Симфония любви, меча и магии.

Приапус печально шмыгныл носом и утерся плечом: до чего щекотная щетинка попалась!

— Я же чувствую его боль, как свою... — продолжал он с надрывом. — А он... Мне вот никогда не нравилось, когда мне делают больно. На ложе страсти другое дело... А ему — везде страсть!.. Ты знаешь, он царапается, как котенок, и кусается...

Молодой человек улыбнулся, вспоминая, и погладил уткнувшуюся ему в плечо морду. Постепенно излияния Приапуса становились все откровеннее. Никогда и никому он не изливал так душу. Его собеседник блаженно пофыркивал и ластился с таким пониманием.

Кими, эльфийская кровь и неожиданная радость

Однажды летом Кими вкупе с капитаном посольской стражи да капитаном гвардейского Дыр-Бутанского отряда при особе Его Сиятельства лорда-регента в борделе... Так, бордель здесь не причем, просто эти достойные дыр-бутанцы успешно налаживали и укрепляли личные связи с военной верхушкой Цихниды и еще трех соседних государств. И то веселое заведение на окраине княжества, в котором они проснулись на шестой день, было лишь очередным на их славном пути.

Кими аккуратно выпутался из объятий двух обнаженных прелестниц, на прощание сочувственно погладив их по замученным попкам. Судьба несчастных шлюшек обоих полов вызывала у него неизменное сострадание. "Каждую собаку не пожалеешь", — усмехался Анри, когда Кими притаскивал какое-нибудь особо жалкое создание в дом. И добавлял: "Друг мой, меня крайне заботит моральный облик нашей прислуги." Так что очередное жалкое создание пару дней откармливалось, а потом, все в слезах, соплях и дрожащее от ужаса (Анри так смеялся над этими сценами, так смеялся... Да и Кими не мог сдержать веселья), отправлялось в дыр-бутанское поместье. Тамошней челяди было сделано весьма строгое внушение: милашек не обижать и не принуждать. И очень скоро шлюшки находили свое маленькое счастье с зеленоватыми ласковыми полуорками.

Но сам Кими крайне быстро пресытился продажной любовью, предпочитая во время гулянок лишь целомудренно тискать податливые тела. Куда приятнее было вставить свободному и благороднорожденному...

Вот и в то прекрасное солнечное утро он проснулся одетый и твердым шагом направился в общий зал. Оба его соотечественника уже бодрствовали, пили и мяли сонных шлюх. Кими уселся на скамью, вытягивая длинные ноги, сладострастно зевнул и велел подать.

— А не почтить ли нам своим присутствием одно милое приморское местечко, благородные господа? — спросил он, сделав изрядный глоток.

— Остыньте, мой юный друг, — рыкнул один из капитанов, лениво перебирая голые девкины сиськи. — Наши нежные человеческие спутники, сдается мне, были не в состоянии уже во время затеянного вами вчера форсирования эльфийского посольства.

Кими хихикнул, вспомнив вчерашнее, а потом и расстроился: веселье накрывалось. "Вот Его Сиятельство лорд-регент всегда в состоянии", — печально подумал он. Но Анри развлекался сейчас визитом как раз эльфов, а без очаровательного общества людей их вояж потеряет всю прелесть...

Помяни эльфа, он и появится, говорят знающие нечто иное, существующее за гранью обыденного. И внезапно это иное прорвалось в затрапезный бордель: краем глаза Кими заметил мелькнувшего за дверью крошечного полуэльфенка. Он покосился на сотрапезников — те ничего не видели — и вальяжно вышел из зала.

В коридоре он мгновенно насторожился, принюхиваясь, а потом бросился по следам, приведшим его в закуток с грязными тряпками и ведрами. Кими пошарил, грохоча, и за плечико вытащил замызганное существо лет пяти.

— Не бейте меня, дяденька, — скулил мальчонка, а Кими смотрел на него и не верил: кроме крови эльфов в малыше звенела кровь Анри.

— Не буду, — сказал он, прижимая дрожащее тельце к груди, — никогда не буду.

