| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Пару раз, на границе, — честно ответил я. — Правда, её мать, как гостеприимная хозяйка, первой загнала меня в постель, чтобы я не жаловался, что в гостях скучно. А дочери остались на потом. Ну... эльфы есть эльфы. А когда мы пьянствовали на границе графства с молодежью из эльфийских патрулей, там было столько народу, что провернуть быстрый роман на сеновале еле удавалось — так, чтобы никто не заметил. Вот если я еще раз буду с визитом в Великом Лесу, то это будет другое дело. Ведь теперь она — моя боевая подруга, не отвертишься. Но сейчас я на войне, не до визитов к эльфам.
Все еще немного ревновавшая, судя по вопросам, Альта хихикнула, а я решил воспользоваться случаем и спросил:
— Слушай, а о чем это за столом говорил твой отец? Я никогда не слышал таких непонятных речей от драконов. Неведомый враг, закрытые проходы в родной мир, когда-то бывшие мировые войны...
— Ну, ты о многом не слышал, — лениво сказала Альта. — Я сама не очень знакома с тем, что говорится на наших драконьих советах. Всякие теории мировых заговоров, злодеи из других миров, предложения жестко контролировать разумные расы... Спроси у Кирдана, он этим интересуется, а я еще маленькая. Но вообще у драконов бывают самые разные дискуссии. Иногда слушаешь их и думаешь — да, это огромный опыт, светлые идеи, настоящая ответственность за судьбы мира. Иногда слушаешь — думаешь: да это компания ворчунов и старых болванов. А иногда уши вянут: ах, мы единственные разумные, а эльфы легкомысленны, а люди ни о чем ни думают, только воюют, а гномы помешаны на деньгах и шахтах, а орки так вообще ведут себя как обезьяны!
Она вздохнула и махнула рукой.
— Ты мне вот что лучше скажи: мне кажется, сегодня ты изменился?
Я повернулся, обнимая ее за плечо.
— А ты сама изменилась сегодня?
— Думаю, что да, — огласилась Альта. — Но не знаю, в чем. А ты знаешь?
— Пытаюсь понять, — искренне сказал я. — Я воюю уже полгода. Видел много убитых, раненых, беженцев. Мы насмерть стояли в обороне в начале войны, шли прямо на огонь в атаках. Уже всякое повидали. Я думал, что многое повидал, но сейчас... Такого дерьма, как сегодня, я еще не видел.
Я вздохнул.
— Торговля рабами, заклание детей в жертву — вот с чем надо бороться! А тут империя лезет на нас, потому что внутри у нее плохо, и советники императора хотят отвлечь народ. И что? Мы воюем изо всей силы, даем им по рогам, с большим трудом побеждаем. В результате захвачена абсолютно ненужная нам бедная провинция, тысячи погибших, сотни тысяч беженцев, миллионы золотых потрачены. А кто-то под шумок зарабатывает денежки — ворует детей у беженцев, грабит оставленные города вперед победителя, мародерствует... Мы, конечно, ловим таких и вешаем, расстреливаем, но, если не было бы войны — всего этого бы не было. Мы сражаемся, народы платят налоги на войну, даже короли войне не рады, хоть бы и победной, а кто-то делает деньги. А слова 'честь', 'оскорбление' — это прикрытие.
— То же говорила сейчас мне Ветка — есть видимость, а есть сущность. С виду война за славу, а по существу — разбой, и кто-то грабит обе стороны. Ты вообще можешь мне объяснить, что это Империя постоянно на вас лезет? Я так и не понимаю.
— Так мы же отделились двести лет назад — вот тебе первая причина. Амбиции — это сильная вещь. Конечно, есть и вторая — у Империи мало плодородных земель, поэтому не хватает хлеба и другой еды, они хотят наши земли, и ещё хотят пройти через наши границы на юг, в Сартию и в Загорье, где земли много, а людей мало — дикие места. Мы туда не идем, потому что у нас людей не хватит, дай боги нашу страну самим освоить, а у них переизбыток людей. Но вот именно эта война, где мы с тобой сейчас, началась по другой, третьей причине, как считает мой отец.
