— А я слышала, что вы хорошо с учениками поладили. Вы ведь классный руководитель в классе восемь-три, да? Туда же самых отъявленных хулиганов со всего потока собрали. Их все учителя в школе боятся. Как вам удалось?
— О, очень просто, — в отблеске далекого фонаря на лице иностранца Таня различила кривую усмешку. — Посоветовали мне тут способ. На первом же классном собрании один из ребят демонстративно папиросу закурил прямо в классе...
— Ага, там такой шпаны хватает. И что?
— Да ничего особенного. Просто я у него зажигалку взял и в кулаке раздавил, так что бензин ему на штаны вылился. Пока он глазами хлопал, выдернул изо рта папиросу и затушил об его же рукав. И сообщил, что в следующий раз погашу о то самое место, куда бензин попал. С тех пор все хулиганы сидят тихо, как мыши. Материал все равно мимо ушей пропускают, но хотя бы не шумят и другим не мешают.
— Ну ничего себе! Вы и в самом деле можете раздавить зажигалку в руке? Металлическую?
— Да нет, зачем металлическую. Пластиковую, одноразовую. C металлической фокус не пройдет, она просто деформируется, но не распадется на части. А пластмасса хрупкая, ломается легко. Только и про это никому не рассказывайте, ладно? А то больно уж сомнительный способ с точки зрения педагогической практики.
— Классный способ! — воинственно заявила Таня. — Жаль, что я так не смогу. А то кое-кому не только зажигалку, а и яйца... ой, простите, я не хотела.
— Что, пристают старшеклассники? — понимающе глянул лже-Дратаев.
— Не то слово. Нет, большинство — нормальные ребята, но есть в девять-втором такая наглая троица! Когда я только-только пришла сюда весной, они меня вечером после школы зажали и чуть не... ну... вы понимаете, да? Хорошо, я палку какую-то ухватить успела и уделала их так, что они на четвереньках уползли. Вот, пригодились фехтовальные навыки. Только вы тоже никому не говорите, а то за такое и уволить могут.
— А разве в милицию вы не заявляли?
— Вот еще! — Таня дернула плечиком. — Сказали бы, что сама виновата, задницей перед парнями крутила. И бабки наши болтать бы стали за спиной. Ну их нафиг.
— Не понимаю. Вас пытались изнасиловать — серьезное преступление по меркам и Ставрии, и Кайтара. И в милиции все равно сказали бы, что вы сами виноваты?
— Одна моя дальняя знакомая так попала. Ее и в самом деле изнасиловали вечером какие-то подонки. В милиции долго отказывались принимать заявление, а когда приняли... ну, в общем, через три месяца ей сообщили, что никого найти не удалось, что она была пьяная и сама виновата, и что заявление лучше забрать.
— Стоп! — лже-Дратаев, оказавшийся Вакаем Каморасием, и в самом деле остановился в нескольких шагах от пятна света под очередным фонарем. — Секунду.
Он помолчал, потом пожал печами.
— Таня, знаете, в соответствии с вашими законами дело об изнасиловании просто так закрыть нельзя. Либо следователь нарушил процедуру, либо заявление вообще не принимали в производство. Скажите вашей знакомой... Нет, не так. С ней можно встретиться? Где она сейчас? Здесь, в Эйграде?
Таня не ответила. Она уже страшно пожалела, что проговорилась. Вот сейчас опять начнутся нудные, очень правильные и совершенно бессмысленные советы. Она медленно пошла вперед, соображая, как бы помягче отшить дядьку, не обидев. Вроде бы он добрый, но все равно ничем не поможет. Тем более толку-то иностранцу объяснять наши реалии?
— Таня?
— Встретиться с ней, наверное, можно, только незачем, — с неохотой ответила девушка. — Она... забеременела и самоубийством покончить попыталась. Заявление она забрала, а потом выпила какую-то химическую гадость. Умереть не умерла, но ребенка выкинула и башкой повредилась. В психушке она сейчас.
— Забеременела? Таня, разве у вас женщина может забеременеть против своей воли?
— У нас? А у вас разве иначе?
— О нас потом. Так как же ее угораздило?
— А вы не слышали? Говорят, если во время... ну, когда...
