрела на гостей.

— Графиня Варвик, надеюсь, я вас не побеспокоил? — спросил Тесарж, разглядывая хозяйку дома: выглядела она неважно, а бледный цвет лица и залегшие под глазами темные круги говорили о бессонной ночи. — Мне нужно с вами серьезно и обстоятельно поговорить. Боюсь, вы в большей опасности, чем я полагал ранее.

— Не побеспокоили, — произнесла она, хотя и по лицу, и по тону было ясно, что сказано это было скорее из вежливости. — Прошу вас, инспектор, проходите, не стоит задерживаться на пороге, — мрачно произнесла она, желая скорее уйти с солнца.

Краем глаза она заметила фигуру Бездружица, стоящего за инспектором, и внутренне содрогнулась. Этого гостя тут явно не ждали. Но за его спиной разворачивались еще более интересные действия: около полудюжины полицейских окружили дом, и, судя по ружьям в их руках, они приехали сюда не на пленэр. Однако их расстановка поразила графиню куда больше: полицейские стояли спиной к дому, словно желали отразить атаку извне. Впрочем, через мгновение это стало объяснимо, когда на горизонте появилась пока еще незаметная человеческому глазу толпа, стремительно направляющаяся по главной дороге к поместью.