— Она показала вам, что совершенно вас не боится и готова продолжать свою вендетту, успешно продолжать. Взрыв ваших бронированных гравикаров со спецназом это ясно показал. А ведь эти машины стояли не на улице, а во дворе нашего и вашего управления, в охраняемом дворе стояли! Тогда, в операции по ликвидации банды Красавчика, участвовало несколько полицейских машин, но были заминированы именно те, на которых ваш спецназ направился к месту ликвидации ваших же сотрудников. Таким образом — она уже уничтожила всех, кто принимал участие в той операции.
— Но как она узнала?.. — начал безопасник и, осенённый внезапной догадкой, произнёс: — Она заминировала все наши машины и взорвала те, которая направилась к месту преступления! Надо немедленно...
Безопасник достал телефон и приказал проверить все гравикары, на предмет заложенной в них взрывчатки, потом извинившись, выбежал из кабинета. Бренк и Лемстер переглянулись, и начальник первого департамента поинтересовался:
— Это твоя Алиса! Не знаю, как эта рыжая сообщила Стрелку, но этого парня та пощадила только потому, что он был против введения девочке сыворотки правды и не дал сделать ей третий укол. Ты тоже протестовала, но твой протест оставили бы без внимания, если бы они были единодушны в вопросе — колоть ли третий раз. Не знаю, как эта девочка смогла об этом узнать, разве что...
— Я ей об этом не говорила, — отмела подозрения коллеги начальник четвёртого департамента и высказала предположение: — Почему ты не допускаешь, что Алиса слышала тот спор? Ведь вопросы она же слышала! Не только слышала, но и понимала, о чём её спрашивают, значит, могла и остальное понять, не просто понять, но ещё и запомнить, а она девочка не глупая и сделала соответствующие выводы...
— И всё рассказала Стрелку, а та тоже сделала соответствующие выводы, очень соответствующие... Имеем кучу трупов и одного уцелевшего, вернее, того, кого пожалели и...
— Что ж тут удивительного? Он пожалел, а потом его пожалели, — теперь начальник четвёртого департамента прервала своего коллегу. Тот, хмыкнув, добавил:
— Классический пример, как вовремя проявленная жалость может спасти жизнь. Меня утешает то, что расследование убийств на вокзале и взрывов транспортных гравикаров ГУГАБ взяло на себя. Их...
Сильные взрывы во дворе заставили Лемстера замолчать, взглянув в окно (окна кабинета выходили во двор и были закрыты), он прокомментировал увиденное:
— А безопасник был прав, она заминировала все их машины! Теперь я понимаю, что поставить бронированные стёкла на окнах, выходящих во двор, это не паранойя, а простая предусмотрительность!
Алиса сидела на уроке и думала совсем не о том, что рассказывал преподаватель. Девочка думала — где раздобыть деньги? Акция возмездия потребовала некоторых затрат, и теперь у Алисы даже сента не осталось, вообще-то, так говорится, было несколько сотен толларов — и всё! Монастырь взял все расходы по содержанию детей на себя, в том числе выплачивал зарплату преподавателям. Школа, вопреки опасениям Алисы, была настоящей школой, а не такой, какой бывают при монастырях. Здесь были нормальные преподаватели, да и сам приют так только назывался, на самом деле это был обычный детский дом, вернее, не обычный, а гораздо лучше. Но... Он содержался не только на деньги монастыря Святой Матери Терезы, но и на деньги Алисы, а вот теперь... Девочка видела, какие усилия прилагала мать Мария, чтоб содержать детей на прежнем уровне, а не скатиться до обычного муниципального приюта для самых бедных.