Кими нес малыша на руках всю дорогу, не отпуская: и когда выкупал у хозяина за один золотой, и когда ехал до ближайшего стационарного портала, и когда заходил в дом. Мальчик сначала плакал, а потом заснул. Кими отнес его в ванну, и там тот забился в угол, сжимаясь в тощий голый комок, и не хотел есть предложенные фрукты с хлебом.

Кими уговаривал и подманивал его, как дикого зверька, и в конце-концов преуспел, мальчик подполз и взял кусочек хлеба, а потом позволил себя отмыть, лишь слегка ежась. Его звали Митто, и его мать была пленная эльфийка, которую держали, наверняка, на зельях подчинения. Иначе отчего бы чистокровная оставалась в таком месте. От тех-то зелий она, должно быть, и угасла. Кими возился с малышом целый день, а под вечер, лежа в огромной постели гостевой комнаты, Митто тихо спросил уходящего юношу:

— Вы... мой папа?

— Нет, — радостно ответил Кими, возвращаясь, — я твой родич.

— Конечно, нет, — прошептал малыш, — ведь вы такой красивый.

— Ты тоже очень красивый, — заулыбался Кими.

— Нет, я урод...

Кими держал его за ручку, уверяя, что он — самый лучший, и рассказывал сказку, пока мальчик не заснул.

— Душа моя, ребенок — это уже слишком, я не любитель подобных развлечений, совсем, — говорил граф на следующий день.

— Как это не любитель, Анри, — изумлялся Кими, — ты же его уже сделал?

— Какой пассаж, — засмеялся граф после некоторой паузы, — хочешь сказать, это мой ублюдок? От шлюхи... еще и такой страшный. Нет, и не говори, я не признаю его даже своим бастардом.

Так Кими узнал, что люди не чуют даже родную кровь. И что малыш Митто — изящный, глазастый, с нездешним лицом ангела — для людей и правда выглядит уродом. Возможно, — размышлял он, показывая мальчику во дворе, как вырезать из дерева солдатиков, — возможно, взор людей застилает кровь эльфов, искаженная сейчас в малыше отверженностью и страданием.

Анри не желал ничего знать о сыне.

— Помилуй, если тебе так хочется детей, пойдем к друидам и заведем себе парочку, как все приличные люди, — говорил он. И соблазнял: — Ну, подумаешь, дорогой, поебемся пару раз с деревом, зато через годик оно принесет нам симпатичных детенышей, похожих на нас. А не такое страшилище. Я даже готов пойти ради твоей прихоти на скандал и обвенчаться в Храме.

— Устроим скандал позже, Анри, — смеялся Кими, тая в его объятиях, а потом слегка хмурился и покусывал нежное круглое ушко мужа: — Не называй Митто страшилищем.

Кими подговорил папеньку (подгадав под особенно добродушный момент) принять Митто в род и теперь с полным правом мог называть его братом. А еще он не хотел, чтобы малыша называли уродом, и отправил того жить в поместье д'Эклер, навещая каждую неделю. Уж там-то многочисленные нянюшки да дядьки пылинки с него сдували, восхищаясь на все лады невидимой людям прелестью. Так же, как когда-то в детстве все восторгались самим Кими.

— Дорогой, — обеспокоился граф как-то к концу лета, — надеюсь, ты не занимаешься этими аморальными играми в солдатиков с моим сыном, подобно, как ты рассказывал о своем дедушке?

— Что ты, Анри, как можно, это только когда тело мальчика созреет для любви, — прошептал Кими, незаметно подползая мордочкой к беспечно раскинувшимся пушистым яйцам графа.

— И когда же... — в этот момент соблазнительные шарики мужчины охватил влажный жар, и голос его дрогнул: — Настанет сей знаменательный миг?

— Да лет в двенадцать, — невнятно ответствовал Кими с набитым ртом.

— Не говори, не прожевав, — наставительно заметил Анри. А потом добавил с некоторой даже неловкостью: — А приведи его в Приндус... Эй, не откуси мне яйцо!

— Прости, милый, это я от радости, — пролепетал Кими.

