Мезозой-2. Тайны Тайи

— Ион! Урсаки! — кричал Элвин то в одну сторону, то в другую, но боец как в воду канул. Наконец, начальник охраны заметил его удаляющуюся фигуру в лесу. Урсаки направлялся в сторону Черроу, предположительно по следу невидимки — пока никто не знал, куда конкретно ушел этот непревзойденный убийца, но именно оттуда прилетали смертоносные разрывные пули невероятного калибра, оставлявшие от бронежилетов мутантов шейха жалкие обрезки и осколки, быстро темнеющие и съеживающиеся. Какой-то необычный инновационный материал, стало быть. — Вернись, идиот! Куда ты поперся?! Не отомстишь ты за брата, только сам помрешь! Урсаки, млин, назад! Это приказ!

В сердцах Элвин вскинул винтовку и взял Урсаки на прицел, но Фэнлоу положил руку на разогретый во время яростного боя металл ствола оружия.

— Не надо. Он и так не жилец, — сказал куратор, провожая Урсаки взглядом. — Не догонит он их, не потревожит. Им больше от нас тоже ничего не нужно. Я правильно думал. У них было две задачи — забрать Елисеева и заодно, походя, разделаться с теми, кого они считают виновниками всех бед в мире...

— Насчет виновников, — Элвин потер нос, с оттенком смущения посмотрел на Фэнлоу. — В чем-то ведь они правы, сэр. У этих людей руки в крови не по локоть, не по плечи, и даже не... Ну, вы поняли.

— И очень давно.

Они немного помолчали. Из челнока тем временем начали выходить бойцы — по двое, неся мертвецов за руки и за ноги. Охранники были бледны и угрюмы. Они хотели теперь только одного — вернуться на родную планету, в хорошо знакомую нищую страну, да там и остаться, трудясь на западные корпорации за смешную зарплату. Зато вдали от динозавров и прочих непонятных опасностей.

— Кладите их подальше от челнока! — распорядился Элвин. — Давайте вон туда, за конкавенатора.

Горбатый ящер подобрался ближе всех к центру событий, если не считать сципиониксов. Да и убили его все же более эстетично, чем цератозавра и торвозавра, у которых отсутствовали части черепа, а обширные телеса зияли рваными глубокими ранами, откуда выглядывали белые кости. Судя по всему, чья-то пуля нашла горло конкавенатора, потому как именно вокруг шеи динозавра набежало больше всего крови, да и сам остался сравнительно нетронут.

Фэнлоу почувствовал на себе чей-то спокойный, внимательный взгляд. С выражением недоумения на лице он обернулся и застыл. Из леса на него смотрел барионикс. Тот самый барионикс, с кем скверно обошелся Расим. Детеныша видно не было. Возможно, тот уже был достаточно самостоятелен, чтобы в одиночестве нести дежурство у реки. Мезозойские твари растут, как на дрожжах, оглянуться не успеешь. Сегодня перед тобой глазастый умильный карапуз, а завтра — двухметровая скотина с парой десятков кинжалов в раззявленной пасти.

Барионикс не мигая смотрел прямо на Фэнлоу, не предпринимая никаких попыток приблизиться и атаковать. В лесных потемках, скрадывающих контуры, динозавр казался мистическим чудовищем из каких-нибудь мифов о драконах. Вставший на две ноги десятиметровый крокодил, природной прихотью наделенный длинный и когтистыми, почти человеческими 'руками'. Черный зрачки вперились в глаза человека. Дуэль продлилась несколько секунд.

Ящер развернулся и бесшумно зашагал прочь. Фэнлоу увидел лишь, как взлетел и опустился крепкий хвост, хлестнув по закачавшимся кустам. Барионикс растаял в чащобе, аки призрак. Спустя секунду Фэнлоу уже начал сомневаться, а был ли вообще динозавр, или это просто игры воспаленного сознания?

— Сэр, все хорошо?

Подошел Элвин. Фэнлоу, не поворачивая головы и все еще вглядываясь в лесной сумрак, ответил.

— Да, конечно.

— Первый автобус набрали — Петр и Эрик уже добрались до Гросвилля.

