— Пантера, я это...
— Меня зовут Марина! — раздраженно бросила она. — Я не собака, называть меня кличкой!
М-м? До этого нравилось, балдела, а тут разонравилось? Женщины!
— Марина... — Я взял себя в руки, принял стакан, дрожащими руками поднёс к губам и в один присест осушил до дна. Вкус сладкий, хоть и с горчинкой. Но меня передёрнуло.
— Что это?
— Похмелин. Чтоб быстрее протрезвел.
Странно, я бы сказал, что там лимон. И ещё что-то. Но ей виднее — отравить она меня не отравит, а в себя, может, и приведёт.
— А того, что ты вколола, недостаточно?
Она отрицательно покачала головой.
— Видимо, нет. Ты сколько уже пьёшь? Неделю? Твой организм впитал в себя яд настолько, что просто так, дозой детоксина, его не выгнать. Это называется похмелье, Хуан. И не смотри на меня такими глазами, я добрая. Просто достало.
Меня снова передёрнуло — в организме происходили какие-то непонятные реакции. Всё бурлило, голова кружилась. Но мысли постепенно начали проясняться — видимо, детоксин всё же делал свою работу.
— А какое сегодня число?
Она назвала.
Я вспомнил, когда было пресловутое испытание кровью. Ну-ну, пять дней! Неслабо!
'Докатился, Шимановский! — съязвил внутренний голос. — Слава юным алкоголикам!'
Ехидничает. Значит, прихожу в себя. Это хорошая новость.
— Я это... Щас приду... Не возражаешь?.. — Я встал, и, держась за стенку, побрёл в отдельную комнату. Пантера, которая Марина, вздохнула и сокрушённо покачала головой.
— Не упади, смотри. Какое-то время возможны сильные головокружения и активная работа почек. Это от детоксина. Как только концентрация ядов снизится, полегчает. Лучше посиди там, куда идёшь. Не геройствуй.
Из моей груди вырвался стон. Медик, мать её!..
Первой внятной картинкой, когда я, действительно, присел и попытался сосредоточиться, была Катарина. Лока Идальга.
— Держи, — протянула она золотую карточку с зелёной полоской и эмблемой венерианского королевского банка. — Тебе нужно расслабиться, снять напряжение. Оттягивайся. Всё оплачено.
— Так заметно, что надо? — усмехнулся я. Ого, вот это номер. Я про безлимитную карточку.
Это были мои первые слова за всю обратную дорогу. До этого я молча сидел и пялился в окно, опустив обе защитные рамы. Нет, в голове стояла не девочка, обнимающая собачку. В голове стояла улыбающаяся королева, говорящая мне что-то хорошее, обнадеживающее. И её циничные глаза прожжённой насквозь хищницы.
А ещё глаза этого Торетте, полные мольбы. Не раскаяния, нет, мольбы! И надежды выкрутиться.
— А то! — подмигнула она. — Да ты не дрейфь, Хуанито, ты не первый. У многих так. Я была бы удивлена, если бы ты засадил кинжал без раздумий, без эмоций и жалости. Сразу написала бы рапорт с рекомендацией присматриваться внимательнее. Такие бойцы нам не нужны.
— А как же эти девочки? Виолончелистки?
— Которые списаны? — Она сделала задумчивое лицо. — Хорошо, давай и тебя спишем. К ним...
Вопрос сам собой снялся.
— Где тебя высадить? Возле дома? Или у космонавтов?
Я оглядел себя. Неплохо бы переодеться. Но с другой стороны, возможно, мама дома, а видеться с нею сейчас, в таком состоянии, не хочу. Она будет спрашивать, задавать вопросы, а делать это она умеет.
— Можем на базу отвезти, — прищурилась она, как бы размышляя вслух. — И переоденешься заодно?
— У космонавтов! — поспешил ответить я.
Она улыбнулась и пожала плечами.
— Но там девочки. И они тебя...
— Не надо, — повторился я. Она отвернулась, чтобы не показывать довольную улыбку.
Угу, сделала меня, да. Как щенка. Но в тот момент мне было всё равно, такие мелочи перестали занимать совершенно. Озадачило другое — в моём голосе промелькнуло некое количество злости, которое мои девочки не заслужили. Но я, действительно, не хотел их видеть: они — часть этого заведения, а я не хотел видеть никого оттуда.