Альта подняла брови, удивленная количеством причин.
— Да вы, я вижу, добрые соседи, — хладнокровно заметила она. — Всегда готовы схватиться. Действительно, люди есть люди.
— Именно, — сказал я, — только мы не хотим войны, а вот у Империи полно воображаемых и настоящих причин.
Альта хмыкнула, но ничего не сказала.
— На другом краю Империи зреют восстания, — продолжал я, — а в столице — заговор. Император решил ввести военное положение и заткнуть всех разом, а для этого начал войну с нами.
— Это что, такая идиотская схема — перебить в сражениях побольше своих и чужих под видом войны? — удивленно спросила девушка, не искушенная в политике.
— Он уже выигрывает в своей внутренней политике — пользуясь военным положением, всех зажал и многих арестовал, — пояснил я. — А если победит — получит выгодный мир. Тогда Империя захватит много земель, переселит туда бунтующих, а затем разгонит и перевешает оппозицию, особенно принцев. Но для нас-то эта война важнее, поэтому мы лучше готовились, лучше деремся, и сейчас начали побеждать. Ещё год — и мы полностью выиграем войну на суше, а они перейдут к пиратству на море. В прошлую войну, двадцать пять лет назад, они нам полстолицы сожгли пушками с моря. Посмотрим, что будет сейчас.
Альта слушала меня очень внимательно, накручивая черный локон на палец. Когда я замолчал, она кивнула и, по своей привычке, перевела разговор на другое.
— Кстати, знаешь, что сказал Ветке сегодня Кирдан?
— Нет, конечно.
— Что он сказал отцу, что хочет лет десять секретно поработать воспитателем в человеческом приюте для одиноких детей. Изучить людей.
От этой новости я аж подскочил. Дракон — и в человеческом детском приюте?! За последние дни пришлось повидать много чего странного, но это выходило за рамки всякого воображения.
— А что твой отец? — справившись с удивлением, осторожно спросил я. — Сильно... э-э... удивился?
Я хотел сказать "разозлился", но вовремя сдержался.
— А папа сказал: давай, если справишься, — спокойно ответила девушка. — Наберешься опыта общения с людьми, вырастишь хорошую молодежь. Ну и пошпионишь немножко для нас. Полезное дело.
Я так удивился, что посмотрел на Альту. Она улыбалась. Разрешение отца сыну, очевидно, не казалось ей странным.
Я задумался, и, кажется, начал понимать суть ответа. Пошпионить. Ай да Кирмон!
— Кстати, — вдруг сказала Альта, — я не успела рассказать тебе об одном семейном разговоре. Когда ты спас папу и я привезла его домой, на следующий день я зашла к маме. Она уже успокоилась, прекратила грозить, что всех чернохрамовников будет в у себя в пещере за ноги вешать и выедать им внутренности... не беспокойся, она этого не делает, только ругается... Во всяком случае, последние пятьсот лет... И она была занята — сидела и работала с каким-то чужим амулетом — изучала. И я сказала ей, что ты покорил мое сердце и через два года я желаю отдать тебе себя и свои чувства. Это формула такая... Она нисколько не удивилась, только усмехнулась и сказала, что в плен тебя брать не позволит ввиду дружеских отношений с вашей семьей — все отношения должны быть только свободные. И вообще, что я и она — не Санерис. Затем мама дала мне какой-то свиток и сказала — когда прочтешь, поговорим. Я страшно удивилась такой реакции и ушла, больше ничего не спросив. А свиток оказался подробным научным трактатом о сексуальных традициях, обычаях и извращениях людей... С точки зрения драконов, конечно.
У меня глаза полезли на лоб. Конечно, леди Арабелла — драконесса передовая и очень образованная, мастер амулетной магии, но так откровенно высказываться... Впрочем, я вспомнил, как перед отьездом в училище два с половиной года назад мама довольно откровенно обьясняла мне, с кем в столице можно спать, а с кем не стоит.