— Славно, — кивнул Фэнлоу. — Пусть не мешкают. Выезжаем отсюда незамедлительно. Челнок будем гонять через каждые два автобуса. Пойду, поговорю с пилотами. Может, они уже оттаяли. Угощу их сигареткой. Даже если не курят — теперь точно закурят.

— Хорошо, сэр.

Поднявшись по пандусу, Фэнлоу не удержался и еще раз окинул взором поле боя. С трехметровой высоты выглядело куда более впечатляюще и омерзительно.

Тем временем на самом краю площадки прямо на тело погибшего бойца приземлился рамфоринх. Он с невозмутимой жадностью впился в открытую шею под основание черепа — мертвец лежал лицом вниз. С трудом отодрав взгляд от этой гадкой сцены, Фэнлоу шагнул внутрь челнока с одной-единственной мыслью — поскорее отсюда выбраться.

47.

Кирилл не знал, сколько он пробыл в спасительной темноте. Иногда его сознание прорезалось вспышками сновидений. Он видел обрывки чужих воспоминаний, принадлежащих, надо полагать, отцу.

Бродил по городу, состоящему сплошь из приземистых округлых зданий, вдыхал аромат полутораметровых цветов, похожих на васильки-мутанты, кормил какими-то оранжевыми бобами ослепительно-белую лошадь, у которой по неизвестной причине морда венчалась тонким коротким хоботом. Хобот этот мягко скользил по ладони, хватая бобы и щекоча кожу.

'— Хорошо, хоть не единорог', — думал Кирилл.

Тайя негромко и довольно урчала, мелко подрагивая от великой радости. Люди согласились уйти. Поняли, что здесь им покоя не будет. Если они когда-нибудь научатся вести себя прилично, Тайя будет рада вновь принять их. До наступления таких времен пройдет, пожалуй, бесконечность, но что такое бесконечность для мира, живущего уже миллиарды лет? Сущий пустяк.

До Кирилла то и дело долетали голоса друзей, Марьи и Вита. Большая часть сказанных ими слов оставалось непонятой, но этого и не требовалось — достаточно было интонации. Если Марья с Витом не сдерживали ликования, то Юля что-то спрашивала с тревогой, а Милан и Сеня пытались ее успокоить, но сами при этом, кажется, себе не верили.

Постепенно Кирилл начинал думать все яснее, видения пропали, остались только голоса снаружи и непроглядная тьма внутри. Кирилл чувствовал себя запертым в каком-то ящике без окон и дверей, заколоченном гигантскими гвоздями. Уж не парализовало ли его? Кто знает, какие побочные эффекты у той дряни, что вкололи ему русские шпионы.

— Я не хочу эвакуироваться, — протестовала Марья.

— И не надо... — отвечал Вит. — Ты сможешь... Вы все сможете... Нам надо только... До места, а там... Надеюсь, Кирилл поймет и не будет...

Некоторые слова вместе со звуками внешнего мира съедались, и оставалось лишь догадываться о том, что же на самом деле говорил ученый. Впрочем, вскоре слух наладился полностью. Жаль, что тогда никто ни о чем уже не говорил — очевидно, все были сосредоточены на чем-то.

Они куда-то ехали, потом Кирилла тащили в гору. Он чувствовал покачивание носилок, сознание к этому моменту было чистым, но Кирилл все еще никак не мог проснуться по-настоящему, вернуть себе контроль над телом. Он покинул его, как родной дом, и уехал в далекую и долгую командировку, а, вернувшись, никак не мог снова привыкнуть к расположению комнат и мебели.

— Кирилл! — казалось, Вит проорал ему прямо в ухо, хотя на самом деле слова были сказаны тихо, чуть не шепотом. Кирилл мысленно отшатнулся. — Ты меня должен слышать. Попробуй пошевелить веком или мизинцем руки. Не спеши, просто попробуй. Мы должны разбудить тебя — иначе нам не попасть внутрь.

Кирилл попытался сделать то, что говорил Вит, но без какого-либо проку. Если о том, чтобы пошевелить мизинцем, и речи быть не могло — Кирилл его попросту не чувствовал, как и рук и ног вообще — то с веком вроде бы могло получиться. Кирилл заставил себя сильно-сильно зажмуриться. Мозг успешно выработал эти знакомые каждому человеку ощущения, когда по сомкнутым глазам разливается приятное напряжение, но нужный импульс не послал. Ничего не вышло. Кирилл так и не проснулся. Так вот, какой ты, паралич...