— Как хочешь, — подвела она итог. — Тогда приехали.
Я выглянул в окно — действительно, приехали. Почти. Минуты через две машина остановилась напротив Энрике Фернандеса. Ай да Катарина, всё она знала, всё рассчитала! И изначально направила машину сюда.
— Сильно не напивайся, — бросила она напоследок, когда я молча открыл люк. Я в ответ даже не обернулся.
Кафешка 'У старого Хезуса', через дорогу от Нейла Армстронга. Достаточно приличное заведение для нашего района, и, соответственно, достаточно дорогое. Но мне было плевать. Когда в кармане карточка с неограниченным кредитом, любому было бы плевать. Я не собирался просто так транжирить деньги её величества, только на дело, а именно, на заливание совести горячительными напитками — как и намекалось в сопроводительном благословении.
Вошёл. Сел за стойку, сразу же став центром внимания благодаря дурацкой бандитской куртке, больше подошедшей бы окраине Санта-Марты или Флёр-дел-Параисо. Но народу внутри пока набралось немного, да и дебоширить я не собирался, потому охранник, направившийся за мной следом, потоптался, кивнул что-то бармену и отошёл на рабочее место недалеко от входа.
— Что сеньор будет заказывать? — подошёл профессионально невозмутимый и профессионально вежливый бармен. — Текила? Ром? Водка? Вино? Коньяк?
— Давай начнем с текилы, друг? — улыбнулся я ему. — Не разбавляя, с соком и табаско.
Он понимающе кивнул. Через несколько секунд передо мною возвышался налитый до краев кабальитос, рядом — стакан с томатно-лаймовым соком и табаско.
Смачно, по-русски выдохнув, я отправил спиртное в рот, пригубив ядрёным соком. Внутри запылал пожар, но он был гораздо слабее силы, бушевавшей у меня в душе. Бармен уважительно кивнул — не ожидал такого от сопляка, и тут же наполнил кабальитос повторно.
— Я человека убил, — произнёс я, беря в руки вторую порцию, хоп, и тут же отправляя её по стопам первой. Запил. Скривился.
— Бывает, — покачал головой бармен и наполнил кабальитос третий раз. — Хорошо, что ты раскаиваешься в этом, малыш. Это главное. Держи, за счёт заведения.
М-да, жрать текилу по-мексикански надо иметь то ещё здоровье. Обычно amigos потребляют некрепкие напитки: вина, ром, что-то разбавленное. В Империи, возможно, всё не так, но и сама империя в пятнадцать раз больше; от Патагонии до Северных Территорий каких только культур не найдёшь, в том числе культур пития. А у нас даже русские не особо налегают на их исконную водку — пьют, но совсем не так, как в бывшей метрополии. Такой вот на Венере планетарный колорит.
Почему — вопрос к культурологам, здесь я пас. Но если в питейном заведении Венеры человек глушит ядрёное пойло, да ещё лошадиными дозами, у него однозначно произошло что-то нехорошее.
'У Хезуса' хорошее заведение. Вёл я себя тихо, платил исправно, и глупых вопросов никто не задавал, несмотря на мой зверский вид и одежду. Зато в следующем заведении прицепились прямо на входе. А что я забыл в том заведении... Ну в общем, начав с текилы и добравшись до водки, в один непрекрасный момент напоролся на железный взгляд бармена, взявшего надо мной эдакое шефство. Когда спросил, в чём дело, он отрезал:
— Парень, тебе хватит. Поверь мне, старику, я в этом деле разбираюсь. Иди, отоспись. Завтра полегчает.
Спорить с ним не хотелось — слишком заботливые были у него глаза. Пришлось встать и идти.
Однако на выходе ждал сюрприз в виде Розы и Мии. Я уже достаточно накушался, ярость хлестала, не встречая преград, потому сразу зарычал на них:
— Вы чего тут забыли?
Они такое поведение явно ожидали, не растерялись и не обиделись, невозмутимо ответив:
— Подстраховываем. Чтоб с тобой ничего не случилось.
— Не надо меня подстраховывать! — Меня затрясло. — Оставьте меня в покое! Хотя бы сейчас!