— Это мое любимое яйцо, мелкий негодник, особенно дорогое сердцу...

— И моему, Анри, моему сердцу тоже!

На следующий субботний праздник Кими красиво нарядил Митто, надеясь, что тот хоть этим приглянется графу, и привел его к завтраку. Лорд-регент побеседовал с малышом весьма благосклонно, а потом даже предложил вместе посетить потешные лавочки на побережье. Кими засиял от счастья, а Митто робко улыбался.

День был радостный и солнечный, как Кимино настроение, они купили малышу сластей и модных игрушек, и теперь медленно прогуливались, раскланиваясь со знакомыми. Юноша остановился около букинистической лавки, разглядывая яркие картинки неприличного содержания, когда вдруг заметил Приапушку, благоговейно открывающего какую-то потрепанную книженцию.

Анри и страшилище

Мамашу Митто он не мог вспомнить, как ни старался, и все-таки не удержался и выспросил у Кими, где тот нашел мальчика. Граф действительно бывал в тех краях раньше, да не один, а с двумя веселыми товарищами его разудалой юности. Попадались им и эльфийки, а может предприимчивые владельцы борделей выдавали полукровок за чистокровных. Анри не узнавал городишко, трезвым он был здесь впервые, но со слов тучного и подобострастного хозяина все сходилось: была, была эльфийка, и купчая есть, бумаги все в порядке, хранятся до сих пор.

— Муж ее и продал, по праву старшего супруга, все законно, Вашблагородие, — хозяин не переставая кланялся, — сбежать она хотела, негодница, а за это ведь сами знаете... — толстячок вздохнул и развел руками.

— А скажи-ка мне, любезный, с чего это она бежать надумала?

— Так ведь эльфы... кто их разберет... — хозяин опять завздыхал и на всякий случай отошел подальше, — в тягости она была, вот и подумали... не рассчитали, меньше зелий стали давать, а бесстыжая и воспользовалась.

Анри дослушал, не перебивая, и про неудачный побег, и про последовавшее наказание. Не вынеся бесчеловечных побоев, чистокровная скончалась под утро, разродившись до срока младенцем мужского пола. Перепуганный хозяин отдал купчую без споров, и граф смял ее и запихал в карман, вываливаясь на свежий воздух, активируя портал и сдергивая маску с лица.

"Отыскал обожаемый супруг мне подарочек, нечего сказать", — думал Анри, прогуливаясь по набережной и глядя на уродливое лицо и нескладную фигурку страшилища. Он не питал иллюзий насчет того, каким образом сказались на Митто зелья подчинения, коими пичкали беременную эльфийку, вряд ли и целители тут помогут, вот если бы сразу... От дурных мыслей графа отвлек шум и крики в книжной лавочке, куда только что вошел Кими.

Глава двадцатая: Этот город будет наш, реприза.

Кими и Черная Магия

Кими оглянулся: граф как раз раскланивался с городским головой, женой головы и двумя дочерьми головы. Митто, забравшийся недавно на руки здоровенному полуогру-охраннику, теперь с него сползал, болтыхая ножками, второй охранник и слуга с покупками безучастно блюли дистанцию... Кими зашел в лавку.

Он был ужасно рад видеть Приапушку, тот был такой милый на вид в своем синем бархатном камзоле со скромными кружавчиками. Как куколка. Хотелось расспросить немедленно — как он живет, счастлив ли. Но в этот момент мужчина особенно низко склонился, вглядываясь в свой раритет, полы одежды разошлись, открывая преаппетитный вид худеньких крепких булочек, обтянутых тонкими бриджами. И Кими не выдержал.

Он бесшумно подкрался и легонько припечатал развратную задницу, особенно уделив внимание расселине. Приапушка испуганно вскрикнул, подскакивая, попка его сжалась, пленяя собой палец веселящегося Кими. И тут сквозь этот самый палец его поразил странный судорожный удар!

Юноша аж отлетел на полметра в сторону, обрушил спиной полки с книгами и раскрыл в изумлении ротик, глядя на трясущегося от нервного напряжения Приапушку:

— Вы... господин Кими, как вы...