— Насилуют?
— Да. Говорят, если женщину ударить особым образом, она теряет над собой контроль, маточный сфинктер непроизвольно раскрывается, и тогда все, только аборт. А те подонки ее били.
Иностранец помолчал.
— Ее полное имя?
— Зачем вам, Сергей Мираевич?
— Не спрашивайте, Танечка. Просто скажите, и я от вас отстану.
— Вехерева. Тамара Павловна Вехерева.
— Понятно.
Некоторое время шли молча. Здесь дорога сворачивала в длинный узкий проход между заборами соседней школы и расположенного почти вплотную детского сада. В проходе шла замусоренная грунтовая тропинка, свет фонарей сюда не доставал, и приходилось сосредоточенно глядеть под ноги, чтобы не запнуться.
— Сергей Мираевич... ой, может, вас лучше Вакай называть? — наконец спросила Таня.
— Не надо, я же сказал. Проговоритесь случайно на людях, нехорошо выйдет. Давайте как раньше. Можно даже без отчества, мне с ним все равно непривычно.
— Хорошо. Сергей, а у вас жена есть?
— Ага. Две сразу.
— А? — Таня неуверенно посмотрела на спутника. — Две? А разве в Кайтаре можно... ну...
— Шучу! — рассмеялся иностранец. — Нет, я не женат. Вечный холостяк, так сказать. Со студентками романы крутить профессиональная этика не позволяет, а больше особо знакомиться и негде, домосед я. Так, случайные редкие встречи без взаимных обязательств.
Спереди донесся негромкий мужской говор, в темноте мелькнули огоньки папирос. У выхода из узкого коридора расположились четверо парней. Таня инстинктивно ухватила спутника за руку. Кисть оказалась неожиданно горячей, словно при сильном жаре.
— Эй, дядя, закурить не найдется? — лениво бросил один из парней, преграждая дорогу, когда Таня с Дратаевым вышли из прохода.
— Вы же уже курите, молодые люди, — Дратаев остановился и оттер Таню плечом. — Зачем вам еще?
— А про запас, дядя. Свои кончатся — твои покурим. Давай, гони папиросы.
— Я не курю, юноша. Нет у меня.
— Ну да? А если найдем?
— Курить вредно, ребята, — иностранец шагнул немного вбок, окончательно загородив Таню от хулиганов. — Со здоровьем проблемы начинаются. Иногда чуть погодя, а иногда и сразу.
Что он делает? Они же его изобьют!
— Я не понял! — удивился другой хулиган. — Ты, дядя, чё такой борзый? Тебе чё, давно не прилетало?
Он протянул руку и ухватил иностранца за куртку на груди. Таня лихорадочно осмотрелась. Как назло, никаких палок поблизости не наблюдалось, как и камней. Или их не удавалось заметить из-за темноты, только сгущающейся за пределами четко очерченного круга фонарного света.
— Ребята, — как ни в чем не бывало почти светским тоном проговорил иностранец, — у нас два варианта: либо мы расходимся миром, либо я сдаю вас в милицию, и вы садитесь за попытку ограбления, причем групповую. На вашем месте я бы прямо сейчас отправился по домам.
— Он точно борзый! — констатировал тот, что ухватился за куртку. — Или ты мусор? Ну, ты попал, дядя! Я мусоров...
От раскатившегося по окрестностям задорного вопля — смеси улюлюканья, визга и какого-то почти гавканья — Таня вздрогнула, отпрянула назад и чуть не упала, зацепившись пяткой за кочку. Откуда-то из темноты под фонарь шагнула новая фигура: высокий белобрысый парень лет двадцати, в легкой футболке, коротких шортах и легких летних сандалиях-босоножках. Дождавшись, когда все четверо хулиганов повернутся к нему, он поднес к губам ладони и повторил вопль.
— Привет, братаны! — весело произнес он. — Классная погодка, ага? Звезды-то какие! Луна светит, а то и обе сразу!
Четверка непроизвольно глянула в непроглядно-черное, затянутое тучами небо, и снова уставилась на пришельца.
— Чё надо? — неуверенно спросил один из них.
— Мне-то? Да я много не прошу. По двадцатке с каждого, и канайте отсюда. Даже бить не стану.