— Хуан, тебе нужна поддержка, — начала Мия, но я перебил:
— Идите вы знаете куда, со своей поддержкой? Все вы!
— Даже мы? — нахмурилась Роза.
— Даже вы! — рыкнул я, развернулся и пошёл куда глаза глядят.
Они не обиделись, нет, я чувствовал их эмоции. И всю дорогу шли следом. Самое прискорбное, если корпус пасёт меня, в одиночестве остаться не получиться — вряд ли тут только мои девочки. Да и 'жучков' наверняка понавешали...
Идти домой вдруг расхотелось, захотелось ещё больше залить злость. И я пошел в заведение, что дальше, по улице Пионеров Марса. Вот там, на входе, и начались проблемы.
— Парень, к нам нельзя! Не в таком виде! — вежливо выталкивал меня пузом дюжий охранник. В принципе, я бы с ним справился, в нём чувствовался лишь стандартный армейский контракт, но он был трезв, а я нет. Да и вёл он себя вежливо, лишь выталкивая, загораживая проход телом. И я не стал обострять.
— Слышишь, служивый, будь человеком? — по-хорошему попросил я. — Ну, дай надраться! Надо! Очень надо!
— Куда тебе, сопляк, надираться? Мал ещё!
Он кривился и показно усмехался, но я видел понимание в глазах. Что так же говорило в его пользу. — Вот пущу тебя, а ты драку устроишь. И меня уволят. Ну и зачем это мне? Иди-ка лучше отсюда.
— Не устрою, — покачал я головой.
— Не устроит, — раздался сзади голос моей красноволосой родственницы. — Я за ним присмотрю.
Я обернулся, бросил на Паулу ненавистный взгляд. Та не шелохнулась. Ярость медленно поднималась изнутри, и когда я уже хотел высказать ей пару ласковых, ситуацию разрядил охранник, посторонившись:
— Ладно, muchacho. Сеньорита за тебя поручилась. Но смотри, если что, вылетите отсюда оба, пробкой!
В том заведении мне не понравилось. Но я был ещё слишком трезв, чтобы идти куда-то дальше. Помню, сидел за стойкой, что-то пил, что-то кому-то рассказывал. Дальше в воспоминаниях значился провал.
— Эй! Вставай! Давай, брат, вставай! — тряс меня кто-то за плечо. Голос жёсткий, властный, насмешливый.
— Аа-а-а? — Я приподнялся. Навёл резкость. Жёлто-синяя форма патруля гвардии. Два человека, при оружии.
— Кто таков? Что тут делаешь?
Я заозирался вокруг. Хм, хотел бы сам ответить на этот вопрос.
— Сплю, — предположил я, рассуждая вслух. — На лавочке, возле памятника пионерам-китайцам. А почему?
— Это, друг, мы у тебя хотели спросить.
Я пожал плечами.
— Не знаю. Не помню. Наверное, до дома не дошёл.
— Где живёшь?
В голове гудело, но я ответил. Видно, часть алкоголя выветрилась, полегчало, голова начала соображать.
— Сам кто таков?
Я снова ответил. И зачем-то добавил:
— Позывной 'Ангелито', тринадцатый взвод.
С последней части фразы они рассмеялись.
— Смотри сюда, — поднёс один из них к глазам ручной терминал считывания сетчатки. Другой взял мою руку и считал данные электронного паспорта.
— Правда, он. Хуан Шимановский, улица первого космонавта Гагарина, — подтвердил первый, сверяясь со своей базой данных. — Школьник. Чист.
— Ну что, оформляем или как? — задал он напарнику риторический вопрос, предназначавшийся мне. Но тот неожиданно ответил, покачав головой:
— Его из школы выпрут. — Пускай себе валяется. Проспится — домой пойдёт. Зеленый ещё, жалко.
Командир отдал честь, они отошли. Нет, не думайте, порядочные гвардейцы у нас тоже встречаются. Но если бы я был, скажем, этническим русским, или не дайте высшие силы, марсианином... Или гастербайтером каким... Не уйти мне домой, не расставшись с энным количеством империалов. Причём количеством, обратно пропорциональным статусу.