— Таволич, ты опять витаешь в облаках, мало того, что ты пропустила несколько занятий, так ты очень невнимательно слушаешь! — сделала замечание Алисе строгая учительница. Вообще-то она была довольна этой рыжей девочкой, и это несмотря на то, что Алиса пропустила не несколько занятий, а довольно много. Рыжая ученица прекрасно знала предмет (ещё бы не знала математику выпускница института, с отличием его закончившая). Алиса изобразила раскаяние, покаяние и ещё продемонстрировала несколько подобных чувств, вернее, гримас. А потом, как и остальные ученики, рванула на перемену, но не потому, что ей хотелось, как им, бегать и шалить, девочка увидела в окно людей, направляющихся в здание, где был кабинет-келья матери-настоятельницы. Людей с очень характерной внешностью. Алиса очень спешила и не заметила, как за ней увязалась её маленькая тёзка (перемена была и у старшего класса, и у младшего).
У кабинета настоятельницы, словно часовые, замерли два дюжих мужчины, преградивших путь трём монашкам, хотевшим пройти в кабинет. Когда Алиса подошла, то дверь открылась, и мужской голос приказал:
— Поймайте мне парочку соплячек, думаю, эта святоша станет сговорчивее, когда поймёт, что я не шучу!
Подошедшую Алису схватил один из охранявших кабинет парней и втащил в кабинет. Алиса не стала сопротивляться, поскольку это соответствовало её намерениям — войти в кабинет матери Марии. Там были ещё два таких мордоворота и франт, очень похожий на "хозяев" из трущоб, но явно не оттуда. Алиса почувствовала лёгкое прикосновение к горлу металла. Вернее не к горлу. А к подбородку, обычно так пугают, а не собираются зарезать. Слова франта подтвердили догадку Алисы.
— Чтоб вы, уважаемая, поняли, что я не шучу, мои люди сейчас слегка попортят внешний вид этих соплячек. Но если вы будете благоразумны и согласитесь ежемесячно выплачивать названную мной незначительную сумму, как налог на пребывание вашего почтенного заведения на этой земле, то мы разойдёмся миром.
— Но у обители нет таких денег, — тихо произнесла мать Мария. Франт кивнул, словно соглашаясь и повернулся к детине, что держал Алису, и сделал жест рукой, словно что-то разрешал. Детина сделал широкий жест рукой с ножом, скорее всего он хотел сделать порез на лице девочки, но никак не зарезать её. Алиса отстранённо наблюдала за действиями этого могучего придурка, руки своей предполагаемой жертве он оставил свободными, и та могла легко перехватить его широкий замах и спокойно забрать нож, что девочка и собиралась сделать. Но раздавшийся немного сзади крик привлёк внимание Алисы и вынудил её обернуться, и то, что она увидела, заставило девочку действовать быстро и жестко. Второй подручный этого франтоватого криминального авторитета тоже схватил в коридоре первую попавшуюся девочку, это оказалась Алиса маленькая, последовавшая за своей тёзкой. Второй бандит точно так же замахнулся ножом, и испугавшаяся девочка попыталась вырваться. Рывок был настолько неожиданным и сильным, что этому могучему детине, чтоб удержать девочку, пришлось схватить её и второй рукой, но нож он при этом не выпустил. Может, случайно, а может, потому что не хотел выпускать и нож, и руки девочки, гангстер ударил её этим ножом. Не сильно ударил, скорее вскользь мазнул, но этого оказалось достаточно, из глубокой раны хлынула кровь, окрашивая платьице в красный цвет. Маленькая Алиса вскрикнула и обмякла, опускаясь на пол. Боясь запачкаться, бандит оттолкнул девочку от себя.
Ярость затопила Алису, но это была не холодная ярость, позволяющая действовать, не теряя самообладания. Это была горячая ярость, застилающая глаза красным туманом, ярость, оставляющая только одно желание — убивать! Нечто подобное Алиса испытала, когда покончил с собой Макс и сделал это ради Алисы, он понимал, что если его возьмут живым, то на допросе под воздействием сыворотки правды он расскажет всё, и о Алисе тоже.
Алиса не забирала нож из рук державшего её гангстера, просто её сломала, при этом зашипев:
— Вы за всё заплатите, сполна заплатите!