— Вот бы заглянуть в трактат, — пробормотал я.
— Я еще не дочитала, ты же видишь, занята — бегаю с тобой по Черному Храму, — хихикнула Альта. — Потом, если мама разрешит, дам почитать. Надеюсь, ничего оскорбительного на свой счет ты не примешь. Во всяком случае, узнаешь о интимной жизни своей расы много интересного. Но больше всего меня интересует, что она мне скажет по прочтении свитка?
Мы переглянулись и одновременно рассмеялись.
— Во всяком случае, мама не против тебя, — оптимистически заключила девушка.
Наконец, Альта и я наговорились и разошлись спать по отведенным комнатам.
После завтрака все наше благородное воинство, постаравшись не увидеть спасенных детей (ради их же спокойствия), попрощалось с маркизом и все поскорее улетели в наш поселок.
Там мы забрали свои вещи. Кирдан тут же посадил на шею Ветку в ее великолепной меховой пелерине и с драгоценным семейным оружием на спине, они попрощались со всеми и улетели в Великий Лес. Когда я махал им вслед, то вдруг подумал, что по дороге Кирдан наверняка заскочит в попутную таверну согреться от мороза, и конечно, доберется вместе с эльфийкой до постели. Я бы на его месте, во всяком случае, добрался бы.
Мы же с Альтой и Кирмоном двинулись в путь в обратном порядке: сначала подлетели поближе к полку, а там уже связались с Горманом по амулету. Он моментально выслал к нам Адабана с лошадьми, и мы все трое вернулись в полк. По дороге я болтал с Альтой о всяких интересных вещах: о её подругах — людях, эльфессах и драконессах, об учебе, о странствиях в горах. Я пытался выбросить из сознания страшные картины Храма. За год войны пришлось видеть много ужасного, но Черный Храм был страшнее всего. А когда я забывал о бойне в Храме, мне вспоминались странные речи драконов.
В полку в присутствии начальника разведки я официально заявил, что не хочу раскрывать детали операции посторонним, тот кисло улыбнулся и дело было кончено. Немедленно после этого Кирмон исчез до вечера, оставив Альту у меня в палатке — у него была секретная встреча с генералом, командующим нашей дивизией. Я нисколько не удивился, поняв после нашей операции, что легендарные драконы вовлечены в наши дела несколько глубже, чем все думают, а Кирдан заведует у них чем-то вроде тайной полиции или разведки. Мы с девушкой разговаривали о всяких пустяках, сидя у меня в палатке. В какой-то момент я решился задать ей вопрос, не дававший мне покоя:
— Ты знаешь, Альта, я не могу кое-что понять. Мы участвовали в тайной операции, я увидел и услышал много важных для драконов вещей. Твой отец в два счета завербовал меня для секретной войны против чернохрамовников. Почему это произошло со мной так быстро? Ведь секреты драконов хранятся тысячелетиями, и за проникновение в них можно серьезно пострадать.
Она улыбнулась.
— Но ведь ты не кто-то со стороны. Ты мой друг, и я и наша семья в любой момент можем поручиться за тебя Великому Дракону. Твой отец — старый друг нашей семьи, он помогает нам торговать с людьми и эльфами.
Лицо её стало серьезным.
— Кроме того, у папы не было выбора. Он не шутил, говоря о том, что мы с тобой — редчайшее явление. Поясню примером: ты помнишь, как лежал в дверях храма, а я прикрывала тебя телом?
— Трудно не помнить, — вздохнул я.
— Так вот, я прикрывала тебя не только от стрел, но и от драконов. Даже отец, сражаясь в храме, в боевом бешенстве не думал о тебе, а остальные так вообще вспомнили только после боя. Тебя могли попросту сжечь или раздавить. Поэтому я лезла в туннель как безумная — чтобы не потерять тебя.
— А Ветка? — спросил я.