Посмотрел на часы. Полпятого. Огни на куполе уже начали набирать мощность, ночные сумерки сменялись очередным венерианским днём. Идти домой по-прежнему не хотелось, да и рано ещё. Не охота маму будить. А там она, глядишь, на работу уйдёт...
Я прикрыл глаза. Перед взором тут же предстала кудрявая девочка, обнимающая собаку. Девочка прокаркала мне противным тягучим басом:
— Это был мой отец, Шимановский! Я любила его, а ты взял, и убил!
— Твой отец был преступником, — пытался отвечать я, но она смеялась смехом адских чудовищ из фильмов ужасов:
— Его убил ТЫ, Чико! Без приговора суда! Без доказательства вины, по одним лишь данным, 'слитым' тебе этими прошмандовками! Без возможности оправдаться! Ты ищешь справедливости для всех, чтобы слабые могли быть равными сильным, чтобы могли защититься! Но сам, оказавшись на месте сильного, показал себя таким же, как они! Такой же сволочью! Да ещё и убийцей!
Смех.
— Как Бенито Кампос! Как Виктор Кампос! Как Катарина и ангелочки! Ты плохой 'император', Хуан!
И сними со стены игровой комнаты портрет Гагарина! Ты никогда не создашь для мира сказку, как он! Ты УЖЕ убиваешь её в себе!..
...Далее в моём кошмаре она превращалась в какого-то монстра и летела мне в лицо, но в тот момент я тряхнул головой и видение исчезло. Но осадок остался.
Я не знал, как сделать так, чтобы не чувствовать это, не слышать голоса девочки. Потому вздохнул, встал и побрёл к метро. В центр, в Центральный парк. Куда-нибудь, только не сидеть и не слушать эту девочку.
В дверь туалета раздался стук. Вспоминая, что произошло со мной, я чуть не уснул.
— Хуан, всё в порядке?
— Да... — прокаркал я. Голос осип.
Вздохнул, встал, вышел. Марина стояла на кухне и что-то готовила.
— Я заказала ещё снизу продуктов. Расплатилась с твоей карточки. Ничего? Тебе сейчас нужно поесть.
Я пожал плечами. Карточка и деньги меня заботили меньше всего. Присел.
А она красивая. Очень, невероятно красивая! Хорошо, что я к ней подошёл. Хорошо, что именно к ней!
Видно, детоксин уничтожил львиную долю алкоголя, потому, что я вновь оценил девушку, с которой просыпался вот уже два дня. Так сказать, напоследок. Стройная. Плечи широкие, но не портящие женственности. Приличная грудь. Поменьше, чем у Паулы, но побольше, чем у Розы или Кассандры. Попа тоже ничего. Сама смуглая, но с великолепными европейскими чертами лица. Явно полукровка, и явно не одного поколения. Густые иссиня-чёрные волосы почти до талии, каким позавидовала бы даже наша незаконнорожденная аристократка.
— Ты обо мне так заботишься, — вырвалось у меня. — Наверное, мама обо мне так не заботилась. Ну, может быть только она.
Девушка обернулась.
— Ты дурак, Хуан. — Я на всякий случай убрал глаза в пол. Почувствовал, что Пантера в ней начала заводиться, а когда женщина так заводится, лучше всегда убирать глаза в пол и делать виноватый вид. Знаю по опыту, быстрее всё кончится. — Нормальный вроде парень, а дурак.
Пауза, и с силой:
— Ты кто, мужчина или тряпка? Человека он убил! Ну и что, что убил? Ну и что, что человека?
— Тряпка! — закричала она. — Здоровый! Сильный! Крепкий! Умный! Да-да, умный! Я разбираюсь в людях, и всё вижу!
Пауза. И с ещё мощнее:
— И ты, Хуан, несмотря на свой ум и силу, ноешь, как последний хлюпик?
Я молчал.
— Да ты рвать должен! Рвать и метать! Молнии из глаз! С твоими способностями можно каудильо стать, не меньше! Ну, не меньше, чем капитаном. А он, видите ли, из-за мокрухи ноет!
— Ты не знаешь, каково это, убить безоружного, — вяло начал сопротивляться я, но слишком вяло. М-да, неплохой концерт напоследок. Для протрезвления мозгов.