— Ты чё, совсем охренел?
— А что, мало? — заинтересованно осведомился белобрысый. — Какая у вас тут такса за проход? Полтинник, что ли? Ну, давайте по полтиннику, не откажусь.
Разговорчивый хулиган быстро оглянулся на Дратаева, потом что-то выдернул из кармана. Щелкнуло, блеснуло лезвие.
— Я тя щас порежу! — он угрожающе шагнул вперед. — А ну...
Закончить он не успел. Белобрысый как-то ловко наклонился вперед и попросту выдернул у него оружие. Пока хулиган озадаченно смотрел на пустую руку, белобрысый слегка отступил, и вновь приобретенный нож запорхал у него в руках, словно играющая в струях воды рыба. Фонарный свет радужно отблескивал на лезвии. Шпана как зачарованная смотрела на него. Таня быстро глянула на Дратаева. Тот стоял, сложив руки на груди, и его губы кривила недовольно-скептическая гримаса.
— Не, так себе ножичек, — разочарованно протянул белобрысый, наигравшись. — Баланс хреновый, сталь — даже и не нержавейка, а что-то вообще непонятное, и тупой к тому же как местный валенок. Зачту за трешку как максимум. Ну так что, пацаны, бабло скидывать намерены? За свободный проход до дому?
Нож в его руке опять взблеснул пред самыми глазами хулиганов, и те отшатнулись.
— Ну ты чё! — плаксиво протянул один из них. — Ты чё, совсем уже? Какое бабло? Нет у нас...
— А если найду? — ласково поинтересовался белобрысый, и нож в его руках опять угрожающе блеснул.
— Не злите его, ребята, — насмешливо посоветовал Дратаев. — Я ж его знаю. Он только поначалу добрый, а потом по полночи кровищу с одежды отстирывает. Куда!? — Он ухватил за шиворот одного из хулиганов, намылившегося в сторону, и толкнул его обратно к товарищам.
Сказать, что все четверо ночных охотников выглядели расстроенными, означало бы серьезно преуменьшить. У одного на лице читалась откровенная паника, остальные затравленно оглядывались. Несмотря на численное превосходство, похоже, все отчаянно трусили. Тане вдруг стало весело. Что происходит, она не понимало, но, кажется, шпана крепко попала.
— Такса — двадцать бирсов с человека, итого восемьдесят. В фонд борьбы с курением, так сказать. Ну? Нам долго ждать?
— Да у нас нет! — истерически взвизгнул один из хулиганов.
— Ну, тогда я вас либо веду в милицию, либо отдаю ему, — Дратаев кивнул на по-прежнему поигрывающего ножом белобрысого. — Не беспокойтесь, я в сторонку отойду, меня не забрызгает.
— Атас, братва! — внезапно крикнул один из хулиганов. — Валим!
Четверка сорвалась с места с такой скоростью, словно услышала выстрел из стартового пистолета. Несколько секунд спустя топот их тяжелых ботинок утих во мраке. Белобрысый заулюлюкал им вслед.
— Лика, — иностранец поднял бровь, — с каких пор ты ночами бродишь по улицам и нападаешь на беззащитных людей? Как ты вообще в Эйграде оказался?
— Ни на кого я не нападаю! — обиделся белобрысый. — Я вообще существо мирное и бескорыстное. Ну, почти. Я хотел на твою любимую школу посмотреть, где ты всегда до полуночи торчишь, а там вдруг тихо, темно и пусто. И сторож ругается, что я замок без спроса вскрыл. А какой он замок, если его пальцами открыть можно? Координатор догадался, куда ты идешь, я и хотел тебе сюрприз сделать. Кстати, Вай, я гляжу, ты времени зря не теряешь. Познакомишь меня со своей красавицей? Или мне грустно уйти вдаль, отвергнутому и забытому?
— Танечка, — с тяжелым вздохом сказал иностранец, — познакомьтесь. Этого оболтуса зовут Палек. Он балабол, фанфарон, пустомеля, прыгает с места на место как заяц, а что такое серьезность, кажется, и не подозревает. Весь из себя художник, архитектор, дизайнер и вообще человек искусства. Извиняет его лишь то, что в свободное время иногда подрабатывает инженером-строителем и возводит мосты и дамбы в разных глухих местах, где они никому не нужны. Лика, познакомься с Таней Владимировной Каваровой, моей коллегой. Она учитель географии, истории и естествознания в старших классах.