— А Ветка знала манеры наших драконов, и сразу прилегла в угол туннеля, чтобы её не заметили. И потом, у неё есть эта врожденная эльфийская маскировка, такое волшебство, когда ты смотришь на эльфа — и не замечаешь. Могу открыть тебе маленький секрет — это действует даже на драконов. Так что на самом деле главный риск достался тебе. А я в основном только сдерживалась, чтобы не полезть в драку, а прикрыть тебя. Ну а помогла во время обвала. Между прочим, это первый подземный обвал в моей жизни.
— В моей тоже, — сказал я, передернув плечами.
— Ну а после драки в храме ты уже считаешься надежным другом драконов, — продолжила Альта. — И главное — моим товарищем по оружию, то есть личным другом. Объяснить, что это значит?
— Валяй, — легкомысленно сказал я. Для меня-то девушка-дракон всегда была другом.
— Это означает, что даже без разрешения Великого Дракона я могу прийти тебе на помощь в любом положении. Я имею право пустить в ход любое драконье оружие. Я могу сжечь толпу, войско, город, наплевав на политические последствия — если тебе угрожает опасность. Ограничений нет, если речь идет о личном друге дракона.
Когда до меня дошло сказанное, я с ужасом посмотрел на серьезную Альту.
— И на что мне это? Конечно, я очень благодарен, но...
— Драконы хотят, чтобы ты уцелел на войне, — без обиняков пояснила девушка. — И я тоже хочу, чтобы ты уцелел — любой ценой. Ты слишком дорог мне, и я готова разменять сколько угодно жизней на твою, если надо. Помни, никто не вмешивается в твою жизнь, никто не дает тебе указаний. Я, как твой личный друг, могу только просить тебя, хотя по старинным законам я как бы владею тобой... Ну, времена-то изменились. Я, конечно, не владею тобой, но готова помочь во всем. Даже если ты вздумаешь отделить свое графство от королевства — мы поможем. Кстати, это одна из причин, почему ваш канцлер подчеркнуто дружествен твоему отцу. Они, конечно, старые друзья, но, кроме того, старший граф Альбер — друг моего папы, владетельного драконолорда Кирмона, и вообще лицо, близкое драконам. Именно поэтому, полагаю, твоему деду и отцу сошли с рук разгромы герцогских армий, когда вас хотели подчинить соседи.
Я задумался над этими сведениями.
— Интересно, а король знает?
— Я уверена, что нет, — ответила Альта. — Даже канцлер, наверное, только подозревает истину. Возможно, он считает, что, когда граф состарится и передаст графство тебе, положение разрядится. Ну да, прямо сейчас! У старшего графа есть друг — мой папа, а у тебя есть друг в моем лице. Я тебя поддержу во всем, если это не будет откровенная глупость. А в этом случае я тебе отказывать не буду, а просто позову папу, он обсудит с тобой это дело.
И повторила:
— Ты понял? Я всегда поддержу тебя во всем, чего бы это не стоило.
Я вздохнул и сел рисовать ее, улыбающуюся, на бумаге свинцовым карандашем.
Вечером Кирмон и Альта уехали на моих конях, секретно оставив мне ещё два драконьих амулета вместо старых. Коней Адабан быстро пригнал обратно, и на этом короткое путешествие было закончено.
В ту же ночь мне приснился необыкновенно четкий и страшный сон. Я не запомнил его весь. В конце сна я летел на Альте сквозь клубы дыма, приближаясь к черным воротам. За ними, я знал, меня ждало что-то невозможно страшное, сводящее с ума. Бесстрашная Альта жалобно ревела, теряя силы, как в бою в Храме. Я не мог поднять головы и взглянуть в лицо врагу, но мы вдвоем все-таки продвигались вперед, к леденящему страху. Не знаю, чем бы кончилось там, во сне, но я внезапно проснулся с бешено бьющимся сердцем — как в бою. Пижама на мне была совершенно мокрая.
НЕПРИЯТНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
— Гирон, посмотри, что это за херня! — сказал я, входя в палатку и перебрасывая другу приказ, только что выданный мне в штабе полка.
Гирон на лету поймал свиток приказа и начал разворачивать, а я расстегнул воротник мундира и повалился на кровать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
