Зверь лютый Книга 27. Чума

Следствие "топтания мамонтов по русской лужайке". Тридцать лет междоусобицы в исполнении Юрия Долгорукого и Изи Блескучего приучили русских князей беречь личико: пристроили к своим шлемам клювы-наносники, полумаски и круговые бармицы.

В народном сознании такого страховидства нет. В фольке наши герои всегда к врагу — с открытым лицом. Как к другу — с открытым сердцем.

* * *

Вам смешно, а мне забота: парни мои подобное носить отказываются. Мнутся, мекают. Потом объяснили:

— Девки. Шарахаются. Уродами называют. Клюворылами горшкоголовыми.

Были бы мои бойцы мужами добрыми, матёрыми, семейными... а то — ребята молодые. Их, вишь ты, заедает.

Сижу, соображаю — как бы защитить бойцов из-за навязываемого "длительного пребывания в зоне досягаемости противника". Эффективно и эстетично. Перебираю, ныне существующие или которые вскоре появятся, конструкции. И ничего-то мне не нравится. Не то.

У меня не графья с баронами. Королю целостность морды лица утратить — политическая катастрофа. Он "лицо нации". Вдруг покорябанное... Гридню тоже не сладко, но "шрамы украшают мужчину".

Таранный копейный удар на "Святой Руси" имеет меньшее значение. И уж совсем редкость, чтобы два тяжеловооружённых всадника столкнулись в копейном таране на поле битвы.

"Бой Чолубея с Пересветом"... 14 в. А раньше? — Пустил стрелу, разрубил надвое, ссёк главу, ошеломил булавою... В европейских описаниях постоянно "преломили копья", "ударом копья выбил из седла", "пронзил копьём"... У нас — редко.

У нас обычный противник — лёгкая конница. Мелкие, быстрые, особенно в повороте, лошадки. Конских личин нет, куяки конские — где-то за Алтаем. Длинная тяжелая попона, передник по колено... не здесь.

Здесь — мощные малогабаритные луки, легко перекидываемые от "прямо вперёд" до "прямо назад" по всей левой полуплоскости, пики вместо тяжёлых длинных копий...

У кавалеристов есть специфическое выражение "выиграть левую сторону". Как у парусных моряков — "выиграть ветер". Французы и поляки отмечали, что бывалые казаки перебрасывали пику на левую сторону и вполне уверенно встречали преждевременно обрадовавшегося противника. Рыцарь Высокого Средневековья такое в принципе сделать не может.

Всадники, мгновенно вырастающие в стременах из-за "степной посадки", и тут же проваливающиеся вниз, к лошадиной гриве. Толпа юнцов, дико вопящих, плюющихся — лица открыты, беспорядочно размахивающих своими "мослаками", наскакивающих, с визгом, со всех сторон, заставляя отвлечься, рассеять внимание, вертеться в седле... пока из-за их спин подбирается удалец с составным, реверсивным... И — бронебойным.

Да, это главное. Европейцу достаточно видеть врага "впереди себя на кончике копья", русскому — "со всех сторон на перестрел".

Конь — не ИЛ-2, хвостового стрелка на него не посадишь.

За рыцарем, прикрывая его, в бой идёт куча народа, пешего и конного. Сержанты-серванты, оруженосец-знаменосец...

У гридня хорошо, если за ним в бою следует отрок. Да и то, часть их, "молодших", вооружённых луками, собирают в отдельные боевые группы, оставляя своих "старших" без прикрытия.

Утяжеление доспехов, сужение поля зрения для гридня — недопустимы.

Топфхельмов быть не должно. Уже полумаска с наносником существенно ограничивает обзор. "Шляпа" защищает сверху. Но уши, щёки, затылок... горизонтальный удар, как по тому комиссару... "Голова на тарелке". Не пятиконечная "голова чёрта", как на наших знамёнах, а живого человека. Недавно живого.

Круговая бармица в "тип IV" защищает от режущего удара, но тот же "мослак", любое ударно-дробяще... или колюще-рубящее достаточно сильно... выбитые зубы, сломанные челюсти, перебитые позвонки...

