То, что спит в холмах

— Нет, не устраивает, — еле слышно пробормотала я.

— Что? Говорите громче!

— Нет, мастер Мэлоун, — повторила я, повысив голос. — Меня не устраивает предложенная вами альтернатива. Если у меня все еще имеется возможность выбора, я бы предпочла остаться в этом доме. Это во-первых. Во-вторых, мне хотелось бы принести извинения за свой вчерашний поступок. Я не считала и до сих пор не считаю, что моя прогулка по окрестностям Морвиха могла иметь какие-либо критические последствия. Может быть я пока не являюсь магом и не имею полного представления о вашем мире, но я все-таки взрослый человек и понимаю, что десятилетний ребенок не должен светить налево и направо магическими татуировками и знаниями пускай даже простейших заклинаний. Выкладывать свою подноготную окружающим я тоже не спешу, за время нашего знакомства вы, наверное, могли это заметить. Впрочем, как я уже сказала, я приношу извинения за то, что имею собственное мнение по поводу свободы перемещения. Если вы считаете, что отлучек быть вообще не должно, значит, их не будет.

Я сделала глубокий вдох, понимая, что на этой ноте стоило бы остановиться, но все-таки не удержалась и добавила:

— А еще мне, вероятно, стоит извиниться за свои вопросы. Может быть, здесь история Старого Лорда известна каждому ребенку, но в нашем мире он как-то не успел отметиться. Вот про Лоуренса Аравийского, например, я знаю и рассказать могу. Он, правда, должен был родиться только четыре года назад, известным станет еще не скоро, да и вообще, наверное, вам не интересен... собственно, я это к тому говорю, что у нас Старый Лорд, если он существовал, известен куда меньше, чем британский разведчик, сумевший объединить арабские племена в войне против Османской империи. Поэтому я и пытаюсь разобраться, кто это такой. То, что вам мои вопросы неприятны, я уже поняла, так что больше спрашивать не буду. Постараюсь обойтись своими силами. Вот теперь, пожалуй, все. Позвольте откланяться.

Коротко кивнув, я резко развернулась и вышла в гостиную. Там, забравшись с ногами на кушетку, я завернулась в плед и демонстративно открыла родовой травник на первой попавшейся странице. Чтение, правда, не задалось. Буквы расплывались и никак не желали складываться в осмысленные слова и фразы. Я потерла кулаком глаза, но не добилась никаких результатов. Вздохнув, я сдалась, закрыла книгу и затихла, прижимая ее к груди и бездумно глядя в пустоту. Было обидно. С одной стороны я отчасти понимала правоту Мэлоуна и готова была согласиться с его претензиями. А с другой, эти же самые претензии можно было бы высказать и повежливее, не отчитывая меня как малолетку. Хотя чего еще ждать от... От кого?.. Нда, сейчас, кажется, тот самый случай, когда лучше промолчать, чтобы потом не жалеть о сказанном.

Мэлоун неторопливо допил кофе, вроде бы даже вымыл чашку и только потом появился в комнате. Я услышала, как скрипнуло кресло, но не повернула голову, продолжая смотреть в никуда. Какое мне, собственно, дело до того, чем занимается маг? Мы же всего лишь временно сосуществуем под одной крышей. До тех пор, пока меня отсюда не сподобятся забрать Максвелл или кто-либо еще из представителей инквизиции.

— Доу, вы, действительно, полагаете, что знания о Старом Лорде смогут вам чем-то помочь? — спросил Мэлоун таким тоном, что становилось ясно — ответ, каким бы тот ни был, ему малоинтересен.

— Не знаю, — отозвалась я, стараясь поточнее скопировать интонацию мага. — Я не знаю, что именно сможет мне помочь. Но зато знаю другое. Знаю, что хочу понять этот мир, раз уж мне предстоит существовать здесь неопределенное время.

В гостиной снова стало тихо, а затем Мэлоун спросил вроде бы совсем невпопад:

— Насколько хорошо вы знакомы с историей?

Я недоуменно посмотрела на мастера, но тот никак не отреагировал, занятый изучением каминной решетки.

— Ну, в целом представление о том, что такая наука существует, я имею. А вас какой конкретно период интересует?

— 1745-1746 годы. Вам известно, что тогда происходило?

— В мире вообще или на территории Великобритании в частности? — уточнила я на всякий случай.

— Второе.

Я глубоко задумалась. Строгие временные рамки навевали какие-то смутные воспоминания, и, наконец, я, кажется, поняла, с чем именно они у меня ассоциируются.

— По-моему, это время якобитского восстания? Очередная попытка шотландцев обрести независимость от британской короны, если я не ошибаюсь?

Мэлоун мрачно кивнул.