Вместе с осознанием собственной беспомощности пришел ледяной страх. Кирилл слышал, как зачастило сердце, наращивая частоту глуховатых ударов с каждой секундой. Дыхание сбивалось, выдохи стали хриплыми.

— Мы переборщили, — с досадой произнес Вит. — Но, как говорится, клин клином вышибают. Юля, поставишь укол?

— Что? Еще один?!

— Иначе он впадет в кому или даже умрет, — голос Вита был пугающе спокойным. — Нам нужно дать ему небольшую дозу. Кирилл проснется и сможет протянуть несколько часов, а потом, я думаю, мы все сможем по-человечески отдохнуть, хоть и недолго.

— А он не умрет, если мы поставим второй укол? — Юля сомневалась, ее состояние выдавали дребезжащие нотки страха.

— Исключено, — отрезал Вит.

— Хватит рассусоливать, — прошипела Марья с раздражением, вклиниваясь в разговор. — Если он сейчас копыта отбросит — все зря. Нельзя это допустить. Я сама поставлю укол.

— Руки прочь.

Неужели это Юля говорит? Да быть не может. Слишком жестко, слишком металлически звучал ее голос, обычно звонкий, прозрачный, таким бы только петь, а не спорить с кем-то.

Наступило короткое молчание. Кирилл весь затих в нетерпении, если вообще можно затихнуть, находясь в таком состоянии.

Игла плавно вошла под кожу, клапан шприца пополз вниз, вталкивая в вену яд, созданный сумрачными гениями в неведомых лабораториях. Обжигающая волна мощно подхватила Кирилла и понесла вперед, все ускоряясь. Вокруг мелькали разноцветные сполохи, и у каждого был свой сочный, красивый оттенок, не похожий на другой. Из-за нарастающей скорости эти вспышки быстро превратились в размазанные полосы, ослепляющие своей яркостью. Закружилась голова, к горлу подкатил ком, и Кирилл распахнул глаза.

Первое, что он сделал — перевернулся на бок. Так сильно его не тошнило еще никогда. По правде сказать, после каких-то детских несварений и отравлений его и вовсе не тошнило до сегодняшнего дня. К счастью, все, что ярко горит — быстро гаснет. Кирилла знатно прополоскало и мигом отпустило, только глубоко в горле напоследок что-то больно екнуло.

Он задышал, сел, а потом и встал с помощью подскочившего Сени. Сердце еще колотилось, в ушах слышался гул крови, смешиваясь с шумом водопада за спиной, однако состояние возвращалось в норму.

— Сработало! — просиял Вит, выступил вперед и потрепал Кирилла по плечу. Ученый оставил на каменном полу спортивную сумку, где по-прежнему находился динозавр — оттуда торчала ветка саговника, чьи жесткие листья были наполовину срезаны клювом Яшки. Ветка колыхалась. Ее продолжали потреблять.

— А ты сомневался? — хрипло ответил Кирилл. — Чувствую себя, как мертвец, оживленный колдуном.

— Не совсем удачная аналогия, — с улыбкой ответствовал ученый. — Но в целом верно. Пойдемте, ребята, нам пора двигаться. И не наступите в ... Ну, вы поняли.

— Меня снова скосит?

— Да, и очень скоро, но не так, как в первый раз. Будет легче. Препарат экспериментальный, но пока он подтверждает все, что нам о нем говорили. Так что не переживай.

— Что ж, тогда за мной. Поспешим.

Кирилл зашагал первым, с удовольствием ощущая, как подчиняются ноги. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь доставит ему такую радость. А руки! Каждый палец сгибался и разгибался, как положено, без малейшего усилия!

Вытянув руку вправо, Кирилл нащупал тонкую холодную ладонь Юли. Девушка ухватилась за Кирилла, словно он был ее единственным спасением.

— Ты как? — негромко спросила она.