Время перехода воина из лагерного или маршевого состояния в боевое — критично. "А брони везли сзади на телегах". Я про это уже...

Где находится шлем у рыцаря перед боем? — Нигде. Шлем не у рыцаря — у оруженосца. В последний момент к рыцарю подскакивает мальчик и, трепеща от восторга лицезрения предстоящего героизма и благородства, подаёт шлем.

"Вариант для бедных": шлем приторочен к седлу. Рыцарь едет — железка звякает. Как котелок на заднице бестолкового пехотинца.

"А котелок по попке бьёт.

А котелок в поход зовёт...

На нары, на нары, на нары".

Мыслительный процесс не прекращался, напоминая мартеновскую печь, в которой общепринятые идеи плавились и трансформировались, чтобы кристаллизоваться в нечто новое. Как в реальном мартене, в расплав в моих мозгов сыпались всякие идейные "лом и обсечки".

В качестве "лома" годились любые события реальности. Дело-то не в событии, дело в поле ассоциаций.

Сижу я, мучаюсь. Как бы "шеломы добрые" для моих зарезателей-протыкателей придумать, а тут приходят "безумные шляпники". С тремя новыми образцами. Эдакое кепи. Меховое. С козырьком, с клапанами на макушке. На пуговичке. Я что-то подобное на Шерлоке Холмсе видел. Конечно, не клетчатое: "Святая Русь", однако, а не "Гордая Шотландия" с её тартаном.

— Тэ-экс. Не, всё путём. Образцы приняты, запускайте в серию. Но... А принесите-ка мне ещё. Ушанок ушастых. Какие у вас есть. И позовите ко мне оружейников-шеломщиков. С Артемием.

"Безумные шляпники" ушли, исподтишка крутя пальцем у виска.

А вы что думали? Одним только шляпникам можно быть психами?

Самый главный псих здесь я. Лишь очень буйные индивидуумы в состоянии выжить после вляпа.

* * *

Это не шутка, а имплементация профессионального наблюдения за пациентами дурки с маниакально-депрессивным синдромом.

Специалисты по мозговым тараканам договорились, наконец, что "маниакальный" и "депрессивный" — две большие разницы. Оба тяжёлые, но каждый по-своему.

"Маниакальный аффект в его классическом варианте характеризуется триадой: повышение настроения вплоть до ощущения счастья, восторга, экстаза; ускорение темпа мышления (я думаю нормально, а окружающие — ручные тормоза от поездов дальнего следования); громадье планов, целей и задач (гипербулия) с бешеной активностью по их осуществлению. Минус критика к мыслям, оценкам и поступкам. Сна нет, но нет и необходимости в нем — не время спать, когда так прет! И энергия, море энергии!".

"Правильный" попаданец постоянно пребывает "в гипоманиакальном состоянии, когда работоспособность отдельно взятого его превосходит возможности бригады молдаван".

Мда... Я-то думал, что у меня "шило в заду", а это всего-навсего маньяковатость на волю просится.

Попандопулы и прогрессоры! Только носители маниакального аффекта в состоянии наломать общественно-заметных дров! Остальным здешнее бытие само так наваляет...

Насчёт "минус критика..." — виноват. "Критика" иногда бывает. По ночам, в одиночестве. Неполное служебное соответствие. Извините.

* * *

Среди разных особенностей производимых у нас доспехов наиболее заметной является "покрытость". Доспехи моих бойцов не блистают: верхний слой — ткань. Это многих противников смущает:

— В чём эти придурки на битву заявились? В телогрейках?! Ну, ватники! Сща мы их...! Славными дедовскими клинками! Сквозь сукнецо гнилое...!

Неправда ваша. У меня сукно не гнилое.

Потом "смущённые" и вовсе разочаровываются. Когда обнаруживают, с летальным для себя опозданием, что под сукном находится весьма не худой стальной панцирь.

Такое прямо противоречит святорусской традиции: "брони" должны "сиять". Я про это уже...