Между пальцев мужчины посверкивали маленькие синие молнии, и Кими незаметно активировал два дополнительных защитных амулета: а ну как шибанет Приапушка его в волнении. Радостном, надо полагать.

— Именем Единого! Черная магия определена! — в лавку, снеся двери, ворвался граф с охранниками, и в руках их полыхали красным кресты Всевышнего, а обнаженный клинок лорда-регента светился призрачно-синим.

Кими открыл было ротик еще шире от восхищения: никогда до того он не видел Инквизиторию в действии, кто бы мог подумать, что пройдоха Анри пролез в этот легендарно суровый орден. Но тут же опомнился и, вскочив, загородил собой Приапушку, вокруг которого уже вились молнии змеями.

— Это амулет, Анри! Амулет неизвестный среди книг Приапчик нашел!

Мужчины медленно опустили оружие, Кими осторожно покосился назад: змеи все сверкали. Анри похабно усмехался, смотря туда же.

— Вообрази, милый, — в восторге сообщил Кими, когда охрана удалилась, — у Приапушки из задницы молния бьет!

Приапушка вжался в стену, сжимая кулаки, а Анри внезапно побелел:

— Душа моя, ты же не совался туда членом?

— Что ты, только пальчиком... сквозь штанишки... А тут — бдыщь! — юноша просто слов не находил от избытка чувств.

— Бдыщь, говоришь, — хихикнул Анри. — Занятно... а ежели...

— А нечего руки распускать, Ваши Благородия! — вдруг отчаянно выкрикнул Приапушка, и граф с виконтом недоуменно к нему оборотились. Мужчина смутился и добавил уже тише: — А то ведь и что похуже могло выйти...

Кими лишь головой покачал на эдакую дерзость, а Анри нехорошо прищурился:

— А ты, любезный друг, судя по борзости, обвенчался таки с магом?

— Да! — с вызовом ответил бывший слуга. — И с могучим магом...

— Какая приятная новость, — заулыбался граф. — Привет ему передавай, от меня, от Святейшего... Да и от Ковена всея Цихниды, пожалуй.

— Уж передам...

— Рад, очень рад такому знакомству, — продолжал меж тем Анри, тонко усмехаясь. — И тому, что тебя, дружочек, тоже не обделили богомерзкими силами.

— Это изначальное волшебство древних рас, таких, как маги и эльфы, а не жалкие силы пришлецов с вашим Единым, — богохульно отвечал Приапушка, задирая подбородок, губы у него подергивались. Как волнуется, бедный, у Кими аж сердце защемило, хоть и горько было такие слова слышать.

— Ах, дружочек, да разве ты не знаешь, что мы-то все и есть изначальные расы, и люди, и орки, и эльфы с ограми, а пришельцы у нас как раз маги... Чужие, не способные даже нести ни с кем из нас единого потомства.

— Неправда...

— И соотносятся они с нами, как гигантские насекомые с человеком... Неведомые создания, оборачивающиеся людьми, дабы напитаться нашей силой. Впрочем, грех жаловаться, людям от этого союза тоже много выгоды пред лицом более могущих рас. Это я из искреннего расположения к тебе, дружок, делюсь тайными знаниями. Дабы не пребывал ты в неведении относительно того, кто овладел тобой и изменяет столь очевидно изнутри.

— Вы все лжете, я нигде не читал подобного, — замотал головой Приапушка, бочком пробираясь к выходу.

— Ну, вряд ли ты отыщешь эти сведения в борделе или библиотеке своего мужа, — сочувственно поцокал языком Анри и добавил, притворно вздыхая: — Свет истины причиняет боль, увы...

Мужчина выскочил наружу и неприлично побежал по набережной, охранники провожали его подозрительными взглядами.

— Приапушка, куда же ты! Вернись, я все прощу! — закричал Кими, а потом, смеясь, обратился к супругу: — Что за ужасы ты про оборотней рассказывал, милый, неужели в том есть истина?

— Истины не существует, — с апломбом заявил граф. — Пойдем уж, а то наше чучелко тревожится.