— Все хорошо, не переживай, — Кирилл быстрым поцелуем клюнул ее в макушку и включил фонарик, до той поры ждавший его в специальном нагрудном кармашке. — Ты не бойся, я знаю, куда мы идем.

Мягкий свет разлился по пещере, выхватывая из темноты ее высокие гладкие своды без каких-либо намеков на сталактиты, кои неизменно вырисовываются в воображении Кирилла, стоит ему подумать о ходе или туннеле в горах.

Без приключений они полностью повторили путь отца Кирилла и оказались в зале. Из груди вырвался удивленный возглас, когда в дальнем углу Кирилл увидел пожелтевший, но совершенно целый скелет молодого торвозавра.

Юля испуганно отстранилась, но Кирилл прижал ее к себе, успокаивающе погладил по голове и негромко произнес ей на ухо:

— Его убил мой отец. Я видел это во сне.

Свернув вправо, Кирилл без труда нашел нужный выступ на стене. Он присел и приложил руку к камню. Поначалу ничего не происходило, и Кирилл уже начал беспокоиться, представляя, как он выглядит в глазах своих спутников, однако вскоре камень начал ощутимо теплеть. Он стал обжигающе горячим, но Кирилл не отнимал ладони — держал, сведя зубы и чувствуя, как катится по лбу пот.

Наконец, жар отступил. Толстенная стена мягко пошла в сторону, открывая уже знакомую Кириллу ярко освещенную потолочными лампами белоснежную комнату с теми самыми прозрачными капсулами и сенсорной паленью управления. В жизни она напоминала панели для совершения заказа в кафе или для выбора товара в магазине техники. Кто бы ее ни создал, в плане физиологии и мышления он не сильно отличался от жителей планеты Земля.

Где-то был спрятан хитрый датчик — как только все шестеро оказались в комнате, стена быстро, но плавно и почти бесшумно закрылась. Вместе с негромким звуком касания двух каменных глыб кто-то обрушил на голову Кириллу еще одну такую же глыбу — огромную и тяжелую. Так бывало, когда на тренировке в висок или челюсть прилетал хороший удар соперника.

— Вит, я, похоже, того..., — заплетающимся языком промолвил Кирилл. — Поддержите меня, я введу адрес на панели...

Он не думал, что силы иссякнут так резко. Вит с Марьей с готовностью подхватили Кирилла, оставив его друзей безучастно ждать. К счастью, ни Сеня, ни Милан, ни Юля не отвлекали и не мешали. Кириллу было безумно жаль, что он до сих пор не поговорил с ними по душам, не рассказал им всего, что должен. Они ведь и половины не знают, болезные, даже Юля...

Кирилл коснулся панели управления, та ожидаемо зажглась, подсветив белый шрифт команд приятным голубоватым фоном. Сознание стремилось умчаться вдаль и сигануть в невесомость, Кирилл держался на остатках воли. Даже после напряженной ночной смены в поддержке такой сонливости не бывает!

Боковым зрением он видел, как внимательно смотрят на экран панели Марья и Вит. А зачем вообще Кириллу помогать этим двум? Марья безо всякого уважения и заботы о нем, о Кирилле, отзывалась, про копыта какие-то говорила. У самой копыта, у коровы белобрысой.

— Кирилл, возьми себя в руки.

Это Вит прорычал, понимая, что вконец обмякший 'пациент' начинает заваливаться на бок — ноги больше не держали.

— Даже не думайте колоть ему еще какую-нибудь дрянь, — донеслось сзади предупреждение от Юли.

— Тебя спросить забыли, — оборвала ее Марья, но наткнулась на осуждение Вита.

— Не смей, — произнес он, как хлыстом ударил. Марья заткнулась, и Вит сменил тон на более мягкий. — Ничего колоть больше не будем! Кирилл, отправь нас в Номнес, а потом засыпай. Но сделай то, что должен, черт возьми!

Должен? Да не должен он никому. Но если вывести Вита из себя, может не поздоровиться всем.

Каждый глаз видел мир по-своему, отдельную его часть под своим углом, и две 'картинки' никак не хотели сходиться вместе, в общее цельное изображение. Задним умом Кирилл понимал, что это всего лишь галлюцинации, но поделать ничего не мог.