— Не ошибаетесь. Это именно то самое время, и именно тогда Старый Лорд впервые в открытую заявил о себе. Во всяком случае, так обстояло дело в нашем мире. Тогдашняя попытка молодого Стюарта захватить трон Шотландии была отчаянной авантюрой, которая оказалась неудачной и крайне печальной по своим последствиям. Решающее сражение состоялось шестнадцатого апреля 1746 года под Куллоденом — это селение неподалеку от Инвернесса — и окончилось полным разгромом шотландской армии. В тот день перестали существовать многие горные кланы, поскольку все их мужчины остались лежать на поле Куллодена. За теми же, кто уцелел в бою, пришли позже. Английские власти с поддержкой в виде вооруженных солдат. Схожая участь постигла и магические роды, вставшие на сторону Карла Эдуарда Стюарта, с той лишь разницей, что ими занималась инквизиция. Уильям Говард виконт Уэбстер, которого сейчас больше знают как Старого Лорда, так же был приверженцем Красавчика принца Чарли. И если в отношении прочих обвинения в причастности к темным искусствам несли скорее политическую подоплеку, то применительно к виконту Уильяму Уэбстеру они вполне соответствовали действительности. Уже давно поговаривали, будто в гленах на северо-западе шотландского нагорья сохранились остатки старых знаний, существовавших задолго до того, как в мире услышали не только об Иисусе из Назарета, но и о стране, в которой ему предстояло родиться, но одно дело неопределенные слухи и совсем другое — то, что Старый Лорд привел на поле Куллодена и чему нашлось много свидетелей. Позднее, когда инквизиция прибыла к замку Уэбстера в долине Глен-Шил, произошло что-то еще, но об этом свидетели уже предпочитали молчать, да и сам Лорд впоследствии вспоминал о том событии с крайней неохотой. Похоже на то, что в стремлении защититься он вызвал из запредельных пространств нечто такое, с чем не смог совладать. Впрочем, верность этого предположения не столь важна. Важно то, что британская инквизиция признала виконта Уэбстера убитым при задержании четырнадцатого мая 1746 года. Тем не менее, в окрестностях Глен-Шил среди сельского населения вплоть до 1875 года бытовало устойчивое мнение о том, что Старый Лорд не погиб, а был сокрыт под одним из увенчанных жертвенными кругами холмов и непременно должен вернуться.

Мэлоун ненадолго замолчал, все так же глядя на решетку, но затем продолжил:

— Сама по себе подобная уверенность не является чем-либо особенным. Идея о том, что отдельные исторические личности, как правило военные лидеры, любимые народной фантазией и погибшие в последней битве, на самом деле не потерпели поражение, а были спасены неким мистическим покровителем, ныне спят в потаенных местах и однажды возвратятся, является весьма популярной и часто встречается в сказаниях.

— Например, как король Артур, увезенный на Авалон? — вспомнила я.

— Да, это, пожалуй, наиболее известный пример, — кивнул Мэлоун. — Но не единственный, даже если не покидать территории Объединенного Королевства. Финн Мак Кумал со своей дружиной спит под Скалой Кузнеца на острове Скай. Джеральд Фицджеральд, восьмой граф Килдэр, и его войско спят в одной из пещер возле Курраха в графстве Килдэр. Овейн Глиндур спит в замке Кэйв, что в Гвенте, чтобы однажды проснуться и вернуть Уэльсу независимость, а Овейн Лаугох обрел пристанище в замке Каррег Кеннена в южном Уэльсе. Основное отличие Старого Лорда от всех этих персонажей заключается в том, что ему действительно удалось вернуться.

В гостиной снова стало тихо.

— То есть, он воскрес? — осторожно уточнила я.

— Я, вроде бы, сказал не 'воскрес', а 'вернулся', — ответил мастер. — Здесь народные поверья оказались ближе к истине, чем вердикт инквизиции. Как стало ясно позднее, лорд Уэбстер не был уничтожен четырнадцатого мая 1746 года. Переступив через грань реальности — по своей ли воле или же по прихоти вызванной им твари — он исчез из мира живых, но продолжил существование в запредельном пространстве. Проблема заключалась лишь в том, что врата миров оказалось невозможно открыть с обратной стороны, во всяком случае, используя пригодные для земных условий ритуалы. Так что, по иронии судьбы, ускользнув от инквизиции, Старый Лорд угодил в новую ловушку, выбраться из которой оказалось весьма затруднительно. В ней он и пребывал до тех пор, пока историей и знаниями Лорда не заинтересовался Стивен Торндайк.

Мэлоун едва заметно поморщился, после чего продолжил говорить с явно возросшей неохотой.