— Ах, сэрат дэйя... или тьфу, здесь ведь иначе? — белобрысый почесал в затылке. — А, да ладно. Танечка!
Он сунул нож в карман шорт, как-то сразу оказался рядом и ухватил ладони Тани в свои. Его руки оказались такими же горячими, как и у Дратаева.
— Танечка! — повторил белобрысый, умильно глядя на Таню по-щенячьи восторженными глазами. — С первого момента, как я увидел в сумерках твою божественное лицо и точеную фигурку, я понял, что нас свела судьба! Нет в мире женщины более красивой и желанной, чем ты! Твои глаза блестят как бриллианты, губы манят поцелуями, а носик... носик...
Он задумался.
— А, да фиг с ним, с носиком! — наконец тряхнул он головой. — Любимая, ты должна выйти за меня замуж! Прямо сегодня ночью!
Он вдруг ухватил Таню за плечо и талию и резко повернулся вокруг своей оси, так что та не удержалась и повисла на его руке лицом вверх. Его лицо оказалось рядом, а на губах засияла ослепительная даже в темноте улыбка. Что он делает? — пронеслось в голове у Тани. — Он меня сейчас поцелует? Он что, совсем сдурел? Но вместо того, чтобы начать отбиваться, она почувствовала странную истому во всем теле.
— Лика, — невозмутимо произнес наблюдающий за сценой Дратаев, — а я Каси пожалуюсь. Танечка, чтоб вы знали — наш ловелас давным-давно безнадежно женат.
— Ну вот! — расстроился белобрысый Палек. — Каси меня нотациями замучает, как нужно обращаться с молодыми неопытными девушками в условиях местных сексуальных табу, как щадить их чувства и как правильно затаскивать в постель, чтобы не создавать комплексов на всю оставшуюся жизнь. Но! — он опять заглянул в глаза Тане. — Каси у нас далеко-далеко, так что я ее не боюсь. Пока не боюсь.
— Тогда Каре, — ехидно ухмыльнулся Дратаев. — Она-то рядом.
— Удар ниже пояса! — Палек закатил глаза и одним ловким движением вернул Таню в вертикальное положение. Та едва не упала, но твердая рука белобрысого поддержала ее. — Кара — моя сестра, — пояснил он Тане. — Мастер всяческого дрыгоножества и рукомашества. Первое, что она делает — лупит с размаху между ушей, и только потом начинает разбираться. Майю воспитать у нее кишка тонка, но меня точно до полусмерти изобьет за нарушение местных приличий.
Он с преувеличенной аккуратностью принялся отряхивать Тане плащик, как бы ненароком задевая ее бедра и ягодицы. Девушка нерешительно оглянулась на Дратаева. Как себя вести, она решительно не понимала.
— Не беспокойтесь, Таня, — фыркнул тот. — Он больше актерствует, чем всерьез. Вообще-то он неплохой парень, только к нему лучше не приближаться ближе, чем на сажень. Лика, так что ты делаешь в Эйграде?
— Камилл попросил поискать следы Суоко, — на мгновение физиономия парня стала серьезной и даже озабоченной. — Дистанционные возможности исчерпаны, а власти он привлекать по-прежнему опасается. Есть кое-какие ниточки, спроси у него сам. Танечка! — он опять оживился. — А что ты делаешь сегодня вечером?
— А-а... очень приятно познакомиться, господин Палек, — промямлила Таня, наконец-то получившая возможность вставить слово. — Я... а-а, домой шла...
— Кстати, Лика, замечательно, что ты появился, — Дратаев одернул куртку. — Мне нужно зайти в гости к одному из учеников. Я с его родителями с трудом на сегодня договорился, и если не приду, второй возможности может не появиться. А время позднее. Будь любезен, проводи госпожу Таню до дома, на случай, если еще какие хулиганы попадутся. Танечка, до следующей декады. Удачно вам съездить на игру.