Девочка одним ударом в шею убила громилу, уже не пытавшегося её удержать, точно так же она убила и того, кто ударил маленькую Алису. Франтоватый главарь только начал понимать, что происходит. А вот его подручные, те двое бандитов, что тоже находились в комнате, соображали и действовали быстрее, выхватить бластеры они успели. Только выхватить и всё. На звук падающих тел и ругань своих товарищей, ну не умеют бандиты стрелять молча, перед тем как, даже не стрелять, а просто доставая оружие им надо громко сказать несколько слов (понятно, что все эти слова не совсем приличные), двое, что были в коридоре, ворвались в комнату и растянулись на полу. Лежали на животе, а смотрели в потолок. Пока это всё происходило, франт достал свой бластер и теперь лихорадочно нажимал на спусковой крючок, вернее, думал, что нажимает, лихорадочно дёргая пальцем. Дуло его бластера, непонятно как оказавшегося у Алисы, смотрело ему в лоб.
— Алиса! Не надо! — закричала мать Мария, подхватившая Алису маленькую на руки, пытаясь остановить той кровь. Ей помогала ещё одна монашка, непонятно как оказавшаяся в кабинете, третья монашка вызывала скорую помощь и полицию. Гангстер-франт в последней попытке спасти свою жизнь поднял руки и закричал:
— Не надо! Я заплачу! Всё заплачу! Сполна заплачу! Всё, что у меня есть!
Алиса замешкалась, а главарь-гангстер, расценив это как согласие, достал пачку кредитных карт. Алиса бластером указала на считывающее устройство, стоявшее на столе матери Марии (многие жертвовали монастырю именно таким образом), и свистящим шёпотом, прозвучавшим для перепуганного мужчины как гром, выдохнула:
— Плати!
— Сколько? — выдохнул франт, ещё не верящий своему счастью (дуло бластера продолжало смотреть ему в переносицу). Алиса тем же страшным шёпотом сказала:
— Всё!
Перепуганный босс гангстеров начал вставлять карты в прорезь, Алиса аккуратно обтёрла бластер носовым платком и сунула оружие под рубашку одному из лежащих на полу. После чего посмотрела на свою тёзку, около которой хлопотали две монашки (рядом стояла раскрытая медицинская сумка), затем глянув на дисплей считывающего устройства, тем же страшным (страшным для перепуганного бандита) голосом произнесла:
— Мало!
— Я, я всё отдал! Всё! — закричал гангстер, в этот момент в комнату вошли врач, два санитара бригады скорой помощи и двое полицейских. Алиса, не обращая внимания на полицейских, закричала, обращаясь к медикам:
— Её ранили, её срочно надо в больницу! Быстрее! Осторожно! Осторожно!
Врач, пожилая женщина, глянув на лежащих мужчин, сразу поняла всё и, больше не обращая на них внимания, сделала раненой девочке укол, после чего приказала своим подчиненным подготовить её к транспортировке, сделав это максимально осторожно. Санитары вышли с носилками, на которых лежала маленькая девочка, девочка постарше, у которой по щекам катились слёзы, суетилась вокруг несущих носилки, упрашивая тех быть осторожней. Карета скорой помощи умчалась, увозя обеих девочек, старшая ни за что не захотела расставаться с младшей.
Полицейский, глядя в окно, проводил взглядом быстро уехавший гравикар скорой помощи, строго спросил, обращаясь одновременно ко всем:
— Что здесь произошло?
— Меня ограбили! — завизжал гангстер. — Сначала убили, а потом ограбили! Угрожала убить! Та девчонка! А потом!..
— Стоп, — рявкнул полицейский, пытаясь, прекратит истерику мужчины, как-то разом утратившего всю свою франтоватость. Но тот не унимался, продолжая бессвязно выкрикивать:
— Она в меня... Из бластера! Убить хотела!
Пока один полицейский пытался понять, что хотели сделать с этим мужчиной, второй быстро говорил в переговорное устройство, видно докладывая, что он и его товарищ обнаружили. Мать Мария, не глядя на дисплей считывателя, быстро его выключила, а та сестра, что пришла с медицинской сумкой, осмотрела мужчин, лежащих на полу, и, подняв глаза на полицейского, сообщила:
— Они все мертвы, врачу скорой помощи, чтоб это определить, хватило одного взгляда.