— Если вы зададитесь целью поподробнее узнать о Торндайке, то получите в основном негативные отзывы. Со своей стороны, однако, могу сказать, что пока он являлся именно Стивеном Торндайком, он был довольно неплохим человеком. Эксцентричным, конечно, и временами не в меру дотошным, но не более того. Именно эта дотошность и обернулась в конечном счете против него самого. Стремясь докопаться до сути тех невнятных шепотков и обрывочных знаний, которые имели хождение в самых глухих уголках графства, он в конечном счете отыскал путь в обитель Старого Лорда. Случилось это в 1874 году. Тогда, как и сейчас, обитель пустовала, медленно разрушаясь. Только после второго пришествия Лорда консорциум прошелся по замку огнем и мечом, уничтожив все, до чего смог добраться, и оставив лишь пустые комнаты, да и те уцелели исключительно потому, что замковые стены не поддались воздействию заклятий, призванных разметать их до основания. В семьдесят четвертом же году в подземельях обители Торндайку удалось обнаружить множество любопытных манускриптов и записей более чем полутора вековой давности. Каким образом им удалось пережить первый визит инквизиции и последующие десятилетия запустения, известно, пожалуй, одному Старому Лорду, Торндайк же тогда весьма обрадовался находке и совершил, вероятно, главную из своих ошибок. Не обнаружив, как ему показалось, никакой опасности в старых развалинах, он привел пару комнат замка в жилое состояние и поселился там, с головой уйдя в изучение старых документов. Именно после этого он понемногу начал меняться. Если поначалу он полагал, и стоит признать, не без основания, что многие из древних знаний могут ныне быть использованы во благо, а не во вред, то чем дальше, тем более странными становились его мысли и действия. Он все чаще заговаривал о том, какую безграничную власть и какие безграничные знания могут даровать приходящие из-за грани смертного мира создания тому, кто мог бы призвать их и иметь над ними власть, а позднее перешел от слов к действиям. Каменный хэндж близ Обители Старого Лорда был восстановлен, в его пределах вновь зажигались костры и произносились давно забытые слова, способные порождать отклик в иных пространствах. К концу октября 1875 года Торндайк достиг определенных успехов. Он говорил с холмами, и те отвечали ему, хотя ему ни разу не удалось призвать кого бы то ни было из обитателей воздушных сфер. К этому времени он уже не был одинок. В обители все чаще появлялись посетители, как из других графств объединенного королевства, так и из-за его пределов: те, чьи предки когда-то вели дела со Старым Лордом, наравне с ним обучаясь подчинять себе древнюю магию, и в чьих семьях, невзирая на усилия инквизиции, еще сохранилась память о том, как читать старые книги и взывать к земным недрам и небесным сферам. Кто-то уходил почти сразу, но иные оставались и включались в поиски, стремясь объединить разрозненные и полузабытые сведения в единое целое. Возможно, как было сказано позднее на судебном процессе, ими овладевало то же самое безумие, которое уже успело с головой захлестнуть Торндайка, но кое-кто определенно действовал исключительно по доброй воле. Например, летом того же года к Торндайку вполне осознанно присоединился... один из его бывших учеников, который тогда верил, что древние знания могут дать ему то, в чем отказало современное магическое сообщество.

Увы, даже несмотря на совместные усилия малой группы, именовавшей себя Знающими, а впоследствии ставшей Ближним Кругом Лорда, дела продвигались крайне медленно, а недовольство Торндайка росло с каждым днем. Он торопился, хотя и не мог никак объяснить причину своей спешки. Полагаю, что причина эта исходила извне. К тому моменту сущность виконта Уэбстера, ощутившего возросшую активность на месте своей резиденции и остатков старшего хэнджа и уже ждущего у порога, полностью довлела над разумом мастера, превратив его в проводника своей воли. Думаю, что именно Старый Лорд в конечном счете внушил Торндайку мысль вместо обращения к воздушным сферам, до сих пор остававшегося без ответа, открыть врата миров, давая тем сущностям, к которым обращался зов, непосредственный доступ в мир живых.

Это было сделано в ночь на 1 ноября 1875 года. В отличие от предыдущих попыток, на сей раз Знающим удалось идеально воссоздать формулу заклятия, однако на призыв явился совсем не тот, кого они ждали. Вместо низшего духа эфира сквозь врата прошел Старый Лорд собственной персоной. Уйдя из мира живых весной 1749 года, он вернулся обратно спустя сто двадцать девять лет в ночь Самхейна... я бы хотел сказать, что во плоти и крови, но, увы, это не так, ибо то, что появилось тогда в центре малого круга хэнджа, уже не было прежним виконтом Уэбстером, некогда рожденным от смертной женщины. Старый Лорд слишком долго пробыл в запредельных мирах и, окончательно утратив человеческую природу, сам стал одним из их обитателей.

Мэлоун замолчал, слепо глядя в огонь. Я тоже помалкивала, не решаясь задать ни один из крутившихся на языке вопросов. Если уж на то пошло, я вообще не должна была быть информирована о том, что сам Мэлоун когда-то тоже являлся учеником Стивена Торндайка. Говорил ли он сейчас про себя или еще про кого-то? Мне казалось, что ответ очевиден. Мастер знал слишком много подробностей произошедшего и вероятнее всего присутствовал при этом лично. И сейчас, похоже, он мысленно все еще был там — в малом круге хэнджа на продуваемом всеми ветрами склоне близ полуразрушенной обители Старого Лорда.