Ничего нового. Через столетие в Европе пойдёт бригандина, в которой пластины металла приклёпываются к тканной основе изнутри. Снаружи — сукно да ряды заклёпок. "Пальто из тарелок". Но мне ближе южный "казакин". Этот доспех строится в три слоя. Внешний и внутренний — ткань, у богатых — шёлк. Средний — кольчуга. Верхний защищает металл от солнечного жара, а воина — от теплового удара. Внутренний — бережёт тело от потёртостей. А средний — от придурков с колюще-режущим. Гигиенично: на шёлке вши не держатся.

Казакин, с уместной модификацией по нашему климату, мы и воспроизводим.

Ту же идею трёхслойки, которую мы реализуем в корпусном доспехе, переношу в конструкцию головного убора.

— Значится так. Берём ушанку. Опускаем у неё... всё. Надеваем "колокольчик". Обтягиваем суконкой. Красиво, тепло...

— Тама, внутрях, пусто остаётся.

— Забиваем пеньковым очёсом. Формируем объёмные валики — бурелеты. Простёгиваем. Крепим... основательно. Взамен постоянно снимаемого-надеваемого подшлемника, получаем стёганую подкладку.

— А ухи?

— А ухи — на петлях. И, чтобы не просто ушами по щекам хлопать, меняем форму.

За основу взял нащёчники римского шлема. Оттуда впрямую заимствованы боковые вырезы. Для обеспечения бокового обзора. У легионеров — для сохранения строя: солдат должен видеть соседа, держать линию. У нас линия не столь важна, но поймать боковым зрением удар — условие выживания.

Другое изменение: нащёчники должны закрывать всю нижнюю часть лица вплоть до глаз. Плотно удерживая мягкой подкладкой носовые кости, челюсти, подбородок. Как мотоциклетный шлем.

Соединение — штифтом. По сути: нижнее забрало рыцарских шлемов следующих столетий. Разных страшных личин, типа свойственных арметам 15-16 в. ("собачья морда", "обезьянье лицо", "воробьиный клюв"...) — не надо.

— Артемий, а вот если "жабью голову" сделать?

— Можно. Но не нужно. Носить не будут.

Мда... Убедил.

Конечно, если ножкой топнуть...

Опыт 17-18 в. показал, что попытки командиров заставить подчинённых носить тяжёлые доспехи ("Это ж для вашей безопасности! В бою жизнь спасёт!") постоянно проваливались. Тяжело, дорого, неудобно.

Мои ребятки весьма озабочены эстетичностью своего вида. "А то девки любить не будут". Им и так приходится от многого отказываться. Нет серебряных решт, нет блестящего, красного, яркого. Боевой кафтан цвета хаки ещё выдерживают, но "жабью морду"... перебор.

— Зимой-то в таком-то хорошо. Тёпленько. В бою не худо. Крепенько да мягенько. А вот, к примеру, летом. А? На походе там, или в лагере? Запарятся же жь...

— Х-ха. А с чего ж я вас позвал на ушанки полюбоваться? Вот так опустили — по боевому, вот так подняли — по походному.

— А шея?

— А на шее — гривна стальная. В воротнике-стойке. Ещё полоски стальные вот так, юбочкой, пустим.

Я бы похвастал. Какой я у-у-мный. Но, увы, ничего нового.

Под "юбкой" здесь понимается отдалённый аналог "юбки римского легионера". Древние греки говорили: "птируги". Нечто подобное применялось на Ближнем Востоке в средние века на задней части шлема.

Шлемы разных профилей в разных местах и временах усиливались пучками конских волос, которые продевались в отверстия по нижнему краю железной шапки. Другой вариант, более психиатрического воздействия — вставляли в маковку, типа плюмажа.

В бою — функциональный аналог кольчужной бармицы. Перерубить распущенные волосы затруднительно. Последние в ряду носителей защитных хвостов на голове — французские кирасиры. Или драгуны у Лермонтова:

"Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нам,

Все побывали тут".

Конские хвосты, привязанные по нижнему краю шлема, вне боя сильно мешают. Их поднимают вверх и завязывают пучком. Как делают женщины со своими волосами.