— Вот что значит опыт! — важно кивнул полицейский, явно одобряя действия врача скорой помощи. Взглянув на лежащих на полу, невозмутимо добавил: — Сразу всё увидела и определила — кому надо оказывать помощь, а кто без неё уже обойдётся.
— Я!.. Меня!.. Она хотела убить... Ограбить а потом ограбила... — продолжал вопить мужчина, утративший весь свой франтоватый вид. Полицейский, что с одобрением отзывался о враче скорой помощи, поморщившись, произнёс:
— Ограбила, а потом убила или наоборот? Мы уже это слышали! Джо, надень на него наручники и уведи в машину.
Конец фразы полицейский адресовал своему напарнику. Тот охотно сделал то, что сказал ему коллега, предварительно ткнув шокером в гангстера, продолжавшего бессвязно кричать, но уже начавшего делать это агрессивно.
— Что здесь произошло? — задала вопрос вошедшая в комнату женщина в полицейской форме. Оба служителя закона вытянулись, но ничего сказать не успели, их опередила мать Мария, показавшая на одного из лежащих ганстеров:
— Элира, вот тот ранил Алису маленькую, её забрала скорая, Алиса старшая поехала с ней в больницу.
Бренк посмотрела на разбросанных по полу, её взгляд задержался на том, что лежал на животе, а мёртвый взгляд был направлен в потолок, потом снова повернулась к настоятельнице, та продолжила объяснения, кивнув в сторону булькающего уже не франта, которого собирались увести:
— Этот господин начал предъявлять нам какие-то претензии, а вон тот ударил Алису маленькую ножом... — мать Мария указала на ожного из лежащих.
— Алиса при этом присутствовала, так? — это был не вопрос, а скорее утверждение. Потом госпожа Бренк посмотрела на считыватель кредитных карт, стоящий на столе, и задала матери Марии ещё один вопрос: — Кто здесь ещё был, кроме Алисы?
Настоятельница ничего не ответила, только склонила голову, показывая, что отвечать на этот вопрос не будет. Начальник четвёртого департамента приказала прибывшим с нею полицейским убрать трупы, а сама поехала в больницу.
В госпитале "Доброй Самаритянки" принимали всех. Тех, кто мог заплатить за лечение, и тех, кто это сделать не мог. Лечили всех, но понятно, что отношение было разное. За раненую девочку заплатил монастырь, мать Мария не видела, сколько поступило денег на счёт обители, но без сожаления перечислила, как она считала, последние деньги. Когда начальник четвёртого полицейского департамента сообщила, к кому приехала, к ней вышел главный врач и осведомился, что интересует старшего инспектора? Услышав, что недавно привезенные рыжие девочки, стал рассказывать:
— У младшей девочки проникающее ножевое ранение, она потеряла очень много крови. Даже были сомнения — выживет ли она? К тому же у неё очень редкая группа крови, в нашем банке такой крови не оказалось, а найти подходящего донора за столь короткое время... Сами понимаете. Но, к счастью, с ней была сестра... Вы знаете этих девочек? Да? Они очень похожи, да и старшая... Плакала и просила спасти её сестрёнку, говорила, что больше никого у неё не осталось. Так переживать можно, если человек очень близок. Ну и кровь старшей идеально подошла, но она сама ещё ребёнок, а сколько можно взять у ребёнка? Но эта девочка... Даже не знаю, как вам сказать... Мы не имеем права подвергать жизнь риску, любую жизнь, тем более жизнь донора. Но эта девочка... Она настояла на том, чтоб у неё взяли крови столько, сколько нужно. Я при этом присутствовал, и когда она это сказала, то я испугался. Испугался не за девочек, а испугался не сделать то, что просила старшая. Что-то такое было в её взгляде, голосе... Не только мне стало страшно, но и всем остальным кто там был.