На Балканах в 14 в. появились конструкции, где "наголовные конские хвосты" были заменены полосками стали. Такая штука эффективна против турецкой сабли: "турки не используют уколов... всегда выполняют один прием — рубящий удар сверху с высоко поднятой руки...".

Турки победили, на снаряжение их противников лёг отсвет поражения. Потом пришли западноевропейцы с колющим ударом. Потом вообще: пороховое оружие отменило бронирование воина. Широкого распространения "стальная юбка на голове" не получила.

В поднятом (походном) состоянии такая конструкция позволяет бойцу хорошо видеть и слышать, не перегреваться и не простужаться. Переход в боевое положение — три движения: сдернуть удерживающий шнурок, встряхнуть головой, защёлкнуть штифтом нащёчники на подбородке.

Недостатки: высота и вес. Но если сравнивать с русскими киверами 19 в. или теми же "тип IV"...

Чисто для сравнения (века разные): доспех кавалерийский 3/4, Франция, 1610-1620 годы. Общий вес комплекта 28,8 кг. Вес шлема типа "бургоньет" с открытым лицом 4,79 кг, вес горжета 1,19 кг.

Ещё: бургиньот Савойяр. Северная Италия. Вес 4,5 кг. Около 1600 г.

В "Святой Руси" обычный вес вооружения воина — 13-16 кг: меч около 1.5 кг, наконечник копья 150-400 г, боевой топор 200-400 г, кольчуга 6-7 кг, шлем около 2 кг, щит 2-3 кг.

Доспех западного рыцаря XV в. — 25-40 кг, снаряжение коня — около 30 кг.

Забавно. Стоило "поймать" "микровыкрашивание" на лезвии булатного клинка, как эта мелочь потянула цепь изменений. Оружия, выучки, доспеха...

Уточню: кроме ушанки мы прорабатывали ещё варианты — на основе "будёновки", византийского касидона и германского штальхельма. Не пошли.

Взрослеем. Появились возможности. Люди, ресурсы... Опыт. Мой собственный здешний опыт. Позволяющий крутить в "пальцах мыслей" уже чуть понятные здешние явления. И находить ассоциации с явлениями, представлениями, понятиями... из других мест и эпох. Существующими пока только в моей голове.

Глава 538

Два месяца "безумные шляпники", совместно с шеломщиками, ломали мозги и, один раз, палец и нос, пытаясь довести до ума мою хотелку. Штифт на подбородке убрали, эту часть сделали ассиметричной, застёгивающейся на крючок за правым ухом. Придумали как сохранить изнанку от дождя на походе, укрепили височные части, подвигали боковые вырезы, сделали сменную (летнюю/зимнюю) подкладки, раздолбали шесть экземпляров в ходе "разрушительных испытаний", добавили "рёбер жёсткости", проверили успешность при типовых ударах...

Факеншит! А как иначе?! — Нормальная "военная приёмка". В исполнении Артемия и толпы его курсантов с горящими от восторга глазами:

— А мы ещё двумя топорами враз по ушам не проверяли!

Потом "шлем с юбкой" был передан в производство, пошла отработка тех.процессов.

— А-а! Шарнир не проворачивается! Заржавелллооо!

— На будущее запомни и в инструкцию запиши: смазывать маслом. Лучше веретённым. После трёх дней использования — разбирать и чистить.

— Э... а чем?

— Факеншит! Уксусом с наждачкой!

Шлем получился удачный. Уже одно то, что он цельнокованый, когда все вокруг на заклёпках... Про технологию вытягивания металла при изготовлении резервуаров сложной топологии — я уже... А уж простучать паровым молотом по изделию на болванке...

* * *

Чисто для знатоков: заклёпки вылетают первыми. Ещё хуже ослабление прочности линией "перфорации", в которую заклёпки устанавливают. "В два удара": первый сильный удар расшатывает клёпку, части шлема начинают "играть", второй — пробивает "пляшущую" линию крепления, вминает железо шлема в череп.

Такое, обычно, стоит жизни двум "ударяльщикам". Но шлемы "тип IV" и их западные аналоги — принадлежность знати, командиров. А ребят с мослаками, булавами, кистенями, шестопёрами — великое множество.